Младший сын

 Николай никогда не болел, только один раз в армии, но тогда заболела вся рота -   попили водички из ручья на марше. А сегодня не смог встать, голова гудела, как высоковольтные провода, перед глазами плавали красные круги, всё тело ломало.
 - Грипп у тебя. Лежи, я врача вызову, - сказала жена.
    
Она ушла на работу. Три дня было очень плохо, температура под сорок, на четвертый день стало полегче, только сильная слабость. И вдруг такая тоска накатила, даже, пожалуй, не тоска это была, а угрызение совести.
Очевидно, через ослабленное болезнью тело, пробилась она, совесть.

Он вспомнил Валю, о которой старался не думать, забыл совсем, никогда не вспоминал, и вот, пожалуйста. И такое чувство вины было сильное, что даже лежать не мог, встал и начал бесцельно ходить по квартире.
 - Что с тобой? Лежать тебе надо.
 - Я хочу к родителям съездить, купи гостинцев,- соврал он.
Он твёрдо решил съездить к Вале, может позже, когда окрепнет.

 
История эта началась, когда он работал в НИИ легкого машиностроения.
Они с Кузьмичем ездили в командировку в небольшой текстильный городок налаживать новый станок. Кузьмич все ночи играл в преферанс в гостинице, а Николай проводил ночи с Валей.
Валя - высокая, статная, понравилась ему, пококетничали немного и он остался у неё ночевать. Николай не говорил, что женат, дочке четыре года, а Валя ничего и не спрашивала.

Через три месяца приехали снова, станок в условиях производства работать не желал.
Валя была какая-то странная, обиженная.
 - Я беременна. Надо нам с тобой пожениться.
 - Что ты такое говоришь? Я женат, дочка у меня. Я тебе ничего не обещал.
 Валя заплакала.
 - Почему же ты ничего не сказал?

 Николай уволился из НИИ, про Валю старался не вспоминать. И вот накатило, через столько лет!

 Он купил гостинцев: конфет, фруктов и колбасы хорошей. Всю заначку истратил, а жене сказал, что занял.
Нина дала ещё денег:
 - Оставь родителям, трудно им на пенсию жить.

Поезд пришёл утром, Валя могла быть на работе.
С трудом поднялся на пятый этаж - слабость после болезни.
Дверь открыла незнакомая женщина, сказала, что Валя поменялась с ней на первый этаж в соседнем доме.
 
В подъезде стояло высокое кресло на полозьях. Позвонил в дверь. Сердце стучало везде, руки дрожали.  Слышно было, как работает швейная машинка.
Валин голос сказал:
 - Миша, открой.

Замок долго не поддавался, наконец, дверь открылась. В инвалидном кресле сидел мальчик, очень худой и бледный, но полная уменьшенная копия его самого. Таким он был в детстве - белобрысым, с круглыми серыми глазами и острым подбородком.
 - Папа приехал! Я ждал тебя. Мама сказала, что ты обязательно приедешь!
 
Вышла Валя, обнялись. Николай стал выкладывать гостинцы.
Валя начала рассказывать:
 - Мальчик крупный был, надо кесарево делать, а они всё тянут. Тащили щипцами, вот и получилась родовая травма, хорошо хоть головка светлая осталась. Ездили в Москву и в Питер, сделали операцию, рука стала действовать, а ноги никак. В Евпаторию опять собираемся, спасибо тебе, что деньги присылаешь, надомницей много не заработаешь.
 
Николай растерянно молчал. Он точно знал, что никаких денег не посылал и из        зарплаты вычетов не делали. Кто же тогда?

Позанимался с Мишей, сделал ему массаж и гимнастику. Мальчик повеселел, порозовел.
- А ты когда ещё приедешь? А в Евпаторию поедешь с нами?
 Николай пообещал поехать.
- Я учусь в первом классе. Учительница к нам домой приходит. У меня по математике - пять. Расскажи про сестрёнку Ирочку.

Николай вопросительно посмотрел на Валю.
 - Кузьмич ему все про тебя рассказывал. Когда приезжает, всегда заходит. Привёз ходунки, очень хорошие, сам сделал.
 - Ирочка на тебя очень похожа, только постарше, - сказал Николай.
 - А в Евпаторию возьмем Ирочку?
 - Обязательно.

Держался, пока не вышел на улицу, а там слёзы потекли ручьём. Его сын - инвалид, прикован к коляске, обречен в этой, и так непростой жизни, на инвалидность.

В Москву приехал рано утром, метро ещё не работало, а на такси денег не было, все оставил Вале. Пошёл пешком, было тихо, падал снег. Нина уже собиралась на работу.       
 - Что-то ты быстро вернулся?
Она внимательно посмотрела ему в глаза, и он понял - она! Это она посылает деньги.
 - Как ты узнала?
 - Кузьмич, с которым ты в командировку ездил, мне всё рассказал. Она ведь сирота, из детдома, помочь некому.
 - Давай поедем с ними в Евпаторию летом? И Ирке надо знать про брата.
 - Подожди, надо всё обдумать.

Летом поехали все вместе. Николай с семьёй чуть раньше, сняли Вале комнату, записали в очередь на курсовку.

Евпатория в то время была надеждой детей-инвалидов. Тёплое, мелкое море, лечебные грязи, горячий песок - делали чудеса. Многие получали облегчение.
 Миша уже ходил за ручку, правда, в специальном корсете.


 Ирочка полюбила брата, на пляже не отходила от него. Кормила персиками, умывала,
закапывала в песок.
 Однажды одна женщина, глядя на них сказала:
 - Это и есть воспитание доброты.             

 Мужчина возразил:
 - Доброта или есть, или её нет, воспитанием не привьёшь. Можно научить хорошим манерам, а доброте - никогда. Я уже сорок лет сюда езжу, всего навидался.
Рядом с ним лежали костыли. Они начали тихо, деликатно спорить.

   Дети не слушали их, им было хорошо друг с другом. 


                Эпилог.
      
               
      Прошло много лет. После нескольких операций и интенсивного
    лечения, Миша ходит с палочкой. Закончил медицинский институт в Москве,
    работает детским неврологом в одном из санаториев Евпатории, Валя переехала            
    из своего городка к нему.
    А Миша лечит таких же детишек, каким был сам.
    Он стал хорошим врачом, ведь все тяготы болезни перенес, и знал, как это       
    тяжело.