Как Поживаешь, Дружище?

(не является пародией, совпадения случайны)


«КПД (Коэффициент Полезного Действия) – это отношение
полезной работы к затраченной энергии. В силу закона
сохранения энергии КПД всегда меньше или равен
единице, то есть невозможно получить полезной
работы больше, чем затрачено энергии».
Учебник по физике, 7 класс.


…Уходя, он пожелал мне удачи, и я ответил ему тем же. Моё настроение вновь стало отличным, и я задумался: почему люди не обнимают друг друга каждый день? Ведь, это так просто - от души дарить хорошее настроение и уверенность в себе…

***

Я решительно для себя и внезапно для окружающих поднялся со своего рабочего места и направился к кабинету директора. В середине рабочей недели и, особенно, в конце месяца, моё поведение казалось подозрительным даже самому себе. Все в офисе провожали меня долгим встревоженным взглядом, так как моё лицо выглядело напряжённо из-за переполнявших меня эмоций. За спиной я слышал удивлённый шёпот, похожий на шелест опавших листьев под ногами.
– Можно к Вам? – постучав в приоткрытую дверь, спросил я и заглянул внутрь кабинета.
– Конечно, Николай, – он натянуто улыбнулся и жестом пригласил меня.
Я вошёл и закрыл за собой дверь. Шелест листьев сразу стих.
– Не могли бы Вы сделать мне одолжение? – начал я.
– Да, разумеется, – он поднялся со своего места и, обойдя стол, приготовился выслушать меня.

Я уверенно подошёл к нему и обнял, прижав к себе на короткое время. Затем крепко, по-дружески похлопал по спине, как бы спрашивая: «Как поживаешь, дружище?» И снова, в то же мгновение, почувствовал себя по-хорошему странно. В голове мелькнула мысль, что я похож на вампира, что забирает жизнь у своей жертвы укусом. Я улыбнулся и почувствовал, как моё тело стало лёгким, словно пёрышко, а заряд положительной энергии наполнил меня новыми силами. Однако, моё тело не отправилось в полёт. Напротив, я крепко держался на ногах. В моих венах бурлил вулкан жизни, и я наслаждался этим. Спустя несколько секунд я молча отстранился от него и заботливо поправил его пиджак. Он стоял неподвижно, застыв памятником, и старался понять, что произошло. Потом тихо прокашлялся, пригладил галстук и вернулся за стол. Я занял место в кресле напротив него.
– Что ж, – пробормотал он растерянно, – раз ты первым зашёл ко мне… я постараюсь быть максимально кратким…
Мне показалось, что сообщение не будет связано с тем, что я его обнял и похлопал, как старого друга. Хотя, никто так не поступает со своим начальником, правда? Он собирался с мыслями, нервничал и не знал с чего начать. А мне стало ясно, что кое-что уже случилось. Ещё до того, как я постучал в его дверь.
Тем не менее, меня не покидало странное чувство того, что всё вокруг меня было наполнено спокойствием и гармонией. Ничто не могло вывести меня из равновесия, огорчить или заставить нервничать.
– Дело в том, Николай, что ситуация на рынке выглядит не до конца хорошо для нашей компании, – издалека начал он, но я почти не слушал его. Я уже понял к чему он клонит, и в данный момент мои мысли сосредоточились на его персоне. Внимание переключилось, и перед собой я увидел не своего начальника, а обычного человека, пусть неприятного вида и со скверным характером. Но каждый из нас вправе вести себя и действовать так, как того требуют разные ситуации, в которые мы попадаем. Важно лишь не превратиться в животное, сохранить человечность и уважение к себе подобным. Даже к таким, как он. Я проникся чувством сострадания к нему, хотя на данный момент, вероятно, жалеть нужно было меня.
– В общем, мне пришлось принять кое-какие меры, которые, конечно же, меня не радуют… но выбора у меня не было…
– Я понимаю, – кивнул я. Собственно, что тут непонятного? Ложь всегда могла приукрасить ситуацию и снять вину с её хозяина, не так ли?

