Гл. 14 Железнодорожный Новый год

         
      

                Глава 14
                «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ»  НОВЫЙ  ГОД

   В декабре 83-го мы с Таей отдыхали в подмосковном доме отдыха, на берегу Истры. Он принадлежал шахтостроителям и был прекрасно оборудован – был даже зимний сад с пальмами и с экзотическими птицами. Размещался дом отдыха в густом лесу, и по вечерам фонари на его снежных аллеях красиво подсвечивали  разлапистые ели.

  Путёвки закончились 31-го декабря, и в тот же день мы  были на Казанском вокзале. Прошли на перрон, где уже стоял наш поезд, готовый к отправке. Подошли к своему вагону  и стали ждать, когда объявят посадку. Рядом весело болтала группа проводниц.

   Посадку объявили, и мы направились к открытой двери вагона. Я пропустил Таю вперед, но одна из проводниц вдруг кинулась к нам:

- Стой!!!

   Тая испуганно отпрянула.

- Бабу не пущу, - загородила вход проводница, - мужик пусть идёт, а то счастья не будет.

   Пришлось входить первым. Наше купе оказались рядом со служебным. Мы стали раскладывать вещи, подняли нижнюю полку, чтобы положить чемодан, но оказалось, что ящик заполнен мелким углём.  Мало того, что не было  места для чемодана, всю долгую дорогу нам предстояло дышать угольной пылью, которая будет выбиваться во время движения. Но обращаться с претензиями было не к кому – проводницы всё ещё стояли на перроне.

   Наконец, поезд тронулся, и к нам за билетами пришла та самая проводница, которая не пускала Таю. Только здесь я её разглядел – небольшого роста, коренастая фигура, круглое серое лицо, короткая причёска. Передав ей билеты, я приподнял полку и показав на уголь, сказал:

- С этим углём нельзя находиться в купе, мы здесь задохнёмся.

- Ну и что? Другие-то ездят!


- Переведите нас в другое купе! Или на первой же станции я дам телеграмму вашему министру!

   Молча развернувшись, проводница ушла.

   Минут через пять появилась бригадир поезда, молодая женщина в аккуратной железнодорожной форме:

- Вы согласны перейти в соседнее купе?

   Угроза сообщить министру, видно, подействовала.

   В купе, куда мы перебрались, находился молодой мужчина. Мы разложили вещи, и поезд тронулся.

   В дороге наш попутчик рассказал, что он механизатор из сельской местности. За хорошую работу его много раз поощряли и, наконец, предложили должность руководителя местной кооперации.

- Но в кооперации я проработал недолго. Там такие порядки, что все воруют. Я  понял, что, если останусь - попаду в тюрьму. Я ушел и снова стал механизатором. Многие удивлялись – почему я бросил такую «выгодную» работу. Зато я сплю по ночам. А заработка мне хватает.

   Мимо открытой двери купе прошёл контролёр – полный мужчина в желездорожной форме.

    Был поздний вечер,  когда в купе вошла та же проводница. Она весело обратилась к нам:

- Новый год встречать будем?

   У всех с собой было, и мы дружно ответили:

- Конечно!

   Без всякой с этим связи она положила на столик ключ от вагонных дверей и обратилась к нашему соседу:

- Ты же не откажешь открыть дверь, когда пассажиры будут выходить?

   Он что-то промычал , но она уже убежала.

   Поезд был скорый, останавливался нечасто, и больших стоянок в ближайшее время не предвиделось.  Проводница об этом знала, но мы-то не знали! Я хотел её догнать, но сосед остановил:

- Это бесполезно, сейчас у них начнётся пьянка – я по праздникам уже ездил. Надо будет за топкой  проследить – в прошлый раз отопление замёрзло,  ехали в размороженном вагоне.

   Он сходил в тамбур, подбросил угля в топку.  И потом регулярно выходил поддержать огонь. Он уже несколько раз выпускал пассажиров на остановках, а проводницы всё не было.

