Не параллельные миры

"Слушай, а давай с пятницы заедем куда-нибудь... на рыбалку?" Их отношения давно были испорчены. Их ещё держали ночёвки в одной кровати, но в остальном - обоим просто идти было некуда. Ей - потому что она вообще-то была у себя дома, ему - потому что можно было только к родителям. Они нормально ладили в быту - сила привычки и лёгкость всеобщения уберегали от домашних разборок. Жизнь была налажена во всех мелочах - у них было все, что они считали необходимым иметь, оба были склонны поддерживать порядок, все вещи оставались на привычных местах, так что даже вопросов типа: "а куда ты дел (дела)..." в их доме не случалось. Они "не зарубались" на чистоте, на еде или гендерном распределении обязанностей, на сидении дома или вылазках к друзьям или за город. "Идеальная пара" - они и сами это знали. Но как же им стало скучно в этих идеальных отношениях! И не то чтобы натуры их жаждали скандалов или сцен ревности, просто сначала они жили душа в душу, потом параллельными мирами, а теперь вот просто ходили по одним половицам.

Рыбалка была первым, что пришло в голову. Ну, вообще-то она с детства любила рыбалку - отец, за неимением сына, брал её рыбачить, подавать гаечные ключи в гараже, таскать рюкзак и ночевать в палатке... И отцовские снасти, пусть старомодные, но в полном порядке, стояли в кладовке, как в прежние времена. Она отнюдь не думала, что рыбалка или какое иное экзотическое предложение могут спасти умершие отношения. Просто ей было бы интересно. Например, порыбачить. Или попить кофе в каком-нибудь модном местечке, или съездить на выходные... да куда глаза глядят! Просто съездить - это как просто жить. Просто быть живым. Но он в очередной раз приспустил очки на переносицу, оторвался от книги и через дужки сказал, правда, мягко улыбаясь: "Ты ведёшь себя не по возрасту"... Тогда она первый раз подумала, что они поступили правильно, не пойдя официальным путём "узаконивания" отношений.

Через некоторое время она спонтанно зарулила в модную парикмахерскую и вышла оттуда с немыслимой стрижкой и странным цветом волос. Он оторопело встретил её, и бросил, на сей раз очень зло, что она, чай не девочка, и надо бы уже думать, что делаешь и как одеваешься, а она задорно рассмеялась ему в лицо - "Я хочу умереть весёлой старушкой!". Поджатые губы она видела ещё недели две, при этом они оба играли в молчанку. А потом он собрал вещи. Она пожала плечами, сказала, что вообще-то была готова уже... "сделать ему предложение" - так как согласна, надо и о будущем подумать. Он напоследок чем-то огрызнулся, и пропал в темноте.

Через пару месяцев у неё появился бойфренд, лет на пятнадцать моложе. Они весело бегали по тусовкам, ездили, куда глаза глядят, спорили о чём-то до хрипоты и много смеялись. Она не позволяла ему жить у себя и не интересовалась, где живёт он. У них была масса возможностей выбирать нейтральные территории. Оба были людьми взрослыми, то, что называется, на своих ногах; ей ничего, кроме интереса к жизни, от него не было нужно, а он знал, что она не примет от него никаких подарков или возвышенных объяснений в чём бы то ни было.

От неё отстранились все родственники и странно поглядывали знакомые. Она потеряла прежний круг общения, но обзавелась новыми контактами. Она пробежала года два жизни в бешеном ритме, не цепляясь больше ни за какие псевдо-якоря, а потом неожиданно прогнала бойфренда. Она узнала, что ей, весьма вероятно, не суждено стать старушкой, пусть даже она и сумеет остаться весёлой...