разговор начистоту

Разговор начистоту.

      


            В одном из домов на Новом Арбате, в огромной, четырёхкомнатной квартире за круглым столом в гостиной сидели двое солидных мужчин и вели непринужденный разговор. Внешне они выглядели вполне респектабельно. Первый - упитанный, почти круглый, с самодовольной улыбкой на пухлых губах и зачесанными назад остатками лоснящихся от бриолина тёмных волос. Второй –сухощавый, с гладко выбритым лицом и с густой пепельной шевелюрой на голове. Благородство и воспитанность отчётливо вырисовывалась в их умении вести разговор и в манере владения столовыми приборами. На вид им было лет по шестьдесят. Тот, который был габаритней в объёме, являлся хозяином квартиры, а сухощавый  его гостем. Звали их Геннадий Степанович и Иван Данилович.
               
                ---------------------------------------

       Брутальные мужчины знали друг друга со школьной скамьи. Один и тот же окончили институт, оба занимались боксом и даже некоторое время работали на одном и том же предприятии.  Эти обстоятельства их сблизили, но не до категории закадычных друзей. Более того, между ними долгое время незримо присутствовал дух соперничества и отчуждённости. В основном он исходил от Геннадия Степановича, который втайне всегда завидовал Ивану Даниловичу. Ему казалось, что тот везучей его, талантливее и целеустремлённей. В школе десятикласснику Гене нравилась весёлая, круглолицая с толстой косой до пояса –Лена. Он втайне вздыхал по ней, незаметно клал в её портфель шоколадки и строил планы на будущее, где ей отводилась главная роль. Но однажды, подружка Лены, ехидно улыбаясь, сообщила по секрету неприятную новость: «Ромео, ты зря раскатал губы на Ленку. Она уже второй год сохнет по Ваньке. Так что ищи другой объект для воздыханий». С трудом, сдержав эмоции при ней, Геннадий дал волю им, когда остался один. Слёзы градом катились из глаз, а в голове звучали слова скорби и возмущения, будто дятел бил клювом по сухому дереву: «И что она в нём нашла?! Чем он лучше меня?! Из босяцкой многодетной семьи. Живёт в какой- то развалившейся халупе, ходит в обносках старшего брата. Какое у Ваньки может быть нормальное будущее? Окончит среднюю школу, получит профессию механика в техникуме и застрянет в нашем городишке до конца своей жизни. А она нарожает ему кучу детей и превратится в обыкновенную бабу. Неужели Лена не понимает, что только со мной сможет подняться над уровнем этой затхлой жизни и обрести новый – высокий статус в обществе? Глупая! От счастья своего добровольно отказывается. Ну, и пусть. Придёт время, и она поймёт, какую совершила нелепую ошибку. Может, даже раскается, и захочет исправить её. Вот тогда и на моей улице праздник настанет!».
            У Геннадия были все основания считать себя человеком с прекрасным будущим. Его отец всю жизнь проработал в советских и партийных органах. Последних несколько лет возглавлял городскую партийную организацию и пользовался авторитетом даже в областном масштабе. Мама - журналист по образованию,  много лет была главным редактором местной районной газеты и имела хорошие связи с нужными людьми в Москве. Так что, их единственному ребёнку – Гене, оставалось только успешно окончить школу и поступить в серьезный институт. А дальнейшее продвижение по лестнице жизни родители ему гарантировали.
      В отличие от Геннадия - Иван не питал особых иллюзий в отношении безоблачности своего будущего. Он понимал, что ему никто его на «блюдечке с голубой каёмочкой» не преподнесет, и всё, что он сможет добиться в жизни, зависит только от него самого. Поэтому, что бы Иван ни делал, ко всему относился серьёзно и с творчеством. Его  упорство при достижении намеченной цели удивляло даже учителей. Скорее всего, именно по этой причине, парень не обращал внимания на Лену, часто бросающую томный взгляд в его сторону. Это больно царапало самолюбие девушки и заставляло влюблённое сердце ещё чаще стучать в груди.
