Путешественник. Глава 2. Демон

Вы любите своих родителей? Любите своих родных, близких? Скажите, как часто вы заставляете их терпеть оскорбления и унижения с вашей стороны? Скажите, как часто вы доставляете им такую боль, которую бы никогда сами не хотели ощутить? Кем бы вы ни были, вероятнее всего, ваш ответ: "не больше остальных, всё у нас нормально". Однако понятие о нормах у всех разнится. Кто-то неуважительно обратиться или один раз повысит голос - и уже его терзают муки совести. Кому-то будет всё равно, если он нагрубит матери, будучи в плохом настроении, сочтёт её виноватой. Кто-то может избить до полусмерти родного человека, не чувствуя при этом ни капли жалости. Он попросит прощения. В следующий раз будет немного осторожнее, но обязательно ранит родного ещё сильнее. Ответьте мне на один простой вопрос: "Кто этот человек?". Человек ли это? Скажите мне, вы готовы убить? Вы готовы убить близкого, если вас натолкнут на эту мысль так называемые "друзья", что бросят вас при малейшей возможности? Какой человек способен после попытки убийства жаловаться на второсортность этого человека? Жаловаться на то, что он "недостоин", что он хуже? Какое право он имеет жить в его доме, на его средства, пользоваться его вещами? Какое право он имеет на жизнь в нашем обществе? Человек без границ. Человек, у которого нет ни одного положительного качества, лишь эгоизм и бесчеловечное отношение к другим? Скажите мне, кто из вас готов терпеть такое наглое, мерзкое во всех понятиях, низкое и бессовестное существо, что называть человеком - будет сильным оскорблением в сторону социума, в сторону нашей цивилизации.

Есть люди, которые не учатся. Есть люди, которые могут совершить до того грязный поступок, что забыть его всем окружающим не представится возможности, но при этом - сами они не сожалеют. По-настоящему - ни в коем случае не сожалеют. Они не меняются. Они всегда будут такими. Скажите мне, где Бог, где ангелы-хранители в такие моменты? Ответьте, где они прячутся, когда такие люди устраивают войны? Где они пережидают смерти своих подопечных, ничего не делая? Может, им просто наплевать? Скажите мне, почему тем, у кого нет сверчка Джимини, тем, кто готов грабить, убивать даже своих близких, везёт? Почему они живут долго, припеваючи, а те, кому они всю свою жизнь вредили - умирают или попросту страдают? Почему так происходит? Кто может всё остановить? Казалось бы - выкинуть пригревшегося за ухом клеща - и жить спокойно. Но они возвращаются.

Наша история именно об этом. Об одном человеке, который процветает за счёт мучений других.

Я не раз задумывался над этим вопросом после встречи. Только неделю назад меня познакомили с гордым и статным Филиппом, что всё ещё видит во мне угрозу. Рувал не особенно рад таким переменам. Он растёт. Скоро я не смогу укрыть его в рюкзаке. Придётся что-то придумать. Но сейчас мой покой нарушают крики из единственного дома, окна которого залиты светом ламп. "Да пошли вы все! Собирай мои вещи, тварь!" - слышу громкий рёв, пьяный рёв женского голоса, а затем - всхлипы. Адреналин попадает в кровь, я стараюсь усмирить учащённое сердцебиение. Последнее усилие - я спокоен. Понимаю, что это не моё дело. Понимаю, что я просто бродяга, не имеющий никаких оснований вторгаться в чужую жизнь. Но ведь я непросто сторонний наблюдатель, мне можно вмешиваться в события. Можно что-то изменить. Такой шанс есть всегда.

Стучусь в дверь. Открывает женщина, довольно молодая, примерно моего возраста - не больше тридцати, полагаю. Смотрит на меня красными, заплаканными зелёными глазами, смотрит, как потерявшийся в лабиринте, вдруг увидевший крохотный просвет из-под стены и ухватившийся за надежду, наконец, выбраться. Присматриваюсь. У неё из уха течёт кровь, на руке большой синяк. Слышу, как падает шкаф. Женщина несётся на место происшествия, я бегу за ней, оставив негодующего филина  в коридоре. Она так и не сказала мне ни слова, невежливо врываться, однако у меня такое ощущение, будто это моя обязанность. Под старым предметом мебели лежит девушка. Она молодая, но накрашена слишком вульгарно даже для её возраста - возраста, когда многие девочки начинают экспериментировать над своей внешностью, когда у них не сформирован вкус, когда они ещё не знают, как не напугать парней. Платье или блуза с невероятно откровенным вырезом, стеклянный взгляд. Девушка смеётся, как только видит перепуганный взгляд матери, насколько я понимаю. Толкает её: "Отвали, мразь! Не трогай меня! Я без тебя..." - начинает плакать. Плачет навзрыд, мать не знает, что делать. Смотрит на неё. Закрывает лицо руками. По видимому, вспоминает про меня. Отрывает лицо от рук. В глазах вижу обрывки извинений: "простите... я не..." - мягко улыбаюсь, она становится немного живее. Смотрю на девушку. Смотрит на меня. Улыбается, сразу меняется во взгляде. Ей уже не больно, ей уже не противно, уже не обидно и ей вовсе плевать на ту, что стоит напротив меня. Пытается встать. С трудом поднимаю шкаф. Чувствую, что Рув просыпается: за спиной кто-то активно шевелится, хочет вырваться. Ему пока нельзя, так что я поглаживаю рюкзак, мысленно прошу друга успокоиться.

