Хочу проснуться, когда все закончится 4 глава

IV ГЛАВА.

Ближе к полуночи все очень оживились. Та тягостная скованность, с которой все пришли, исчезла. На раскрасневшихся от удовольствия лицах не осталось и намека на недавнюю скромность и неуверенность. Если поначалу каждый следил за тем, что говорит и делает, напрягая каждый мускул, чтобы не совершить ошибку, то сейчас, опустошив уже большую часть бара, все будто сбросили с себя маски и показали, кто они на самом деле. Завтра утром, проснувшись в еще хмельном бреду, будут вспоминать все то, на что никогда бы не осмелились, не разбавив кровь большим количеством спирта.
Небо стало черным, будто покрылось толстым слоем сажи, и, казалось, оно все ниже спускается к земле. Трой включил во дворе фонари. Но даже они не смогли развеять, казавшуюся безнадежной темноту.
Кто-то постоянно менял треки, не давая доиграть предыдущему. Похоже, злило это только меня. Остальные же вели себя, как выпущенные из клетки животные, давно не видевшие свободы. Я изо всех сил старался не заострять на этом хаосе внимания, и стал пить еще больше. 
Сегодня мне совершенно не хотелось быть частью этой толпы, хотя я никогда не отставал от больших веселых компаний, бросаясь, как говорится, в омут с головой. Сегодня в этом омуте тонул Саймон. Похоже, ему было весело, как никогда. Давно я не видел его таким счастливым и беззаботным. После расставания с Кассандрой полгода назад, он был сам не свой. Не мог смириться, что она выбрала карьеру успешного юриста, а не его, и уехала в другой город. Она даже не дала ему возможности бросить все и последовать за ней. Такой выбор перед ним не ставился. Кассандра просто собрала вещи и заявила, что уезжает, и что ее решение не подлежит обсуждению. И добавила, что едет одна. Просила простить ее и забыть.
Несколько недель Саймон упивался до полусмерти. Откуда я его только не забирал среди ночи, иногда даже по утрам. Я пытался ему помочь, но не знал чем. Обсуждать эту тему он не желал. И не только эту. Он вообще ничего не хотел обсуждать, и никого не хотел слушать. Я не навязывался, понимая его боль и страдания, но и не выпускал из виду, как мать годовалого ребенка.
Когда боль была затоплена алкоголем до краев, он остановился. И мы, наконец, поговорили, закрыв эту тему раз и навсегда.
Идти к профессору Стоуну он и не думал. Даже, несмотря на то, что эти воспоминания причиняли ему жуткую боль. Он об этом не говорил, но я все видел по его лицу. Саймон оказался в разы сильнее меня, решив – что бы ни случилось, он все до мелочей сохранит в памяти и будет с этим жить.
Я же поступил, как слабый духом человек…
Сегодня я даже немного ему завидовал. Он был весел и разговорчив впервые за долгое время. Видимо, оно все же наложило свой отпечаток, уняв боль потери большой любви.
Я рад за него. И за себя – наконец-то, вернулся прежний веселый и жизнерадостный мой лучший друг.
К этому времени хорошее настроение меня окончательно покинуло, внезапно сменившись глубоким и суровым чувством одиночества, будто меня резко окунули в воду с головой, не дав возможности набрать воздуха. Мне даже показалось, что я действительно стал задыхаться. Обрушившиеся с неба огромные и тяжелые, как стальные пули капли дождя, вырвали меня из этого состояния.
Под громкие возгласы разбушевавшаяся толпа плотной стеной двинулась в дом. Уже через несколько минут музыка снова забилась непрерывной волной, зажатая в стены, как в тиски.
Несколько человек помогали Трою и Саймону заносить в дом все, что с огромной скоростью пропитывалось дождем. Я тоже бросился на помощь, спасая остатки еды и выпивки.
Резко стало холодно и сыро. Я даже невольно вздрогнул.
- Что-то, друг, ты невесел. Случилось что-то? – спросил Трой прежде, чем мы вошли в дом с последними вещами.
- Это все дождь. Не люблю его.
- Завтра на поле будет грязь, а через неделю важная игра, - грустно сказал он.
- Когда это Троя Хадсона что-то останавливало? – улыбнулся я.
