Больничка

               
Случилась та дивная история в далекие 70-е годы..

Саня тогда поехал на летние каникулы со студенческим стройотрядом для того, чтобы немного подзаработать для своей полунищенской стипендии.  Направление дали  в Атбасарский район  Казахстана на строительство местного телятника.  Стройотряд прибыл в село, где жили в основном русские.  Многие ребята познакомились еще в поезде, и друг друга уже знали по именам.

Саню распределили в бригаду плотников. Поначалу работа была не сложная, нужно было подготовить из досок направляющие для лесов.  Работали дружно, после работы все отправлялись на речку, потом был ужин, а вечером у костра звенела гитара. Очень классная жизнь была для молодежи.  Местные жители спокойно и приветливо относились к студентам. Стройотряд даже организовал концерт для селян, ведь талантов было много. Саня, который знал кучу анекдотов и веселые истории, тоже выступил со своим номером, да так что зал смеясь, долго не отпускал его аплодисментами. 

По работе Саня никогда не отчаивался, всегда мог помочь товарищу, а уж приколоться и поднять дух – это обязательно…
Но, через месяц случилась беда. Николаша, работающий рядом не удержал в руках топор, и он полетел в ногу к Сане, ударив обухом в правую коленку.  К вечеру колено распухло, не помогали ни спиртовые примочки, ни холодные компрессы и было решено ехать в районную больницу. Председатель села выделил грузовую машину, и комсорг отряда повез инвалида к медикам.

Прибыли они только в пятницу вечером, врачи уже разошлись по домам и решено было оставить Саню до утра понедельника. Пока заполняли карточку, пока рану осматривал дежурный врач и определял в стационар, Саня все время молчал, терпеливо снося боли. Потом сделали укол и отвели на место.

Саню положили в одну из трех существующих палат.  Всего там было восемь коек, шесть из которых были уже заняты.  Положив на прикроватную тумбочку нехитрый свой скарб, состоящий из зубной щетки, мыла и ложки, Саня присел на койку и огляделся вокруг.  Было жарко. Сквозь приоткрытое окно тучами влетали и вылетали жирные мухи, а которые не смогли вылететь обратно,  бились в истерике об стекло, только не крича от возмущения.  Подоконник был усеян такими вот погибшими неудачницами, а вся эта унылая и тоска по настоящей жизни переходила на лежащих постояльцев этой больницы. Огромная, невидимая и тяжелая  рука накрывала всех лежащих на скрипучих пружинных койках и заставляла все больше и больше безнадежно  думать о своих  болезнях и о том, как они дальше будут жить и работать.

Почти все больные лежали, накрывшись с головой простынями, некоторые стонали, и порой это сливалось в какой-то кошмарный немелодичный мотив, где присутствовали, в основном, высокие нотки. Саня также залез под простыню и попробовал заснуть.  После дороги и всего пережитого ему это удалось, только прикрыв высунутое ухо подушкой.  Так продлилось до субботы.

В 13 часов принесли незаказистый обед, состоящий из тарелки постных и невкусных щей, тарелки перловой каши с малюсеньким кусочком рыбьего хвоста и компота.  И хорошо, что Саня захватил с собой ложку, а то пришлось бы все это есть по-собачьи. Ложек в больнице не было. Народ уже не спал и, рассевшись на кроватях, поедал свои порции, рыгая и гремя алюминиевыми мисками.

Саня оглянулся на окружающий контингент и поздоровался представившись. Рядом справа от него лежал Костя, малый лет тридцати пяти. У него был ожог на голове и перевязана щека. Позже он рассказал свою историю, как он попал в больницу.
 Вечером после работы, он пришел домой под небольшим градусом, но с хорошим настроением после встречи с друзьями в местном гараже. Как в хорошем анекдоте, дома его ждала жена и, естественно, со скалкой.  Так как он служил в армии поваром, то удачно перехватил правой рукой  занесенную на него деревяшку, а левая рука автоматом полетела в глаз супруге, да так удачно, что он стал сразу заплывать и вскоре скрылся совсем…

Охнув и накинув плащик, жена куда-то полетела, скорее всего, в милицию, но Костя не придал этому значения. У него все еще было хорошее настроение, и он решил продолжить праздник.  В туалете была спрятана еще маленькая фляжка-заначка самогоночки.  Будущий больной её достал и торжественно водрузил на стол. Был еще соленый  огурчик, да и кусок хлеба. Казалось, что жизнь налаживается и прекрасна и уже можно поднести  рюмочку ко рту, но тут послышался визг тормозов подъехавшего милицейского Уазика.