        Свою будущую специальность Иван выбрал в девятом классе, когда впервые увидел в одном из киножурналов огромный красивый ледокол, проводящий через Северный морской путь караван торговых и рыболовецких судов. «Обязательно стану инженером –судостроителем. Это моё призвание и моя судьба»,- решил тогда шестнадцатилетний паренёк.  И как только получил аттестат зрелости об окончании средней школы, собрал необходимые документы и отправил в приёмную комиссию Ленинградского кораблестроительного института.  Узнав об этом, Лена приняла решение последовать за ним. Туда же отправил свои документы и Геннадий, совершив этот поступок вопреки желанию родителей. Успешно сдав вступительные экзамены, троица стала студентами первого курса престижного высшего заведения, но разных факультетов. Их рознила друг от друга и  мотивация, которая привела в стены этого замечательного образовательного учреждения. Ивана –мечта стать кораблестроителем, Елену – любовь к этому парню, а Геннадия – желание дождаться её прозрения и вовремя оказаться с ней рядом.
Студенческие годы летели быстро. Иван с большим удовольствием и упорством осваивал науку, активно занимался спортом, а ночами подрабатывал на железнодорожной товарной станции и в порту, чтобы поддерживать своё материальное положение на уровне прожиточного минимума. Не шиковал, конечно, но и не голодал. Тем более, что проживал в общежитии и питался в студенческой столовой. К четвёртому курсу он заметно подрос и возмужал. Это явно импонировало девушкам, проявлявшим к нему особое внимание, и изводило ревностью Лену. Но при встрече с ним, она держалась достойно и делала вид, что является просто его землячкой и не больше. Иногда они втроём ходили в кинотеатр на художественный фильм или в театр на постановку.
Родители Геннадия сняли в центре Ленинграда двухкомнатную квартиру, и мать месяцами находилась рядом с ним. Ему, конечно, не очень нравилось положение поднадзорного, но другого варианта не существовало. В институте он быстро нашёл достойное для сына первого секретаря горкома КПСС место, и с головой окунулся в общественную работу. Уже к концу первого курса Геннадий стал секретарём первичной комсомольской организации факультета, а в середине второго- членом бюро комсомольской организации института. Выглядел он импозантно и имел много воздыхательниц из числа активных комсомолок. Однако избавить от занозы, которая сидела в его сердце, никто из них не смог. Геннадий неоднократно пытался объясниться с Еленой, но, как только дело доходило до разговора, он робел и терял дар речи. Девушка, конечно, знала о его отношении к ней и догадывалась о причине, из-за которой Геннадий оказался в Ленинграде. Но чем она могла ему помочь, если её сердце принадлежало другому. 
На четвёртом курсе, а вернее в конце его, произошёл случай, из-за которого у Ивана были тяжёлые последствия. Однажды, возвращаясь поздно вечером из театра в общежитие,  на освещённой трамвайной остановке, он заметил, как трое парней нагло приставали к девушке. Она, как могла, отбивалась от них, но тех это только сильнее возбуждало. Иван хотел, было, пройти мимо, но пронзительный голос девушки с просьбой о помощи - остановил его. Он повернул в сторону хулиганов и, не дойдя до них метров пять, вежливо попросил: «Парни! Отстаньте от девчонки!». Один из троицы, как оказалось позже, старший в компании, повернулся к нему и перекошённым набок ртом, с презрительной ухмылкой на губах, ответил: «Иди, куда шёл. А то можешь и не дойти туда». Поняв, что без драки дело не обойдётся, Иван сделал ещё три шага и повторил свою просьбу. Но вместо ответа в его сторону метнулись сразу два уличных хулигана, у одного из которых на правой руке был намотан широкий кожаный ремень с металлической бляхой. Иван в одно мгновение оценил обстановку и, уклонившись от ремня, тут же ответил нападающим очередью прямых и боковых ударов. Один хулиган, корчась от боли, опустился на колени  рядом с ним, а второй, потеряв равновесие, качнулся, и, сделав два шага назад, стал заваливаться на спину. Не решившись встать  на защиту своих товарищей, третий хулиган бросился в бега.
Через минуту на трамвайной остановке стояла тишина, изредка прерывающаяся всхлипами девушки и приглушёнными стонами пострадавших. Но не успели Иван с девушкой покинуть остановку, как на месте событий появилась патрульная машина, из которой выскочили три милиционера. «Что здесь произошло?»,- строгим голосом спросил один из них и наклонился над лежащим хулиганом. «По –моему, мёртв»,- как приговор, прозвучали его слова для Ивана. «Не может быть!»,- вырвалось из его груди. «Вызывайте «скорую», а этих троих заталкивайте в машину, и поедем в отдел разбираться»,- приказал сослуживцам  старший милиционер и первым сел в салон.