- Ты прав – ничто и никогда! – ответил он с гордой улыбкой.
- К тому же, ты устроил вечеринку среди недели, а ведь тебе завтра рано вставать.
- Это не повод отказаться от встречи с друзьями, и с одним очень важным другом, - указал он на меня пальцем.
- Эй, ребята, там бочку с пивом дождем заливает! – кто-то пытался перекричать музыку.
Тут же из дома выскочили Джон и Стивен, и бросились на улицу ее спасать.
Мы с Троем наблюдали со стороны, и в один голос смеялись над их тщетными попытками спасти злополучную бочку, которую они никак не могли донести до входа в дом.
Вдоволь насмеявшись, мы решили все же помочь, пока эти двое окончательно не промокли.
У входа нас ждал Саймон. Он стоял в дверном проеме и смотрел на нас, как на умалишенных. 
- А что это вы тут делаете? – спросил он, когда мы занесли бочку.
- Закаляемся! – съязвил я.
- Бочковым спортом занимаемся, - совершенно серьезно сказал Трой, и сразу же рассмеялся над своей шуткой, заразив своим смехом и меня.
Джон со Стивеном, недоуменно посмотрев на нас, переглянулись, и, схватив спасенную бочку, радостные влились в аплодирующую им компанию, которая приняла их как героев, спасших тонущего человека, а не обычную жестяную бочку с пивом.
- Ну, ребята, вы даете! Я давно так не смеялся! – кое-как успокоившись, сказал Саймон. – И раз все спасены, я покину вас. Меня ждут.
Он хитро подмигнул, и, указав головой в сторону Сандры, ушел довольный собой, насвистывая мелодию победителя.
Мы с Троем молча его отпустили, проводив торжественным взглядом, и, не сговариваясь, остались наблюдать за нарастающей силой дождя.
- Слушай, Трой, меня все мучает вопрос, и я не могу не спросить, - сделал я короткую паузу. – Почему для тебя так важно было устроить эту вечеринку? Я не первый, кто уже прошел через операцию. Это ни для кого не в новинку.
- Ты для меня не просто друг. Ты человек, к которому я пришел однажды ночью, и который слушал меня до утра. Именно слушал, а не делал вид, проклиная в душе. Впервые за долгое время я увидел по-настоящему заинтересованный взгляд после обычного вопроса «Как дела, Трой?» Это стоит намного больше, чем какая-то вечеринка. К тому же я горжусь твоей смелостью. Недавно пытался ответить на вопрос, смог бы и я решиться на операцию? Но меня при одной только мысли, что я могу что-то потерять, охватил животный ужас. И как ты не побоялся вмиг остаться ни с чем?..
- Вероятно, мне уже нечего было терять…
- Но ведь у тебя есть семья и друзья, которых ты мог просто не вспомнить.
- Если бы так произошло, я бы все равно об этом не узнал, и думал, что моя жизнь такой и должна быть. А, возможно, и была.
- Это бы причинило боль твоим близким…
- Как бы эгоистично это не звучало, но я бы пошел на операцию, даже зная, что так и случится, - я опустил глаза. - Я решил, что память нужно убить. Без колебаний и без раскаяния. Убить так же безжалостно, как долгое время она убивала изнутри меня. А кого-то уже успела убить, заставив пустить себе пулю в лоб или туго затянуть петлю. Память не нужно жалеть, помня, что она никогда не пожалеет нас.
Мы замолчали. Каждый думал о своем, смотря куда-то вдаль.
С реки потянул холодный ветер. Мы оба вздрогнули, но никто не хотел уходить.
- Я уважаю твой выбор, - сказал Трой. – И неважно, каким способом, и какой ценой, но ты сделал шаг, чтобы изменить жизнь. Ты не побоялся осуждений. 
- А мне нечего бояться, - посмотрел я на него. - Я буду делать то, что считаю правильным и нужным. Даже если меня никто не поддержит.
- Вот в этом твоя сила и смелость. Они не всегда заключаются только лишь в накаченном теле, - улыбнулся Трой. – Иногда сложно оставаться собой. Я знаю многих, кто сломался под давлением чужого мнения, и стал бояться самого себя. 
- Но Трою Хадсону-то бояться нечего, - улыбнулся я в ответ.
