25. Утро в Светлой Опушке

Утро следующего дня — приятно прохладное, росистое, наполненное птичьими голосами, обещало ясный, безоблачный счастливый день.
Светлая Опушка, обычно просыпавшаяся в это время — вместе с солнцем и утренними птицами, сегодня была необычно тиха.
Уже поднявшиеся шуа скользили медленно и бесшумно, как бесплотные тени, другие осторожно выглядывали из своих пали и шептали на ухо малышам, чтобы они не шумели — не будили гостя.

Сам же гость, не подозревая о предпринятых предосторожностях, вышел из своего домика и улыбнулся наступающему дню. Он великолепно выспался и, будучи "жаворонком", с первого же дня легко вошёл в ритм жизни Народа.
Спать на постели из лэфи, как он и ожидал, было одно удовольствие. Кроме всего прочего, слабый запах, исходивший от этого материала, по предположениям Рэя, тоже играл свою роль.

Наверное, какие-нибудь высокоучёные специалисты, будь у них возможность всласть поизучать это дело, заявили бы с важным видом года через два, что "вне всяких сомнений... если принять во внимание... при определённых условиях... оказывает некоторое благоприятное воздействие на... и способствует..." Но Рэй учёным не был, и ему хватило одной ночи.

Тишина, царящая в посёлке, навела его на мысль, что все ещё спят. Решив, в свою очередь, никого не будить, он бесшумно покинул поселение — домик был расположен на его окраине, так что Рэй никого не встретил. Он с удовольствием пробежался и очень скоро оказался у цели.

Река Таала, в которую впадали лесные ручьи, обнаружилась примерно там, где он и ожидал её найти. Хрустальной голубой лентой пролегала она по равнине, скрытая густой травой. Здесь можно было без помех и свидетелей купаться и выполнять необходимые для поддержания формы упражнения.

Вернувшись в посёлок, Рэй с удивлением обнаружил, что там по-прежнему тихо. Он подошёл к своему домику и сорвал одну из ягод, краснеющих на вьющейся разновидности тумиса. Рэй как раз собирался отправить её в рот, когда заметил Риша, беззвучно появившегося в просвете между кустами.
Его влажная шерсть говорила о недавнем купании, а вот о чём говорил неодобрительный, как показалось Рэю, взгляд, устремлённый на сорванную ягоду?

— Вообще-то, — немного смущённо заметил Риш, — мы их сначала моем...

— Мне они показались чистыми, но если у вас так принято...

— Может, чистые, а может, и нет. Понимаешь, мы ведь здесь не одни, — сказал Риш, понизив голос.

Рэй невольно бросил вокруг настороженный взгляд и тихо спросил:
— Ты это о ком?

— Ну... — Риш неопределённо махнул лапой, — всякие тут есть, разные... — он поискал что-то глазами и остановился на участке стены, увитой тумисом, левее и выше головы человека.

— Да, — продолжил он более уверенно, словно нашёл подтверждение своим словам, — и не все они, как бы это сказать, умеют прилично себя вести, да и лапы у них... — закончил шуа обвиняющим тоном.

Рэй осторожно повернулся и посмотрел на стену. Там, уцепившись крохотными лапками за зелёную плеть, преспокойно сидела маленькая розово-зелёная птичка. Впрочем, её спокойствие было нарушено, но, как показалось Рэю, не тем, что её обнаружили, а замечанием Риша.

Она без тени страха посмотрела прямо в глаза человеку, находившемуся совсем близко от неё, возмущённо взъерошила перья, вздёрнула вверх яркий хвостик и ещё более возмущённо чирикнула. Дав таким образом понять, что она думает о гнусных подозрениях, высказанных в её адрес, пичуга высоко вскинула голову и с достоинством удалилась. А как можно с достоинством удалиться, если ты маленькая птичка, вынужденная часто-часто махать маленькими крылышками — уж это осталось её большим секретом.

Рэй усмехнулся, проводив её взглядом. Надо же, как фантазия разыгралась. Однако реакция шуа говорила о том, что он точно так же истолковал поведение пернатой:
— Ну да, когда скажешь — обижаются. А сами... знаю я их... Не все, конечно, такие, — добавил он извиняющимся тоном. — Есть и такие, которые... Ну, в общем, может быть, лично она и ничего такого... — Риш виновато понурился, вздохнул и подвёл итог:
— В общем, мы их моем. Так уж у нас заведено.