   Ближе к двенадцати мы с Таей достали припасы, в том числе бутылку вина, пригласили к столу соседа. В двенадцать все подняли тост за Новый год. Потом были разговоры, и вдруг дверь отодвинулась, и в проёме показались три совершенно пьяные, расписанные помадой физиономии с нашей проводницей в центре. Они пытались  изобразить что-то вроде новогоднего  маскарада – поварята были в поварской форме с колпаками, проводница в белой расстёгнутой кофточке, в которой, для большего, видно,  эффекта, была полуоткрыта  грудь. Все они широко улыбались. Проводница держала поднос со стопками водки:

- С Новым годом, с новым счастьем! – заорала вся кампания.

   После того, как мы с соседом выпили, они отправились дальше.

   До следующего утра проводница не появилась, а второго, как положено,  проводника у неё не было. Бедный наш сосед то бегал проверять топку, то выходил выпускать пассажиров.

   Такая ситуация нас, конечно, беспокоила. Помню, как я кисло пошутил:

- Надеюсь, что не вся бригада пьяная, был бы трезв машинист, и то хорошо.

   Утром стали просыпаться пассажиры. Некоторые пытались заказать чай или хотя бы получить кипятку, но проводницы не было и вагонный титан был холодный. Некоторые догадались сходить за кипятком в соседний вагон.

   Где-то в полдень появилась опухшая проводница. Молча взяла свой ключ, стала растапливать титан. Потом пошла по вагону:

- Кому чаю?

   Никто не ответил – время завтрака прошло давно.

   Через какое-то время мы услышали крики – проводница вцепилась в небольшого роста армянина, многодетная семья которого ехала в соседнем купе. Он неосторожно сказал:

- Что это за вагон, никакого порядка, даже чаю не было!

- Как это не было, как это не было?! – трепала его проводница.

   Вырвавшись от неё, армянин спрятался в своём купе.

- Я это так не оставлю, я буду жаловаться, - кричал он из-за двери.

   Предстояла остановка, и возле тамбура с большим узлом в руках металась старушка, уже привыкшая к тому, что мы едем без проводницы:

   - Ой, батюшки, да как же я выйду, да кто ж мне дверь откроет?

   - Бабка, твою мать, замолкни! – послышалось из служебного купе, - я тебя выпущу.

   От испуга старушка села на свой узел.

   После этой стоянки проводница опять изчезла, не забыв оставить у нас ключ.

   К вечеру неожиданно пришла бригадир в сопровождении молодого человека лет за тридцать. Светловолосый, в сером костюме, он выглядел вполне интеллигентно. Мы подумали, что он из железнодорожной администрации, какой-нибудь проверяющий.

- На Новый год работать никто не хочет - жаловалась бригадир, -  ко мне в бригаду  собрали одну пьянь, да и то некомплект – вот и у вас один проводник вместо двух.
 
- А что я могу?- продолжала она, - Я член партии – мне в парткоме сказали и всё.

   Она стала извиняться за нашу проводницу и в заключение сказала:

- Больше проблем у вас не будет, вот он будет вашим проводником .

   И она показала на своего спутника. Тот улыбнулся:

- Я постараюсь, чтобы всё было в порядке.

   И они ушли. Мы, конечно, удивились, но чего не бывает?

   Вечер и ночь прошли спокойно.

   Мы ещё спали, когда в коридоре раздался шум, потом сильный грохот. Всё это сопрождалось громкими криками. Я хотел выйти, но многоопытный сосед остановил:
 
- Не стоит, это их разборки.

   Когда шум утих, мы пошли узнать, что это было. В вагонном проходе лежала сорванная дверь от служебного купе. На полу в купе валялся медный чайник, кругом осколки битой посуды. Стены купе заляпаны чайной заваркой. Посреди этого разгрома с победным видом стояла полураздетая проводница:

- Командовать он будет, шулер проклятый! Я сплю голая, а он пассажиров приводит!  Шулер поганый!