Девочка поправляет одежду, вытирает пот и, кажется, слюни. Выглядит ужасно. Смотрю на её поникшую женщину. Мне её искренне жаль. Какая мать выдержит таких слов от собственного ребёнка? Какая мать выдержит ненависти со стороны дочери? Загораюсь желанием помочь этой семье. Что бы между ними не произошло, я обязан помочь. По своей наивности я полагал, что этой девушке ещё можно помочь. Но знаете, что? Таким уже не помочь. Им нравится то, как они живут. Им на вас плевать. Будьте уверены, плевать. Как бы они ни плакали, как бы они ни извинялись. Им плевать. Они боятся смерти, но не бегут от неё, а скорее, к ней, сами того не желая.

Обойдёмся без имён. Прошу девочку сесть, когда она говорит, что собирается пойти к другу. "Пф-ф, а тебе  какое дело? Ты себя видел? От тебя воняет и зубы жёлтые" - может, она и права, хотя я слежу за собой. Пытается меня задеть, но ещё в школе задиры обходили меня стороной. Я никогда не отличался физическими данным, обычный парень, обычный немного спортивный парень. Однако мой психологический блок, поставленный чуть ли не в десять лет, всегда работает. Мнение людей, которые хотят заставить тебя подраться с ними или просто задеть тебя, неважно. Они скажут всё, чтобы вывести тебя из себя. Так какой смыл поддаваться их провокациям? Зачем им давать то, чего он хотят? Что от этого получишь конкретно ты? Ничего, кроме ссоры, драки и неприятных воспоминаний. Зачем? Я не собираюсь себе вредить.

"Руки убери! РУКИ ОТ МЕНЯ УБЕРИ" - кричит, когда я обхватываю её за плечи в попытке заставить её успокоиться. Пристально смотрю. Глаза пусты. Пустые глаза пустого человека. Отхожу от неё, но не даю и шанса выйти. Она никуда не пойдёт. "Простите, не стоит..." - пытается остановить меня мать этой девушки. Увы, меня уже не остановить. Если я решил помочь - уже не отступлю, что бы ни случилось. Беру девушку на руки, она сначала заливается хохотом, затем бьёт меня по груди, кусает за предплечье, больно, рука дрожит. Чувствую, как кофта стремительно прилипает к коже. Кажется, идёт кровь. Ничего страшного. Держусь. Напрягаю руку, чтобы не уронить пьяного ребёнка. Она очень злиться, когда я укладываю её в постель. Подрывается, я укладываю снова. Ищу верёвку или её замену. На пороге появляется до смерти испуганная мать. Полагаю, её больше пугали не кричи: "Отойди от меня! Жирный урод! Ма-а-а-ать, насилует! Эта тварь! Ма-а-ать! Слышишь? Твою тупую дочь насилует какой-то мужик! Ма-а-а-ать!!!! МРАЗЬ!". Конечно, у меня не было и в мыслях делать что-то подобное. Мои принципы мне этого не позволят. К тому же, я совершенно не такой человек. Женщина смотрит на меня. Она ничего не понимает. Совершенно не понимает, почему я всё ещё здесь. Её дочь связана, молчит, потому что я вставил в рот кляп. Как можно было её усмирить? Как можно было её успокоить? Я видел лишь один вариант. Он оказался верным. Через час она заснула. Снимаю повязку со рта. Это был самый долгий час моей жизни. Вспоминаю про филина. Иду к нему. Смотрю. Не могу сдержать смех. Огромные испуганные, ошеломлённые жёлтые глаза. Боже, это действительно очень забавная птица. Благодарю того парнишку. Начинает вертеть головой, когда я похожу ближе. Чем ближе я, тем сильнее он вжимает голову в тело. Смотрю на это, улыбаюсь. Делаю безобидный, самый что ни на есть невинный вид, глаже его по голову. Хохлится, недоволен, а позже впервые за неделю начинает ворковать. Закатывает глаза.

