Юбилей

С приходом вечера заметно похолодало. Ветер разносил по пустеющим улицам обрывки утренних газет, окурки и начинающие осыпаться листья, как предупреждение о скором приходе осени. В окутанном дымкой редких облаков небе загорались одинокие звезды. Вдоль дороги мерно потрескивали еще тусклые фонари, в которых пока что не было особой необходимости. Едва заметно пахло сыростью, но дождя ждать было рановато. Где-то вдалеке послышался протяжный вой скучающего сторожевого пса. Мужчина шел вдоль тротуара, освещаемый набирающим силу светом уличных фонарей, кутаясь в легкую спортивную куртку. Собачий лай вырвал его из полусонного состояния, навеянного прохладой и вялотекущими мыслями. Мужчина ускорил шаг, покрепче прижал к впалой груди бутылочку вина и стал быстрее приближаться к желтым окнам одноэтажного частного дома. Как давно он не приходил сюда? Сказать было трудно. Но, если честно, будь на то его воля, мужчина не пришел бы и в этот вечер. Подойдя к калитке, он отворил ее, не нажав на кнопку звонка, и прошел к входной двери. Он знал, что дверь тоже как всегда не заперта, и все равно постучал, но не громко. Он надеялся, что из-за шума играющей музыки и звонкого смеха никто не расслышит его робкого стука, и он сможет вернуться домой к прежним делам и занятиям, не получив очередную порцию разочарования, и угостится дешевым вином из лавки, что он держал сейчас в руках. Однако не прошло и минуты, как дверь отворилась, и глаза мужчины озарил яркий свет прихожей, на фоне которого темным пятном выделялся человеческий силуэт.
-Ну здравствуй Егор!  Сто лет не виделись, а ты еще и опоздать умудрился! Ну, даешь. Проходи, раз пришел, замерз, наверное?
-Немного. Вот, - мужчина протянул бутылку.
-Это мне подарок? Спасибо, брат, спасибо, только я не пью. Полгода уже как доктор запретил. А ты не знал?
-Нет, - коротко ответил Егор.
-Ну, ничего, дети с тобой выпьют, они по тебе соскучились так, столько новостей, а ты все не заходишь.
-Дела. - Ему стало еще неуютнее от таких разговоров, начавшихся прямо с порога.
-Да ты проходи, раздевайся, опять пешком пришел? Ну, ничего я тебе на такси потом дам, только ты бери, не отказывайся как в прошлый раз.
В глазах Егора появилась слабая растерянность.
-Ну, так что же это я, ты только пришел, а я уже думаю, как провожать тебя буду. Нехорошо получилась, прошу прощения.- Будто прочитал его мысли брат.- Впрочем, ни к чему расстраиваться, пойдем праздновать, у меня ведь день рождения как-никак!
 Мужчины прошли в комнату, влившись в шумную, пропахшую вкусными закусками, хорошей выпивкой и весельем атмосферу. Старый музыкальный центр воспроизводил ритмичный легкий джаз из огромных деревянных колонок. Круглый стол в центре комнаты был заставлен тарелками с салатами, мясными и рыбными нарезками, вторыми блюдами, пиалами с различными соусами, бокалами с прохладительными напитками и алкоголем различных видов и сортов. Стулья расставили вдоль стен, вместе с четырьмя удобными креслами. Таким образом, в помещении оставалось достаточно свободного места для танцев, а ужин проходил в режиме шведского стола. Мягкий свет придавал обстановке домашний уют и некоторую долю положенного для таких случаев интима и таинственности. Люди свободно перемещались в этом просторе, легко общались, стоя у стола с бокалами и тарелками. Сидели в своих излюбленных креслах только хозяева дома: пожилой именинник Павел Васильевич и его супруга Елизавета Андреевна. Пришедшего самым последним Егора, родного брата виновника торжества усадили в такое же кресло в противоположном от Павла углу, предложили выпить и закусить, а принесенное им вино унесли на кухню, чтобы откупорить пробку, и так его там и забыли. Несколько элегантно одетых молодых людей и девушек парами общались между собой. В них можно было узнать молодоженов. Завидев Егора Васильевича, мужчины радостно развели руками, попросили прощения у молодых супруг и подскочили к нему, обнажая прямые зубы в искренней улыбке.