   Мы ничего не поняли. Потом узнали, что в вагоне есть два мягких купе. В одном была праздничная пьянка, в другом перепившие «отдыхали». Этой ночью было много пассажиров, некоторых стали размещать в мягком купе, где развалилась пьяная проводница. Когда её растолкали, она пришла в ярость – и потому что недоспала, и потому что пассажиров привёл назначенный на её место молодой человек, в котором она увидела претендента на её доходы.

- А где этот молодой человек? – спросили мы, и та взвилась:

- Какой там «молодой человек»?! Это же шулер, карточный шулер, он проштрафился перед своими, ну и прячется в нашем поезде. Он уже несколько ездок с нами. «Молодой человек!» Тьфу!


   Она приступила к уборке, начав с заварки на стенах. Мы с соседом подняли  дверь и с трудом навесили её на направляющие.

   Через час проводница пришла к нам в купе. Она переоделась, как смогла, привела себя в порядок. На её круглом, припухшем от пьянства, лице сияла улыбка – настроение у неё было отличное. Она жевала на ходу, держа в руке кусок хлеба с толстым слоем чёрной икры.

- Ты совсем, как моя мама. Любишь икру? – и она протянула Тае надкусанный кусок.

   - Я картошку люблю, - отшатнулась Тая.

- Вот картошки нет, - с сожалением сказала она.

   Она приходила ещё не раз, подолгу засиживалась. Чаще всего рассказывала о себе, о тонкостях своей работы.

   Родом она из Ярославля. Выросла без отца, всю жизнь работала на железной дороге, последние несколько лет – проводницей.

- Сейчас я в убытке – праздники, пассажиров мало, да и проверяющие свирепствуют. То котролёры, то санитары. Видели – был тут толстый контролёр? Пришлось и денег дать, и стол с конъяком  накрыть.

   - Это зачем же?

- Я была выпившей, за это меня уже переводили на мойку вагонов. Но тогда я выкрутилась – сказала, что беременна.

- Ну, ничего, - продолжала она, - на обратном пути я  всё верну.

   В разговоре она часто использовала «феню», и Тая часто меня спрашивала:

- Что она сказала?

   Я, как мог, переводил, вспомнив детдомовские годы.

- Откуда у нас доходы? Да по разному. Скрываем пустые места, - рассказывала она,  сажаем «своих» пассажиров. Берём людей «на подсадку», особенно на короткие расстояния. Ещё спасибо говорят – на мелких станциях билетов никогда нет.

- И много у вас набегает?

   - Хватает. Но надо платить проверяющим,  делиться с бригадиром, а тот должен нести начальству, а тем ещё выше...  Так давно сложилось.

   Один из её «секретов» мне особенно запомнился. Я ещё раньше обращал внимание, что в поездах всегда густо заваренный чай.

- Чай-то у нас дешёвый,  - сказала она, - просто мы добавляем чайную соду –он и становится чернее самого индийского.

   Ещё одним промыслом была мелкая спекуляция. Как-то она предложила Тае дефицитные в те годы женские сапоги. Сапоги были новые, в заводской упаковке, да и размер подходил. Но Тая отказалась – мы опасались с ней связываться. Наш поезд уже подъезжал к Караганде, когда она обратилась к Тае:

- Хочешь, я золото тебе достану, в вашем универмаге?

- В нашем универмаге нет ювелирного отдела.

   - Это для тебя нет, а для меня есть.

   Мы, конечно, отказались.

   На перроне нас встречали наши дети. Встречавшие взяли наши вещи, и мы направились в сторону вокзала. По дороге оглянулись – в дверях вагона всё ешё стояла  проводница, с любопытством разглядывая нашу группу. Мы ей помахали и поспешили к вокзалу, подальше от незнакомого нам мира, который, как оказалось, существует.
   
- После такого Нового года я рада, что жива осталась, - сказала Тая.

   Я с ней согласился:

- Пожалуй.

                * * *