Выглянув в окно, Костя увидел выпрыгнувшею из машины жену и двух сержантов в полной боевой выправке.  «Вот сейчас к тебе идут полные пятнадцать суток» - что то подсказало ему в этот момент и нужно было как то  торопиться избежать бесплатной работы на пользу государства. Костя огляделся и усмотрел на плите начинающую закипать длинную вермишель. Он схватил кастрюлю и опрокинул себе на голову варево. Было больно, но терпимо. Дверь открылась, и вошли представители власти. Судя по их выражениям лиц и отвалившейся челюсти жены, Костина цель была достигнута. Откинув рукой с ушей итальянскую пасту,  Костя просто добавил к общей картине фразу: «Ребята, а как бы вы поступили на моем месте?».
Сержанты дружно закивали головами и развели в стороны руки, а затем неодобрительно посмотрев на всё еще непонимающею ничего жену, повернули назад  к машине и, споря между собой,  уехали, громко хлопнув дверями.  Но ожог все-таки состоялся и вот Костя в больничке. Рана тяжело заживала, болела и Костя периодически постанывал.

 Слева от Сани лежал Михалыч. Так тут величали старшего прапорщика местного воинского гарнизона. Михалыч заведовал хозяйственной частью и отвечал за склады с продовольствием. Служил он хорошо, без особых претензий со стороны начальства и до дембеля ему оставалось полгода.  Две недели назад, после трудового дня, Михалыч как всегда нес домой две хозяйственные сумки с тушенкой и банками зеленого горошка.

И тут ему на голову свалилась женщина с третьего этажа дома. Она хотела покончить жизнь самоубийством из-за несчастной любви и, заламывая руки, бросилась с балкона. К счастью, эта героиня Островского  Катерина осталась жива и здорова, а Михалычу сломала ногу и несколько ребер. Плюс к тому, куда-то подевались его сетчатые сумки с ворованным горошком и он ломал голову, думая,  что это менты стащили их и приобщили к протоколу.   Возможен был вопрос у начальства к нему. Тяжело вздыхая, насколько позволяли сломанные ребра, Михалыч стонал и громко шипел в сторону. «Сзади меня шел такой жеребец, и эта сволочь не могла на него упасть?» задавал постоянно он всем вопрос.  Ребята подкалывали, что теперь его комиссуют раньше времени и не видать ему хорошей пенсии и уютного домика на взморье.    «Всё, убью эту суку, как нога заживет,  все равно не жить ей на свете» стонал он, накрывшись полностью простыней.

Двое других у окна были обычные плотники. Просто по пьянке подрались и настучали друг другу по голове. Были еще лежачие, но они молчали и в разговор не вступали.  Пообедав, все легли, и наступила тянущаяся тоска, нарушаемая жужжанием мух и стонами Михалыча.  Жить не хотелось боле, а  все и всё медленно умирало, а загубленные души рвались на небо.

Неожиданно послышались шаги, и санитар привел очередного страдающего, определив его на последнюю койку. Человек был с казахским лицом, частично небритым и худым. Он тут же лег и сразу накрылся простыней по голову солидарно со всеми.
«Нет, ну это же невозможно… Еще немного и я сам начну помирать» задал Саня сам себе вопрос. Надо было что-то делать. 
Он растолкал вновь прибывшего и начал с ним знакомиться. Оказалось, это был местный комбайнер Мустафа. Машина его заглохла и всю ночь, пытаясь починить комбайн, бедняга надорвался и получил грыжу. Было больно, но терпимо. Возможно, в понедельник хирург назначит операцию, а пока надо подготовится к ней.

