Подруги в поиске Глава 3

                ГЛАВ 3

           Утром я отправилась в женскую консультацию. Пора! Мой животик уже стал сильно  заметен, малыш  или малышка - толкается. Уже давно надо было  встать на учёт, а я всё тянула с этим. По моим подсчётам, срок беременности приближался к пяти или пяти с половиной месяцам. Удивлялась, как  мои подружки  не заметили, что мой живот уже на нос лезет?
    В коридоре женской консультации были заняты все стулья. Некоторые женщины даже стояли. Я встала в очередь, окинула всех взглядом и удивилась тому, как много было беременных.
 - А ещё говорят, что рожать перестали!
И тут кто-то потянул меня за рукав.
 - В Греции говоришь перепила и поэтому не можешь видеть спиртного! – услышала я голос Татьяны, с любопытством поглядывающей на мой живот.  - И кто же тебя так опоил, если не секрет?
 - От вас ничего не скроешь и никуда не спрячешься! – отшутилась.
 - А почему скрываешь  свою радость? 
 - Да я и сама пока только догадывалась, что беременная, а сегодня решила проверить свои подозрения.
 -  Мы с Натальей твои подозрения установили где-то на уровне как минимум пяти месяцев беременности.
 Я решила не сдаваться.
 - Подруги, называется, а ещё медики! Могли бы поделиться с будущей, неопытной мамашей своими предположениями по поводу  её интересного положения! Я тут, хожу, гадаю, что со мной происходит, а они уже всё знают!
 - Ты, давай, рассказывай, кто он, когда знакомить будешь?
 - Нет уж, нет уж, и не надейтесь! - стала сопротивляться я. - Мне ещё самой предстоит  определиться, как относиться к папке моего ребёнка. Ему пока не известно о моей беременности.
 - Это печально, что ты в нём сомневаешься, ребёнку нужен отец.
 - Эх, Танечка, - подумала я с досадой, - знала бы ты, о ком говоришь! Папка - то у наших детишек,  похоже, один на двоих! Скорее всего, он, как колобок, от меня ушёл, от тебя, видно, тоже ушёл, хотя ты этого ещё не поняла. И от других уйдёт. Катится по жизни, пока не встретит свою хитрую «лису», от которой уйти уже не удастся!
     Вскоре подошла моя очередь, и я юркнула в кабинет врача. После осмотра врач сообщила мне, что срок беременности примерно двадцать четыре недели, дала мне направления на анализы и на УЗИ.
 - Что же это вы, милочка, - возмутилась гинеколог, -  с таким опозданием явились ко мне? - Уже и ребёнок давно у вас в животе шевелится.  А что, если у него имеется какая-нибудь патология? Что прикажете с этим делать на таком позднем сроке? Нельзя так халатно относиться к своему здоровью и здоровью будущего малыша.
Конечно, гинеколог была права. Только никакой патологией она меня не испугала. Я радовалась тому, что через шестнадцать недель у меня появится мой долгожданный ребёнок!
                *   *   *
 О себе всегда знала, что здорово отличаюсь от нормальных людей. У меня постоянно всё валилось из рук. Я только чудом не попадала под машины, хотя они проезжали буквально в нескольких сантиметрах от меня. А уж сколько раз меня автомобили окатывали грязью, я вообще молчу! Вот и сейчас у большинства беременных женщин токсикоз протекает в первые три месяца, а меня он только настиг. Тошнота, дурнота, сонливость, перепады настроения, нарушение режима сна и бодрствования - словом, весь набор нежелательных явлений поселился в моём организме. Утром, я буквально, как Мюнхгаузен, вытаскивала себя за волосы из постели, чтобы отправиться на работу. На работе мне хотелось порвать каждого, кто на меня не так посмотрел, или возразил мне по любому вопросу. Иногда по этой же самой причине я сидела и плакала, как маленький обиженный ребёнок. Весь день не знала, чего хочу съесть. Единственное, чего я желала всегда, так это селёдки.