Дальше всё происходило, как в кошмарном сне. Несмотря на показания Ивана и на свидетельства девушки в его пользу, эту ночь студент четвёртого курса был вынужден провести в камере предварительного следствия. А утром, после допроса, следователь завёл уголовное дело, в котором Иван фигурировал, как обвиняемый в нанесении удара, повлёкшего за собой тяжёлые  физические последствия у пострадавшего.  Выслушав обвинение в свой адрес, Иван на какое-то время лишился хладнокровия и выкрикнул: «Я не виноват! Я защищал девушку, спасая её от приставаний. Они первыми на меня налетели!».  Следователь снисходительно улыбнулся, но ничего не ответил.
О том, что он сидит в КПЗ в институте узнали только на третий день. И почти сразу в его стенах закипела работа по дистанционированию от студента – преступника. Особенно преуспело в этом бюро комсомола, которое исключило Ивана заочно из рядов молодёжной организации. Геннадий тоже присутствовал при этом, но своего голоса в защиту друга не подал. И только два человека отнеслись к его судьбе не равнодушно – Ректор института, так как это ЧП бросало тень на его учреждение, и Елена, которая готова была на любой поступок ради своего любимого.
До суда дело не дошло. Уважаемый в городе на Неве человек, член Бюро Горкома КПСС, ректор всё сделал, чтобы его студента выпустили на свободу. Но оставить этот неприятный эпизод совсем без последствий он не мог.  Поэтому было принято решение об отчислении Ивана на год из института, с правом последующего восстановления на четвёртый курс. Понимая, чем бы могло закончиться для него решение суда, Иван был благодарен ректору и всем, кто его поддержал. Списавшись с руководством Горьковского судостроительного завода, где отбывал практику, он поехал туда работать рядовым рабочим. Но, не проработав и двух месяцев, Иван был призван в ряды Советской Армии. Служил в Ивановской области в ракетных войсках. Его трудолюбие, серьёзность и лидерские качества быстро заметили отцы- командиры и уже к концу первого года службы назначили старшиной роты. А ещё через полгода партийная организация части предложила Ивану вступить в кандидаты члена КПСС. Первая реакция его на предложение была отрицательной. Выслушав отказ, замполит части сказал: «Ты же, наверняка вернёшься в институт и продолжишь учёбу. Получишь диплом и будешь направлен на предприятие. Учитывая твои лидерские качества, тебе засидеться на рядовой должности не позволят. Начнёшь расти по службе. Но высоко не поднимешься. Только до той ступеньки, где могут стоять только члены КПСС. А энергия и знания будут требовать размаха. Так что, не закрывай перед собой дверь, которая вратами судьбы называется».
Демобилизовавшись в мае, Иван сразу же направился в Ленинград, чтобы восстановиться в институте. Эта процедура прошла успешно. Более того, он успел даже хвосты закрыть за четвёртый курс, которые остались два года назад, и перевестись на пятый - дипломный. Геннадий и Елена к этому моменту  уже закончили учебное заведение и по году отработали. Первый – инженером на Калининградском судоремонтном заводе, а вторая аспиранткой в родном институте.
Встреча Ивана с девушкой была радостной, тёплой и не совсем обычной. Впервые за время их знакомства, он смотрел на неё не как на одноклассницу и землячку, а как на нечто незнакомое, приятное и притягивающее. Они стали часто встречаться, весело проводить время и ещё глубже тонуть в воронке чувств, приведших их в конечном итоге к вальсу Мендельсона.
После окончания института, по распределению, Иван вновь вернулся на Горьковский завод, где его хорошо знали и ждали. И первой должностью, на которую был назначен, стала инженер –конструктор. Предприятие выделило ему небольшую комнату в семейном общежитии, и он, плодотворно работая, стал поджидать свою законную супругу. Елена приехала к нему только через полгода, но уже с учёной степенью- кандидат экономических наук. Вскоре им дали малогабаритную однокомнатную квартиру, и они зажили дружно и счастливо, как все советские граждане.
Геннадий тоже не терял зря времени. Проработав полгода в администрации завода на простой инженерной должности, он, как секретарь первичной комсомольской организации, орготделом Горкома КПСС  был рекомендован на должность сначала второго, а затем первого секретаря горкома ВЛКСМ. Узнав, что Иван, отслужив в армии, окончив институт и женившись на Елене, ухал работать в город Горький, Геннадий не находил себе место. В глубине души, он, почему-то верил в то, что судьбы Ивана и Елены  не сольются в одну. Но ошибся. К этому времени его отец уже был секретарём обкома КПСС по идеологии и имел прямую связь с Москвой. Поэтому, при первой же возможности, Геннадий попросил отца посодействовать его переводу в Горький. И уже через три месяца он вновь оказался рядом с той, которую любил, и с тем, которому завидовал. Вначале работал секретарём обкома ВЛКСМ, затем стал освобождённым секретарём партийной организации судостроительного завода.
