Мои друзья уходят

       Печально и больно… Мы были молоды тогда. Трудно писать и тем более рассказывать. И молчать тоже тяжело.

       Она вдруг исчезла, ни на skype, ни в контакте, ни в одноклассниках,  нигде  не стала появляться. Но перед исчезновением она мне написала сообщение в контакте о плохом самочувствии и потом всё… Пришлось звонить общим знакомым. И говорить мне боятся, как я восприму такое сообщение.

       Эх, Галина Петровна, как ты могла, как же так? Мы всё знаем друг про друга. А я еще хотела с тобой поболтать о том, о сём. Конечно, инфаркт не шуточное дело. Как теперь твой сын, который так тебя любил, так был привязан к тебе? А ты его двухмесячного взяла на руки и прижала к своему сердцу навсегда и оторвать от тебя его, было невозможно. Он теперь совсем взрослый, у него уже свои дети, а он был всегда с тобой и в радости и в печали. Полное взаимопонимание.

— Мама, это правда, что ты мне не родная? — запыхавшийся он влетел в квартиру.
— Как это я не родная, самая родная я тебе, а почему у тебя такой вопрос?
— Колька сказал: «что ты всё: мама, мама! А она тебе и не мама вовсе!»
— Так, Кольке веришь, а мне нет.

Галя посмотрела на сына, он рыдает, а она в замешательстве, как сказать двенадцатилетнему мальчишке о том, что случилось? Ходит по комнате взад-вперёд и решилась.

— Знаешь, расскажу тебе такую историю. Мне было уже 44 года. Я жила со своей мамой. Твоя мама родила тебя и умерла при родах, у нее было больное сердце. Отец твой работал вахтовым методом на севере. А я работала в аэропорту, откуда вахтовики добирались до места. Приходит моя сотрудница и рассказывает эту историю. Давай, говорит, я тебя познакомлю с мужчиной: вдовец, двухмесячный ребёнок на руках. Ему женщину надо добрую, чтобы сына приняла и ещё у него дочь подросток. Я знаю, говорит, ты меня не подведёшь. Ему работать надо, а тут малыш, предлагали сдать в детский дом или продать за банку пива. На это я ей сказала: но надо же посмотреть вначале друг на друга. А когда мы с твоим папой увидели друг друга, и я увидела тебя, то вопросов не было. Взяла сыночка на руки и прижала к своему сердцу так, что разнять нас было невозможно. И какая я после всего этого родная или нет?

       Он плакал, обнимал ее, целовал и приговаривал: «Мама, мама, прости меня, ты мне самая родная, самая дорогая!» И больше на эту тему они не говорили. Так и прожили в любви и согласии.
 Как же ему сейчас не хватает тебя, Галя! И всем нам тоже.