Хранитель города. Прикосновение к Тайне. 8

Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2016/02/08/256


                8. ЗАКЛИНАТЕЛЬ КЛАДОВ


С утра как обычно отсыпались. И даже больше положенного. Легли совсем поздно. Это всё Толик – не то что бы виноват был, спровоцировал. Накануне заявился с компанией неформальной молодёжи из четырёх человек – троих парней и одной девчонки. «Квартирник» на этот раз решили сделать у Жанки – то ли её очередь подошла, то ли так сложились Толькины планы. В общем, не утихали до часу ночи. В магнитофоне аж динамики охрипли. Хотя Толик валил всё на качество записи – когда записано-перезаписано по десять раз, то это сказывается на конечном результате.

– А может быть, просто попробовать потише сделать? – посоветовал Дима, которого явно не воодушевлял специфичный вокал Егора Летова.

– Ничего ты не понимаешь, старик! – парировал Толик. – Такую музыку надо слушать на всю катушку. Ибо она – вечна!

«Если я заменю батарейки», – Диме вспомнилось старое-доброе из «Наутилуса». И чем бы закончился их спор – неизвестно. Но тут по трубам забарабанил кто-то из соседей, явно утомлённый рок-н-рольной дискотекой в обычной питерской квартире.

В дверь ещё раздался нетерпеливый протяжный звонок, Жанка пошла посмотреть – кто там. Вернулась и выключила музыку.

– Ну-у-у! – хором протянула разочарованная компания.

– Всё, баста, – твёрдо сказала Жанна, тоже несколько расстроенная. – А то они милицию сейчас вызовут…

Нельзя было сказать, что Дима злорадствовал. Но всё оказалась очень даже кстати – в час ночи надо уже спать. И уж кому, как ни бедным соседям, знать об этом лучше остальных – молодых и несознательных.

         
                * * *

Вечер следующего дня обещал быть приятным.
На этот раз Николай Вадимович затронул животрепещущую тему городских подземных кладов. И начал он её с одной из легенд, а может и не из легенд вовсе – кто сейчас сможет проверить:

– Как-то раз, ещё в петровские времена, к северной заставе нового города на Неве подошла старуха в странном одеянии. Служивые с заставы дремали – кому как удобнее. Лишь самый молодой солдат-первогодок бодро вышагивал вдоль шлагбаума – в виде бревна и натянутого каната, – что перегораживал дорогу в Петербург. Взглянул солдат на старуху и удивился: откуда она в такую пору на безлюдной дороге? На странницу-богомолку или на нищенку вроде бы не похожа. И по виду какая-то нездешняя... «Пропусти, служивый, – вроде как робко попросила старуха. – Иду издалека в град Петра». «До утра не велено пускать, – строго отрезал тот. – Отдохни с дороги в лесочке, а утром приходи». Помялась та и говорит: «Так мне сейчас надо в город, пока все спят». Солдат заподозрил неладное: «Неужто замыслила сотворить злое? Не выйдет, бабуся! Служивые в городе не дремлют. По государеву повелению обходят дома и улочки, чтобы лихие люди не завелись и не наделали вреда честным христианам. Так что поворачивай в лесок, старая!» А старуха будто и не слышала его слов. Мигом прошла её робость и в голосе, и во взгляде. Ухмыльнулась и поманила солдата пальцем: «Вот тебе, милок, награда за хорошую службу, – и протянула ему монету. – Возьми золотой и пропусти меня в город с миром. Никто об этом не узнает. А на людей никакого зла я не держу и недобрые дела против них не совершаю». Затушевался солдат, но взглянул на монету и возмутился: «Какой же это золотой? Обыкновенная медная копейка!» Поворчал-поворчал, но монетку всё-таки взял. Вспомнил, что государь Пётр Алексеевич, когда начал чеканить медную разменную копейку, повелел кабатчикам и трактирщикам отпускать на неё целую чарку смородиновой или хлебной. Велел так, чтобы служивые не роптали, когда получали новые медные деньги. «Ладно, проходи», – и махнул рукой. Прошла старуха мимо и хитро подмигнула: «Я, милок, обманывать не стану, приглядись-ка получше к монетке». Разжал солдат кулак и ахнул: вместо копейки на ладони тяжёлая золотая монета сверкала. «Уж не чародейка ли ты?», – с опаской спросил изумлённый служивый. Взглянул в сторону на старухи, а её и след простыл. «Вот ворожина старая», – пробурчал он, а монетку спрятал в карман. А загадочная старуха тем временем прошла с полверсты от городской заставы и остановилась. Огляделась, приложила ладони к поваленной сосне и принялась заклинать: «Знай, шестирукий владыка всех сокрытых сокровищ Тыр, я вошла в город. Он скоро будет твой. И станут здесь его жители прятать сокровища, и станут люди искать их. И начнут они слёзы и кровь проливать за утерянные и найденные богатства. И будет разум их мутиться от алчных желаний и от страха потерять сокровища. Кинутся рыскать они по тёмным подземельям да разрывать могилы и ворочать камни. Делай, Тыр, в этом граде, что делал всюду и всегда. Первой своей рукой незримо толкай человека искать сокровища, другой указывай путь, где их искать, третьей помогай откапывать богатства, четвёртой вытаскивай клад, пятой одаривай удачника. А шестой рукой либо уводи от беды, либо карай нашедшего сокровища!» Произнесла старуха своё заклинание, время от времени опасливо озираясь, начертила ореховым прутиком на земле окружность, а в нём – звезду «шестирукого Тыра» – и дальше в путь двинулась.
А с солдатом, что взял монету, в тот же день началось твориться что-то непонятное. Ушёл он со своего поста, ничего не сказав товарищам. И отправился в город, в первый, по пути стоящий, кабак. Там он заказал полштофа смородиновой водки и закуску. Захмелел служивый, но песни не пелись, душа не веселилась. Взгрустнул он, а тут кабатчик подлетел: «Плати, давай!» Сунул ему солдат заветную монету, а тот – в крик: «Озоруешь, шельма! За полштофа смородиновой да за добрую снедь копейкой хочешь отделаться?!» Ничего не мог понять захмелевший солдат: дал золотой, а ему кричат – копейка! В общем, избили служивого и прочь на улицу выкинули. Да ещё пригрозили донос на него подать. Отлежался он на обочине дороги, утёрся и чувствует: а монетка-то заветная так в кулаке и осталась. Тут вдруг урод какой-то появился со множеством рук. Хотел солдат посчитать, сколько же их, но не смог. Урод всеми своими руками машет: мол, иди за мной. Поднялся с земли солдат, и отправился вслед за многоруким. Так его больше никто и не видел.