Наша компания занимается производством школьных принадлежностей. Но, видимо, мне нужно сказать «занималась» и опустить слово «наша». Я был Старшим Менеджером Отдела Сборки пластиковых коробочек для счётных палочек. В моём подчинении находилось пять человек: двое из них были заняты организацией поставок по нашему городу и ещё пяти другим, а трое отвечали за сроки комплектации наборов и разрешение возможных непредвиденных обстоятельств.
– Я могу выдать тебе расчёт сегодня, – почти виновато продолжал он, – и завтра тебе уже не нужно приходить на работу. Также мне пришлось расформировать весь твой отдел…
– Я понимаю, – опять кивнул я.
– Мне очень жаль, но ты же и сам всё прекрасно понимаешь… – говорил он сочувственно, на самом же деле просто оправдываясь перед самим собой. – Бизнес – есть бизнес.
– Да, конечно, – согласился я, пребывая в расслабленном состоянии. В голове я уже строил планы, у меня рождались новые идеи и всплывали в памяти те, до которых не доходили руки на протяжении последних нескольких лет. Все они неожиданно выстроились в одну прямую линию, и я понял, что открыт для новых горизонтов.
– Николай? – он вдруг обеспокоенно прервал мои размышления.
– Что? – я вопросительно взглянул на него.
– Ты выглядишь… счастливым, – пробормотал он в недоумении.
– Да-да… всё в порядке, – рассеяно ответил я и вновь замолчал. В этот момент мои мысли были далеко за пределами здания, где я сейчас сидел в кресле напротив своего бывшего начальника, который только что уволил меня и весь «мой» отдел.

Он продолжал ещё что-то говорить, но я уже не слушал. Теперь у меня появилось достаточно времени, чтобы заняться чем-то более интересным и полезным. Конечно же, я был слегка обескуражен таким поворотом событий. Как любой человек в подобной ситуации, психологически я не был к нему готов, но в уме отметил, что не ощущал злости или обиды по отношению к его решению. Почему? Неужели от того, что я его обнял?
Какое-то время назад, когда дела позволяли, я посещал занятия по самопознанию и параллельно изучал биохимические реакции человеческого организма. Поэтому я знал, что моё психическое состояние было неестественно позитивным, когда он сообщил мне эту новость. Я пребывал в эйфории и готов был петь. Но петь я не умею и вряд ли уже научусь.
Поняв, что его никто не слушает, он замолчал, сложил перед собой руки и боязливо посмотрел в мою сторону. А не хватил ли меня удар? Я же видел себя со стороны, как бы его глазами – не моргая и практически не дыша, сижу в кресле неподвижно и молча...

***

День для меня начался «не с той ноги» с самого утра, когда я решил сварить себе утренний кофе. К моему удивлению кофе-машина просто отказалась работать. Причиной тому был резкий глухой щелчок, когда я включил её, сноп искр из розетки и запах гари.
– Что за новость? – хмуро буркнул я, понимая, что сегодня остался без утреннего «наркотика». – Что за технический протест?
Мои попытки самостоятельно разобраться с неполадкой ни к чему не привели. «Орешек» оказался мне не по зубам. Эти хитроумные приспособления – кто бы их ни придумал – никогда не хотели со мной сотрудничать. Я оставил машину в покое, нужно было продолжать утренний ритуал. Умылся, собрал кейс на работу, надел новый костюм, включил телефон... Десять пропущенных звонков за ночь. Неужели нельзя было подождать до утра? Я их проигнорировал и вышел из квартиры.
Офис находился на расстоянии получаса беспрепятственной езды от моего дома. Но из-за банальных пробок, я обычно добирался до него за час-полтора. И, соответственно, рассчитывал своё время так, чтобы не опаздывать. Я достаточно пунктуальный человек, поэтому сам не люблю, когда другие опаздывают. Но не только сгоревшая кофе-машина преподнесла мне утренний сюрприз. Я обнаружил, что за ночь кто-то скрутил у моей машины два колеса: переднее левое и правое заднее. Чем был обусловлен именно такой геометрический подход, я никогда не узнаю. И мне ничего другого не оставалось, как поехать на метро. Я вздохнул, в отчаянии развёл руками и, бросив быстрый взгляд на часы, направился к подземному ходу.