Иван к появлению Геннадия в орбите его зрения отнёсся вполне радушно. И даже тогда, когда на заводском партийном собрании иногда критиковалось его конструкторское бюро, зла на своего земляка не держал. В отличие от него, Елена отнеслась к приезду в город Геннадия с холодком и внутренней осторожностью. Она не простила ему предательство Ивана, во время исключения того из комсомола. Одновременно Елена понимала, что является главной причиной появления Геннадия рядом, и это её раздражало. «На что надеется? Зачем зря время теряет? Нашёл бы какую- нибудь красивую и идейную комсомолку и женился. Иван мой, и я буду с ним рядом до конца, или до тех пор, пока он сам меня не прогонит»,- невольно рассуждала женщина.
Шло время. Как и предсказывал в армии замполит, опытные руководители судостроительного завода быстро рассмотрели в Иване ярко выраженные задатки неформального лидера и стали поднимать по служебной лестнице. Ему ещё не было тридцати, когда он возглавил всю инженерную службу завода. Сам Иван к этому назначению отнёсся спокойно, а Елена радовалась, словно маленькая девочка. К этому времени у них уже подрастал сынишка, и в животе дозревал очередной плод человечка. С новой должностью, у них поменялись и бытовые условия. Решением городского совета в центре города им была выделена крупногабаритная, с высокими потолками, трёхкомнатная квартира. Учитывая «интересное» положение жены и наличие маленького сынишки, на помощь ей Иван привёз с малой родины свою маму, которая к тому времени жила  одна, похоронив два года назад мужа и отца своих детей. 
В середине восьмидесятых, неожиданно скончался многолетний руководитель завода, и Министерство, по согласованию с Горьковским горкомом КПСС, на должность директора назначило Ивана. А точнее – Ивана Даниловича, которому на этот момент исполнилось тридцать четыре года. Иван понимал, что, вступая в эту должность, в первую очередь он взваливал на себя огромный груз ответственности за работу вверенного коллектива и завода в целом, и только уже во вторую очередь моральное удовлетворение. И он, с присущими ему профессиональной хваткой и хладнокровием включился в эту работу. Вскоре и успех пришёл. Завод выполнил пятилетний план по всем производственным показателям, в том числе принятых на себя социалистические обязательства, и  занял в системе отраслевого Министерства одно из призовых мест. Последовали правительственные и государственные награды.  Сам Иван Данилович был удостоен Ордена «Трудового Красного знамени». Но эйфории особой не чувствовал, а с тройной энергией продолжил трудиться.
У Геннадия судьба складывалась тоже успешно, но только по партийной линии. После парткома завода, он работал заведующим организационного отдела горкома КПСС, затем секретарём горкома по идеологии, а к концу восьмидесятых, был переведён в Москву в центральный аппарат ЦК партии на должность заведующего сектором. К этому времени, потеряв надежду соединиться с Еленой,  он женился на женщине из своего круга и имел двух дочерей. Учитывая, что в то время ему не было ещё и сорока, карьера ему светила очень успешная.

Начало девяностых годов перевернули всё с ног на голову. Судьбы многих достойных и успешных людей рушились на глазах. Всеобщий хаос, кадровая чехарда и человеческий нигилизм разрушали всё, что десятилетиями создавали простые люди. Гонка за обладание счастливого билета в светлое капиталистическое будущее превратила некоторых людей в зверей, способных  разорвать на части любого, кто будет стоять у них на пути. Партийные и советские деятели, комсомольские работники и прочие властители умов граждан СССР, соревнуясь в проворстве с бывшими фарцовщиками, шулерами разных мастей, подпольными цеховиками и откровенными уголовниками, приватизировали всё, что только было можно. О народе и стране, в которой жили, эти люди в тот момент не думали. Об этом они стали вспоминать только тогда, когда необходимо было стать депутатом любого уровня и получить неприкосновенность личности.