Женщина стоит рядом. Слышу её голос: "Спасибо вам. Вы..." - не даю ей закончить. Поднимаюсь с колен. "Не стоит. К тому же, я ещё вам не помог. Я могу сделать больше" - встаю напротив неё. Она многое пережила, это видно по её глазам, по немногочисленным шрамам на руках и лице (у её дочери их намного больше, что сильно меня настораживает), жить с такими концертами, а судя по поведению обеих женщин, это не первый раз, сложно. Проходим в гостиную. Она садит меня на диван, приносит чай с печеньем. Улыбаюсь.

— Я очень вам благодарна. Но как вы можете помочь мне? - негромко спрашивает мать девушки, вид у неё очень уставший. Не по годам уставший.
— Вы застали меня врасплох, - неловко улыбаюсь, но всё же не напрягаюсь, потому что знаю: обязательно что-нибудь придумаю. — Да, пока у меня нет чёткого плана. Но он будет, - отпиваю чай. Вкусный. Заглядываю в глаза женщины. Она хочет плакать. Ставлю кружку на подставку, кладу ладонь на её руку.
— Почему вы помогаете? - она сильная, сдерживается и говорит так, будто ничего не произошло, будто её не разрывает изнутри, хотя глаза её и выдают.
— Мне больше ничего не остаётся. Я просто путешествую и пытаюсь что-то изменить в нашем обществе. Не могу пройти мимо, если хотите, - кратко рассказываю свои цели, мягко растягиваю рот в улыбку. Филипп, которого хозяйка дома пристроила рядом со мной - в кресле, выглядит жутко недовольным. Понимаю, что его возмущает: Рув выползает из рюкзака и пугает всех, кроме меня. — Ничего страшного. Это мой друг. Рысь Рувал, он безобидный, но природа берёт своё и отношения между птицей и кошкой весьма напряжённые, - снова улыбаюсь, женщина, кажется, успокаивается, даже хочет погладить животное.
— Вы уверены, что хотите в это вмешиваться? - с наслаждением наглаживая рысь, спрашивает.
— Я уже вмешался. И вижу, что вам необходима помощь, раз уж вы до сих пор не выгнали меня и даже угостили вкусным чаем, - уверенно отвечаю, вид Рува меня радует. Он очень нежный для того, кому предстоит превратиться в огромного хищника.
— Всё-таки.. это моя проблема. Это моя ошибка, я недоглядела...
— Простите, конечно, я не знаю, что вы делали, что делала ваша дочь, но я точно знаю, что ни один человек на заслуживает такого обращения. Вы заслуживаете лучшего вне зависимости от того, что вы сделали, - в который раз за вечер перебиваю эту женщину.

Обычно я не такой. Только не могу слушать то, как она обвиняет себя во всём произошедшем. Нет. Это не так. Естественно, можно было бы найти решения этой проблеме. Естественно, можно было отказаться от ребёнка. Вместо этого она идёт с ней, беспокоиться о том, как спит дочь и за два часа нашей беседы семь раз бежит на второй этаж, когда слышит малейший шорох или крик (девочка кричала во сне). Утром исполняет каждую "просьбу", что по интонации больше похожа на приказ. Выглядит очень несчастной. Выглядит униженной, но продолжает делать. Что она сделала со своей дочерью мне неизвестно, но женщина явно испытывает сильные угрызения совести. В мыслях появляется навязчивая идея: "Хватай эту девочку и уводи её подальше. Она не должна портить жизнь собственной матери. Избавь мученицу от этой ноши".

Идея настолько часто посещает меня, что я решаюсь её осуществить. Я прожил в этой семье три дня. За три дня девочка извинилась два раза. Извинилась, а затем попыталась избить мать. Не будь меня рядом, кажется, женщина не стала бы и защищаться. Вернее, так и было, она не сопротивлялась, но я вовремя остановил ребёнка. Ночью заклеиваю рот вновь пьяной девушке, кладу себе на плечо, спускаюсь. На старой тумбе оставляю записку.

Мы идём ровно один. Не уследил. Девушка сбегает, я бегу за ней. Она трезвая, быстрая, выносливая и хочет вернуться домой. Она плакала всю дорогу, умоляла меня, била, материла и презирала, дулась, кидалась, успокаивалась и снова пыталась изменить моё решение. Угрозы не действовали. Полицию мы сторонились, с людьми не разговаривали. Это было сложно. Невероятно сложно. Ещё сложнее было привязывать её, чтобы иметь возможность купить еду. Я чувствовал себя самым настоящим серийным маньяком. Как заклятье повторял себе, что всё это поможет той женщине, что только так она наладит свою жизнь. Дочь до самого конца будет рушить то, что пытается построить мать. Хотелось кричать. И я кричал. Я, правда, очень громко кричал в лесу. Но это не помогало. Наконец, я вновь ушёл за едой. Вернулся. Её не было на месте. Зная, куда она пойдёт, я направился туда, откуда мы ушли.

