Прибалтика. Записки советских времен

Прибалтика, край великолепных песчаных пляжей, природных россыпей причудливых янтарных окаменелостей, несущих из глубины веков застывшую в прозрачной древесной смоле информацию о далекой земной жизни. Наше семейное путешествие по прибалтийским республикам состоялось в те времена, когда позиции Советской власти казались незыблемыми. Оно начиналось с Таллина, старинного эстонского города. Его лаконичная архитектура не отличалась витиеватостью форм и прочими ажурными причудами, придающими построениям вид иконостасов под открытым небом. В этих, на первый взгляд, упрощенных городских очертаниях ощущалось выверенное чувство меры, присущее градостроителям прошлых веков. Таков и таллинский кремль, средневековое сооружение из природного камня, при виде которого казалось, что вот-вот распахнутся кованые железом ворота и из-за высоких каменных  стен хлынет тяжелая конница, бряцая рыцарскими доспехами…

Не могли мы также не удостоить вниманием такую местную  достопримечательность как женский пляж. Нудистское представление в эпоху аскетической советской морали, - такое невозможно было себе даже представить. Пляжницы, освобожденные от обременительных нательных одеяний, блистали в своей первозданной красе. Очаровательные дети природы свободно и непринужденно располагались под мягким балтийским солнцем на белых песчаных дюнах, обрамляющих морской берег. Две отважные дамы, увлеченные беседой, беспечно фланировали вдоль берега вплоть до широкого бревенчатого волнореза, служившего прогулочной площадкой для горожан и туристов и одновременно - границей между общим и женским пляжами. Уткнувшись в деревянное препятствие, они величественно разворачивались и удалялись до следующего пришествия на обозрение зевакам.

Мы бродили по старому Таллину, так непохожему на неухоженные русские города, и поражались разнообразию и обилию товаров, особенно – золотых изделий, выставленных в магазинах. Большие кресты, тяжелые цепи и масса украшений из золота плотным нагромождением довлели над посетителями с торговых прилавков и стен, отливали солнечным светом, вызывая у посетителей чувство благоговейного преклонения перед металлом, издревле властвующим над человеческими душами.

Узенькие улочки, где порою и двум велосипедистам непросто  было разминуться, составляли диковинный колорит города. Наши похождения закончились тем, что мы заплутались  в тесных городских лабиринтах. За помощью обратились к мужчине интеллигентного  вида, мирно расположившегося на скамейке небольшого уютного скверика. Рядом с ним находился футляр, в какие обычно помещали ватманские листы первого формата.
- Скажите, пожалуйста, как нам пройти к проспекту Ленина? – обратились мы к человеку с футляром.
- Проспект Ленина? О-о, это очень просто! – откликнулся он на сильном местном акценте. – Только вы мне подскажите, в какой стороне находится высокий дом с круглой башенкой наверху? Я ничего не вижу…

Вот это номер! Получается, что заблудшие гуляки обратились… к слепому. Но вскоре стало ясно, что «слепой» попросту вдребезги пьян, что придавало его диалекту особую пикантность и своеобразие. Неадекватное состояние человека с футляром  выдавали остекленевшие глаза и безнадежно заплетающийся язык.
- Извините, - начал оправдываться наш собеседник, - Я сегодня немного выпил, но если вы видите дом с башенкой, тогда подробно объясню, как пройти к проспекту Ленина…

Возвратившись на квартиру, где остановились у родственников супруги, мы поделились впечатлениями о несусветном количестве золота в магазинах.
- Разве это золото? – отмахнулась хозяйка от нашего восторженного репортажа. – Вот в эстонское время было золото, а сейчас так себе, золотишко.
Мы приумолкли, почувствовав себя дилетантами в вопросах общественного уклада маленького балтийского народа.

- А что это за эстонские времена? – задал я неосторожный вопрос.
- Это были те времена, когда Эстонию еще не затолкали в русский свинарник! – вскинулась патриотка любимого края, - Вы посмотрите сами, кто переходит улицу на красный свет? Русские! Кто швыряет на тротуары окурки и загибает маты-перематы? А кто валяется на улицах вдрызг пьяный? Опять русские! Вот вам эстонские, а вот и русские времена…

Что называется, приехали. И возразить-то было нечем. Передо мной возник образ опьяневшего эстонца, стоически переносивший в городском скверике сильнейшее алкогольное недомогание. «Выпить-то, видать, все горазды, - подумалось мне, - Только одни, напившись, ведут себя с непосредственностью животных, а другие, в силу внутренней культуры, сохраняют контроль над своим поведением».