Не обошла стороной эта мясорубка и судостроительный завод, и лично Ивана Даниловича.  Уже через год, после развала СССР, к нему в кабинет неожиданно нагрянуло несколько крепких парней с ярко выраженным социальным статусом, и один из них в грубой форме заявил: «Власть Советов прекратила своё существование, поэтому с сегодняшнего дня хозяевами завода становимся мы, то- есть народ. Ты должен будешь каждый месяц платить нам сумму, равную прибыли, которую раньше отдавал государству, а мы будем следить за тем, чтобы тебя никто не обидел. Включая государственные структуры. В случае отказа, мы выкинем тебя на улицу, или утопим твоих отпрысков в Оке. Я понятно объяснил наши требования?». Иван Данилович с презрением посмотрел на новых «хозяев» его страны, но промолчал. А когда они покинули кабинет, набрал номер телефона начальника районной милиции, которого хорошо знал, и напросился на приём.
Когда он рассказал полковнику о визите делегации, представляющей уголовное сообщество, то тот, глубокомысленно произнёс: «Что ты хочешь? Установка такая к нам поступила из Москвы, чтобы не трогали уголовный элемент до поры до времени. Появится у руководства страной политическая воля к уничтожению этого сброда, мы за неделю его выловим и суду придадим. А пока, советую, найти с этими людьми общий язык и спокойно работать. Ты пойми, Иван Данилович, если мои люди впрягутся за тебя и твой завод, им ведь тоже платить придётся. Так что выбирай, что тебе дешевле встанет». Ошарашенный ответом, Иван Данилович едва сдержался, чтобы не наговорить милицейскому начальнику обидных слов. Но, поняв, что это делу не поможет, в расстроенных чувствах отбыл на завод. 
После посещения его кабинета крепких молодых людей в цветастых пиджаках и с золотыми цепями на бульдожьих шеях, прошло около месяца. За это время Иван Данилович вдвое усилил охрану на заводе, создал мобильную дружину, способную дать отпор непрошенным гостям и, где необходимо, поставил видеокамеры. Но, к его удивлению, шло время, а молодчики за данью не приходили. Поведение их он даже не знал, как воспринимать. Скрытой угрозой, или как временной отсрочкой?. Но вскоре всё разъяснилось. Ему позвонил незнакомый мужчина и, не представляясь, вежливым, культурным голосом сообщил: «Иван Данилович, так как Вы человек честный и порядочный и в коллективе завода работают люди, к которым я и некоторые мои бойцы имеем прямое отношение, то отчисления вашей организации в наш фонд откладывается на год. Это позволит вам стабилизировать работу предприятия и разобраться в системе рыночных отношений. Желаю вам успехов». После этого звонка на заводе и на самом деле стало всё спокойно. Оправившись от морального унижения, Иван Данилович с прежней энергией занимался поиском путей сохранения предприятия в новых экономических условиях.  Помощи в этом ждать было не от кого и не откуда. Ответственные работники аппаратов ЦК, обкома и ГК КПСС быстро перекрасились и, в соответствии с прошлым статусом, заняли тёплые ниши в новых структурах государственной власти. А отраслевое Министерство трясло так, что там даже вспоминать боялись о судьбе периферийных предприятий. Многие высокопоставленные партийные и министерские чиновники приватизировали высокоэффективные промышленные объекты и снимали с результатов их деятельности – пенки.
Понаблюдав за энергичными действиями бывших властителей людских дум, которые были честью, совестью и умом нации, и, поняв, что могут остаться с голым задом, представители силовых  структур страны сами включились в разграбление остатков народного хозяйства.
           Благодаря энергии, хозяйственной жилке и умению находить общий язык с коллективом, Иван Данилович пользовался безграничным уважением людей. Поэтому, несмотря на общий хаос, судостроительный завод стал постепенно набирать обороты и восстанавливать былую мощь. Это и повлияло на его дальнейшую судьбу. Положив глаз на успешное предприятие, высшие чины фискальных органов области, совместно с Московскими, приступили к его «отжатию» в свою пользу. Официально это выглядело вполне законно. На предприятие был выброшен десант различных инспекций, которые два месяца изучали деятельность предприятия. Не обнаружив особых зацепок, чтобы с позором убрать Ивана Даниловича с дороги, они стали его шантажировать и провоцировать. Елена видела, как переживает муж и, как могла -успокаивала его. Однажды она не выдержала и сказала: «Почему ты так держишься за завод? Отдай ты его этим недоумкам. Геннадий обещает твою кандидатуру предложить на должность заместителя Министра. Даже пятьсот тысяч долларов готов за тебя внести». Услыхав эти слова, Иван Данилович внимательно посмотрел на жену и произнёс: «Иногда мне кажется, что я зря женился на тебе. Если бы ты вышла за Генку, то намного бы счастливее была, чем со мной». Елена сжалась в комок, словно боясь, что он её ударит, и тихо произнесла: «Извини, пожалуйста. Больше от меня ты таких слов не услышишь».