- Каждый чего-то боится, - сказал он серьезно. – Вот знаешь, чего боюсь я?
Я промолчал, давая ему возможность договорить.
- Я боюсь умереть, не успев сделать все, что планировал, - он выдержал паузу. - Странно, наверное, об этом думать?
- Все мы со странностями, - ответил я, рассматривая, как капли беспощадно бьют по лужам.
- У нас получилась философско-тематическая вечеринка, - улыбнулся Трой. – Так часто не хватает разговоров с теми, кто тебя действительно понимает.
- Стареем, - рассмеялся я.
- Трой, вот ты где! Кто-то заперся в туалете, и никто туда не может попасть уже полчаса! – прервала наш разговор Элизабет.
- И что ты хочешь, чтобы я сделал? – усмехнулся он.
- Попроси его выйти на правах хозяина! На наши голоса никто не отзывается! Может это кто-то вообще там умер.
- Не говори ерунды, Элизабет! Это обычное дело – либо кому-то стало плохо, либо кто-то уединился, а вы им мешаете, пытаясь выломать дверь.
- Трой, это не смешно! Я хочу в туалет!
- Ну, хорошо, пойдем, попытаемся прорвать блокаду, - продолжал он иронизировать, пытаясь сдержать смех. 
Я остался на месте и продолжал смотреть, как стена из дождя отделяет нас от мира, который находится за его пределами. Внезапно меня накрыла такая сильная усталость, что зазвенело в ушах. Этот звук заглушал даже музыку, доносившуюся из гостиной.
Взяв первый попавшийся зонт, я вышел на улицу – там хоть и дождь, но не так душно.
Свежий воздух пошел мне на пользу. Оглушающий звон затих. Но его сменила невыносимая боль, словно боль из прошлого, совсем недавно разрывающая грудь, переместилась в голову. Я начал молиться, хоть никогда этого и не делал. Я и молитв никаких не знал. Но растущая боль заставила вспомнить услышанные где-то слова, обращенные к Богу.
Я не понимал, что происходит. Казалось, сознание спуталось с подсознанием, и каждый из них пытается что-то сказать. Но я ничего не слышал, кроме вновь появившегося шума в голове, похожего на звук трущегося пенопласта.
Глубоко вдохнув сырого воздуха, я почувствовал, как холод проходит к легким через каждую клетку. Я вздрогнул. И тут же меня бросило в жар, будто я с головой окунулся в кипяток. Но внутри все оставалось таким же холодным и мертвым.
Сквозь боль и напряжение я все же смог собраться и вернулся в дом, чтобы найти укромное местечко, пока не прекратится нахлынувшее безумие.
Оказавшись внутри кишащей людьми комнаты, этого бесперебойно работающего организма, мне хотелось прорвать свои перепонки, лишь бы снова слышать тишину. Все эти лица, шум, суета, запах марихуаны и алкоголя зарождали во мне отвращение. Я всегда любил шумные вечеринки и не понимал, почему сейчас все это со мной происходит.
Сегодня все выглядело приторно-тошнотворным. Голова разрывалась от боли и гнева. Гнева на самого себя за эти смешанные чувства, которые медленно заполняли меня, словно вода, и, казалось, я вот-вот захлебнусь.
Это омерзительное ощущение я связал с большим количеством алкоголя. И, решив, что пора остановиться, стал пробираться к выходу через всю эту компанию людей, которые будто сплелись между собой и вступили в заговор, отказываясь выпускать меня из этой западни. Вглядываясь в их лица, я уже не видел тех счастливых и веселых людей. Будто с каждого, кто сейчас был в этой комнате, спала маска, и лица превратились в гримасы, изуродованные болью, отчаянием и безнадежностью. Мне казалось, что каждого из них я видел изнутри. Я знал, кто они на самом деле и что чувствуют. Я знал о них больше, чем они о себе, даже, когда оставались наедине с собой, своими мыслями и списком несбывшихся надежд.
Осознавая это, мне хотелось кричать, шире открывая рот, чтобы это нарастающее чувство ужаса, страха и бессилия вышло. Я хотел, чтобы меня вырвало этим безумием, внезапно захватившим мое тело и разум. Я больше не хотел видеть, насколько несчастны и внутренне бедны все эти люди. Это прозрение беспощадно вскрывало мой мозг, как остро наточенный скальпель хирурга.
