Могила

     Умер у нас в доме сосед. Сашка. Офицер-ракетчик. Молодой ещё. Может чем на службе отравился – там же окислители всякие, а может болезнь какая. Его ж хоронить надо. Мать-старушка в горе убивается, с женой он в разводе, а более родни вроде никакой. Так друзей полно со службы-то. Человек семь к матушке его с соболезнованиями приехали. А поскольку у той с денежками не очень, а сервисов кладбищенских тогда ещё не было, решили они сами помочь с могилкой. Что, семь здоровых мужиков яму не выроют, что ли?
     Приехали на кладбище к обеду. Рассчитывали, что до вечера управятся. Все в машинах навороченных, инструмент привезли, одёжку поплоше – не запачкаться, да не тут-то было. Землица прелесть – один песок. А ведь зима! Промок он и промерз неизвестно насколько. На размеченном метр на два клочке сняли они за час один сантиметр. Лопаты бесполезны оказались, лом при ударах с искрами отлетал, а у затупившейся кирки рукоять треснула. Прикинув, что в метре сто сантиметров, а рыть надо примерно на два, господа офицеры приуныли.
     Что в сказке-то про двух генералов и мужика говорилось? Вот-вот. Первая мысль схожей оказалась: надо было солдат взять. Потом прикинули: более двух рядом не поставить – хоть взвод вези. Значит не выход. Экскаватор? Снова не то. Не возьмёт он песок, скрести будет без толку. Да и не проедет. Компрессор и отбойник? Но где взять их ближе к вечеру? Да и солдаты к ним должны прилагаться. Куда ни кинь, всюду клин! Знатоки скажут, греть надо, костёр жечь. Разумно. Но сколько дров пойдет, откуда и на чём везти? Решили они матери покойного объяснить и сказать, что похороны переносить надо.
     Та встретила их, выслушала, помолчала немного и говорит:
   – Ребят я троих попросила, из местных, как знала, что вы не справитесь. Они туда поехали, а вы сюда...
     Хохотнул кто-то, да затих – покойник в доме. Где там трём-то, когда всё так промёрзло? Но раз уж взялись, на завтра обязанности разделили: кто бойцов везёт; кто компрессор – пусть будет; кто дрова или шины старые; а кто может и трактор подгонит. Связи-то у всех ого-го какие, не даром же на иномарках прикатили. А троица эта – сантехник местный, слесарь с завода и шофер, ну что они могут? Поколупают песочек, выжрут выданную им водку, да назад сами и придут. Даже никто не поехал за ними.
     А те прибыли на место, огляделись. Вроде тут аж семь мужиков быть должно, да нету. Но инструмент лежит. Постучали ломами – без толку. Кирку перенасадили – от неё толку чуть. Холодно. Врезали по стакану чтоб согреться, да на ветру разве поможет? Костер так и так нужен. В куче кладбищенского мусора нашли кое-что сгораемое, запалили. Ну, может на пару сантиметров песка отогрели, лопатой соскребли, а что дальше? Бросать? Ведь каждый Сашку с детства знал, в одном дворе росли, а тут такое... Откладывать похороны не по-людски как-то. Так и остались двое костерок поддерживать, а шофёра с литром пешком в гараж отправили за шинами. Покойные простят если их последние пристанища подкоптятся, но Сашку всё же по-человечески похоронить надо.
     Ночь уже наступила, костёр почти потух, выпитая водка не грела и тут подкатила заводская дежурная машина. Незнакомый водила выскочил вслед за «гонцом», помог выгрузить шины, извинился, что не сможет помочь копать, отругал за литр и всучив назад со словами: – Вам сейчас нужнее, – уехал.
     Черный дым поплыл над кладбищем. Дело пошло быстрее, но непрерывно меняясь и выскрёбывая всё оттаявшее, удалось вырыть лунку-кратер глубиной сантиметров шестьдесят, а мёрзлый песок всё не кончался. Обессилевшие друзья сели у огня, разглядывая протёртые до дыр перчатки, ожидая, когда оттает ещё хоть сантиметрик, чтобы пробить-таки промерзший слой.