Целый год фискальные органы испытывали на прочность завод, а точнее Ивана Даниловича. Наконец, не выдержав, один из представителей силовиков сказал: «Чтобы прекратить проверки на заводе  и дальше не тратить твоё и наше время, предлагаю добровольно, без всяких предварительных условий, написать заявление об увольнении и покинуть этот кабинет. Есть и другой вариант освобождения тебя от должности. Но нам бы не хотелось опускаться до этого. Поэтому, столь гуманное предложение делаю в первый и последний раз. Не воспользуешься им –пеняй на себя. А если будешь умницей, то переведём тебя на более спокойную работу - начальником конструкторского бюро».
Испытавший в жизни много подлости и несправедливости, Иван Данилович не удивился такому заявлению генерала. «Видно и правда, что миром правит жёлтый телец, который даже из нормального человека может сделать морального урода. Зараза наживы за чужой счёт сильнее совести, чести и справедливости. Стоит ли продолжать играть роль Дон Кихота? Ведь это не спектакль, а реальная жизнь. Дублей в ней не предусмотрено»,- подумал он и, приняв окончательное решение, с облегчением вздохнул.  Вскоре написал заявление в совет директоров предприятия с просьбой об освобождении от поста генерального директора и переводе на должность начальника конструкторского бюро.
Так сорокалетний мужчина, полный сил и энергии, стал рядовым сотрудником родного предприятия и повёл правильный образ жизни семейного человека. Вначале, конечно, очень переживал, метался в раздумьях и даже хотел сорваться в другие края, чтобы на новом месте вновь обрести себя. Однако, шло время, а окончательного решения он так и не принял. Зато активно увлёкся дачными делами и даже вывел свой, особый, сорт смородины. А чтобы иметь дополнительный заработок, Иван Данилович читал лекции в местном университете. Жена даже рада была его новому статусу, который позволял мужу больше заниматься с детьми и помогать ей по хозяйству.
С тех пор прошло тринадцать лет. Сын и дочь окончили в родном городе высшие учебные заведения и планировали заводить свои семьи. Но непредвиденное событие отодвинули их планы на несколько лет. Неожиданно, во время очередной диспансеризации, у Елены обнаружили раковую опухоль, которая быстро прогрессировала. Для семьи был шок, который парализовал их сердца и умы. Иван Данилович принимал все доступные и недоступные меры по её лечению, но помочь так и не смог. В течении полгода Елена «сгорела», как сухой осенний лист.
Похоронили её на центральном кладбище рядом с главной аллеей. Проводить в последний путь из разных углов страны приехало много её подруг и родственников. Был среди них и Геннадий, в душе которого уживались два чувства. Он очень сожалел о смерти любимой и одновременно радовался, что его сердце, наконец, освободилось от занозы, которая не давала ему спокойно жить на протяжении десятков лет.

В отличие от Ивана, в жизни у Геннадия складывалось всё даже очень хорошо. Незадолго до очередной революции, Геннадий работал заместителем заведующего отделом ЦК КПСС и хорошо был информирован о положении в стране и партии. И как только понял, что пора идеологию и цвет флага менять, стал энергично принимать необходимые меры. Вскоре он уже числился в трёх предприятиях соучредителем, а одного, по сфабрикованным документам, стал единоличным хозяином. Так что от бунта «народного» он только выиграл. Как только Глава партии и государства окончательно вздулся, а СССР лопнул, Геннадий тут же примкнул к хищной стае демократов, получив взамен ответственный пост в администрации президента России. Оказавшись в кругу вершителей судеб, однажды он и на самом деле предложил на коммерческой основе Ивану пост заместителя министра отраслевого министерства. «Всего пятьсот тысяч зелёных за это удовольствие необходимо заплатить некоторым господам. Если у тебя нет, то я одолжу по старой дружбе. Войдёшь в курс дела – расплатишься. Через министерство огромные бюджетные деньги проходят»,- обосновал он своё предложение. Но, выслушав, Иван послал его на три буквы и очень долго после этого с ним не разговаривал. И только скоропостижная смерть Елены вновь свела их вместе. 

          Сердце и память долго держали Ивана Даниловича в состоянии оцепенения и растерянности. Но постепенно он стал привыкать к одиночеству и нашёл утешение в появившихся на свет у дочери двух внуков. Они жили в Москве, и Иван Данилович при первом же удобном случае садился на скоростной поезд Нижний Новгород (Горький) – Москва и мчался на встречу с ними. Проводя время в столице, он иногда встречался с Геннадием, который уже второй «срок» нёс на себе тяжёлую ношу «народного избранника» и даже порой появлялся в стенах Государственной Думы. Основное же его занятие было связано с деятельностью собственных предприятий. Вначале они созванивались по телефону, а затем встречались где нибудь в укромном месте, которое обычно предлагал депутат.
