Клееное сало продолж 3

«КЛЕЕНОЕ САЛО»

В начале 90-х мой приятель и коллега Николай собрался ехать в далекий город Ижевск.
– Мой старичок «Москвич» давно стал похож на дырявую таратайку – говорил он мне накануне своего отъезда. – Решил вот в Ижевск прокатиться и привезти оттуда кузов от «Иж-комби» со всей начинкой. Получится почти новый автомобиль!
Спустя месяц Николай встречал меня на автовокзале в сверкающем под лучами яркого солнца бежевом «Иже».
– Ну, как агрегат? – спросил он, после того как мы с улыбками на лицах радостно поприветствовали друг друга.
– Новье-цевье! Что тут скажешь?
– Перебрал еще и двигатель – теперь вообще бежит как ветер! – бахвалился мой друг.
– По-моему – это то, что ты хотел! – поддержал его я.
– Не совсем, конечно то, но на безрыбье и рак рыба! – проговорил Николай, усаживаясь за руль. – Кстати, как ты на счет того, чтобы вечерком на природе «замочить» мое новое авто?
Я был не против…
Ни с того начавшийся в конце рабочего дня мелкий дождик несколько подкорректировал наши планы. Прихватив с собой еще одного товарища по работе – Анатолия, мы поехали к Николаю в гараж. Сидеть же в квартире и дышать ацетоном свежевыкрашенных, высыхающих полов всем как-то не хотелось.
В Колином гараже было все продумано: стол, стулья, диван, холодильник… На стене висел даже старенький баян, за который сразу взялись ловкие руки Анатолия.
Под аккорды «Мясоедовской улицы» на столе как на скатерти-самобранке появились маринованные грибочки, сыровяленые колбасы, жареная свеженина и прочие домашние деревенские изыски.
Выпив по три рюмки семидесятиградусного пущанского самогона и хорошенько закусив «чем бог послал», мы с Анатолием стали слушать историю Колиной поездки.
– Ехать в Ижевск я договорился с одним водителем большегрузной фуры. Миша – дальний родственник моей жены, частенько возил всякое разное в том направлении. Вместо заболевшего напарника он взял с собой меня. Загрузили мы фуру по самое не могу и вперед, на Москву. До столицы доехали быстро. Дальше дорога была не очень хорошая, пришлось ехать неспеша. Спали тоже по очереди в машине. Запомнился случай. Остановились в каком-то большом селе, спрашиваю мужика, что у своего дома с трактором возился, мол, дай воды. Мы с Мишей ему до этого даже с ремонтом помогли! А тот обух нам:
– Вы что? Из радиатора воду пить будете?
Мы и сели со свояком.
– Тракторист тот видимо с головой не дружит?! – всерьез возмутился Анатолий.
– Все этот обух лысый дружит! – продолжил свой рассказ Николай. – Там чужаков просто за людей не считают! Попить он все же нам дал, но кружку, из которой пили воду, видимо выбросил. Когда у колодца мы хотели напиться прямо из ведра, жена и тесть его нас взглядами ненавистными чуть не испепелили! На своем языке бедолаге наподдали, пришлось ему нам кружку нести. Дядька этот не знал, что ему делать – улыбаться или плакать. Когда мы уехали, получил, наверное, нагоняй от жены по первое число. А еще этот гусь говорил, что служил, где-то на Гродненщине. Не научила его жизнь ничему видно и там.
– Вот народ, какой сердитый да гадкий в тех местах живет! – как-то по-детски наивно удивился вслух Анатолий.
– Вот так рождаются сказки про серого бычка! – засмеялся я. – Нарвались ребята на каких-то сектантов, так ты уже всех тамошних жителей под одну гребенку ровняешь! Хорошие… Простые и сердечные люди там живут. Бывал я у них в гостях и не раз!
– Так я и говорю! – начал юлить Анатолий, – надо же было им около этих злыдней остановиться!
– Какая разница, у какой хаты было нам останавливаться, если, как мы потом узнали, все село было такое. Может, конечно, за некоторым исключением. Но ты пойди и определи среди полтыщи домов, где нормальные люди живут? – Николай налил «пущанки» в рюмки и сказал: – Давайте, мужики, вздрогнем по маленькой, пусть им будет лучше!
Закусив, мы стали слушать Николая дальше.
– Обидевшись на такое «гостеприимство», мы в населенных пунктах если и останавливались, то только у магазинов, – что-то очень трудно разжевывая, повествовал нам рассказчик. Он, проглотив надоевшую «жвачку», взял с тарелки капустный листок от квашенного в бочке качана и громко им захрустел. – Между прочим капустка в кочанах там совсем почти без хруста была!
– А где ты ее там ел? – недоуменно спросил его Анатолий. – Если в магазине брали, так и у нас иногда от нее нос воротит!