    Сегодня я еле приползла домой, причём пешком. Из-за появившейся рассеянности я стала редко садиться за руль своего автомобиля.
 Часов в восемь вечера позвонила Татьяна:
 - Привет, подруга, как твои делишки? Что-то ты совсем перестала с нами общаться!
 - Тань, токсикоз замучил, совсем нет сил, - стала оправдываться я. - После работы зашла в магазин купить селёдочки, да не смогла в очереди стоять, голова кружится.
 - Это дело поправимое, я сейчас приду к тебе.
Минут через десять она позвонила в дверь, принесла и выложила из пакета на стол батон чёрного хлеба и пластмассовый контейнер. Татьяна открыла его.
 - Сейчас мы с тобой вместе оторвёмся на любимой рыбочке.
 Я почувствовала её запах и чуть не захлебнулась слюной. Быстро достала вилку и стала глотать кусочки селёдки, как утка.
 - Да подожди ты! – остановила меня подруга и забрала  из-под носа контейнер. - Давай сначала вскипятим чай. Ты пойми, беременным нельзя много есть солёного. Появятся отёки, поднимется давление, это вредно и для тебя, и для ребёнка. Надо есть медленно и понемногу, чтобы прочувствовать вкус.
 Вкус этой селёдочки я прочувствовать уже успела. Он был необычно приятным, а филе сельди оказалось очень нежным.
 - Ты эту селёдку готовой покупала? – поинтересовалась я, чтобы потом спросить где, и тоже там её приобретать.
 - Нет, сама приготовила.
 - Сама? – удивилась я. - Расскажи, как?
Я дрожащими руками взяла ручку и листок.
 - Записывай, – сказала подруга. - Дать оттаять при комнатной температуре один килограмм свежемороженой сельди. Снять с неё кожицу. Отделить от костей две половины филе. Разрезать вдоль на пять полос каждую половину, а затем порезать поперёк на кубики. Добавить одну десертную ложку соли, сок одного лимона, четыре столовые ложки холодной кипячёной воды, одну чайную ложку чёрного молотого перца, четыре столовые ложки подсолнечного масла. Всё перемешать. Дать постоять сутки в холодильнике и можно есть.
 - Здорово! Теперь я смогу сама её готовить!
 - Через сутки, - продолжила рассказ Таня, - я раскладываю готовую селёдочку в небольшие пластмассовые контейнеры и замораживаю, а когда надо, достаю, оттаиваю  и ем. С этой заготовкой можно готовить селёдку под шубой, делать салат с зелёным горошком и луком, салат с огурцами и другими овощами, с яблоками. Всё получается вкусно. Так что дерзай, подруга!
 Мы дождались, когда закипит чай, заварили его, налили в чашки, и принялись за селёдку с чёрным хлебом. Вкуснятина неописуемая!
 - Ириш, - обратилась ко мне подруга, - я недавно дежурила в приёмном отделении нашей больницы. Ко мне подошёл молодой человек, который разыскивал девушку, попавшую к нам после взрыва дома. Он показал её фотографию. Представляешь, это была та девушка, которую мы отправили в психиатрическую больницу. Я спросила, кем он ей приходится? Он ответил:
 - Я - её знакомый.
 А мы не имеем права никому, кроме близких родственников, сообщать о направлении больных в такие больницы. Скорее всего, это её жених. Не повезло парню.
                *  *  *
     Недавно к руководству нашего телеканала обратилась администрация  города. Она предложила нам провести серию репортажей из детских домов и дома малютки. Глава города был обеспокоен ростом численности брошенных детей, поэтому распорядился начать акцию по поиску приёмных родителей и усыновителей для них.