-Дядя Егор!  Здравствуйте!  Сколько лет, сколько зим. У нас столько новостей. Мы посылали вам приглашения на наши с Витей свадьбы, очень жаль, что вы не смогли прийти.
-Здравствуй, Леня, прости, дела.- Мужчина впервые за вечер сказал больше двух слов.
-Да, отец рассказывал... - молодой человек замялся. Он почесал подрастающую бороду и, тяжело вздохнув, присел на корточки рядом с лицом дяди. Егор Васильевич не ожидал подобной близости при общении, поэтому немного отпрянул.
-Не знаю, что между вами и отцом произошло, но уверяю, вы всегда были и останетесь желанным гостем в этом доме. Он постоянно говорит о вас, скучает, пишет письма, чуть ли не каждый день. Неужели вы не получали? - проговорил он шепотом.
-Получал. - Коротко ответил старик.
-Ну, так что же? - еще тише спрашивал племянник.
-Прошу всех наполнить бокалы! - громогласно прозвучало предложение. Павел Васильевич стоял у стола со стаканом яблочного сока.
Все члены семьи и еще пять приглашенных друзей шумно засуетились, всюду послышался плеск разливаемых напитков, а после в воздухе повисла тишина ожидания.
-Друзья мои, мои родные и близкие, я бесконечно рад, что все вы сегодня здесь, разделяете со мной радость знаменательной для меня даты. Последний год моей жизни был полон взлетов и падений: мои дорогие сыновья скрепили печатью священного брака собственные жизни с жизнями двух прелестных девушек, которых я теперь почитаю как за собственных дочерей и это не просто слова вежливости. - Послышались аплодисменты и одобрительные восклики. - Я же вступаю в почтенный возраст абсолютно спокойно. Теперь старость не так страшит меня, ведь я добился всего, чего может желать такой простой человек, как я. Чудесный дом, любящая женщина, зрелые во всех отношениях сыновья, надежные друзья, достаток и покой. Теперь я в полной мере осознаю и чувствую счастье. Сегодня было сказано много теплых слов, но я хочу сказать еще одну вещь. Я хочу поблагодарить моего дорогого брата. Да, да, без его поддержки я не стал бы таким, какой я есть. И, хотя ни для кого не секрет, что в последнее время мы не ладим, я хочу, чтобы все знали об этом.
  Все присутствующие энергично зааплодировали, а женщины стали утирать набежавшие от такой речи слезы. И только Егор все сидел на своем месте, не вставая, с неизменным выражением лица, на котором застыло все более заметное презрение. Он сухо хлопнул в ладоши несколько раз, затем спокойно поднялся, как раз в тот момент, когда все присутствующие смотрели на него, улыбнулся уголком рта и развернулся, чтобы уйти.
Гости сперва ничего не поняли и все стояли, восхищенно глядя на его удаляющийся затылок. Дверь отворилась, Егор Васильевич вышел в ночь, прихватив с собой легкую спортивную куртку. Для него праздник был окончен и не мог больше продолжаться. Ошарашенный именинник несколько мгновений стоял неподвижно, а потом слегка подтолкнул Леонида (своего старшего сына) и велел ему пойти за дядей. Зная, что дальше произойдет что-то плохое, он извинился и, сославшись на страшную усталость, попросил гостей разойтись. Касалось это пятерых друзей семьи, дети с женами планировали переночевать в доме отца. Старику было неприятно, что все так получилось, но снова потерять брата он не мог, после стольких месяцев мертвой тишины. Перешептываясь, женщины отправились на кухню варить кофе, а именинник остался наедине с младшим сыном. Он разом погрустнел, его широкие плечи опали, спина ссутулилась, глаза потеряли живой блеск. Сидя теперь в своем кресле, он выглядел не на положенные пятьдесят, а на десяток лет старше. Вся его энергия, которой он делился с гостями в этот вечер, испарилась, не оставив и следа. Глядя на проступившие глубокие морщины на лбу отца, Виктор передвинул стул и сел напротив старика. Он положил свою руку на его и тихонько сжал, как будто пытаясь вернуть в него жизнь. Туманные глаза растерянно поднялись, и Виктор увидел в них набежавшие крупные слезы. У сына больно сжалось сердце, и он сказал:
-Папа…
-Он снова ушел? Леня не догнал его? Я снова потерял его? – голос старика дрожал.