Улыбаюсь, видя то, как она бросается в объятия матери. Решаю понаблюдать за ними ещё один день. Это самое правильное решение. Потому что ровно на следующий день девушка уходит с одним из своих "друзей", возвращается в три часа ночи, пытается выломать дверь, кричит. Меня разбудили эти крики. Подхожу ближе. Настораживаюсь, заметив, что именно в руке молодой девушки. Незаметно вхожу через запасной выход. Она угрожает женщине. Угрожает и говорит, что нужно было её убить, пока была возможность, что нужно было завершить начатое. Теперь понимаю. Но не совсем. При каких обстоятельствах это было? Когда это было? И.. почему женщину не лишили прав на ребёнка? Не понимаю. Окончательно теряю в этой истории жертву и мучителя. Кто из них кто? Может ли оказаться так, что до этого возраста женщина не раз пыталась убить этого ребёнка, а позже ребёнок вырос и решил дать отпор? Ничего не понимаю. Но на это и нет времени. Нож протыкает мою руку насквозь. Но это лишь слегка. Тогда мне казалось, что я просто потеряю руку. Однако позже врач скажет, что ничего серьёзного. Выбиваю из руки холодное оружие, скручиваю хрупкую девочку. Она кричит, пинается, вот только я решительно настроен не дать ей возможности высвободиться. Женщина стоит в стороне, на просьбу передать мне шнур не реагирует. Я добираюсь до него сам, не отпуская девушку.

Она сидит в углу. Мы говорим. Рассказ очень долгий. Светает. Выясняю, что значили слова ребёнка. Да. Мать ребёнка сыграла решающую роль. Однако она не пыталась навредить дочери, она хотела отдать её в приют, считая, что растить своё дитя в пятнадцати лет - позорно. Она не раз заставала дочь за попыткой самоубийства (отсюда шрамы на руках), не раз вытаскивала её из петли, не раз говорила с ней, понимая, что слова уже не помогут Узнавать её историю мне больно. И всё-таки я продолжаю внимательно слушать каждое слово. Рассказ окончен. Я ошеломлён.

Встаю. Осматриваюсь. Вижу лужу крови. Она не моя. Ту пару капель мы вытерли до беседы. Та пара капель была на другом месте. Боюсь смотреть выше. Не хочу этого видеть. Женщина замечает мой несколько бешеный взгляд, прослеживает направление.. вскрикивает. Её дочь убила себя, пока мы говорили. Бесшумно, не привлекая внимания. Так, как это делают настоящие самоубийцы. Я опечален. Но узнав наименьшую (уверен, мне не сказали и половины того, что произошло) часть её истории, понимаю, что только такой исход был бы самым.. безопасным. Она не хотела жить.

Вызываю скорую помощь. Конечно, уже поздно. Притворяюсь, что ничего не понимаю. Мать бросается к ребёнку, плачет, покачивается, прижимая к груди мёртвое тело. Что делать? Что я могу сделать? Этого я не хотел. Я хотел помочь. Но что произошло в итоге? Однако что могло бы произойти? Дочь бы убила свою мать - лишь вопрос времени, у неё была такая цель - её бы посадили в тюрьму или в психбольницу. А что дальше? Какая у неё могла быть жизнь? Что она бы могла сделать? Она действительно не хотела жить. Ей это было не нужно. Она просто искала способы навредить своей родительнице.

Остаюсь до похорон. Ненавижу себя. Мать убита. Она говорит, что хочет пойти со мной. Не пытаюсь её отговорить. Всё это.. ужасно. Оставить её мне не позволит совесть. У неё нет никого, а у меня есть Рув и Филипп. Мы может путешествовать вчетвером, пока кто-нибудь не захочет прекратить. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть эту женщину в наш мир. Она этого заслужила.

Собирает свои немногочисленные вещи, самое основное - тёплая одежда, спальник, термос, полотенце и портативную газовую плиту с баллончиком. Беру у неё вещи, несу их. В лесу разбиваем лагерь. Со мной она не говорит с того самого момента, как я дал согласие на её просьбу. Пытаюсь уснуть. Это не так легко.

Не могу забыть. Не могу успокоиться. Это поведение, эти слова, эти глаза заставляют задуматься над существованием в нашем мире настоящих демонов. Нет, не таких, как нам показывают по ТВ. Они не вселяются в людей, они не выглядят, как краснокожий человек с рогами и хвостом. Настоящие демоны, с которыми нам приходится сталкиваться, - люди. Те самые люди, которым плевать. Жаль, экзорцизм не поможет. Они рождаются такими. Их видно с самого первого года жизни. От них нужно бежать. Они - страшное наказание для всех окружающих. Любить их - самое страшное, что может случиться.