– Да нет Толя! Это уже в Мордовии было. Несколько суток в дороге, щетиной заросли, не помыться толком!.. Решили заехать по одному адресу, так сказать привет и гостинцы передать. Зашли в здоровенный, вероятно еще до войны рубленный дом, а там праздник какой-то – человек десять мужиков и баб разного возраста за столом сидят да сивуху хлещут. Нас увидали, чуть себе головы не посворачивали! Немая сцена – к нам приехал ревизор! Дедок седенький, видимо хозяин, с табурета дубового привстал, глазенками маленькими лыпает, однако молчит зараза. Тут я решил прервать паузу, а то и впрямь кто шею еще ненароком себе свернет с любопытства. Говорю так, мол, и так, мы из Белоруссии привет вам привезли от свояков да родственников. У них все в норме, что и вам сердешным желают. Народ за столом загергекал что-то по-своему. Мы с Михасем переглянулись в недоумении. Народ с виду нашинский, а речь абсолютно чужая. Даже словечка не разобрать! Минут пять они меж собой говорили. Мы, ровно ничего не понимая из этой болтовни, уже на выход стали посматривать. Вдруг, чего не так сказали или попали не туда! Тут дедок прервал их перепалку, из-за стола вышел, приобнял и на лаву, рядом с какими-то бабами усаживает. Раз думаю, с бабами присаживаемся, значит, не к басурманам в гости попали. Нам по целому стакану сивухи налили, а дедок на всех цыкнул, чтобы за столом только по-русски говорили. Выпили мы это дело, еле весь стакан стянул! Насилу протолкнул огуречным рассолом! На столе огурцы соленые, капуста квашенная… Капусту у нас намного вкуснее делают! Даже наша магазинная у них на ура сошла бы. Ну, что там еще было? Немного вареной картошки, вот, пожалуй, и все разносолы…
– Неужто там все такие крепаки, что водку пьют стаканярами под капустный листок и им хоть бы что? – полюбопытствовал Анатолий.
– Самогон у них, я честно вам скажу, препаршивейшая гадость! Вода – водой, только что самогоном воняет. Такую только стаканярами, как ты говоришь и хлестать! Пива бутылку выпьешь, наверно хмелее будешь! – с этими словами Николай взглянул на Толю и засмеялся. – А на счет стола, так может еще и было там чего, да съели все до нас. Народу вон сколько было!
– Сколько бы ни было, что же за стол там такой? – продолжил свои размышления Анатолий. - Гарэлки аж залейся, а насчет закусить, так только рукавок?! Ну, и народ!..
– Понимаю твое Анатолий возмущение! – вступил в разговор я. – Когда «замачивали» твоего капитана, первой закончилась водка!
– Еще бы! – улыбнулся тот. – Под такую закусь и бидона не хватило! Хлопцы все как на подбор – богатыри собрались! Один Коля чего стоит! Как говориться, курицу двумя руками разломал и тут же ею закусил рюмашку.
Мы все весело рассмеялись.
– Ну, ты Толя загнул, так загнул! – запротестовал, было, Николай. – Скажешь тоже!
– А что не правда? – продолжал свою шутку Анатолий. – Косая сажень в плечах, а ручищи – только орехи семечками и щелкать…
– Рассказываю дальше, – прервал перечисления друга застеснявшийся Николай. – Видя, что поужинать, как следует, нам за таким столом не придется, решили мы с Мишей сходить в машину за провизией, да и подарки заодно нужно было передать. Не знаю, как на счет подарков, тряпки наверно там были какие-то, но когда хозяева и гости увидали два трехлитровика «пущанки», руль сала толщиной с мою ладонь и пять банок тушенки, жизнь за столом заметно оживилась. Да что оживилась? Забила ключом! Все были чем-то заняты, при деле, так сказать. Кто-то тупым ножом кроил толстыми ломтями сало, другие, сноровисто какими-то отвертками или совсем непонятными железяками вскрывали консервные банки, а третьи – налили каждому почти по двести нашей водки. Все гергечут на своем, яростно жестикулируют, хохочут – нам снова ничего не понять. Дедок грозно на них цыкнул, говорит, мол, гости вашей беседы не понимают, черти-че подумать могут! Все как-то сразу приумолкли и к нам обернулись. А один хлипкий крючконосый мужичонка все не унимается, с соседом своим по лавке не по-нашему ругается. Дедок ему хрясь по башке ложкой и тоже что-то не по-нашему сказанул. А тот хоть бы что! Соседа в покое оставил и за нас принялся:
– Откуда это столько масла у вас? – спрашивает.
– Где ж ты здесь видишь масло болезная твоя голова? Это сало! Мне теща в дорогу дала! – отвечаю ему я.
