Про премию...

- Темно на улице, это ж надо, как я сегодня задержался. А всё из-за того, что комплектующие не подвезли во время. А мы что? Мы исполнители. Начальство сказало — сделать сегодня, значит надо сделать, и именно сегодня. Вот и пришлось задержаться, вот и пришлось работать до позднего вечера. Кто-то  давно уже дома спит, и судя по времени, третий сон видит. Да уж, первый час ночи. А как добираться теперь, автобусы давно не ходят, такси в нашу глубинку и днём не дождёшься, а ночью сюда, вообще ни один нормальный человек не поедет, ни кто не хочет лишних неприятностей. Окраина она и  есть окраина, хоть и рабочей слободкой зовут, райончик надо сказать, ещё тот, ни дорог тут тебе, ни фонарей…
- Мужикам хорошо, они рядом живут, только завернуть за угол и уже дома. Могли б и пригласить к себе переночевать. Нет, не пригласят, обижены очень. Мне премию дали по итогам года, а им нет. Как будто я сам себе её взял. Сам захотел, и сам выписал...
- А я, честно говоря, и не ожидал, что меня поощрят вот так, вроде и не за что. Работаю как все, может, только не выпиваю с ними, и не курю, но за это у нас не награждают, только смотрят косо, - мол, что-то с ним не так, не надёжный он товарищ…
- Ну, да ладно, делать нечего, надо идти. Тут не и далеко вовсе – метров пятьсот по дороге, потом наискосок через пустырь, далее посадки и мой район. Как-нибудь за часок дойду, а завтра выходной, тогда и высплюсь.
- Во, блин, мрак  какой, хоть бы луна выглянула что ли, ничего не видно. И страшно, если честно, неуютно как-то на душе. Песни что ли начать орать? Помнится в детстве, идёшь вечером домой через парк, темно, фонари все побиты, а может просто перегорели. А страаашно, аж сердце в пятки уходит от каждого шороха. Так и кажется - за каждым кустом кто-то сидит и норовит тебя схватить, вот как сейчас. А сердце стучит, словно барабан и сжиматься, а тееемееень, хоть глаз коли. И вот тут и начинают лезть все страхи наружу, всё чего боялся. Тут и Вий вспоминается и Панночка в летающем гробу, так и кажется — вот она, кружит у тебя над головой. И ещё обязательно покойники лезут из могил. Я то понимал, что всё это чушь, ну какие, скажи мне покойники?  Но всё-равно, было ужасно страшно. Даже  казалось, что тебя кто-то трогает сзади, подталкивает, и гладит, и ещё шепчет за спиной – оглянись, оглянись назад, мы тууут, мы тууут... И ты уже отчётливо начинаешь слышать сзади чьи-то шаги – цок-цок, цок-цок - копытца потихоньку стучат, аж мурашки по спине бегут. Так и хотелось, помнится, оглянуться, но страшно было до ужаса. А сердце скачет в груди - бежать бежать, но ноги как ватные, еле тащишься. И тогда, я начинал потихоньку  напевать песни. Да какой там потихоньку – горланил во всю глотку и сразу как-то страхи начинали отступать, и уже становилось веселее, и шёпот за спиной прекращался, и цоканье отставало...
- Да, наверно и сейчас надо петь, а то не по себе что-то. Только вот, с чего начать, ни одной песни не помню, вертятся в голове одни обрывки, типа  – терьям терьярим там терьям, терьям терьярим там терьям, терьям терьям, трям трям, уряяяяя…
- Мда, Мулерман, Муля, так его звали, хорошие песни пел в 70-х годах, да как весело-то было, терьям терьярим там терьям.  Уй, во что это я наступил, ой-ё-ё-ёй , кажется лужа, полный туфель воды. Уххх, надо аккуратнее. Да как тут  аккуратнее, ничего не видно, хоть глаз коли. Ноги на хрен по выворачиваешь тут…
- Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучше работы я вам  синьора не назову, буду я точно генералом, стану я точно генералом, если капрала, если капрала переживу…
- Вот, уже вроде и веселее, уже и не так страшно. Пам парарарам, пам парарам, пам парарарам, пам парам, если капрала, если капрала переживу. Пам парарам...
- Интересно, а что, я должен был отказаться от этой премии, что ли? Вот тогда, я был бы хороший? Если не им, значит и ни кому. Нет, я не думаю, что кто-то из них отказался бы. Вот, если б, тому же Михалычу дали, а всем нам нет, он отказался бы? Да хренушки, схватил бы её молча и ушёл, и даже бутылку не поставил. Я помню, такое уже было. Он вообще злобный типчик, за копейку удавится, а тут такие деньги. Представляю, как его жаба душит. А вот почему на меня дуются, я не пойму. Идите к начальству и спросите – мол, почему ему дали, а нам нет? Так нет, будут по углам шипеть с ненавистью и обсуждать. Всё вывернут наизнанку. Что у нас за народ такой, зависть прямо гложет. Пусть мне не дали, но и ему пусть тоже не дают. А то, что ты филонишь периодически и делаешь свои дела на работе, то думают - это ни кто не видит. Да Бог с ними, пусть задохнутся от зависти, а я не откажусь. Почему, с какой стати?  Они бы точно не отказались…
- А мне кажется, я понял, почему именно мне дали - начальник хочет стравить нас, меня и их. Я больше всех требую – тут и охрана труда, и оплата за сверхурочные, и инструмент. Платить то он платит, и инструмент закупает, но уже косо смотрит.  Да, точно, наверно поэтому, сразу двух зайцев убил, и премию выплатил, ведь не выплатить нельзя, и бригаду стравил. Как говорится — разделяй и властвуй. Теперь вся бригада на меня обозлилась, и разговаривают сквозь зубы. Наверно и  здороваться теперь не будут, да и не надо, подумаешь, не хотите, как хотите. А ведь руководству только это и надо...