– Извини, друг, – услышал я за спиной тяжёлый бас. Обернувшись, я увидел огромных размеров мужчину в спортивной одежде. Про таких говорят «здоровяк». Он стоял за мной в веренице людей, спускающихся на эскалаторе вниз.
– Что-то не так? – удивлённо спросил я.
– Не мог бы ты сделать мне одолжение? – спросил здоровяк и, не дожидаясь ответа, спустился ко мне на ступеньку и придвинулся вплотную. Не успев открыть рот, я был сдавлен его крепкими ручищами. Он обнял меня, прижав к своей груди. Полный возмущения, я уже хотел начать обороняться, но почувствовал, что непосредственной угрозы для меня нет. Он не душил меня и не откручивал голову. Но какое-то странное чувство охватило меня. Как ни странно, но здоровяк не источал едкий запах пота. Он пах вполне мягким одеколоном или бальзамом после бритья. Я успел заметить его гладкую кожу на скулах. Этот запах удивил меня и возбудил мои рецепторы, которые зазвучали во мне струнами добрых воспоминаний. Внезапно я ощутил, что являюсь частью чего-то большего. Не человеком толпы под землей, а чего-то неземного. Моё тело пронзило множество тонких электрических разрядов, от чего мурашки побежали по всему телу. Энергия наполнила мою кровь, придала уверенности в себе, силы и лёгкости. Спокойствие разлилось в душе, мысли организовались, перестав хаотично вертеться в голове. Убаюкивающая теплота окутала меня, беспокойство отступило и все «дела» теперь казались ничтожными в сравнении со Вселенной. Гемоглобин в крови повысился, и я тут же почувствовал себя безопасно и комфортно. Даже как-то расслабился и воспрянул духом. Понял, что всё, о чём бы я не переживал, в сущности, пустая суета. Я машинально обнял его в ответ, слегка неуклюже похлопав по спине. А здоровяк спросил:
– Как поживаешь, дружище?
– Нормально, – ответил я, чувствуя бурлящую энергию во всём теле.
Он тоже похлопал меня по спине. Потом мы отпустили друг друга. Думаю, что в объятиях мы провели не больше минуты, но мне показалось, что прошла целая вечность. Уже пройдя турникет, я поднял руку в знак прощания, так как он уходил в другую сторону. Здоровяк ответил мне тем же. Какое-то время я ещё стоял на месте, размышляя о том, что произошло, и глядел ему вслед. Потом подошёл поезд, и я вошёл в салон.

Что-то защекотало меня на поясе, и я не сразу понял, что это был мой телефон, включённый на виброзвонок. Потребность оставаться на связи всегда и везде, заставила человека хорошо поломать голову, чтобы радиосигнал попал под землю. Но мысли мои парили где-то далеко от всего этого. Я всё ещё «переваривал» встречу со здоровяком.
Мне повезло, что в вагоне людей было не так много. Поэтому я не стал себя упрашивать, чтобы занять одно из свободных кресел. Кейс покоился у меня на коленях, и мне не составило труда запустить руку под пиджак и достать телефон из чехла. Дисплей телефона сообщил, что звонит наш подрядчик, один из тех, кто звонил мне ночью.
– Доброе утро, – приветствовал я его. В тот момент мне хотелось слышать только хорошие новости.
– Доброе утро, – с той стороны голос тоже приветствовал меня. – Только новости у меня не добрые…
В трубке сразу же появился треск. Насколько я знаю, когда тебе хотят сообщить что-то важное по телефону, бывает именно так – появляются помехи и затем связь пропадает.
– Алло? – я немного повысил голос, надеясь, что он услышит меня. – Я не слышу... Алло?
– Николай... алло? Я хочу сказать... – снова треск прервал моего подрядчика, и мне даже пришлось отодвинуть от уха телефон, чтобы не оглохнуть от последующего резкого и очень громкого писка.
Сеть исчезла, и звонок прервался. Я опустил руку на кейс, ожидая, когда сигнал появится снова. Он должен был перезвонить, вероятно, что-то случилось. Но телефон молчал, а значок антенны скоро вновь стал полным.
Мои размышления и возрастающую тревогу о вероятных неприятностях по работе прервала музыка. Я поднял голову. По сквозному проходу шёл парень с гитарой и губной гармошкой у рта на шейной подставке. Образ американского крестьянина прямиком с иностранного музыкального канала. Не смотря на то, что людей в вагоне было мало, ему приходилось продвигаться с трудом. Кто-то расступался, давая ему пройти, кто-то подтягивал под себя ноги. И он старался двигаться аккуратно, чтобы никого не задеть. Играл он какую-то очень знакомую мелодию. Я постарался припомнить её, но звук губной гармошки сбивал мои мысли. Когда я догадался, что он исполняет, мне стало понятно, почему эта мелодия звучит так необычно: в её оригинальной версии гармошки не было.