     Сотрудникам этих детских учреждений предписывалось подготовить информацию о каждом ребёнке. Нам необходимо было снять о детях материал с учётом этой информации и пустить в эфир. Мой руководитель предложил заняться этим делом мне. Но я честно сказала, что, в связи со своей беременностью, стала очень сентиментальной, и, скорее всего, не смогу подготовить качественный материал. Тогда эту работу поручили Людмиле Стародумовой. В четверг вечером вышла первая передача из дома малютки. Я решила посмотреть материал дома по телевизору. Передача началась с показа комнаты, в которой находилось примерно десять детских кроваток, а в них спокойно стояли, сидели и лежали малыши. Вероятно, они наблюдали за оператором с камерой.  Когда на лицо каждого ребёнка наводили объектив, с экрана смотрели детские грустные глаза, приученные не плакать. Слёзы душили меня, но я продолжала смотреть передачу. Вот оператор медленно повернул камеру, и, не остановившись на ребёнке, лежащем в одной кровати, как в других случаях, чтобы  показать его лицо, перешёл к следующему.  Однако было видно, что там лежит чернокожий малыш. Я напряглась и стала внимательней смотреть на экран, в надежде, что его покажут ещё раз. Людмила, останавливаясь перед каждой кроваткой, рассказывала о возрасте младенцев,  характере, немного касалась здоровья,  и тактично объясняла причину нахождения их в доме малютки. Брала всех на руки, показывая, как будущие родители могут с каждым ребёнком выглядеть. Ни один ребёнок при этом ни разу не улыбнулся и не заплакал, словно с самого  рождения им были запрещены всякие эмоции. Чернокожий малыш на экране так и не появился.
   На следующий день,  перед началом рабочего дня я нашла Стародумову.
 - Люда, - обратилась я к ней, - вчера смотрела твой репортаж из дома малютки. Здорово получился, ты молодец. Мне показалось, или в одной кроватке действительно лежал чернокожий малыш?
 - Да такой мальчик там был.
 - А почему вы его не показали? Побоялись, что его никто не захочет взять?
 - Нет, ты знаешь, его как раз хотела взять одна американская семья, но его не отдали. Директор дома малютки сказала, что он там находится временно, и просила его не снимать.
 - А ты не знаешь, почему он там находится?
 - Директор не захотела говорить об этом, а вот сотрудница одна проговорилась, что его мать после взрыва дома находится в больнице.
 - Людочка,  если ты ещё раз будешь там, узнай любым способом, по какому адресу зарегистрирован  этот ребёнок, его имя и фамилию.
 - А тебе это зачем?
 - Возможно, что именно этого ребёнка разыскивает его бабушка, моя хорошая знакомая из Москвы. Её внук родился чернокожим.
 - А ты знаешь, кое-чем я сейчас уже тебе смогу помочь. Оператор наш ещё и фотографировал каждого младенца. Его он снял ещё до того, как директор запретила ему это делать.
 - Пошли к оператору! – потянула она меня за руку.
 Она попросила его показать фотографию  мальчика.
 - А я не стал её делать, директор же не разрешила. Но если надо,то напечатаю. Это минутное дело.
 - Сделайте несколько штук, – попросила я.
Когда фотографии оказались у меня в руках, я чуть в обморок не упала. На кроватке была прикреплена рамка, а в неё вставлен листок с данными о мальчике: фамилия, имя, отчество и дата рождения. Это был внук Нины Васильевны. Мальчик был такой хорошенький, но с грустными глазками. Я вспомнила слова Наташи о том, что Максимку из больницы забрала бабушка, и подумала:
 - Тогда, почему он оказался в доме малютки? Неужели что-то случилось с родителями Даши?
Я набрала номер мобильного  телефона Татьяны, рассказала о том, что нашла, где находится внук Нины Васильевны. И что, согласно информации, полученной от сотрудницы дома малютки, Даша лежит в их больнице.
 - Танечка, - попросила я, - узнай, пожалуйста, не попадала ли в ожоговое отделение Пчелинцева или Вавилова Дарья. Я не знаю, какую фамилию оставила она себе после развода.