Рэй, давясь смехом, последовал за шуа к ручью. Наблюдательная Тиша заметила его всё ещё немного влажные после купания волосы и не успокоилась, пока не допросила гостя с пристрастием. Её убеждённость в том, что ежедневное путешествие к реке будет слишком утомительно для человека, поколебать было нелегко. Она мгновенно догадалась о том, что ему необходимо уединение, и взялась придумать и организовать всё наилучшим образом ещё до наступления вечера.

Этот энтузиазм в сочетании с материнской заботой привёл Рэя в замешательство, а перспектива лишиться возможности проводить утро так, как ему хочется, и там, где нравится, мягко говоря, не обрадовала. Необходимо срочно что-то придумать, какой-то аргумент, способный остановить Тишу, не обижая её.

Ну конечно, это же так просто! Речная вода заметно теплее, чем в лесных ручьях, хотя каждый из них и был шириной с небольшую речушку. Сами шуа от холода не страдали. Они продолжали купаться в ледяной воде даже в холодное время года. А зимой, когда пушистый снег укутывал леса и застилал поля толстым мягким ковром, малыши часами играли и кувыркались в снегу. Нередко и у взрослых, насмотревшихся на их забавы, серьёзная процедура растирания снегом, заменявшая купание, когда морозы сковывали льдом даже родники, превращалась в весёлую игру.

Короткие штаны служили им единственной одеждой круглый год. Рэй уже сообразил, что отличать мужчин от женщин проще всего по цветным поясам, которые носили последние. Беременные, когда их фигура начинала округляться, облачались в симпатичные комбинезоны (главным образом для того, чтобы пояс не сдавливал будущую мать), а после родов возвращались к прежней одежде, добавляя к ней специальные повязки для груди на весь период кормления малыша. Только в лютые морозы шуа набрасывали накидки из лэфи, да и то, по большей части, дети и старики.

Аргумент, приведённый Рэем, попал точно в цель. Хранящая только робко поинтересовалась, не холодна ли для него и речная вода, и надолго замолчала. Она быстро училась и ещё вчера поняла, что ей лучше всего оставить человека в покое, но как тут удержаться? Она должна устроить его как можно лучше, сделать всё от неё зависящее, чтобы гостю было у них хорошо. Но, кажется, как раз этого она и не сможет достичь, пока будет следить за ним с неусыпным вниманием, как хорошая мать за новорожденным.

Приходит время, когда даже ребёнка начинает сковывать и тяготить родительская опека. А это существо уже давно не ребёнок. Он взрослый, взрослый и очень самостоятельный. Кажется даже, что Рэй не привык к заботе и вниманию, они смущают его, он теряется и не знает, как реагировать. Тиша украдкой вздохнула.

Теперь человек уже не казался ей таким хрупким физически, но внутри... Она была почти уверена, что он одинок и, наверное, уже очень давно. Хорошо, что Риш, кажется, нашёл с ним общий язык. Возможно, ему удастся хоть немного отогреть эту измученную душу.

Почему Хранящая решила, что душа у него измученная, она не смогла бы объяснить, но, глядя в его глаза, она знала это так же твёрдо, как то, что её зовут Тиша. Уж если кто и сможет протоптать тропинку к сердцу существа с такими грустными глазами, так это Риш. Хуже всего то, что грусть эта не на поверхности, а в самой глубине, и не только грусть, но ещё и боль.

Тиша по праву гордилась сыном. С раннего детства он был добрым, щедрым, весёлым, всегда готовым помочь любому, кому нужна помощь. И она так думала не потому, что это её сын и для неё он лучше всех на свете. Любой, кто его знает, может это подтвердить. Риша все любят. Особенно малыши, за которыми он всегда с удовольствием присматривал. Ещё бы они его не любили. Тиша улыбнулась, и сидящий рядом Тун удивился и обрадовался одновременно. Он беспокоился за жену — очень уж она переживает из-за гостя.

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/08/1960