Вот и в этот раз, прожив в семье дочери почти неделю и отведя душу в общении с внуками, перед отъездом домой, Иван Данилович решил позвонить Геннадию Степановичу. «Больше года не виделись. Когда ещё такая возможность появится»,- подумал он.  Услыхав голос земляка и соперника, тот искренне обрадовался и предложил встретиться у него на квартире. «Только ненадолго. Завтра рано утром я должен выехать в Нижний»,- предупредил Иван Данилович. «А что нам старикам долго рассусоливать. Посидим, поговорим, чайку попьём, детство вспомним»,- согласился Геннадий Степанович и добавил: «Буду тебя поджидать к семи вечера».
Встреча была скупой на эмоции. Да и раньше у них дело не доходило до поцелуев и льстивых дифирамб. Пожав друг другу руки, давно зрелые мужчины направились в гостиную, где щедро был накрыт стол. 
------------------

«Ты всё так же один в этой огромной квартире обитаешь?», -спросил Иван Данилович. «А мне даже нравится состояние одиночества. Больше свободы и манёвра в действиях. Да и жена с отпрысками не  хотят приезжать в Москву. Их в Лондоне всё устраивает»,- снисходительно улыбнувшись, ответил хозяин квартиры. «Ты – то сам собираешься перебираться к ним на постоянное жительство?». «Пока нет. Не на кого оставить бизнес, а продать его за хорошую цену в нынешних тяжёлых экономических условиях почти невозможно». «Понятно. Значит и у богатых проблемы бывают»,- улыбнулся Иван Данилович. «Ещё какие! Иногда ночами не сплю – мечусь в размышлениях». «А ты раздай свои богатства бедным и спи спокойно». «Шутник, ты Иван. Давай по стопочке коньяка выпьем и о чём нибудь приятном поговорим»,- предложил Геннадий и стал открывать бутылку.
Ужин проходил вяло. Больше было полемики о современной жизни в России, и за её пределами, чем воспоминаний о детстве, друзьях и близких сердцу людях.
«Вот ты говоришь, что те, кто уехал за границу –не русские. А кто же по- твоему -русские? Татары, чеченцы и якуты?», - наседал Геннадий на Ивана, задетый его резким высказыванием на этот счёт. «Для меня русский тот, кто живёт в России, живёт для России, думает о России, познаёт Россию и славит Россию. Все остальные, независимо от национальности, общественного и материального статуса –гастарбайтеры». «Почему сразу гастарбайтеры?»,- удивился Геннадий. «Потому, что они зарабатывают, а в основном воруют, деньги в России, но живут и тратят их за границей». «Так, значит, ты и меня к этой категории людей относишь?». «Сам – то ты как думаешь? Не к патриотам же. Патриот-это человек, который с сыновней заботой, трепетной нежностью и лаской относится к своей Родине. А ты и тебе подобные, о Родине думаете в последнею очередь. У вас в карманах паспорта с двойным гражданством и жильё на всякий случай, в какой нибудь тёплой и богатой стране». «Это всё демагогия неудачников и завистливых людей. Да, это мы –демократы дали народам России свободу и право на самоопределение. В том числе и право на получение двойного гражданства. Что в этом плохого?». «А что в этом хорошего? Если бы ещё ко всему этому вы народу сказали, где деньги найти, чтобы этими привилегиями воспользоваться. Вначале страну растащили по своим углам, а потом о свободе личности заговорили. Демократ –это тот, кто на словах призывает народ соблюдать Конституцию нашей страны, а сам живёт по меркам чужой»,-парировал Иван Данилович. «Ты Конституцию не трогай. Она, может и не вполне совершенна, но за все годы существования её в России, такой либеральной и демократичной ещё не была». «Конечно, не была. Вы – либералы и демократы её под первого президента кроили, чтобы, получив по ней неограниченную власть, он потом смог смело идти вам навстречу во всех тёмных делишках по разграблению страны и узакониванию награбленного. Хочешь, я тебе объясню, что такое Конституция?»,- спокойным голосом спросил Иван Данилович. «Валяй. Может, что путное услышу»,- небрежно отмахнулся Геннадий Сергеевич. «Несомненно - это Основной закон для всех граждан страны. Но в силу специфики нынешней политической и экономической  системы в России, он делится на три раздела: процессуальный (уголовный и гражданский кодекс); правовой (в соответствии с установленными правилами игры); криминальный (по понятиям). По первому разделу живёт подавляющее большинство населения. По второму только те, у кого есть власть, деньги и связь с такими же, как сами. По третьему живут в основном те, кто потерял надежду стать членом второй группы людей, но очень не хочет принадлежать к первой. Часто вторая и третья группы находят общий язык и принимают гибридную форму. Гражданам, живущим в рамках процессуального раздела выдумывать и создавать новые правила особого поведения не надо. За них всё придумали, решили и закрепили Основным законом те, кто живут по второму разделу. Простому гражданину на долгие годы указали место в дальнем углу задних рядов. Но, определяя ему место на задворках жизни, вторая группа не может повлиять на его мировоззрение, ненависть к ним и желание при первом же удобном случае восстановить справедливость.