– Поплатился за свой соблазн, – сказал Дима. – Бесплатный сыр – только в мышеловке.

– А если я, к примеру, найду на асфальте монетку или того лучше – бумажную купюру? – поинтересовалась Вика. – Поднимать или нет?

– А вдруг это шестирукий… как его… «тыр-пыр» крючок закинул на живца? – засмеялся Дима. – А рыбка-то быстро попадётся…

– Я поднимала, и ничего не было!

– Это до поры до времени. А теперь ты знаешь про Тыра, как впрочем, и он теперь о тебе. Представь, что его дух бродит где-то рядом…

– Перестань, Димка, пугать! – обиделась Вика и легонько приложилась ладонью ему по плечу. – Продолжайте, пожалуйста, Николай Вадимович.

И Сретенский продолжил:
– Если рассматривать городские предания, то из них следует, что большинство петербургских кладов – проклятые. На них лежит незримая печать таинственных заклинателей. Поэтому эти сокровища трудно отыскать, а тому, кто нашёл, трудно избежать всевозможных бед. После появления в царствование Петра Алексеевича старухи – служительницы шестирукого Тыра Северную столицу стали «осваивать» и другие умельцы накладывать заклятия на спрятанные сокровища. Может, они приходили издалека, а может, неуловимая, таинственная старуха готовила себе смену из местных жителей. Со времён императрицы Анны Иоанновны возникла и долгие годы не утихала молва, будто в Северной столице существует даже целая слободка, в которой живут заклинатели кладов. Дворцовые знатоки столичных тайн объясняли, что отыскать место, где обитают заклинатели кладов, невозможно. Поскольку в той слободке живут, на первый взгляд, обыкновенные мастеровые и торговый люд, которые на все расспросы о спрятанных сокровищах лишь удивленно таращат глаза и норовят побыстрее отделаться от любопытствующих. И никакие угрозы и уговоры на них не действуют. В разные годы петербургских заклинателей кладов пытались отыскать многочисленные охотники за чужими сокровищами. Как утверждает молва, кое-кому всё же удавалось встретиться с заклинателями, расположить их к себе. Но для этого приходилось совершать какой-то таинственный обряд – то ли клятву совершали на крови, то ли душу продавали шестирукому повелителю – история об этом умалчивает. Но что-то явно недоброе. Со времён жестоких расправ Петра I над знатными петербуржцами среди состоятельных жителей Петербурга  появилась традиция: на всякий случай, «на чёрный день, на лихую годину», хоронить в тайниках часть своих драгоценностей. С этого началась история многих петербуржских кладов. А где клады, реальные или придуманные, – там обязательно новые легенды, слухи, предания. Говорят, особенно ликовал в Петербурге шестирукий владыка сокрытых сокровищ в 1917 году, когда тысячи горожан практически в каждом частном доме, даже не очень богатом, замуровывали в стены, закапывали в подвалах, прятали на чердаках свои драгоценности. Видимо, знал шестирукий, что большинство хозяев этих сокровищ уже никогда их не увидят.

– И всё-таки больше походит на сказку, – резюмировал Дима, который не особо-то и поверил в какого-то там «тыра», ещё и шестирукого.

– И это ещё не главный кошмар города, овеянного теми или иными мистическими событиями и персонажами, – сказал Сретенский. – Не хочу вас дальше запугивать. Всё-таки моя миссия более просветительская в исторический уклон…

– А о ком Вы нам расскажете? О царях? – Вика уже предвкушала.

– Пожалуй, что о них. Ведь они так неотделимы друг от друга – город и цари. Если на самом деле и существовала «Инкеримaaнскaя зaповедь», то, наверное, с неё начинается неизмеримый поток восхвалений и проклятий Петербургу и главным его фигурам – русским императорам. Конечно же, первым в этой череде был государь Пётр Алексеевич. Основателю Северной столицы якобы не раз предрекали, что у его города и его коронованных  преемников будет всегда незримая связь. А тот, кто из правящих особ решит бросить на произвол судьбы Петербург, – не проживёт и трёх зим. Предрекалось также, что на всех его царствующих законодателях окажется  кровь их близких предшественников, и что своими страданиями цари будут спасать столицу.

– Это Вы имеете в виду эпоху дворцовых переворотов? – догадался Дима.

– Именно. После кончины Петра I она и наступила. Поэтому предлагаю окунуться именно в эти времена. Вы не устали ещё, о мои юные друзья?

И получив ответ, который его устроил – а при таком рассказчике разве может быть иначе? – Николай Вадимович почти торжественно объявил:
– Тогда… перелистываем следующую страницу нашей истории!


ПРИМЕЧАНИЕ: в повести использованы материалы из книги В. Бурлака «Петербург таинственный»

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/10/767