Задыхаясь от подкатившего к горлу удушья, я все-таки заставил себя собраться и прорваться сквозь движущихся в такт людей. Быстро поднявшись на второй этаж, буквально ввалился в последнюю по темному коридору комнату, и закрыл за собой дверь.
«Хорошо, что не наткнулся на какую-нибудь парочку, - первое, что подумал я, включив свет».
Вероятно, это была комната для гостей, и для приезжающих на праздники родственников. Небольшая и очень светлая, она вмещала лишь кровать, двустворчатый старинный шкаф и комод, с установленной на нем настольной лампой.
На стене с однотонными светло-желтыми обоями сливалось небольшое зеркало и пара авангардных картин.
Несмотря на то, что комната была достаточно мала и мебель скрадывала под собой почти все свободное пространство, ощущалась какая-то мертвенная пустота и холод.
«Зато я здесь один, - подумал я, и глубоко вздохнув, сел на идеально застеленную кровать, будто к ней никто и никогда не прикасался».
То, что случилось со мной несколько минут назад, я быстро забыл. Такое бывает, когда, вздрогнув, просыпаешься от тревожного сна, но уже через несколько минут страх уходит и сон забывается.
Нахлынувшее на меня безумие я оправдал недавно пережитым стрессом, переутомлением и операцией. С алкоголем я вообще решил на сегодня завязать.
- Дэн? Ты здесь? – осторожно приоткрыв дверь, в комнату заглянул Трой, будто это он был в гостях, а не я.
- Да, - ответил я и постарался принять спокойный и расслабленный вид. – Что-то я немного устал. Решил сделать перерыв.
Трой все также нерешительно и осторожно, будто вошел без спроса в чужую квартиру, прошел и сел рядом.
- А мы с Саймоном подумали, что ты ушел с Кейси, - усмехнулся он. – Но потом узнали от Шона, что ты поднялся наверх. И выглядел не совсем здоровым.
- Да нет, все в порядке. Это ему в темноте померещилось.
- Тогда хватит тут сидеть с лицом полным скорби и тоски и спускайся вниз...
Не успел Трой закончить свою мысль, как в комнату ввалился Саймон с полной кружкой пива.
- А, вот вы где?! Я уже весь дом перевернул, разыскивая вас! Вы что такие скучные? – заплетающимся языком спросил Саймон, и мы едва разобрали, что он сказал.
- Вот кому веселее всех! – рассмеялся Трой.
- А я для грусти не вижу причин! Вечеринки не для того существуют, чтобы сидеть здесь, как девчонки, и обсуждать всякую ерунду.
- О, кто-то еще в состоянии ясно мыслить, - не унимался Трой, смеясь над ним.
- Да ну вас! Не умеете вы веселиться!
Саймон не из тех людей, кто часто обижается и злится, но сейчас он явно расстроился, и, слегка покачиваясь, вышел за дверь, расплескивая пиво.
- Сайм, да ладно тебе, это же шутка! – поняв, что перегнули палку, мы пошли следом за ним.
Народу в доме уже стало меньше. Но те, кто еще держался на ногах и находил в себе силы не уснуть на ближайшем кресле, расходиться не собирались и бездумно слонялись по дому, делая вид, что им весело.
Я снова стал злиться, пытаясь придумать, как бы завершить вечеринку и, выпроводив всех, остаться в тишине. Но, поскольку покончить со всем этим мог только Трой, я просто решил вызвать такси и поехать домой. К тому же, мне не помешало бы выспаться, чтобы завтра хватило сил поехать к тете Кэрол.
Саймон остался у Троя, отказавшись уезжать с вечеринки, которая, по его мнению, сейчас была в самом разгаре. 
Такси подъехало через несколько минут, будто водитель ждал моего звонка за углом дома.
Дождь уже прекратился, оставив после себя глубокие лужи. Одну из них Саймон тут же измерил, выругавшись на нее как на визгливую собачонку, укусившую его за ногу.
- Не знаю, кто о чем сейчас думает, но меня эта картина пугает. Давно такого дождя не было. Тренировка теперь под срывом. Придется всей команде покупать резиновые сапоги, - иронично и в то же время грустно, будто сам себе, сказал Трой, пока мы шли к машине.
