Реальность сна. Глава 2. Венера

Глава 1. Меркурий:
http://www.proza.ru/2016/02/05/80


И вот картина сложилась. Я рисовал сам того не зная нашу улицу и двор с крыльцом и там на крыльце сидела Венера.

– Не может быть… – случайно произнёс вслух я.
Что должно с ней случиться? Я внимательно всматривался в чертежи, оставленные собственной неряшливой рукой, и ничего подозрительного не нашёл. Дверь на рисунке открыта, так что если кто и захочет выйти, то Венеру не заденет. Да и сидит она на том же месте, где и всегда сидела. И пёс что рядом лежит – это Дворецкий. Мы его давно знаем, он никого не обидит, только залает, если не покормим. На дворе лето, так что никакая сосулька на голову не свалится и вообще – зимой она не сидит на крыльце.

Я держал свою голову, казалось, что она вот-вот скатится на пол и пиши – пропала. Что-то хорошее должно с ней случиться или что-то плохое? Эх, если бы. Меня Господь только таким даром наградил. Посмеяться вздумал? Ждёшь моей реакции? Хочешь проверить, на что я способен в этой несерьёзной ситуации? Опасности не вижу. Но обязательно всё начнётся с этой картины. Почему так просто? Нельзя как-нибудь поконкретнее, что ли, описать завтрашний случай? А может всё же Дворецкий нападёт? Он пёс старый голодный и она с ним не всегда в ладах к тому же я и его нарисовал, значит не случайно, что он сыграет роль. Какую никакую, но сыграет. Мяч с футбольной площадки ещё не долетал до крыльца, но тоже нужно взять на заметку. Кто может ей навредить ещё? Она никуда не отправляется без присмотра, так что на речке не захлебнётся и не утонет. Господи, где подсказка? Стойка! Я впервые рассматриваю своё видение. Раньше плевал на события и происшествия, случившиеся не со мной и не в моём присутствии. Это потому что она сестра моя? Или потому что мы близнецы? Нет. Вероятно, что нет. Однако она может постоять за себя. Может, зря волнуюсь? Но раз знаю, что произойдёт надо сказать, а если не уверен – промолчать. Сейчас я не уверен. И что дальше? А дальше терпение…
Вот такая штука. И как мне сегодня заснуть? Венера продолжала тихо и мирно разглядывать, наверно специально, ту незаметную точку, куда наставила свои очи. Я тоже спокойно сидел, вернее, сижу или перестал сидеть. Вот что за жизнь? Хочешь посидеть подумать, а нет, что-то случиться должно, и ты виноват, раз ничего не сделал, а знал! Несправедливый аргумент. Сиди и локти кусай, при этом жди и следи.

– Слушай, – тихо произнесла Венера. – Почему ты перестал рисовать? Неужели закончил?
Вот только не сейчас, Венера. Не сейчас. Я только начал. И закончить не могу. А если она пропадёт? И это только намёк на то, что привычные дни станут по-новому запоминаться. Может, она не будет сидеть на крыльце, а вместо этого пропадёт? Ночью или днём? Где связь?

– Скоро обед, – снова послышалось со стороны. – Поешь хоть на этот раз. Не кисни. Если не получается рисунок потом дорисуешь с новыми силами.
Всё это она говорила, не поворачивая ко мне голову. Боится? Она что-то знает? Может поэтому она не вышла на улицу? И завтра не выйдет? Значит, останется здесь? Точно останется. В таком случае что-то произойдёт именно внутри этого здания. Шкаф упадёт? Что за шутки? Нет, конечно. Потолок? Вряд ли, но тоже надо будет проследить. Но к чему этот пёс? А-а-а-а, это не смешно! Я совсем запутался. Дверь входная открыта и полдень на дворе. Никого не видно. Что теперь?

– Почему молчишь? – вполголоса раздражённо спросила меня Венера.
Я тем временем рассматривал потолок и представлял причину его падения. Уверен, что со стороны это показалось игнорированием, но всё же нет. Не хватало времени, чтобы понять, что должно завтра с ней случиться, поэтому я не мог ей отвечать, мне нужно всё тщательно обдумать. Я оставлять всё вот так не намерен. Тем более если уже столько всего заметил. Нужно только не упустить её из виду и тогда с ней ничего не случится. Да, верно… нужно быть рядом. Но сперва подготовиться ко всяким неожиданностям. Тем более – если Дворецкий станет нас обнюхивать. Обычно после этого действия я его гладил, но всё может пойти не так. Он стар. Не забывай об этом, Меркурий!