Вторая группа живёт по разработанным ей правилам поведения. До поры, до времени она может делать всё, что не подвластно простому смертному: разворовывать народные деньги (бюджет), бесконтрольно приватизировать госимущество, влиять на судебные решения, брать и давать взятки, на коммерческой основе решать кадровые вопросы и т.д… Верование в свою исключительность приводит сознание таких людей к полной гипертрофии. И, как следствие, они становятся лёгкой добычей себе подобных особей или криминала.
Группа людей, живущая по криминальным правилам (по понятиям), является нарывом на здоровом теле простых граждан страны. Мораль и совесть для них, как и для представителей, живущих по особым правилам, не существует, поэтому они очень хорошо понимают и чувствуют людей второй группы. Собственно, эти две группы  и не очень – то отличаются друг от друга. Разве только тем, что за плечами одних уже есть уголовное прошлое, а у других всё впереди. Представители этой группы наиболее коварны и дерзки, и вторая группа людей боится их больше, чем наказания за нарушение уголовного кодекса». «Мудрёно закрутил. Неужели ты до сих пор не можешь себе простить, за то, что не стал представителем второй категории людей? Что тебе стоило, когда в стране хозяйничала, согласно твоей шкале, третья группа людей, продать им судостроительный завод? За месяц мог скупить у коллектива все акции и стать полноправным хозяином огромного богатства. Надеялся на справедливость и на свой авторитет? Но ведь всё равно пришлось покинуть пост генерального директора и превратиться в рядового гражданина неблагодарной страны. Твой фанатизм и вера в светлое будущее для всех - ни только тебя растоптали, но и Елену в гроб свели», -со злостью высказался Геннадий Сергеевич. «Елену, ты зря зацепил. А вот то, что мой характер и мои идеалы сыграли в моей судьбе не лучшую роль, я согласен. Но не в смысле сожаления, а в плане немого укора себе, что не смог выстоять до конца. И в не доказательство верности советской власти, а во имя человеческой гордости. Сдавшись, я ведь уподобился вам - гибким и проницательным служителям партийных догм, которые имеют свойство вовремя прогибаться и мгновенно менять окрас крыльев. Поэтому, давай дорогой товарищ, заканчивать грустную полемику, которая может ещё сильнее углубить водораздел, который между нами существует ещё со школьной поры. Будем продолжать жить, как сложилась судьба. Ты над златом чахнуть и народ продолжать дурачить, а я новые сорта смородины выводить и будущее страны, в лице внуков,  воспитывать», -призвал Иван Данилович и встал из-за стола. «Да, умеешь ты, Иван настроение людям портить. Думал, что хоть к старости мягче станешь, а ты наоборот черствеешь. Неудобный ты человек для общества»,- натянуто улыбнулся Геннадий. «Для какого общества? В котором ты состоишь? Да брось ты. У вас не общество, - стая волков. На вид все такие вежливые, добрые, гладенькие, а покусись на ваше личное – сожрёте и не поперхнётесь. Поэтому и правила вы специальные выдумали, по которым стараетесь играть, чтобы друг друга не проглотить»,- поставил точку в разговоре Иван Данилович.
Рано утром, он уже сидел в скоростном поезде и, посматривая в окно, с нетерпением ждал его отправления. «Сразу с вокзала поеду на кладбище. Давно не навещал Елену и не делился с ней накопившимися новостями и своими сокровенными мыслями»,- подумал Иван Данилович. Наконец, состав ожил и стал плавно двигаться вдоль перрона, оставляя на нём носильщиков с тележками и провожающих.