Далее наш маршрут пролегал через Ригу, запомнившуюся оригинальным замыслом латышских скульпторов, стараниями которых в центральной части города была воздвигнута местная «статуя Свободы». Мы подошли к группе туристов, которым экскурсовод давал пояснения о статуе. Женщина, воплощенная в бронзе, стояла на пьедестале, на задней стороне которого были изображены муки и страдания порабощенного люда, на боковых барельефах – картины героической борьбы латышей с поработителями, а с фасада – ликование победившего народа.

 Туристам все было понятно, но экскурсовод попросил их обратить внимание на расположение композиции по отношению к частям света. Тогда-то и открылось коварство устроителей памятника. Оказалось, что бронзовая дама великолепным пышным задом бесцеремонно развернулась на восток, к Москве! В сторону русской первопрестольной были обращены изможденные узники в оковах и цепях, тогда как просветленный лик свободолюбицы - вместе с ликующим народом - устремлен на вожделенный Запад. Так рижские проповедники национального суверенитета выразили протест против «имперских замашек» могущественного восточного вассала.

Из столиц трех прибалтийских республик по оригинальности и изящности городского зодчества наиболее привлекательным нам показался Вильнюс. Неизгладимое впечатление произвела знаменитая башня Гедиминаса, возведенная веками назад литовским князем на господствующей в городе возвышенности как оборонительное сооружение. С башни открывалась превосходная панорама города со строениями, покрытыми красной черепицей. А вот и знаменитый костел из красного кирпича, которое в свое время за его изысканную красоту Наполеон готов был на ладони перенести в Париж… Но побывал бы император в островном замке Тракай, возведенном  в четырнадцатом веке в качестве резиденции литовских князей! Здесь и дворец, и крепость - удивительное творение красоты в не менее удивительном уголке природы, куда с великой охотой съезжались высокие гости со всей Европы. Только вот на ладони тот каменный острог с крепостными стенами было уже не унести. Восстановленный из руин в годы Советской власти, Тракайский замок и сегодня составляет главную литовскую достопримечательность.

Есть в Литве, на берегу моря, замечательное местечко с поэтическим названием – Паланга. В местном музее янтаря жуки и пауки предстают изумленному взору, словно живые экспонаты, застывшие в солнечной янтарной смоле из глубины в миллионы лет назад. И это чудо - под сильным увеличением и ярким освещением незабываемых картин древнего мира. Райский уголок Паланги с мягким умеренным климатом по достоинству был избран московскими властителями под правительственные дачи союзного значения. Здесь однажды председатель правительства СССР Алексей Косыгин устроил большую суматоху охранникам КГБ. Охрана встала рано поутру, а председателя на даче нет! Расстрельная статья! Охрана с ног сбилась в поисках, пока на чьем-то велосипеде с прогулки не приехал сам пропавший высокий московский чин. Пришлось охране срочно обзавестись велосипедами для сопровождения по городу беспокойного подопечного лица.

Мне же Паланга запомнилась еще и великолепным качеством холодца, изготовленного тамошними умельцами. Прозрачный студень превосходного вкуса и толстый слой белоснежного жира на нем вызывали грустные воспоминания об отечественных аналогах с грязно-серой бугристой пленкой, которую следовало принимать как жировую. А какие сыры варили литовские умельцы! Какое пиво они готовили! Обустроенные и принаряженные селения и хутора просились на полотно художника. В задорном старинном танце лаптей (клумпа коес), исполняемом на праздниках в расшитых национальных нарядах, выплескивалась открытая и доброжелательная народная душа...

 В одном из вильнюсских обувных магазинов разыгралась уморительная сцена с участием молодой литовской продавщицы и двух представительных покупательниц русского происхождения. Беглого взгляда было достаточно, чтобы определить принадлежность пары русскоговорящих к разряду светских львиц, - по их горделивой осанке, назидательно-покровительственной манере разговора и тому едва уловимому чувству превосходства над окружающими, какое бывает присуще людям с завышенной самооценкой собственной персоны. В ожидании своей очереди «львицы» вели оживленную беседу, которая по обыкновению входит в ритуал встречи особ, принадлежащих к элитному сословию высокопоставленных мужей.

