Каменная Плотина. Часть 1

Москва славится не только Красной площадью, зданием МГУ, Храмом Христа Спасителя, памятниками старины, улицами и прекрасными станциями метро.
В Москве есть исторические места, которые мало известны. Но тем не менее, они уникальны. Бывшая деревня Каменная плотина, а ныне «Золотые ключи» расположена в месте слияния двух рек – Раменки и Сетуни (крупнейшего притока Москвы реки). Рядом с Киевской железной дорогой между станциями Москва сортировочная и Матвеевская. Русский археолог, коллекционер и организатор музейного дела, член-корреспондент петербургской АН Забелин И.Е. в своем труде «Кунцево и древний Сетуньский стан» в 1873 году писал, что на месте деревни Каменная плотина обнаружено селище XV-XVIIвеков. Зона культурного наследия селища является культурным объектом регионального значения. На левом берегу реки Раменки до 1406 года располагался загородный дворец митрополита Киприана, а в XVII веке на правом берегу расположилась Каменная плотина.
Святитель Киприан построил в соседнем селе Голенищево деревянную церковь во имя трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, - и составил родословную русских князей. На топографической карте Московской губернии 1823 года в деревни указано пять дворов, в 1848 году – шесть дворов, на карте 1930 года в каменной плотине проживал 31 человек, а в 50-х годах - около двухсот. Патриарху Киприану несколько лет назад на горе в Каменной плотине рядом с железной дорогой было установлено надгробие и крест.
В XX веке на берегу реки Раменка была построена фабрика и два больших двухэтажных многоквартирных дома. До наших дней фабрика не дожила, но дома с жителями существовали до 60-х годов, пока деревню не снесли, и вместо нее в округе появился комплекс «Золотые ключи».
                50-е годы.
По моим воспоминаниям деревня Каменная плотина размещалась метрах в ста недалеко от бетонной дороги, соединявшей Воробьевы горы и Кутузовский проспект. Эта дорога имела крутые спуски и подъемы. По бетонному мосту реки Сетунь дорога проходила через Киевскую железную дорогу. Так как движения скорых, пригородных и товарных поездов было частым и шлагбаумы большую часть времени перекрывали пути, то перед ними выстраивались очереди из автомобилей в несколько километров, поэтому в 60-х годах было решено проложить автомобильную дорогу под железной дорогой. Ранее воды рек Сетунь и Раменки в весенний и осенний периоды разливались и затапливали все прилегающие территории и близ лежащие дома. Уровень воды поднимался так высоко, что это угрожало разрушением насыпи железной дороги. Поэтому в 60-х годах был прорыт прямой канал, отводящий течение реки. После переселения жителей Каменной плотины в Очаково, Матвеевское и другие районы начались капитальные работы по реконструкции Каменной плотины. Существовавшее ранее болото, в котором вязли лошади и коровы, превратили в прекрасное озеро, а реку Раменка проложили частично под землей в трубах , а частично – забетонировали берега и очистили русло. Первоначально вода в реках Раменка и Сетунь была идеально чистой и прозрачной. В реке ловились ерши, пескари и другая рыба. Когда зимой на реках замерзал лед, ребята катались на коньках и играли в хоккей проволочными клюшками. Ради забавы в лед вбивалась ось от телеги, к ней привязывалась оглобля, а на другой ее стороне крепились санки, после чего эта карусель раскручивалась и ездоки разлетались в разные стороны в сугроб. Подо льдом было видно, как плавает рыба и растут водоросли.
Жителей деревни можно было разделить на фабричных, работавших в основном на предприятиях и в учреждениях Москвы и на колхозников. Если фабричные жили по многу семей в домах, сбитых из досок и обмазанных смолой с навозом, то колхозные семьи имели огромные бревенчатые дома с садами и большим количеством живности. Колхоз «Новая жизнь» был богатый. Жили колхозники очень зажиточно, благо Дорогомиловский московский рынок, где они продавали фрукты и овощи находился можно сказать рядом, да и работали они как в колхозе, так и на своих приусадебных участках не покладая рук. Колхозницы начинали работать рано утром, в обед у них был перерыв, а к вечеру - выходили в поле снова. При этом, когда они шли на работу, то называли друг друга девочками и часто пели. Поля были повсюду: вдоль реки, на горе, возле болота, за бетонной дорогой. Сеяли пшеницу, рожь, овес, сажали капусту, картофель, кормовую свеклу, морковь, огурцы, помидоры. Урожаи всегда были высокие. На трудодни привозили машинами овощи – всего и помногу. Возле болота рядом с конюшней был коровник. Там же гуляли индюки и индюшки. Когда ребята шли в школу, они их дразнили: «Индюк-индюк, красные сопли» и те гнались за ними метров пятьдесят.