-Не волнуйся, папа, все будет хорошо, я тоже пойду и мы его приведем, только не переживай… тебе нельзя.
  Виктор поднялся, сорвал с крючка пальто, и хотел было выйти, как дверь открылась перед самым его носом, и двое мужчин шагнули внутрь. На плечах Лени в таком же элегантном черном пальто, как у его брата, и на плечах Егора темнели пятна свежевыпавшего дождя. Молча, мужчины прошли и остановились у неприбранного стола.
-Я хочу выпить. - Егор Васильевич схватился за пузатую бутылку и наполнил несвежий бокал со следами губной помады коньяком. Казалось, он ни на кого не обращал внимания. Ни на племянников, сурово глядящих, сдвинув темные брови, ни на родного брата, беспомощно уставившегося на него, словно моля о помощи, ни на женщин, столпившихся в дверном проеме в ожидании грядущей бури. Он залпом осушил сосуд, достал из кармана брюк мятую пачку дешевых сигарет, вытряхнул одну и прикурил от свечи, что стояла рядом с тарелкой салата на столе. Все это он проделал в абсолютной тишине, (диск с джазом остановился, и его просто забыли запустить заново) будто находясь в собственной пустой квартире.
-Здесь не курят, дядя Егор, - старший сын сделал шаг вперед.
-Пусть, - прошептал Павел.
-Но папа…- удивился младший сын.
-Ты слышал своего отца, парень, он разрешил. – Старик снова улыбнулся одним уголком рта.
-Вы можете объяснить, зачем испортили отцу юбилей? – Виктор решился подойти и встать лицом к лицу с мужчиной.
-Парни, парни, давайте не будем ссориться. – Сказал именинник. – Мы ведь этого не хотим, верно?
-Нет, неверно. – Ответил Егор Васильевич. – Вот они хотят, пожалуй, - он указал дымящейся сигаретой в сторону племянников, - и я, пожалуй, тоже хочу, раз уж на то пошло.
-Егор, прости, но я не понимаю, что на этот раз не так? В чем я опять виноват перед тобой? За что ты так со мной? Этот праздник был дорог мне потому, что ты пришел. Я думал, мы снова уладим наши отношения, но каждый раз, когда ты переступаешь порог этого дома, ты становишься непредсказуемым. В чем причина? Ты всегда был дорог мне, хотя бы потому, что фактически заменил отца, так что же произошло потом? – старик чуть ни плакал.
Егор прослушал монолог с опущенной головой, затем снова набрал полный бокал коньяка и осушил, не закусывая. Сигарета в его руке почти истлела и он бросил ее туда, откуда только что пил. Угасая, сигарета издала короткое змеиное шипение и потемнела, напитавшись алкоголем. Никто не проронил ни слова.
-Знаешь, - начал он,- я много думаю о жизни в последние годы. В молодости она представлялась мне, как нечто бесконечное, полное приключений. Я думал, что все у меня впереди. Когда умер отец, это немного подорвало мое представление о жизни. Тяжелые времена, куча долгов, постоянные переезды, жизнь впроголодь. На меня навалилось слишком много в те годы, и мало кто знает, что это было за время и как нам приходилось выживать. Потом заболела мать и стало еще хуже. Ты помнишь, никто не брался за ее лечение, потому что знали, что заплатить за него нам будет нечем, а в муниципальных больницах творилось черт знает что. Нет, там больных людей ждала одна на всех участь. И вот мне пришлось работать еще усерднее, чтобы как-то тянуть это жалкое существование. На одной из очередных строек, где я тогда подрабатывал, я заработал травму спины. И никогда не жаловался. Не унижался. Не опускался. Ты видел, Паша, как мне тяжело и не хотел так же. Тогда я решил, что кто-то же должен из нас получить образование и отправил тебя в институт. Ты оказался смышленым парнем и показал свои знания, и я был искренне рад за тебя, думал, что спустя время ты поможешь мне улучшить наше положение. И ты помог. – Он остановился, чтобы перевести дух и закурить снова. Никто не ожидал от молчаливого Егора Васильевича такого продолжительного монолога. Все стояли неподвижно, внимая каждому слову, словно во время богослужения. Один только Павел Васильевич сидел с поникшей головой, он помнил, как им жилось в те трудные годы, но старался никогда никому о них не рассказывать.
