Лина

Севкиной маме от той самой надоедливой девчонки.

Мы придумываем себе счастье(с)Севка


Зима, 1988

Снег всё метёт и метёт. Сквозь рыжие круги фонарей ложится тихим ковром, отливая голубым, отсвечивая в темноту тысячами искр. Заметает в ботинки льдом и мокрыми брызгами. Скорее бы домой. Скорее бы. Лизка, идущая рядом,  болтает про "волшебство" и "обыкновенные чудеса". Дура. Решила, что Лине одиноко одной идти домой, и решила её проводить. До-о-обра-ая... Посмотрела бы Лина на неё в компании подружек и мускулистого Самохина. Небось там она не играет в гуманитарную помощь и не лучится своими "мелкими радостями жизни".
Лина Дорожина в волшебство не верит.

Лето, 1988

Одинокие качели во дворе скрипят призывно и отталкивающе одновременно. Лине почему-то становится жаль их. Она подходит, и гладит их грязной ладонью по стёртым серым доскам сидения. Солнце жарит, как жёлтые пески пустынь Африки, и Лина отдёргивает руку от раскалившихся досок. Из окна Лининого дома выглядывает мама.
- Лина! Иди обедать!
Лина прячется за куст. Ей не хочется домой, к приторно ласковой матери и глупо-шутливому отцу. Не хочется снова слышать  все эти: "Улыбнись, маленькая бука!", "Линочка, Зайчик, почему ты не играешь с ребятками во дворе?", " Лионель, надо быть веселее!" Лионель. Красивое имя, но Лине оно ненавистно, потому что его носит её троюродная сестра, которую постоянно ставят Лине в пример. И назвали нескладную, костлявую, с густыми чёрными бровями, с мохнатыми, как у ведьмы, волосами девочку в честь примерной блондинки, окончившей музыкальную школу по классу... тарелок.
Лина идёт вдоль качелей, пиная песок стоптанными сандалиями, и глядя под ноги. Она замечает за качелями, в тени высокого забора, жёлтую шапочку одуванчика. Лина подходит к нему, и садится на корточки.
- Маленький...
Она гладит его головку, и из жёлтой  она превращается в серую. Лина испуганно дует на цветок.
Вдруг кто-то резко вырывает одуванчик из земли. Лина вскакивает, и видит Самохина, держащего в кулаке беспомощно поникший стебелёк. Рядом с ним стоят, смеясь, ещё несколько ребят, и Лизка. Та самая Лизка, которая зимой говорила, что будет всегда рядом с Линой, и никому не даст её в обиду. Лина не тянула из неё эти клятвы, но поверила в них, хотя в глубине души понимала, что нельзя верить ни Лизке, ни даже Самохину...
- Прекрасная леди любовалась цветами в дворцовом саду, как вдруг её увидал не менее  прекрасный принц! - декламирует вдруг Самохин, кривляясь. Лина теряется. Она не знает, куда себя деть, ведь перед ней стоит Димка Самохин, и мелет чушь, глядя своими кариеми с оливковым глазами прямо в Линины тёмно-синие и угловатые зрачки.
- Принц сорвал один из цветков с куста, и поднёс его прекрасной леди... - тон Димки из глупого превращается в серьёзный, он неотрывно глядит Лине в глаза. Ах, куда же Лине спрятать свои впалые, так некстати покрасневшие щёки!
- ... прекрасная леди приняла цветок из рук принца... - Лина берёт одуванчик из Димкиных ладоней, вся вздрагивая от их случайного прикосновения. Ребята, пришедшие с Димкой, с интересом наблюдают эту сцену. Лизка кусает костяшки пальцев.
- ... Принц спросил: "Как зовут вас, прекрасная леди?" - Димка приближается к дрожащей Лине, и берёт её руки в свои.
- Дим... - хочет прошептать Лина, но боится, что неподатливый голос вырвется из горла вороньим карканьем, и молчит, стараясь не хмурить брови и и спрятать слишком острые скулы за копной волос.
- Меня зовут... - Димка глядит Лине в глаза, не отпуская, дыша тепло и открыто - меня зовут... Огородное Пугало!
Он отскакивает от Лины, и громко ржёт, подбадриваемый хихиканьем Лизки и гоготом толпы сзади.
- Меня зовут Пугало, мой принц! Раньше я была чучелом вороны, а теперь пугаю их! - заливается смехом Самохин.
Какое-то мнгновение Лина просто стоит в оцепенении. Потом она со всего размаху бьёт Самохина по лицу, срывается с места, и бежит, бежит за забор, за старый сарай, к тёмной и давно сгнившей беседке, чтобы втоптать там в землю тонкий стебель и жёлтую головку одуванчика.