А тот словно из кожи вон лезет и кричит нам через стол:
– Не бывает такого сала! Клееное оно у вас! Точно клееное! Вот даже стыки видны!
– А бывает ли такое? – неуверенным голосом спросил Анатолий.
– Еще один Фома неверующий нашелся! – засмеялся Николай. Где ты сало клееное видал? А может, это ты у своей тещи производство клееного сала наладил? Эва какая слава о твоем сале пошла! Мордовия и та уже знает!
– Да ладно тебе! Спросить уже ничего нельзя! – обиделся Толя.
– Вот я тому охламону и пытался объяснить, – продолжил свой рассказ Николай, – это же каким дурнем нужно быть, чтобы сало клеить?! Какая разница, говорю, широким его есть или тонким?! Понимаю, если из тонкого рулет делают, так там начинка особая должна быть. Чтобы сало кто-то клеил, я просто такого не видывал! А тот все успокоится никак не может, клееное кричит и дело с концом! Мне даже обидно за отечественный продукт стало! Вытаскиваю из ножен свой огромный охотничий нож, гляжу, народ побледнел, нервно за столешницу руками уцепился, у некоторых от напряжения даже пальцы побелели. Мужичонка враз притих, на уровне стола глазами только и сверкает. Если бы я в тот момент громко свистнул – в секунду, кто через двери, а кто и через окна были бы на улице! Видя такое дело, я нож на стол положил и тихонько так потянулся за брусом сала. Беру шмат в руку и спрашиваю у публики, где они, кроме нескольких мясных прорезей в верхней части, видят какие-то швы? Тут мужичок с ноготок осмелел, вытащил невесть откуда ржавенький перочинный ножичек и демонстративно стал нарезать им сало. Соединив два кусочка между собой и сильно сдавив их пальцами, он злорадно громко выкрикнул:
– А вот как клееное! Сало жирное и так склеивается, что даже шва не видно!
– Я беру эту «клеенку» в руки и легонько разнимаю на два кусочка. А теперь, говорю, ты разними этот шмат! А тот мне таким тоненьким, противным голоском заявляет:
– Это сало так долго лежит, что срастись успело!
– Я не выдержал тут и ляпнул в сердцах. Это у тебя мозги с задницей давно срослись, вот вся и глупость изо рта прет как дерьмо из канализационной трубы! А мужичок не сдается:
– Скажи мне на милость чужеземец, это же сколько лет твоя любимая теща такого монстра растила? Наверно кабан с ее года был!
– Сказанул этакое и сам хохочет сволочь! И главное все тоже с меня смеяться начали. Я обождал пока смех поутихнет и спокойно так отвечаю гаду. Почти два года кормили такого ублюдка как ты! От него сало с ладонь, а от тебя как от козла молока! Наверно лучше кабана кормить, чем тебя! Мужичонка еще хотел какую-то гадость мне резануть, но хозяин его остановил:
– Ты, Селиваша, на людей как собака бросаешься, а вот ответька мне, ты хоть раз годовалого кабана лично сам видел? Хрен ты с маслом видел, а не кабана! В твоем же сарае поросята больше месяца не живут. Все оправдание перед супружницей находишь, чтобы только свежиной под самогоночку со своими собутыльниками полакомиться! Какое там сало с поросенка ждать после двухнедельного содержания на голодном пайке? То они у тебя болеют, то едят много... Баламут ты, Селиваша! Как есть говорю, что баламут! Много чести будет, о тебе целый вечер балаболить! Давайте лучше граждане-товарищи водочки Белорусской попробуем! Наливайте, у кого еще не налито!
– Молодец дед, видимо нашему спору хотел так конец положить! Нашел же способ хитрюга! – Николай потянулся, затем налил по рюмке и нам.
Мы выпили и стали закусывать, а он продолжил рассказ.
– Когда наливали водку, хотел, было сказать им – что творите, сами того не ведая?! Не нужно постольку, крепка уж больно! Да, к сожалению, постеснялся. Боялся, подумают, что жалею. Не дай бог скупердяями прослыть! По нам ведь теперь и о других белорусах судить будут. Дедок привстал с табурета и, сказав в наш адрес несколько добрых слов, крякнул, затем почти залпом осушил все до дна. Как его болезного перекосило! Глаза из орбит, руками за горло схватился и рот карасем раскрывает! На табурет завалился, жестикулировать начал, словно свалиться на пол боится – равновесие ищет. Мужики к деду подскочили, под руки держат, чтобы с табурета не упал и все выпытывают у него о самочувствии. Какое там самочувствие, если дед, не подумав, без подготовки в себя целый стакан спиртяги так запросто загнал! Дедку рассолу бы, да нас к нему не подпускают. Гости стаканы на стол поставили и от себя подальше отодвинули. А мужичонка, видимо в этом происшествии силу свою почувствовал, чтобы героем хоть немного побыть, как заорет:
– Деда иноземцы отравили! Принесла их нелегкая на нашу голову! Сами, небось, не пьют, задурили своим клееным салом старому отцу светлу голову! Отравы как есть в стакан подсыпали!..