     Посидели. Кто-то встал и, долбанув ломом в центр, вдруг почуял, что лом не отлетел, как раньше, а глубоко вошел в мягкий грунт! От радости решили выпить. Хоть хмель и не брал, но как не отметить маленькую победу? Пока выпили, да закусили, лом не стал проваливаться – дно лунки промёрзло! Снова греть, снова бить без передыха, только меняясь, отламывая малыми кусочками края мёрзлого песка, обжигая мозоли холодом лома, оставляя кровавые следы на ручках кирки и лопаты. Пробили! Тут бы ведро! Можно опускать его в пролом и черпать песок пока не замерз. Надо снова отсылать кого-то, но ведь уже поздняя ночь, куда идти, где просить?
     Тут вдали загорелись фары! Бежать, остановить, может помогут, привезут? Потом как-нибудь рассчитаемся! О, сюда едут! Кто это? Перед закопчёнными мужиками стояла мать покойного в чёрном платке с тремя термосами.
   – Я уж забеспокоилась, Виктора вот попросила отвезти. Поесть вот, чай, кофе. Ну как вы тут? А остальные? Не приехали, не помогли… Ай-яй-яй. Водки ещё взяла. Вы же на холоде! Не стесняйтесь, если что надо, он привезёт – кивнула она на совсем уж древнего дедка, выглядывавшего из Запорожца.
     Вопрос с ведром и мелочами, типа рабочих перчаток, отпал. Перекусили, а Виктор увёз домой успокоившуюся женщину и привёз два ведра, перчатки и даже новую кирку. Свои, из гаража отдал. Пролом расширили, стало можно спускаться вниз, где не было ветра и казалось очень тепло. Виктор не уехал и все по очереди грелись в Запорожце. Если кто засыпал ненадолго – не будили, пусть отдохнёт. Потом сморённый работой, холодом и водкой засыпал другой...
     Так прошла эта "ночь без милосердия". Часы показывали восемь. Далеко не раннее утро, а над глубокой уже ямой, в которой горел костёр, нависала мёрзлая глыба, никак не поддававшаяся обессилевшим работягам.
   – Смены не будет! – вдруг выкрикнул кто-то и пьяные глотки огласили ночное кладбище громким хохотом. Виктор ещё съездил в гараж и привёз огромную кувалду и такое же зубило. Ими отсекли и уронили вниз огромный мёрзлый кусок, разбили его надвое и с трудом вытащили наверх. Теперь гроб можно было хоть как-то завести под оставшийся не отбитым мёрзлый козырёк.
     Рассвело. Срубить бы его, да подравнять края, чтобы уж наверняка гроб прошел, а то скоро ведь приедут... Уже. Уже едут! Не успели! Давай, ребятки, поднатужься ещё чуток! Хрясь кувалдой, тюк ломом, бац киркой...
   – А если Краух нас обманул? – снова хохот, пока процессия далеко. Кто сейчас вспомнит эпизод в конце фильма "Майор "Вихрь", вдруг так насмешивший мужиков? Ну уж ладно…
     Странно, но это не процессия. Тягач с компрессором, "Беларусь" с ковшом, военный автобус с солдатами... Что за мираж? Оттеснив чумазых пьяниц, солдатики быстро доровняли отогретые края могилы, выкинули остатки костра, подчистили дно, стенки, бровку, положили доски, чтобы можно было пройти. Троица не мешала. Простые, уставшие чумазые работяги, они стояли, держась друг за друга и глупо улыбались. Такую картину и застала прибывшая следом скорбная процессия.
     Подбежали удивленные друзья – вроде же договорились? – подхватили на руки гроб, перенесли, поставили на привезённые табуретки. К гробу подошла почерневшая от горя мать. Остановилась, прошептала, нагнувшись к сыну:
   – Прости Саша, я сейчас... – и нарушив традиции траурной церемонии подошла к еле стоящей на ногах троице. Поочередно расцеловывая чумазые лица, она, прерываясь, говорила:
   – Я и не знала... что у Саши... есть такие вот… такие настоящие друзья...
     Закопчённых мужичков усадили в джип, застелив сиденья плёнкой, и с почётом отвезли по домам. Помянуть покойного они с опозданием, но всё же пришли. Отмывшиеся, охрипшие, с красными от ветра лицами, перевязанными, в кровь сбитыми руками и полусонными глазами они были усажены на самые почётные места, после чего друзья Саши как-то быстро засобирались и торопливо попрощавшись, разъехались. А мужики отказались от большей части оставленной сослуживцами щедрой платы и только смущаясь, говорили:
   – Ну что Вы, мы же так, по-соседски... Кто же ещё в такой ситуации поможет?
И правда, кто?


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.