Подруга пообещала позвонить в течение часа. Через полчаса она сообщила, что девушка в это отделение не поступала. Что-то не складывалось во всей этой истории с нахождением Даши в больнице.
     Думать об этом, больше не было времени, и я приступила к работе. Предстояло срочно сделать репортаж с места забастовки работников предприятия в связи с невыплатой заработной платы в течение полугода.  Нам позвонили сами работники этого предприятия и сообщили, что весь коллектив бастует. А в коридоре здания, у кабинета директора, одиннадцать работников, оказавшихся в крайне тяжёлом материальном положении, ещё четыре дня тому назад установили раскладушки и объявили голодовку. Две наши съёмочные группы прибыли туда к полудню. Одной группе предстояло  пообщаться с голодающими. Задача другой группы – освещать события, происходящие перед зданием управления предприятием.  На его территории  мы увидели большое скопление людей. У ворот путь нам преградили охранники. Один из них стал кому-то докладывать по рации о нашем прибытии. Через минуту он сообщил:
 - Впускать вас на территорию нам запрещено.
Увидев наш автобус, толпа бастующих ринулась к воротам, оттеснила сопротивляющихся охранников, открыла ворота и  пропустила нас ближе к входу в здание. Людмила Стародумова  со своим оператором бросились к входу. Охранники стали пытаться отобрать камеру у оператора и отталкивать Люду. Завязалась драка бастующих с охранниками. Мой оператор начал всё это снимать. Люди подхватили Стародумову, её оператора и буквально внесли на себе в здание, заблокировав своими телами дверь снаружи.
 - Смотрите на окно! – крикнул мужчина рядом.
Оператор навёл на него камеру. Из-за шторы за толпой наблюдал директор. Он звонил кому-то по мобильному телефону. Кто-то из толпы бросил камень в это окно. Он попал в раму, и директор исчез. Через какое-то время на территорию въехала машина с людьми в камуфляжной одежде и масках на лице.
 - Ах ты, шкура! – взревел какой-то рабочий в толпе. - Значит, нам зарплату платить тебе нечем, а на услуги этих «ублюдков» у тебя деньги нашлись?!
 После этих слов в окно вновь полетели камни, бутылки, палки. Люди в масках, прикрываясь прозрачными щитами, начали оттеснять толпу от здания. Теперь камни летели в них. Тем временем в ворота въехали две чёрные машины и остановились. Из первой машины вышли четверо мужчин в чёрных костюмах, и пошли ко второй. Из неё появился ещё один представительный мужчина, подал знак первым четверым. Те остановились, наблюдая за толпой. Представительный мужчина пошёл навстречу к людям в камуфляжной форме.
 - Вас кто сюда звал? – только и спросил он спокойно.
Толпа замерла. Мужчина направился к входной двери, толпа расступилась, пропуская его.
 - Кто это? – спросили из толпы.
 - Губернатор.
 - Ты смотри, - удивился рядом стоящий рабочий, - приехал.
 - Братцы! – закричал кто-то удивлённым голосом. - А куда орлы-то в масках подевались?
 - Вот могут же вовремя улететь незаметно, когда  захотят! - съязвил женский голос из  толпы.
   Я окинула взглядом территорию перед зданием. Людей в камуфляжной одежде и в масках действительно нигде не было видно, словно испарились.
   Полчаса губернатор находился в кабинете директора. В это время люди, ожидая результатов их переговоров, обменивались друг с другом обидами на руководство предприятия и тяжестью материального положения их семей.
- Представляете, какая сволочь наш директор, - озлобленно начал один рабочий, - я попросил его выдать мне хоть часть долга по зарплате. Объяснил, что  сын учится в институте другого города и ему уже нечего там есть и не за что. А он мне ответил: «Зачем ему учиться?  Пусть приходит на наше предприятие и пашет на меня».
- А у нас с мужем вся душа изболелась о детях, - продолжила рядом стоящая женщина. - Ладно, мы с ним раньше питались, как попало, но хоть близняшки наши ели в детском саду нормально. А в этом месяце их в детский сад не пустили.  Мы не смогли заплатить садику за их содержание. Теперь  голодаем все.