-Думаю, твои родные сильно удивятся, узнав, каким образом мы тогда выкарабкались.
-О чем он говорит, папа? – спросил Леонид.
-Да, о чем я говорю, Паша? Расскажи нам всем. И ты, Лиза, девушки, проходите, не стесняйтесь, вам это тоже наверняка будет интересно. Ну что, Паша, настал час истины, да? Расскажи своей семье, каким образом мать смогла прожить на этом свете еще несколько добрых лет? Как мы смогли рассчитаться с долгами и похоронить ее как положено? Ну, чего молчишь? Отвечай!
-Я, я не помню… - растерялся Павел Васильевич, но глаза его говорили об обратном. И Егор это видел.
-Да брось ты! Тебе исполнилось пятьдесят, а не сто пятьдесят. Рассказывай, тем более, что это очень увлекательная история, не так ли? Надо же было такое провернуть, да, Паша?
-Я… я… - на лбу юбиляра выступили крупные капли пота, а на висках вспухли жилки.
-Ты, засранец, все прекрасно знаешь, но, так и быть, позволь мне рассказать эту историю.
Он подождал, пока любопытные женщины устроились на стульях, а сам отошел в противоположную сторону, встав напротив семейства. Пепел с сигареты падал прямо на дорогой ковер, но это сейчас мало кого волновало, ровно, как и сам факт того, что кто-то курил в стенах этого дома. Егор оглядел каждого из собравшихся. Теперь он ощущал большую уверенность, чем, когда он вошел сюда впервые за этот вечер, который плавно перетек в ночь. Он чувствовал силу в своих действиях, понимая, однако, что, возможно, его следующие слова могут привести к непредсказуемым последствиям, не самым приятным, притом.
-Вы отозвались неуважительно о нашем отце, и я требую объяснений. – Сказал Леонид.
-А история и вправду очень интересная. Она даст ответ на ваше возмущение. – Парировал Егор.- Суть в том, что Паша придумал изумительный выход из ситуации. Пока я надрывал спину, пытаясь заработать честным путем, он провернул одну махинацию, о которой вам всем, возможно, придется услышать сегодня впервые. Будучи студентом, довольно способным и привлекательным, он вступил в связь с одной солидной женщиной, имя которой я теперь не вспомню. Но это не столь важно. Важно то, что, будь это порыв души, я не стал бы упрекать его за это. История знает немало примеров неравных союзов. Но Паша пошел на эти отношения с холодным расчетом. Женщина имела достаток, уважение в обществе и старого больного мужа, который висел на ее шее мертвым грузом и всячески препятствовал безбедному существованию. К тому же, этот несчастный человек имел за душой солидное состояние, которое автоматически перешло бы супруге в случае его смерти. Наш юный и смелый Павел Васильевич знал обо всем этом. Именно он стал инициатором отношений. Без труда вскружив голову даме, он некоторое время вытягивал из нее деньги. Принося их в дом, он обманывал меня и больную мать, скрывая их истинное происхождение. Потом Паше показалось, что денег, которые ему дает замужняя женщина недостаточно, и он решил помочь ей избавиться от ненавистного мужа. Повторюсь, это тоже была его идея. Вместе они продумывали способы убийства ничего не подозревающего старика, но выбор был трудным. Тогда Павел решился на знакомство с ним, чтобы, втершись к нему в доверие, отравить его. На этот раз об этом настоятельно просила женщина, не желавшая брать на себя тяжелый грех.
-Это все вранье! – вклинился в повествование Виктор. – Дурацкие выдумки!
-Нет. К сожалению, это правда.
-Тогда откуда вы это знаете?
-Из первых уст. В ночь отравления старика он явился сильно пьяный и рассказал мне все как на духу. Рассказал все в тончайших подробностях и просил дать ему слово, что ни одна живая душа не узнает об этой грязной истории. Мы повздорили, но, наконец, я сдался и пообещал. Кстати, была еще одна маленькая деталь, которую я чуть не упустил.
Он снова сделал паузу, чтобы насладиться торжеством правды.
-Женщина влюбилась в нашего мальчика. Безумно влюбилась. Когда, спустя несколько месяцев после похорон супруга, стало понятно, что Пашу никто не вычислил и не собирается обвинять в убийстве, она обнаружила, что беременна. А так как других любовников за очень длительный срок у нее не было, не трудно догадаться, кто был отцом этого ребенка.