«Фабричные» и колхозники иногда между собой не ладили и встречи их тогда носили отнюдь не мирный характер.
Но большинство жителей деревни жили дружно. Мои ровесники: Слава Евсеев, Володя Сутугин, Витя Широков, Юра Казаков, Миша Колонутов, Коля Ильин, Валера Агапов и др. часто играли вместе в хоккей, футбол, лапту и катались на плотах. Если у кого была свадьба, то приглашались соседи из соседних домов. А так как в деревне жили человек 200-300 и пригласить всех не было возможности, то в доме, где проходила свадьба, на окнах специально прибивались доски, чтобы все желающие могли, снаружи держась за них, смотреть, как происходит застолье, как выглядят жених с невестой, кто как пляшет и в каком гости состоянии. Периодически открывались двери, выходили хозяева или гости выносили водку, закуску, стаканы и угощали всех желающих. После обильного застолья и танцев все высыпали на улицу. Многие переодевались ряженными, красили щеки, лоб, губы, подбородок, надевали разноцветные длинные юбки, сарафаны, а зимой тулупы мехом наружу, некоторые были в масках и под гармошку пели деревенские частушки, иногда сочиняя их на ходу, и с вызовом плясали, показывая свою удаль и мастерство. Вечерами в зимнее время собирались у кого-нибудь в квартире, грызли семечки и травили анекдоты. Были у некоторые и со странностями. Одинокая бабушка Маша собирала мухоморы, собирала и ела, а соседка тетя Маня в двенадцать ночи выводила свою корову из сарая и трижды вместе с ней обходила вокруг сарая. Но так как тетя Маня была веселой, любила петь и, вообще, была любительницей выпить, то ей этот выкидон прощался.
 Молодежь веселилась по-своему. Ребята с девчатами ходили на конюшню и вывозили сани на дорогу. Ребята тащили сани, в которые влезали девчата, те запевали песни частушки и сани неслись по всей деревне с шумом ,смехом и радостными возгласами. Когда становилось совсем темно, залезали на гору, зажигали автомобильные покрышки и спускали их с горы. Зажженные покрышки неслись  в полной темноте с горы по лугу вдоль домов, построенных рядом с лугом, мимо, а то и навстречу случайно идущим жителям, вводя их в ужас, но доставляя большое удовольствие, стоящей и наблюдающей за этим процессом на горе молодежи. Некоторые наиболее отважные на спор ложились между рельсами перед приближающимся паровозом с вагонами, а потом, после того, как поезд проехал над ними, с победным видом вставали и получали то, на что спорили. Спорили, кто проплывет в корыте по реке в половодье, кто прыгнет с железнодорожного моста в реку Сетунь с зонтиком или на одной лыже съедет с крутой горы. Часто играли в футбол на деньги с ребятами деревни Гладышево или Троице-Голенищево. В общем, молодежь не скучала.
Но это не означает, что молодежь только веселилась и проявляла свою удаль. С раннего возраста детей приучали к труду, помощи взрослым. Не удивительно, что большая часть ребят и девушек легко встраивались в жизнь, добились успехов в производстве или в науке.
Поясню на собственном примере. С пяти лет в мои обязанности входило: убрать в доме, подмести пол, после обеда собрать все тарелки и кастрюли в ведро, отнести на реку и там помыть. Благо, в реке вода была идеально чистой, видно было, как плавает плотва и пескари, и ясно просматривалось дно реки. Так как кастрюли постоянно были в саже (потому что еда готовилась или на примусе или на керосинке), то кастрюли нужно было мыть с песком. Песок на берегу был везде, так что с этим проблем не было. Летом я брал мешок, серп и шел жать траву, растущую по берегу вдоль реки. Когда травы там не оставалось, потому что не я один занимался этим промыслом, то с мешком и серпом отправлялся в лес. Шел через самодельный мост реки Раменка, который периодически сносило в половодье, вдоль горы Тресяцкой, затем проходил под железнодорожным мостом и направлялся к лесу. Возле леса были огороды, в том числе, один из них наш. Заходил на огород, смотрел, не пора ли окучивать картошку, а затем шел в лес. В лесу была большая поляна, где росла высокая трава и чернобыльник, который очень любила корова, и росло много земляники. Я серпом жал траву, набивал ее в мешок, и, когда набиралось полмешка, клал его на землю. Потом собирал горсть земляники, ложился на спину рядом с мешком, раскидывал руки и смотрел в лес на макушки деревьев. Пели птицы, вокруг летали бабочки и солнце просвечивало сквозь деревья. Это было прекрасно. Затем снова жал серпом траву и утрамбовывал, чтобы мешок был полным. Сейчас, спустя более полувека, перед сном, когда я ложусь на кровать, то вспоминаю лучшие моменты жизни, и, в первую очередь, поляну, деревья, полет бабочек, солнечные лучи, запах травы и пение птиц.