После его визга и бабы запричитали по «убиенному» соколу ясному, а мужики стали кидать на нас взгляды недобрые и снова гергетать не по-русски. Я налил в какую-то банку рассолу и умудрился подать ее дедку. Тот выпил, а все одно отдышаться не может – так горло старику перехватило. Слезы дед рукавом вытер и указательный палец к верху показывает, мол хороша чертовка-водка! Гости обрадовались такому исходу дела, даже глядеть на нас стали как-то ласковее. Тогда я беру свою стаканяру, приподнимаюсь из-за стола и говорю громко:
– Наша водка крепкая как спирт, не чета вашей молочной, что можно вот так запросто глушить! Вот и перехватило горло у хозяина с непривычки! Взял я со злости и выпил как отчаюга-дедок все до дна. Дедок пока не захрапел, стал по-детски хихикать и жестами показывать всем «люкс». Мой свояк тоже не растерялся и выпил вслед за мной, закусив здоровенным куском сала. Сразу на нас как на камикадзе смотрели, потом один мужик перекрестился и тоже выпил. Правда, тут же за миску с капустой схватился и выхлебал весь рассол.
– Чистый спирт! – сказал он мне и захохотал как молохольный.
– Не спирт конечно, – с гордостью поправляю его, – но градусов семьдесят будет! Потом там такое началось! Кто-то на гармошке меха стал рвать, Бабы упились, под веселую музыку в пляс бросились! Кофты праздничные с себя рвут, грудями голыми трясут, ноги кривые, худые, толстые и всякие другие в верх бесстыдно выбрасывают, юбки высоко задирают!.. Потом две из них песню свою затянули грустную-грустную, свояка моего хотя тот и слов не разобрал, даже на слезу прошибло! Не знаю, чем там все закончилось. Мы с Мишей заранее попросили хозяйку, пока та совсем не напилась, постелить нам где-нибудь. Та правда показать кровати показала, но стелить уже не смогла – еле языком ворочала старушка. Мы со свояком, так и не помывшись, завалились спать на высоких перинах. Утром выхожу в горницу, а там все вповалку дрыхнут! Кого где подкосила наша «пущанка» – на столе или на полу! Дедка горемыку так с вечера никто и не поднял с пола. Подхожу к нему глянуть, не околел ли за ночь дед. А тот глаза приоткрыл и заморгал. Узнав меня, бормочет тихонько:
– Николай, там на столе нет ничего душу встряхнуть за ночь застывшую? Белорусская больно мне по душе пришлась, даже голова не болит!
– Нет, – отвечаю, – все еще вчера выпили, но в машине еще малехо есть, могу сходить. Сходил я за бутылкой – гляжу, дед уже за столом сидит, душу рассолом тешит. Выпили мы с ним понемногу, он и говорит:
– Хорошую у вас, Коля, водку делают, не то, что наша! Не веришь, я за вечер три литра выпиваю и еще со своей молодухой хозяйкой станцевать могу. Третья жена у меня теперь. Одна померла, вторую прогнал, пить стала больше чем я, хозяйство чуть не развалилось… Взял третью, тапереча вот так и вековую с ней… Ты, парень, на Селивашу за вчерашнее не серчай, пустой он человек, хотя сердце доброе. Сегодня спьяну облает, завтра прощения попросит, последнюю рубаху за тебя отдаст!
Тем временем спящий народ, учуяв запах спиртного, стал продирать глаза и стягиваться к столу. Пришлось несколько раз бегать в машину. Налить людям налил, а опохмелить забыл! Не по-нашему это! Короче гулянка еще сутки продолжалась. Селиваша теленка где-то раздобыл и пустил на радостях его под нож… Кстати, просил не поминать больше ему про клееное сало, стыдно стало за нерадивость. Насилу вырвались мы из гостей. Загрузили в Ижевске половину фуры какого-то барахла и мой кузов и без лишних остановок полетели домой. Лишние сутки, что в гостях прогуляли, нагонять нужно было…
– Тогда наливай! – обратился я к Николаю и взяв с тарелки кусочек сальца, предложил: – Выпьем друзья под клееное сало!
– Выпьем! – сказал Коля, чокаясь рюмкой со мной и Анатолием.
– Выпьем! – рванув, меха баяна, поддержал нас Анатолий.
– Всем на здоровье! – подвел я итог тоста и опрокинул в себя рюмку крепкого пущанского самогона…

3 августа 2004 года. г. Минск