 - Мы не можем оплатить обучение дочери в институте, - посетовала другая женщина,   - она может вылететь с четвёртого курса. Просили директора выдать нам нужную сумму, так он ответил:
 - Зачем вы зря тратите деньги  на её учёбу? Сейчас молодёжи с высшим образованием в два раза больше, чем их нужно стране. Пусть идёт дома строить. Пользы будет больше!
Из двери к народу вышли губернатор с директором предприятия.
 Ещё целый час длились разбирательства коллектива с их работодателем в присутствии губернатора. Затем прозвучали обещания директора погасить задолженность по зарплате в течение недели.
 - Я прослежу, – спокойно произнёс губернатор и направился к машине.
Толпа стала расходиться по рабочим местам. Группа голодающих людей отказалась покинуть свои места до получения заработка в полном объёме. Кто-то продолжал возмущаться, не веря обещаниям.
Съёмочные группы вернулись в студию телевидения уставшими, вскипятили чай,  сделали бутерброды и сели перекусить.
 - Мы с Колей записали такие жуткие рассказы голодающих, - сказала Людмила Стародумова. - Посмотри в вечерних новостях, сейчас будут готовить наш материал.
    Вечером дома я включила телевизор как раз в тот момент, когда начали показывать беседу моей коллеги с женщиной.
 - Скажите, пожалуйста, что заставило вас прибегнуть к такой крайней мере, как голодовка? – спросила она. -  Ведь это может негативно отразиться на вашем здоровье!
  - Мы с мужем вместе работаем на этом предприятии. Когда нам пообещали последний раз выплатить долг по зарплате, мы продали свой частный дом, заняли денег у родственников и вложили их в строительство квартиры. Затем сняли квартиру для нас с мужем и дочери с грудным ребёнком. Заплатили арендную плату за полгода вперёд. Именно в этом доме, в котором мы сняли жильё, и произошёл недавно взрыв газа. Мы с мужем успели уйти на работу до того, как он произошёл. Наша дочь получила серьёзные травмы и попала в больницу на длительный срок. Сейчас нам жить негде, снять другую квартиру не за что. Хорошо, хоть внука удалось на время определить в «Дом малютки».
 -  А как же вы живёте?  На какие средства существуете?
 - Мне стыдно говорить об этом, - вступил в разговор её муж, лежащий на соседней раскладушке, - поэтому я лучше промолчу.
Людмила не называла фамилий этих супругов, но я уже поняла, кто они.
 - Так вот, почему Максимка оказался в доме малютки!
Утром, забыв о семичасовой разнице во времени с Москвой, я набрала номер Нины Васильевны.
 - Алло! - услышала я в трубке её сонный голос.
 - Нина Васильевна, это я – Ирина. Звоню, чтобы сообщить, что нашла вашего внука.
 - Правда, Ирочка? Ну, говорите же, где он?
 - Он находится в «Доме малютки» нашего города.
 - Даша отказалась от ребёнка?
 - Нет, Даша лежит в какой-то больнице. А вот родители её оказались в тяжёлом материальном положении.
И я рассказала всю историю, услышанную в новостях.
 - Ирочка, милая, - запричитала моя  знакомая, - найди их, скажи, чтобы сняли другую квартиру, я дам им деньги, как только они сообщат, куда их выслать.
 - Хорошо, в ближайшие же дни постараюсь выкроить время и съездить на это предприятие. Нина Васильевна, у меня есть фотография вашего внука, дайте мне ваш E:mail,  я вышлю её через Интернет.
 - Сейчас, Ирочка! - обрадовалась она и продиктовала его мне.
Утром на работе ко мне подошла Людмила.
 - Ну, что, смотрела вчера наш материал?
 - Ужас, какие только сюрпризы жизнь не подкидывает людям?!