И тут Саня понял, что к нему протянул руки ангел и что надо действовать.  Нарочно громко, чтобы слышали все, он стал расспрашивать Мустафу какие у него взяли анализы.
 Тот, понимая, что находится в медицинском стационаре, начал перечислять:

«Кровь взяли на анализ, мочу… Давление. Дышал в трубочку дежурному врачу.. Смотрели в рот, стучали по коленке…»

«Как, а анализ пота опять забыли? Вот так всегда..» возопил Саня к народу. Народ откинул простыни и с укоризной солидарно закачал головой, приобщаясь к предстоящему празднику.  Мустафа насторожился и посмотрел на всех, особенно на Михалыча. Тот перестал шипеть и грозно глядел на комбайнера.

«И что теперь мне делать?»  с тоской в голосе задал Мустафа всем риторический вопрос.

«Будем исправлять ошибку медиков» рубанул правду-матку Саня.  «Это не просто. Давай, ты сейчас соберешь этот анализ,  а когда придет хирург у тебя уже будет все готово и не надо долго ждать» 

Тут же подняли валявшийся под кроватью небольшой пузырек из-под лекарств, надрали ваты из матраса и торжественно всё это вручили в руку Мустафе. Народ начал активно слезать с коек и снимать матрасы.  Даже прапорщик слезно просил снять его на пол и взять его матрас.  Всё это хозяйство навалили на Мустафу,   чтобы он там, в кровати активно потел, положив еще наверх чей то халат.  Люди чинно расселись на голых кроватях, и тут Саня включил тотализатор. Сначала ставки шли по десять копеек (время то было советское, водка стоила 3.62р), потом дошло и до рубля, спорили, сколько Мустафа по времени может продержаться.
 
И народ ожил. Закипела жизнь, завертелась рулетка, а смерть, периодически заглядывающая в палату, ругаясь и кляня всё на свете убежала,  откинув в сторону свою косу.. Уже через десять минут страсти накалились так, что плотники опять опасно сблизились и готовились снова настучать по голове друг другу. Загипсованный Михалыч старался достать костылем Костю, который опять взял выигрышный кон. Шум, крик, споры, дележка копеек, возрастающие ставки и всё это возле груды колыхающихся матрасов наваленных на Мустафу. Начали заглядывать больные даже с других палат, а когда им объясняли, также присоединялись ко всем. Саня такое видел только по телевизору на американской бирже торгующей нефтью.
И были отодвинуты в сторону прикроватные утки и судна, и уже кто-то предлагал сбегать в ближайший магазин за сигаретами и водкой, а кто то уже приобнял заглянувшую на огонек девицу из соседней палаты. Забурлила в жилах застоявшаяся кровь, появился задорный огонёк в глазах.
Всё... Больничка выдохнула тоску из всех своих легких...

Но, хорошее быстро заканчивается. На гвалт и стук прибежал дежурный медик, остановившись в дверях, и сразу обалдевший от увиденного. Больные, чуть не дерясь с друг другом, орали и сидели на голых кроватях, кругом валялись монеты, какие - то таблетки и рецепты, а центре палаты шевелилась громадная пирамида из непонятно чего сделанная. А когда врач развалил матрасы,  из-под них навстречу ему показалась рука Мустафы с пузырьком, наполовину наполненным прозрачной жидкостью.  Как он объяснил всем,  рукой он шурововал во всех местах своего худого тела, собирая драгоценный пот.

Больные, разочарованные, но уже ожившие  и полные оптимизма, забрав свои матрасы разошлись по своим местам. Мустафа, еще ничего не понимая, держал в правой руке склянку со своим потом.

Врач, поржав как конь, отправился писать докладную главному. А Саня же не спал потом две ночи, так как Мустафа обещал его зарезать. 

А в понедельник пришел хирург и, сделав Рентген и осмотрев больное колено, прописал Сане хорошую мазь и электрофорез. Потом приехали комиссар отряда и бригадир, посадили его в кабину грузовика и отбыли в родное село. Через неделю опухоль спала, а веселые истории и анекдоты опять зазвучали у костра.

Да… Саня тогда действительно неплохо заработал, но с деньгами приключилась неприятность. Но, это уже другая история.