– Меркурий? – моя сестра наклонила голову. – Обиделся что ли?
Да как я могу? Что ты такое говоришь? Сейчас я разберусь, в чём суть, а потом мы поговорим. Обещаю. Почему сидит не двигаясь? Нет, она что-то боится. Или ей плохо и она хотела со мной об этом поговорить, а я решил, что ещё подождёт? А если это касается того, что случится завтра? Вполне возможно. Но она бы мне и так сказала. Времени мало и скоро я совсем потеряю ниточку, связывающую эту картину с моей сестрой. И это здание не зря стоит. Всё точно между собой связано, но довольно тяжело определить место проблемы. И причину указать я тоже не в состоянии. Где-то тут будет или тут. Я тыкал и тыкал пальцем о косяки здания. Но ничто не могло так скоро навредить Венере. Надо найти…

– Ага, разберёшься тут! – не стерпел я. – Да какого… где и что? – кричал я – как сумасшедший.
Венера вскочила с места и прибежала ко мне. Расстояние было не большим, поэтому не сразу заметил её нос возле рисунка. Она попыталась открыть рот – наверно, чтобы сказать, в чём дело ведь рисунок хорошо получился. Но я помешал, наставив палец, и приказал молчать. Сам говорить не мог. Горло засохло.

– Ребята с улицы возвращаются, – Венера отвлеклась и посмотрела в окно позади меня. – Скоро кушать позовут! Жди здесь и ничего не трогай. Я скоро вернусь.
Конечно, я понял, что она задумала! Хочет сорвать с меня правду. Покажет этот рисунок воспитателю, а та кому-нибудь ещё и всё: потом вопросы полезут. А сама Венера будет думать, что я там её из-за любви нарисовал. Ну и что? Нарисовал случайно, а выйдет так, что и вовсе ничего подобного. Она из меня потом всё время выжмет. И рисуй её ночами и днями, невзирая на свои проблемы и принципы. Несправедливо, несправедливо! Как так можно? И я ничего не сделаю? Венера же уже ушла, быстрая, однако. Каким же двигателем она пользуется? Просто невероятно она возвращается с воспитателем! Что делать? Что делать? Так, спокойно. Скажешь, что рисовал по вдохновению. А разве не так? Так. Тут ты никого не обманываешь. Молодец. А теперь правда успокойся и пусть, наконец, горло смочится и перестанет быть сухим. Ты помнишь, что надо говорить? А что надо говорить? Дубина! Где слова, что недавно придумал?

– …да я видела, он сам рисовал! – шёл голос от дверей.
Как же мне хочется закопать себя. Они приближаются. Куда спрятаться? Я искал убежище, где точно меня не найдут. Недолго я искал, и недолго приближались моя сестра и воспитатель. Короче я попал.

– Здравствуйте! – как только пред мной встала женщина с пухлым лицом я пикнул.

– Здравствуй, Меркурий! – улыбнулась она в ответ.
Жуть берёт её строгий взгляд и грубый голос. Но все знают, что она когда-то была художницей. Правда рисует она превосходно, но не так, чтобы я забыл весь её образ.
– Вот его рисунок! – подняла альбомный лист Венера. – Видите? Это он сам рисовал! – радостно добавила сестра.
Больше ничего с её уст не слетало. Прочитала мои мысли что ли? А женщина разглядывала, молча мой рисунок, и понемногу ухмылялась, а затем подняла свой строгий взгляд и уставилась на мои руки.

– Теперь у нас есть, кому рисовать стенгазету! – заявила она, сняв с меня мерки глазами.
Ага, как же! Я нарисую? Да вот ещё! Кто согласится тратить на это своё драгоценное время? Уж точно не я! Да не смотрите на меня убийственно! Хоть убивайте не стану этого делать. Мне достаточно и того, что вы это увидели. Буду защищаться, если с силой захотите заставить…

– Ты ведь нарисуешь? – спросила меня Венера.