Когда из леса приходил из леса с мешком травы домой, заходил в сарай, и, если там в это время стояла наша корова Маруся, выкладывал ей несколько охапок травы. Она с удовольствием неторопливо мягкими губами вкушала и, по-видимому, испытывала удовольствие. После этого я заходил в дом, набирал пшена или другого зерна и направлялся  в сарай, где были куры с петухом. Я рассыпал им зерно, собирал яйца и щупал кур, которые собирались нестись. Затем подходил к клетке, где находилась свинья, и, как только я открывал клетку, свинья стремительно выскакивала на улицу через открытую дверь сарая и резко останавливалась, оглядываясь вокруг. Затем снова убегала к огородам, где резко рыла землю. После гулянья, я загонял ее снова в сарай.
Фабричные, которые имели коров, а их было 12-15, договорились, что каждый хозяин будет пасти это стадо по очереди. И когда очередь доходила до нас, я надевал телогрейку, выгонял коров за гору, разводил огонь, пек картошку и читал книжку. А коровы паслись и их это устраивало. Периодически я с отцом ходил на расположенную неподалеку от Мосфильма Потылиху в магазин, где продавали фураж. Там покупали отруби, комбикорм, жмых и в мешках (отец нес 20 кг, а я – 10 кг) несли около трех километров на себе домой. 
Ближе к зиме в фуражном магазине надо было записываться в очередь за сеном. Номер писали на руке. Дежурили всю ночь, так как периодически нужно было участвовать в перекличке. Когда подходила наша очередь, вытаскивали кипы сена, стянутые проволокой, и на телеге отвозили домой.
Каждую весну я сначала с отцом и матерью, а когда подрос, то и один, копал землю на трех огородах. Один огород был возле леса, второй – возле реки Сетунь, а третий  -  возле дома. В первых двух сажал картошку, а около дома – огурцы, редиску, морковь. Там же я посадил смородину, малину, земляную грушу, которые каждый год давали хороший урожай.
В школе учеников привлекали к посадке яблонь в школьном саду. Мы рыли ямы, выпрашивали у владельцев коров навоз и сами привозили его на тележках. Затем высаживали яблони, прививали их и ухаживали за ними. Кроме того, часто помогали колхозу: мы изготавливали торфо-перегнойные горшочки, пололи сорняки на поле, где росла кукуруза, капуста и свекла.
Примерно так же росли и воспитывались большинство детей в деревне Каменная плотина.
Тем ни менее, времени для досуга было предостаточно. Играли во дворе в круговую и русскую «лапту», в «чижика», в «пристенок», «скокалки», «прыгалки», «штандр», в «землю», в «садовника», в «ручейки», в «классики», в «кольцо-кольцо, ко мне», в «испорченный телефон», в «путаницу», в «казаки-разбойники», в «салочки», в «съедобное – не съедобное». Вместе со взрослыми играли в футбол, а вечерами -  выносили во двор патефон, крутили пластинки и танцевали «танго» и «фокстрот».
На лугу играли в волейбол и футбол. Вдоль луга за забором стояли дома с огородами. Иногда мяч залетал через забор, и хозяева ругались и грозились разрубить мяч топором. В деревенском клубе часто показывали фильмы. Билет для подростков стоил рубль. При этом они сидели на полу, а на скамейках – взрослые. Фильмы показывали частями, с перерывами на замену бабин. Некоторые ребята специально опаздывали к началу фильма. Хитрость была в том, чтобы платить за сеанс уже темноте, что давало возможность передать киномеханику пять монет не по двадцать копеек, а по три (т.к. они были примерно такого же размера). Чтобы не просить денег у родителей, мы ходили в колхозное поле, где росли картофель или свекла, там же рос и дикий хрен. Мы выкапывали его из земли, везли его поезде от станции «Сортировочная» до Киевского вокзала на Дорогомиловский рынок, где его и продавали. На вырученные деньги покупали мороженое и ходили в кинотеатр «Пионер» на Кутузовском проспекте или в кинотеатр «Арс», который раньше был на Старом Арбате.

Продолжение следует...