 - Так вот, слушай, - продолжила Стародумова, - помнишь, слова мужчины о том, что ему стыдно рассказывать, как они с супругой выживают?
 - Ну, помню.
 - Мне потихоньку не на камеру одна голодающая женщина, лежащая в конце коридора, рассказала, что та супружеская пара каждый день на рассвете ходит по городу, собирает бутылки и алюминиевые баночки из-под пива. Потом сдаёт их,  на эти деньги носит передачи дочери в больницу  и сама питается. А где эти супруги сейчас живут, она не сказала?
 - Скорее всего, раскладушка в коридоре здания предприятия для каждого из них теперь является единственным местом жительства, – предположила она.
      В течение двух дней я не могла вырваться с работы, чтобы отыскать Дашиных родителей. На третий день у меня это получилось, я села в свою машину и полетела на это злополучное предприятие, чтобы предложить Пчелинцевым помощь Нины Васильевны.  Извиниться от её имени за причинение страданий их дочери, им самим, и рассказать, что от Сергея могут рождаться дети чернокожими. Только сам он об этом прежде не знал.
На территорию предприятия охранник меня не пропустил. Я попросила его вызвать супругов Пчелинцевых. Он позвонил в отдел кадров, поговорил с кем-то, а затем, положив трубку, сообщил, что они уволились.
 - Как увлились?  Ещё два дня тому назад они лежали на раскладушках в коридоре, а сейчас их здесь уже нет? 
 - Всем работникам, объявившим голодовку, на следующий же день погасили задолженность по зарплате, – пояснил охранник.
 - Но почему они оказались уволенными?
 - А вот этого я не знаю.
   Я не собиралась уходить ни с чем. Поэтому осталась стоять перед проходной, в надежде встретить кого-нибудь из сотрудников предприятия и  получить нужную мне информацию. Ждать мне пришлось долго. Окончилась смена, и люди стали выходить на улицу.
 - Можно вас на минуточку! - обратилась я к уже знакомому мне по репортажу мужчине.
 - А, это вы,  смотрел вчера нас с вами в новостях…
 - Мне надо найти супругов Пчелинцевых, помогите мне, пожалуйста, – перебила я его.
 - А зачем они вам?
 - Я должна сообщить им, куда  можно обратиться за помощью.
 - Леонид, - окликнул он  проходящего мимо мужчину, - ты Пчелинцевых не видел?
 Тот подошёл к нам.
 - Они вчера получили зарплату и сразу уволились без отработки.
 - Вы не знаете, где их можно найти?
 - Не знаю, но слышал, что на следующий день после передачи по телевидению, их нашёл какой-то мужик и пригласил работать в его частном пансионате или доме отдыха с предоставлением  им помещения для проживания  с дочерью и внуком.
 - Слава Тебе, Господи! – обрадовалась я. - Мир не без добрых людей!
Я попрощалась с мужчинами и поехала дамой.  Следы Даши снова потерялись.
    После ужина я села за компьютер. Отсканировала фотографию Максимки, написала письмо Нине Васильевне о том, что узнала об увольнении родителей её бывшей снохи. Сообщила, что неизвестно, где находится этот пансионат, в который их пригласили работать с предоставлением места проживания, и отправила всё это по Интернету.
    Честно говоря, я уже устала разбираться с этой историей. Да меня никто и не обязывал это делать. Но какая-то профессиональная, корреспондентская жилка внутри меня заставляла возвращаться к ней вновь и вновь. Возмущало и то, что Нина Васильевна до сих пор не сообщила об исчезновении Сергея своему мужу.
 Почему её супруг не бьёт тревогу по поводу того, что Сергей ему так долго не звонит, для меня оставалось загадкой.  Почему Сергей не выходит на связь с родителями?
     Но потом, вспомнив, как Нина Васильевна в разговоре с мужем из моей квартиры передавала ему привет от её московской подруги Антонины, решила, что она вполне могла заморочить ему голову какой-нибудь очередной историей про сына. Да такой историей, что у него отпала всякая необходимость переживать по поводу отсутствия звонков от него. Скорее всего, с помощью подобных обманов она бережёт его нервы и здоровье.