Весна, 1997

Светлый и знойный май омывает лицо дождями, тут же высушивая его. Волосы прохладно струятся по плечам, словно чёрный водопад, оттеняя бледно-голубую кожу, и ложатся на плечи, густые, красивые. Синие глаза блестят из-под накрашенных ресниц радостно и нетерпеливо, как Лина не старается придать им томно-высокомерное выражение. Она очень изменилась за последние два года, и к окончанию учёбы в университете если не стала красавицей, то приобрела какую-то загадочную, непохожую ни на что сумрачную женственность. Из гадкого утёнка Лина превратилась... нет, не в лебедя, а в странную чёрно-синюю птицу с громадными крыльями.
Сегодня она впервые в жизни позволила себе купить флакончик туши и ещё кое-какую косметику. Двадцатидвухлетняя девушка сидит перед зеркалом, чуть ссутулившись - это следствие долгих часов сидения за столом и учёбы, учёбы, учёбы... После смерти родителей Лина постоянно совмещала работу и университет, смогла обзавестись комнаткой в спальном районе города и кое-какими необходимыми вещами. Потом она стала сдавать один из углов в комнате людям, изредка приезжающим в их городок. И... к выпускному из университета у Лины появились деньги, и много полезных связей. Правда, ни один из живущих в Линином уголке там не задерживался...
  Сразу после успешной сдачи экзаменов Лина купила несколько метров ткани, и сидела ночами, вышивая, перекраивая и переделывая, постепенно свыкаясь с тем, что у неё есть полное право надеть то прекрасное, воздушное и неземное, что выходило из её рук.
Сердце Лины стучит часто-часто, пока она едет в пустом автобусе, одетая в синее с проблесками чёрного платье. Несколько месяцев назад Лина не поверила бы, если бы ей сказали, что она добровольно поедет на какую-то полную студентов дискотеку, да ещё будет к ней готовится. Лина не любит шумных сборищ, нарядов, трёпа между девушками. Она вообще ничего особенно не любит. И сейчас, пряча складки юбки под сидением, Лина не может перестать одёргивать себя: она не должна радоваться, она не имеет на это права. Она не заработала этот праздник выпуска, хотя и получила высшие оценки. Она не должна забываться и открывать своё сердце, иначе его просто втопчут в землю, как... тот далёкий одуванчик из детства. Не должна... но юная душа берёт верх, пробивается через щели в огромном сундуке, куда Лина давно запрятала её, и девушка выходит из автобуса, испуганно озирается, идёт, стуча каблуками, к стеклянному зданию в конце улицы...
Лина входит в зал. Дискотека в самом разгаре. Кто-то танцует,  кто-то поёт под новомодные караоке, а большая часть студентов просто болталается, не зная, куда себя деть. Они непонятно взглядывают на Лину: без неприязни но и не открыто. Начинает играть музыка, и всё больше пар медленно двигаются по кругу в вальсе. Лина вдруг оказывается одна, в круге света. Она вжимает голову в плечи и сцепляет ладони в замок - хоть бы спрятаться, провалиться! Зачем она пришла сюда, зачем наряжалась, зачем трепетало её сердце..? Когда сцепляешь ладони, должно повести, должно, хоть Лина и не верит в волшебство. Должно...
- Лионель...
Лина оборачивается так резко, что задевает локтем окликнувшего её. Сзади стоит Самохин.
- Лионель, ты ли это?
Боже, как он изменился! Какие у него сильные, красивые руки и те же, не изменившееся, глаза!
Из-под рукава пиджака выглядывает татуировка ввиде дракона, и Лина чуть не задыхается от того, как близко к ней этот огненный китайский божок. Кончается завод у механизма, слабо твердившего: "не надо... пожалеешь... вспомни детство...". Лина глотает комок в горле.
- Ты... ты разве...
- Юридический факультет. Отец всё устроил, а я не сдал ни одного экзамена. - Самохин эффектным движением поправляет чёлку - потанцуем?
Лине становиться холодно, и тут же её бросает в жар. Ей тревожно от рублёных, словно заученных фраз Самохина, и страшно, и словно жжёт внутри, как от извержения давно спящего вулкана.
Самохин обнимает её за талию и ведёт в центр зала, в луч света.
- Ты очень похорошела. Не сердишься на меня за прошлое?
Она? Сердится?
- Н-нет...
Они танцуют.
Самохин смотрит на массивные золотые часы на левой руке: скоро полночь, папаша не потерпит его опаздания. А Лина, склонив голову Самохину на плечо, смотрит на него , и не знает ещё, что эта вечеринка - первое и последние счастливое событие в её нескладной жизни.
Она не знает, что сразу после свадьбы Самохин беспробудно запьёт и не сможет найти работу. Она не знает, как холодно и пусто будет в огромном и страшном доме родителей Самохина, который тот не захочет продавать ни за какие сокровища. В доме, где среди грязных тряпок Лина родит черноголового и синеглазого, похожего на неё как две капли воды мальчика, который тоже не будет знать, сколько унижений и побоев ему придётся вынести. Не знает Лина и то, что мальчик этот пронесёт её имя вровень со своим далеко за пределы маленького городка, мира, Вселенной. Не знает.
И пускай она не узнает об этом до последнего. Давайте оставим её сейчас - танцующую, красивую, счастливую. В тот краткий миг, когда бедная девушка смогла наконец узнать неполное, призрачное, придуманное,  но всё же Счастье.