Беруте – так звали  продавщицу обуви – выжидательно воззрилась на первую из двух леди, у которой подошла очередь для покупки.
- Подберите мне летние ботиночки зеленого цвета для девочки, размер тридцать второй, -  заказ был изложен голосом, не терпящим возражений.
- Пожалуйста, - последовал учтивый ответ. Беруте нагнулась и извлекла из-под прилавка детскую обувку.
- Это ботинки для мальчика, а я просила для девочки, - снисходительно пояснила покупательница, отодвигая предложенный товар.
- Пожалуйста, - невозмутимая хозяйка обувного прилавка убрала ненужную коробку и, порывшись в запасах, молча выложила другую.
- Что Вы подаете? Ведь это демисезонная обувь, а мне нужна летняя! – в голосе  дамы, заподозрившей в действиях работницы торговли скрытый умысел, зазвучали нотки раздражения.

- Извините, сейчас принесу летнюю, - с подчеркнутой вежливостью молвила Беруте и вышла в подсобное помещение. Вернувшись, она положила перед напыщенной клиенткой, у которой от былого благодушия не осталось и следа, пару зеленых… сандалий.
- Вы что же, издеваетесь надо мной? – взорвалась в негодовании респектабельная покупательница, - Забирайте свои сандалии, я прошу ботинки!
- Женщина, ведите себя прилично, Вы не на базаре. Я уже не знаю, как Вам угодить, а Вы еще крик поднимаете, - кротким голосом увещевала Беруте привередливую посетительницу. Самообладанию юной девицы можно было только позавидовать.

Очередь с интересом наблюдала за поединком миловидной девы с маститой дамой, где явное преимущество оставалось за молодостью. Ангельское личико Беруте являло образец невинности, тогда как покупательница скорее напоминала разъяренную фурию. Притихшая очередь видела, что благопристойная продавщица добилась своего, загнав чопорную русскую даму в глупое положение. Та еще пыталась достойно выбраться из западни, в которую так непредвиденно угодила, но очередная попытка уточнить заказ и покинуть магазин с покупкой завершилась тем, что ей были выставлены зеленые резиновые сапожки заказанного тридцать второго размера. Убедившись в бесполезности предпринятой затеи, разгневанная женщина разразилась обличительной тирадой в адрес продавщицы и покинула негостеприимное заведение. Ее напарница, не искушая судьбу, поспешила следом.

Так и я, нацепив на себя узкий галстук с национальным литовским узором, как-то зашел в магазин для покупки женской сумки. Богатый выбор товара, какой не найти было в московском ГУМе, привел меня в затруднение. Что выбрать? Подошла молоденькая продавщица, предлагая помощь на литовском языке.
- Лаба дена! – извлек я приветствие из своего скудного словарного запаса.
- Лабас вакарас! – дружелюбно подхватила она.
- Мне бы подобрать подарочную женскую сумку, - продолжил я приятно начатое общение.
- Смотрите, - махнула рукой девушка в сторону манящих развешенных моделей, мгновенно изменившись в выражении лица и двинулась прочь. Памятуя о недавней показательной сцене покупки детской обуви у Беруте, я благоразумно направился к выходу.

Мы уезжали из Прибалтики в родной русский «свинарник» со смешанными чувствами и противоречивыми впечатлениями о пребывании в братских республиках. Насколько же обоснованно это откровенное неприятие прибалтами присутствие на своих территориях великодержавного соседа? Исторически тяжело и беспросветно складывались судьбы прибалтийских народов. С двенадцатого века немецкие, польские, датские и шведские армии терзали, перекраивали и оккупировали их земли. С начала восемнадцатого века эстонцы и латыши, а затем и литовцы были включены в состав раздвигающей свои границы Российской империи. Предвоенная самостийная передышка – и снова они под патронатом сильных мира сего… 

После Великой Отечественной войны советские военизированные подразделения еще с десяток лет гонялись за прибалтийскими "лесными братьями", продолжавшими вооруженную борьбу с "русскими оккупантами", но ведь ныне сама канцлер Меркель отнесла нацистское прошлое Германии к "немецкому стыду". В годы Советской власти Российская империя благосклонно относилась к прибалтийским республикам, развивала на их территории электротехнику, точное машиностроение, предприятия легкой и перерабатывающей промышленности, но в сознании коренных народов упорно тлело  неприятие к "старшему брату". Оно и вылилось с распадом СССР в оголтелую русофобию со всех подворотен. Пойдет ли она им впрок, история покажет, но пусть потешатся до поры до времени.