Пожав им руки, я сел на заднее сидение, и меня тут же охватило жгучее желание быстрее оказаться дома и уснуть.
После сильного дождя город стал еще более серым и мрачным, чем в обычную лунную ночь. Хотя, казалось бы, куда мрачнее, когда все спят, выключив повсюду свет. Только сегодня я заметил насколько по ночам темно, никогда не обращая на это внимание.
За всю дорогу нам встретилась только одна машина, да и та оказалась такси. Кто-то тоже прорывался сквозь тьму и опускающийся все ниже туман к дому.
Безлюдные улицы стали меня пугать. В голову лезли невероятные и нелепые мысли, что в городе не осталось живых. Окна в домах были либо плотно зашторены, либо тьма настолько низко опустилась, что, казалось, они смотрят в темный подвал.
Водитель за всю дорогу не сказал ни слова. На фоне тишины лишь тихонько подпевал из радио едва слышный женский голос. Такой же грустный и тяжелый, как эта ночь.
Всю дорогу я думал над тем, что со мной сегодня произошло. Мне было страшно. Но с другой стороны, я уже ничему не удивлялся, зная, что все равно не найду объяснений случившемуся. Несмотря, на смешанные чувства, был спокоен. Скорее из-за усталости.
Подъехав к дому, я пожелал доброй ночи водителю и, вытащив из кармана куртки мятые купюры, сунул ему, не расправляя их, и медленно вышел из машины. Медленно поднялся на пятый этаж, не дожидаясь лифта. Медленно открыл дверь, и с огромным облегчением шагнул в квартиру. Сейчас казалось, это единственное место, где я в безопасности.
Грустно и больно было лишь от того, что меня здесь никто не ждет. Нет мамы, которая бы все еще не спала, дожидаясь моего возвращения, не смотря на то, что я уже давно не подросток. Я был бы счастлив слышать ее голос, и видеть, как она лишь ухмыльнется, не веря моим заверениям, что я больше не буду ее огорчать.
А утром увидеть папу, который тайком от мамы поинтересуется, как я провел время, и сразу же примет строгий вид, как только она войдет в комнату.
Вот за эту жизнь, я бы, наверное, продал душу дьяволу.
Настолько я сегодня привык к темноте, что даже не стал включать свет. Ограничился лишь небольшим ночником в прихожей, и почти наощупь прошел в комнату, быстро снял одежду, бросив ее на стул, и упал на кровать в надежде сразу же уснуть.
Но глаза отказывались закрываться, пытаясь рассмотреть в темноте потолок. Будто за время моего отсутствия там могло что-то появиться.
И только я стал засыпать, как вдруг стрелки на часах, стоявших недалеко от кровати, начали настолько громко передвигаться, что казалось, они встроены в мою голову. Через минуту безнадежных попыток не обращать на них внимания, я все же встал и вынул из них батарейки.
Мне стало значительно легче. Я вернулся в кровать, и залез под одеяло с головой.
Внезапно наступила такая тишина, что казалось, я попросту резко потерял слух. Я не слышал даже своего дыхания.
От этой давящей тишины, о которой я совсем недавно мечтал, зазвенело в голове. Заскрежетало, будто кто-то пытается остановить поезд на огромной скорости. А где-то вдали еле слышный женский голос…
- Меня зовут Эмили… привет… ты что, оглох?.. у тебя еще есть шанс… я – Эмили… не бойся – у тебя еще есть шанс…
Я начал изо всех сил прислушиваться. Мне казалось, что этот голос я уже где-то слышал. И это имя…
Мысль, что я спятил, выбила меня из колеи раздумий. Весь этот скрежет и голос как по щелчку затихли. Я даже на секунду усомнился, что все это было на самом деле. И успокоил себя тем, что просто устал. К тому же, в мои планы не входит схождение с ума, паранойя или шизофрения. По крайней мере, не сейчас уж точно.
Утром поеду к тете Кэрол, отдохну, сменю обстановку, и рано или поздно свыкнусь с мыслью, что моя жизнь никогда не будет такой как прежде. И уж лучше рано, чем поздно…   

Читать продолжение  http://www.proza.ru/2016/02/12/2121