Два дня я не предпринимала никаких попыток искать Дашу.
-  Ну, если Нина Васильевна не горит особым рвением отыскать её, то зачем это надо мне – совершенно постороннему человеку?
На дворе стояло бабье лето. Я собралась и отправилась в парк погулять. Жара спала, но на улице было тепло, хорошо, светило солнце, летели куда-то паутинки, божьи коровки. Люди все ходили спокойные, радовались разукрашенной в разные цвета природе, дети составляли из разноцветных листьев букеты. Я села на скамейку напротив киоска, у которого мы впервые встретились с Владимиром, и загрустила:
 - Ну, зачем я прошла тогда здесь? Зачем познакомилась с ним? Чтобы носить под сердцем его ребёнка и страдать?  Всё, всё, всё, успокойся! – приказала я себе. - Главное – это малыш! Не стоит думать о печальном,  ребёнку это не на пользу.
Но как же тяжело было быть беременной. Хотелось чувствовать, что кто-то ещё радуется вместе с тобой будущему появлению на свет этого крошечного существа! Не хватало рядом мужчины, любящего и всегда поддерживающего меня! Ну, пусть даже просто потакающего всем капризам во время моего интересного положения! Мой «стервоз» беременных в одиночку переносился очень тяжело.
Разумеется, этим мужчиной я хотела бы видеть только Володю.
Мои размышления прервал грохочущий звук у  скамейки. Я перевела туда взгляд.      Рядом с урной на низенькой тележке с колёсами сидел безногий мужчина лет пятидесяти. В руках у него были деревянные чурбачки, которыми он отталкивался от земли, заставляя тележку ехать. На талию была надета петля из верёвки. Она тянулась к фанерному ящику на колёсиках, стоящему за мужчиной. Ящик внутри был разделён перегородками на три отделения: для стеклянных бутылок, пластиковых  и для пивных банок.  Мужчина наклонил урну, вытащил алюминиевую пивную банку, поставил её на асфальт. Вытянул из-за пояса молоток, ударил им по банке, сплющив её, и бросил в одно из делений ящика. Я машинально вынула из сумки кошелёк, достала из него сторублёвую купюру и протянула мужчине. Он смотрел на неё несколько секунд, потом поднял глаза на меня и произнёс:
 - Ты что, девонька, сбрендила! Я что, просил у тебя деньги?
 - Нет, - ответила я, испугавшись, - но вижу, как тяжело достаётся вам хлеб, и захотела помочь.
 - Э-э-э,  дорогая, - протянул он, - я зарабатываю  деньги сам, и это даёт мне чувствовать себя человеком. - Давно перестал стыдиться того, чем занимаюсь. Главное - что хоть в этом я нашёл себя, а не подох от тоски в одиночестве или от пьянства. Всего тебе доброго, – сказал он и оттолкнулся от земли чурбачками.
Две тележки дружно тронулись и поехали друг за дружкой к следующей урне.
 - Здорово, что человек не упал духом, - подумала я, - показать бы его на всю страну по телевидению, как пример для тех, кто совсем потерялся в жизни, но имеет руки и ноги. Таких людей, не сумевших приспособиться к жизни в новой России, стало много. Одни из них ударились в пьянство, другие – наркоманят, третьи - бездельничают.  Кто-то впал в уныние и депрессию?! И всё это ведёт к деградации личности, а значит и к деградации части населения государства, ослабляя его изнутри.
Я машинально погладила свой животик и подумала:
 - Мужчина с такой проблемой нашёл себя в жизни и счастлив, а я, ожидающая рождения малыша, при этом совершенно здоровая, впала в депрессию только из-за того, что нет рядом его отца. Возьми себя в руки и топай домой!
     Прошло ещё два дня. Ко мне пришла в гости Татьяна.
