КЕША

Галя Марфина
               
КЕША
Заметки о племяннике

- Я с ним встретилась впервые,  когда ему было лет  пять-шесть.
Первое мое заострившееся впечатление было во время моего разговора с его матерью у них на кухне, совмещенной с прихожей, при появлении  Кеши.
Он, слушая наш разговор, расположился  со своими игрушками – самолетом и иже с ним прямо посреди кухни, достаточно заполненной мебелью, и играл с ними, изображая полеты и звуки  самолетов при них.

Стихотворений он не знал, читать тоже не умел. 
Но, сказали, он знал  ранее даже алфавит,  а потом забыл.
Однажды, когда он был у меня дома пару дней, я ему предложила выучить стихотворение «Белеет парус одинокий» Лермонтова, за что будет вознаграждение: мы пойдем с ним в магазин и я куплю ему сладостей  сколько он захочет и по его выбору.
Он за два дня знал стихотворение, чем были все несказанно удивлены, когда он  по возвращении  домой прочел его наизусть.

- Он любил слушать, когда ему читали книги. При этом он всегда во что-то играл.
Я, в его посещения,  выбрала читать ему стихи и поэмы Лермонтова. Так мы прочли и «Мцыри».
Однажды, в очередное свидание, я снова предложила почитать  Лермонтова, он согласился, но добавил: « Только что-нибудь  повеселее!»
Замечу, я стихи читала без своих комментариев.

- Однажды мы с ним возвращались к ним домой от меня – я его отвозила. И он был рад этому.
Но, когда мы уже подходили к их дому, его настроение вдруг резко изменилось: он начал меня агрессивно и настойчиво, с раздражением, выталкивать с тротуара на проезжую часть дороги. Остановить его было трудно.
Я до сих пор не поняла причины этой, на мой взгляд,  странности.
Она повторила случай, бывший у меня  с Симкой – нашей (не нашей – мне запрещено было с нею общаться) кошкой.
Несмотря на запрет, у меня с нею сложились такие родные отношения, что я пересмотрела свой взгляд на кошек, почувствовав в них отсутствие примитивного.
Тогда с Симкой я была на кухне, всё было спокойно, но когда я начала уходить, она стала с возбуждением препятствовать этому и даже кусать меня за ноги.
Я пыталась её кормить всем, поить, говорить, но результата в изменении её поведения я так и не добилась.
Так и ушла покусанной ( но не очень!).
Что она хотела – загадка до сих пор.

- Однажды у брата на даче в глухой деревне, где и не очень много было жителей, я увидела, чем и как играет Кеша:
выхожу  из дома, а рядом на скамеечке в ряд  по ранжиру длиной с метр лежат разные гаечные ключи. Спрашиваю, откуда?
Оказывается, от дружбы с местным механизатором. Кеше было лет пять.

- Когда он был месяц со мною в Джанхоте на даче, ему было лет шесть, он для меня снова приоткрылся: спустя короткое время по приезде он собрал велосипед, который, правда, не ездил, но давал возможность на нем сидеть и изображать езду, активно и громко помогая самим издаваемыми звуками езды.
Поразительно было, из чего он его собрал: недалеко от дома на склоне, оказывается, была давняя свалка местного значения, уже заросшая травой. Я её даже не увидела, а Кеша разглядел, да ещё и соорудил из найденного средство передвижения.
Здесь он тоже быстро подружился с одним из соседей, у которого была будка-мотоцикл.

-Кеша  ещё построил плот, уж из чего, теперь не помню, а помню, как он торжественно нес его к морю, опускал на воду, но тут его постигла неудача: плот быстро пошел ко дну.
Вдвоем с ним мы неплохо провели месяц, но вся идиллия быстро закончилась, как только приехала его сестра Лиза: они иногда против меня дружили (смеюсь).

-Ещё тогда же мы с ним лечили его пупочную грыжу бараньими «катышками» по рецепту кого-то из местных жителей.
Катышки для начала надо было ещё найти, что мы однажды и сделали, идя на море: перед нами прошло стадо из овец.
Надо сказать, что средство помогло и операция не понадобилась.
 
-По-моему, тогда же   он научился плавать и радостными криками из моря извещал меня о каждом удачном заплыве.

- Своё желание и Кешу как-то приобщить к обучению игры на каком-либо музыкальном инструменте я осуществила, поняв, как это можно сделать.
Летом, когда всё его семейство  было на даче, я по объявлению в газете купила за очень маленькие деньги аккордеон.
Он был большой, для взрослых, но  цена сделала свое дело, особенно со мною, не очень хорошо представлявшей нюансы игры на аккордеоне.
После этого я поискала возможные места для обучения на этом инструменте.
К своему удивлению и удовлетворению, вопреки распространенным слухам, что сейчас ( после развала СССР) нужно платить бешеные деньги за учебу музыке, я легко нашла то, что искала.
Недалеко от квартиры семейства Кеши находился бывший районный Дворец Пионеров.
Он, оказывается, продолжал функционировать, и, даже, по прежним расценкам.
Ещё более невероятным оказалось и то, что при Дворце не только обучали игре на музыкальных инструментах, но и существовал ансамбль аккордеонистов, довольно известный в своей среде своими успехами.
Я отправилась туда и переговорила с заведующей. Рассказала об особенностях Кеши и попросила для него чуткого и тонкого педагога- преподавателя.
Получила ответ, что есть такой человек: Галина Петровна. Талантливым руководителем оказалась и сама заведующая.
По возвращении с дачи я при всех вручила Кеше аккордеон и сказала, что это ему лично, но, если он не будет заниматься, я отдам его Лизе (это был мой коронный ход).
Ещё на возражения взрослых, что водить на занятия Кешу некому, я пообещала, что буду делать это сама, хотя  жила от них очень далеко и делать это мне было непросто.
Думаю, их возражения были связаны скорее с неверием в успех этого мероприятия.
Но дело пошло.
И педагог оказался чудесным, хотя занятия с  Кешей и представляли трудности ещё и в плане того, что он  не умел читать.  Это было нужно для домашних заданий, поэтому  ему приходилось запоминать то, что можно было потом повторить, читая.
И поначалу он Галине Петровне не давал к себе притрагиваться, чтобы поправить положение рук и пальцев, но она успешно и это преодолела.
И,  может быть, заниматься его подтолкнуло  и то, что поначалу аккордеон пользовался успехом во всем семействе: на нем пробовали играть, и не безуспешно, и мой брат, и Лиза, которые играли на пианино.
Лиза даже тоже начала посещать уроки игры на аккордеоне, так как ей пообещали участие в ансамбле. Потом, правда, она бросила это занятие, так как с исполнением обещания из-за чего-то тормозили, а терпения ждать у неё  не хватило.
Но тирольский танец она иногда играла ко всеобщему удовольствию.
Я, конечно, очень быстро перестала водить Кешу на занятия, и, хоть на меня и сердились по этому поводу, но как-то устроились и без меня обходиться: уже приходилось считаться с тем, что у Кеши дела пошли в гору. Вскоре ему купили и аккордеон по его возрасту. А потом наступило время, когда   ему  понравилось и выступать на просмотрах.
Он проучился несколько лет, но класс музыкальный, все-таки, не окончил.
Трагедии это не вызвало, так как никто не собирался из него делать музыканта, а игру он освоил.

- Когда Кеша стал значительно взрослее, уже в старших классах школы, я обратила внимание на его интерес к истории, к отдельным предметам, вещам, в результате чего я отдала ему некоторые, принадлежавшие ранее моим папе и маме,  вещи.
Надеюсь, что я в нем не ошиблась в этом плане, и он бережно будет их  хранить.

                ***