-Паша! Это правда? Это все правда? У тебя есть ребенок от другой женщины? – заливаясь слезами, воскликнула Елизавета Андреевна.
-Странно, что из всего рассказа вас смутило только это обстоятельство, но спешу успокоить – нет. Тому ребенку так и не суждено было появиться на свет. Узнав о беременности, Павел, юный зеленый Павел настоял на аборте. К тому моменту она уже отдала ему половину мужниного наследства, искренне веря в чистоту его чувств, но, получив все, что хотел, Паша бросил даму сразу после ее похода к акушеру. Не имея детей от первого брака, она осталась абсолютно одна. Что с ней случилось дальше, я не знаю, но наверняка знает он. – Егор указал истлевшей сигаретой на именинника. – Но смею предположить, он научился лучше хранить свои секреты, судя по вашим недоумевающим лицам. Мне он поведал эту историю, будучи не в состоянии сдержать в тайне свои преступления, и я понимаю его. На деньги, вырученные от несчастной вдовы, мы хорошенько поправили наши дела. Построили этот вот дом, смогли ненамного продлить мамину жизнь, и я был счастлив. Но потом ее не стало. Много лет мы жили здесь вдвоем, стараясь не вспоминать прошлое. Паше повезло. Имея образование, он устроился на хорошую должность совсем скоро после того, как мы потратили оставшиеся вдовины деньги. А я все надрывался как и всю мою жизнь. Когда он встретил тебя, Лиза, я сам ушел из этого дома, ты знаешь. Мне с каждым годом было все труднее и труднее находиться в его стенах, зная, как он был построен. С семьей мне опять же не повезло. Не встретил свою любовь. Но потом у Паши родились дети и я полюбил их как своих. – Егор уставился в никуда, никого не видя, как будто разговаривая с самим собой. Выпитый коньяк шумел в голове, которая вот-вот готова была разболеться от нахлынувших в который раз воспоминаний.
-Знаете, я правда не хотел приходить. Я не хотел портить праздник, потому что в последнее время я постоянно думаю, как же так? Как можно спокойно жить, иметь жену, иметь детей и совершенно не раскаиваться за содеянное? Я иногда, как напивался, хотел пойти и сдать его властям, чтобы он понял, что нельзя остаться безнаказанным. Но из большой любви к нему я этого не сделал. Но вот ему уже пятьдесят лет и он счастливый человек, заключивший сделку с совестью. У него есть все, чего может желать такой простой человек, как он. Только все не так, как он тут сегодня сказал. Я не вижу своей заслуги в том, что он имеет на сегодняшний день. Так что я хотел уйти, чтобы не слышать вранья. Если кого и нужно благодарить, кому и я должен поцеловать ноги, так это той несчастной вдове, которую он соблазнил, осквернил, облапошил и бросил с выпотрошенным брюхом.
Все сидели, словно громом пораженные. Никто не заметил, как Павел Васильевич тихонько поднялся еще на словах о своих детях и стал бродить по комнате, медленно продвигаясь к выходу. Последние слова он услышал, стоя ко всем спиной, чтобы никто не видел, как он плачет. Чтобы никто не видел его стыда, который и хотел вызвать Егор.   
А когда снова наступила тишина, он упал.


***
      Спустя несколько дней после злополучного праздничного вечера Павел Васильевич скончался от обширного инфаркта, так и не придя в сознание. Похороны организовывались без участия Егора Васильевича, так пожелала супруга покойного, отказавшаяся принять какие-либо деньги от этого человека. Егор пытался говорить с семьей брата, раскаивался и просил прощения. Его желание донести правду стоило человеческой жизни. Он не знал, что сердечные проблемы брата имеют настолько серьезный характер, однако потом он спросил себя: «а знай я об этом, разве мой эгоизм не взял бы верх? Разве не разрушил бы я жизнь этого человека хотя бы по той причине, что не смог построить свою собственную? Разве это не было результатом величайшей зависти, потому что, даже, имея кровь на руках и камень на душе, мой брат сумел стать счастливым?»
  Близкие простили Павлу Петровичу его прошлые грехи, говоря «спасибо» за его благие деяния. Они простили даже Егора, не сразу, но простили.
А сам Егор Васильевич этого так и не сумел. Он проклял себя до самого недолгого конца своей жизни.