– Да. – Согласился я после того, как она посмотрела на меня с жаждущим этого взглядом.
Обидно, что мне не оставили выбор. Совсем забыл слова, что планировал высказать. И эта воспитательница, имя которой я не запомню никогда, меня вечно провожает от ворот до ворот с такой ухмылкой. Хочет, чтобы меня съели её глаза, так и случилось. Голод куда делся? Аппетит потерял. Я помню, что у меня мало времени. Без паники! Ещё ничего не произошло. Может, образуется само по себе?

– Как здорово, что согласился! – хлопнула по спине меня эта страшная женщина.

– Да я и сам рад, – сомневаясь, почесал свой лоб.
А лоб-то зачесался не случайно. Напоминание как бы. И плохо уже. Только подумаю, что вокруг меня будет кружиться эта женщина во время моей работы над газетой – так сразу ноги косятся. Она просто ходит со своим запахом как с кислотой и дышит в спины детей. Те и выходят на улицу, когда она их просит. А кто не выходил, оставался без ужина. Но нас исключала. Перечить не стала, зная мой характер и характер моей сестры. Только я знал, что меня отталкивает от этой женщины и по большей мере: её внешность и голос.
Вечером снова стал разбирать свои мысли и собирать. Забыл про своё эго. На улице было светло. Можно разглядеть не настолько дальние здания. Вид открывался на горку окружённую заборами и на заезженную и пыльную дорогу. Поверхность горки была плоская и равнинная, так что вполне можно было играть в футбол. Зимой там устраивали ледниковый период: заливали водой всю территорию и поили землю практически каждый вечер, и как только земля мёрзла и плотно покрывалась льдом мальчишки, с нашего детдома и с других улиц, играли в хоккей и метили в лидеры. На коньки становились все. Двор замирал в ожидании, чем закончится битва. Играли с привычными правилами без всякой грубости, но если сталкивались и не могли разрешить спор между шайбой, то игра останавливалась, команды расходились по углам. Наносить повреждения строго запрещалось. Рядом находилось школьное здание, а за ним и дом вожатого, он частенько мальчишек учил, как правильно играть в хоккей. Вожатого звали – Коля Свиридов. Вожатым его называли все, сам он в хоккей играл не так часто. Летом у него было больше свободного времени. Когда он позволил себе купить Волгу, перестал тратить на них свой день и возился с баранкой в своей кабинке. Зависть знакомых распирала до ужаса. Мальчишки уговаривали его один день поиграть с ними в футбол, но он лишь отмахивал рукой и строил из себя делового. Потом на глаза не показывался и больше не заявлялся.
Вот и расслабился. Вспомнил то, что никогда не делал. Иногда наблюдение со стороны, пусть и не нужное, запоминается лучше. Память не послушная не даёт сосредоточиться.

– Меркурий? – послышался тихий вопрос.
Это была Венера. Моя сестрёнка прежде не выглядела настолько расстроенной. Как странно… раньше не замечал её тонкий голос и нежную улыбку – пусть и грустную.

– Да? – шёпотом спросил я. – Что-то стряслось у тебя?

– Нет, конечно! – засмеялась она. Это успокоило почему-то. – Скоро отбой…
Верно, скоро спать надо ложиться, а я ещё не нашёл причину по которой с Венерой что-то должно случится. Вечер не дал ответ, а ночь будет давить.

– Меркурий, ты расстроен? – прищурилась сестра. – Это из-за рисунка, который увидела Марта Васильевна? Не стоило её приводить?
Венера с любовью и уважением произнесла её имя, а меня тошнило. Как так? Простое имя, но вызывает отвращение каждая буква. Не стоило, да позвала. Но я расстроен не поэтому. 

– Тебя ничего не беспокоит? – пусть откроется, может потом, легче будет разобраться, в чём дело.

– Беспокоит… – шепнула Венера. – Там на крыльце… сижу я?

– Да, Венера. Я нарисовал тебя…
На сегодня достаточно игнорировать и сторониться. Пусть знает! Ну и пусть потом расспрашивать начнёт, зато не обидеться и не убежит. Будет рядом и ничто не свалится ей на голову, никто не укусит, не ударит и не тронет. Может этого хочет Бог? Или Он желает, чтобы и я этого хотел. Венера моя единственная семья. Дед просил следить за ней, но говорил: "Она в твоих руках…"

Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/04/24/2459