Человеческое безумие

                Пролог.
Мало кто из людей читает пролог. Да и зачем?- Спросите вы.  Возможно потому, что  основная мысль автора заключается именно в нем.
 Люди уже давно перестали быть людьми.
Это  не  доказано, но факт. В чем заключается наше существование здесь?  Может для того, чтобы уничтожить  все существующие? Ведь так это сейчас и происходит. Не всякого «человека» можно назвать таковым. Безумство!  Писать это для тех, кто, смотря на это, не переосмыслит все происходящие.
                Глава I.  Предместье.
Я был маленьким мальчиком, когда моего отца  не стало с нами. Он честно трудился над своими трудами для науки. Но увы! Как тогда выражались : «Времена великой репрессии». Его сослали в далекую Сибирь. У нас с матерью было только два варианта , либо мы навсегда уезжаем из страны(а это нам очень тяжело далось) , либо нас ждет участь семьи изменника родины. Но  преступление моего отца далеко не было связанно  с наукой , наука была лишь предлогом. Он пОднял голову против режима того времени, за что и был не по нраву правительству.
После нашего отъезда в Германию нам пришлось сменить имена. Мое новое имя было Иоганн Вигман. Оно очень не нравилось мне . Когда кто-то произносил его , мне резало слух,  он и так был у меня не из лучших.  Часто во снах я слышал голос отца : « Ваня! Иван! , подойди сейчас же !»-, он долго за что-то меня ругал, но эта брань была лучшим, что я слышал за все время после нашего отъезда.
Мы жили в дождливом городе Мюнхен.
Мне не нравилось в нем все, а в осебенности, эти дома с ярко выкрашенными крышами и стенами. Они будто скрывали  всю душевную пустоту их хозяев и пытались всем своим видом показать, что их обладатели счастливы, но всё было совершенно не так.  Мы жили в предместье. Я не любил наших соседей. Они были такие же, как и их дома: красивые снаружи и гнилые внутри.
Каждое воскресенье одна из семей делала приём. На котором они пытались показать какими они были дружными и доброжелательными, хотя, таковыми не являлись . Они будто лезли из кожи вон , теряли свои облики на один день , и все ради того, чтобы меж соседей не ходили паскудные слухи, хотя, они были и без того. Любопытные соседи находили подвох во всем , их невозможно было обмануть. Если они замечали , что кто-то из домохозяек не сделал сегодня себе роскошную прическу , а просто собрал волосы в нелепый хвост, вероятно, она как всегда всю ночь ругалась с мужем, что подозревал её в измене, пока тот был на работе в городе. Или непослушный и очень любопытный сын ,  который обиделся  на мать, что ругала его всё утро , за то граммофон , раскуроченный на мелкие детали или же старушка, ругающая своего пса за растрепанные клумбы.
Они были жалкими людьми.  Всегда были мне не по нраву.
Но там был лишь один человек , полностью понимавший меня. Это дочь евреев, что живут подле реки. Её звали Луиза. Луиза Аверман. Но многие подозревали её  родителей в том , что она не родная им. Луиза кардинально отличалась  внешностью от своей семьи. Её мать ссылалась на то, что прабабка со стороны мужа была на половину англичанкой. Но почему-то мне тогда мало верилось в это.
 Но Луиза , скорее, была похожа на ирландку. В 13 лет, её рост был чуть ниже среднего. Её ярко-зеленые глаза   излучали извечную радость и восторг над всем происходящим вокруг.
Её лицо , почти всё, было усыпано веснушками, промеж двух зубов , что находились на верхней челюсти посредине, была небольшая щель , которая делала её лицо ещё более добрым и лучезарным. Но больше всего мне нравились в ней её волосы . Они были огненно-рыжего цвета , длинные и кудрявые . У меня было очень странное желание: отрезать их и повесить вместо занавески на маленьком окошке  нашей кухни . Её чудные волосы будто горели на солнце , и при одном только моём взгляде на волосы Луизы, в душе  играла «Pintemps» Вивальди. Нет! Она не коем образом не являлась еврейкой!