 Она сообщила, что вчера в больницу опять приходил тот молодой человек, который показывал ей фотографию девушки, переведённой в психиатрическую больницу. Он рассказал, что на днях смотрел телевизионные  новости, а в них показали людей какого-то предприятия, объявивших голодовку. Среди них были родители этой девушки. Они сообщили вашему корреспонденту, что их дочь после взрыва привезли в больницу. А их внук находится в доме малютки. В справочной службе скорой помощи он узнал, что всех пострадавших из этого дома госпитализировали в нашу больницу.
 - Получается, что эта девушка и есть Даша, – сделала вывод Татьяна.
 - Как мы сразу не догадались? – удивилась я. - Ты так и не сказала ему, где она сейчас лечится?
 - Нет, не сказала.
 - А какого он возраста? - спросила я в надежде, что это  объявился Сергей.
 - Максимум двадцать четыре года.
 - А как выглядит?
 - Ну, такой высокий, худощавый, с волнистыми русыми волосами. А больше я ничего не запомнила. Я подумала, что это какой-нибудь родственник, но потом вспомнила, что в первый свой приход он представился Татьяне знакомым Даши.
 - Тань, мне кажется, что Даша имела в виду Максимку, когда говорила в неадекватном состоянии, что не хочет этого ребёнка. Вероятно, она здорово устала оправдываться перед всеми и ловить на себе и на малыше косые взгляды. Вот психика и не выдержала.
И тут мне пришла в голову одна мысль: а что если попытаться встретиться с ней в больнице и объяснить  причину рождения её сына чёрным? Возможно, она быстрее  пойдёт на поправку?
 - Таня, ну помоги мне увидеться с Дашей и рассказать ей всё.
 - Тебе не разрешат с ней встретиться, – твёрдо заявила она.  - Я могу позвонить, как медик, её лечащему врачу. Честно рассказать ему обо всём, что мне известно от тебя. А как донести информацию до своей больной, он решит сам. И то, если поверит в достоверность моих слов. Ведь я ей никто. А вдруг эта информация окажется неверной. Какими могут быть потом последствия для девушки?
Такой вариант меня тоже устраивал. Ведь надо было попытаться хоть как-то помочь Даше выздороветь и вновь воссоединиться с Сергеем, когда он найдётся.
На следующий день Татьяна дозвонилась в психиатрическую клинику. Объяснила, что она врач травматологического отделения, из которого к ним привезли Дарью Вавилову или Пчелинцеву, и попросила пригласить к телефону её лечащего врача. Врач выслушал её и сообщил, что родители забрали девушку из больницы.
 - Она ещё не совсем выздоровела, но насильно держать больную в клинике у нас нет прав и оснований, – пояснил он. - Так как для общества она не опасна.
Когда подруга позвонила мне и сообщила о выписке Даши из больницы, я поняла, что теперь мне её уже не найти. Скорее всего, родители увезли её с ребёнком с собой в пансионат, а где он находится, никому не известно.
Я  вновь позвонила Нине Васильевне, рассказала последние  новости о бывшей снохе, её ребёнке и супругах Пчелинцевых. Выслушала благодарность за отправленную мной фотографию Максимки и попрощалась с ней.
 - Всё, хватит мне заниматься этим делом! – твёрдо решила я. -  Мне надо больше гулять, отдыхать, правильно питаться. А то забила свои мозги  поисками чужого ребёнка, а о своём будущем малыше и не забочусь!
 УЗИ показало, что у меня родится мальчик.
 - Я и сыну буду рада, и против дочери не возражала бы, - решила я уже давно для себя. - Вот только растить мальчика без отца будет тяжело. Ему обязательно нужно мужское воспитание, чтобы не вырасти хлюпиком.
Я снова загрустила, вспоминая о том, как мне было хорошо с Владимиром, и какие планы я строила с ним на будущее.


Продолжение в гл. 4                http://www.proza.ru/2016/02/09/2028