- Ещё поговаривают, что я их закладываю, когда они выпивают. А оно мне зачем? Их и так видно – то бутылки бросят в мастерской, то закуску, то не придут к концу дня на разбор, а утром воду холодную глыкают…
- Эх, право слово - как дети…
- Буду я точно генералом, стану я точно генералом, если капрала, если капрала переживу…
- А вообще, это здорово, что премию дали именно мне, во время дали, можно жене подарок сделать на день рождения, или новый телевизор купить, опять же. Нет, лучше думать не буду, жене деньги отдам, а она пусть сама решает, куда их определить.
- Кто тут? Эй, кто тут. Показалось что ли? Слышно ведь было, будто идёт кто-то сзади. Наверно показалось. Вот бы луна выглянула что ли, тогда и через посадки можно пройти, а так об пеньки спотыкаться нет охоты, но зато там путь короче…
- Нет, определённо, кто-то крадётся сзади. Хоть бы камень какой был, или палку найти, а то нападут и отмахнуться будет не чем. Надо было всё-же на работе остаться до утра и на лавке переночевать. И зачем только ночью попёрся? Порадовать, деньги, подарок…
- Кто тут? Последний раз спрашиваю? Так, ага, кажется, камень нащупал ногой, хороший такой галыш, увесистый, можно и вмазать хорошенько, мало не покажется. Ну, кто тут смелый, идите сюда…
- Во, и луна выглянула, это она вовремя. Уфффф, вроде нет ни кого вокруг, ну и страху же натерпелся. Чего только не привидится в темноте. Ладно, пойду через посадки пока луна светит, тут на прямки метров триста пятьдесят будет, а там и на свою улицу выйду, почти к самому дому...
- Тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля, иду домой, иду домой, я. О, прямо стихами заговорил. Не совсем конечно, но почти. Тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля…
Нет, сколько не пой, а всё равно страшновато будет, ещё луна эта, какая-то она огромная и низкая, хоть и светит, но всё вокруг такое бледное, тени, ветер шелестит листьями. Эй, кто там. Надо камень швырнуть.
- Нна, получи. Надо же, попал, собака что ли? Точно собака, да какая здоровая. Ухххх ты, да их тут целая стая. Бродячие. Откуда они здесь? Смотри-ка, везде они, вон и в кустах глаза светятся. Тааак, отходим потихоньку назад, на дорогу, главное спиной не поворачиваться. Вот же гады, наступают. А это вожак наверно, здоровенный кобелина, скотина какая, зубы скалит. Теперь главное не бежать, всё равно догонят. Что делать, что делать? Хоть бы палка была какая, вот чччёрт и камень бросил, и зачем только пошёл…
- Так, всё нормально, главное не паниковать. Надо на дерево залезть и до утра отсидеться... Нет, гады, и до дерева-то не добраться. Ага, вот дрючок подходящий, им можно отмахнуться, если что. Ну, иди скотина сюда, иди, думаешь, я побегу? Чёрта с два. Подойди ближе, сейчас посмотрим, кто кого. Чего рычишь, тварь такая. Иди, иди сюда гадина...
  Пуффф, пуффф - раздались рядом выстрелы. Я аж присел от неожиданности. Вожак завертелся на одном месте и завизжал от боли, раненый в бок. Вся стая бросилась в кусты. Я медленно повернулся. Михалыч  стоял в пяти метрах от меня и торопливо перезаряжал ружьё. Видно было, что пальцы его не слушались.
- Ми-ми-михалыч, спа-па-па-сибо тебе. Меня трясло, как в лихорадке, пот крупными каплями стекал по лицу, а колени сами подгибались.
- Спа-па-сибо Михалыч, спас. Век не забуду… Наши взгляды на мгновение встретились. Даже при свете луны, были видны его белые от злости зрачки, словно белый огонь ненависти клокотал  в них. Только одно мгновение, и я всё понял...
- Михалыч, так это ты, шёл за мной? Михалыч, ты что, ... ты это, … того, … из-за денег что ли? – прошептал я. На деньги, возьми, - я достал премию и протянул ему.
- Да пошёл ты…
Он грязно выматерился, резко повернулся и, не оглядываясь, зашагал в сторону своего дома...
- Эх Михалыч, Михалыч, как же так, -  вертелось у меня в голове, неужели ты бы смог, а?
- Вот такая печальная история, мой милый друг, а ты как думаешь, смог бы он?