Поезд мчался сквозь тьму, освещая фонарями туннель, рельсы и указатели. Некоторые из пассажиров не обращали внимания на парня, они задумчиво изучали темноту, уткнувшись носом в окно, где лишь один за другим мелькали огни. А кое-кто всё же подпевал и опускал мелочь в его висящую на поясе кепку.
Я не подпевал, но мелодия мне нравилась. Его гармошка внесла больше живых нот, и я наслаждался ею. Когда парень проходил мимо меня, я сунул ему целую сотню. По моему мнению, он заслуживал её. Парень посмотрел на меня одобрительно, даже с уважением. Оглядев с головы до ног, кивнул и пошёл дальше по вагону, не переставая играть. Я провожал его взглядом, понимая, что делает он это не от того, что любит играть на гитаре и петь. Сам молодой, почти мой ровесник. Но, в отличие от него, я не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, да и голоса у меня не было.
Телефон в моей руке вдруг задрожал, и я взглянул на дисплей. Пришло сообщение от подрядчика, с кем у нас ранее не состоялся телефонный разговор из-за проблем со связью.
– Молодец, – еле слышно сказал я сам себе, – сообразил хоть написать.
То, о чём он хотел мне рассказать, точнее, на что хотел пожаловаться, заключалось в двух предложениях: «Груз встал в порту. Смогу забрать его только завтра, у них там что-то случилось».
– Плохо, – также тихо пробормотал я. – Это совсем не то, чего бы мне сейчас хотелось.
Я задумался над ответом, но решил просто перезвонить ему из офиса, до которого мне оставалось чуть больше пятнадцати минут.
– Извини, приятель, – вдруг рядом с собой услышал я. До меня дошло, что музыка смолкла, и люди совсем притихли. Лишь колёса поезда выстукивали о рельсы свою мелодию. Я поднял голову. Тот парень, музыкант, стоял передо мной. Короткая рыжая борода, длинные рыжие волосы, собранные в хвост на затылке, рыжие брови, голубые глаза, очень светлая кожа, небольшой острый нос. Он смотрел на меня, не моргая и улыбаясь.
– В чём дело? – поинтересовался я, отметив про себя, что эта ситуация мне очень знакома.
– Не мог бы ты сделать мне одолжение? – спросил рыжий, ожидая чего-то. Гитара висела у него уже за спиной, гармошка и складная подставка были убраны в карман джинс, так как на шее их уже не было. – Можешь подняться?
Я кивнул и встал, держась за поручень, прикреплённый одновременно к полу и креслу, на котором я сидел. Люди вокруг удивлённо смотрели уже на нас двоих. Рыжий, держась одной рукой за поручень, обнял меня свободной. Рослый и жилистый. Он уверенно притянул меня к себе и ритмично похлопал несколько раз по спине, будто продолжая играть на гитаре. На меня нахлынули почти те же чувства, что и при встрече со здоровяком. Смятение и чувство дежавю возобладали над моим сознанием, однако беспокойство за наш застрявший груз улеглось. Я почувствовал, как состояние равновесия возвращается. Мне показалось, что сейчас в мире для меня нет никого роднее этого рыжего музыканта. Такого нового и случайного приятеля, готового в любой момент помочь и даже защитить. Я понял, что меня абсолютно ничего не беспокоит и тоже крепко похлопал его по спине. Мир вокруг замер, и мне некуда было спешить.
– Как поживаешь? – спросил уже я, с улыбкой вспоминая первый «опыт» на эскалаторе.
– Нормально, – ответил рыжий, ослабляя хватку и выпуская меня из объятий. – Спасибо, дружище!
– Пожалуйста, – мы пожали друг другу руки.
– Будь здоров и удачлив! – пожелал он мне и, поправив ремень от гитары, направился к выходу из вагона. Я проводил его взглядом на перрон, потом убрал телефон в чехол и сел. Люди недоумённо наблюдали за нами. Спустя несколько секунд поезд двинулся дальше.

Не смотря на определённые неудобства метро, всё же, это довольно быстрый вид транспорта. Хотя, он именно таким и планировался, так ведь? Гениальное изобретение! На рельсах не бывает пробок, поезд уверенно мчится по своему маршруту и прилично экономит время среднестатистического налогоплательщика. Но лично для меня, самое главное неудобство заключается в том, что метро ходит под землёй. Будучи вполне терпеливым и адекватно оценивая любые риски, я таки не могу заставить себя долго находиться в замкнутых пространствах. Тем более под землёй. Не скажу, что страдаю клаустрофобией или другой фобией, но в таких случаях терпения у меня надолго не хватает. Мне необходимо иметь достаточное количество свободного пространства вокруг себя, небо над головой и землю под ногами. В данном случае поездка заняла не более пятнадцати минут и не успела испортить мне настроение. Когда я вышел из вагона на своей станции, часы показывали пятнадцать минут девятого утра. У меня оставалось предостаточно времени, чтобы добраться до своего рабочего стола.

Я поднимался на эскалаторе наверх. И опять вспомнился здоровяк и «дружище». Ярким пятном его образ на долго – если не навсегда – останется у меня в памяти. Он мне понравился. На моём лице появилась улыбка. Почему бы и нет? Побольше бы таких людей. Большой добряк в прямом смысле этого слова. Я постоянно вижу хмурые лица, такие яркие – практически никогда. И дело вовсе не в комплекции. Он обладал неким «плюсом», которым просто так поделился со мной. Вероятно, что я был далеко не первым. И взять этого музыканта. В нём тоже было что-то. Задумавшись, я не заметил, как странное ощущение после очередного объятия вновь вернулось.

Солнце приветствовало меня на поверхности, ярко блеснув в глаза. Вокруг спешило много народа. До начала рабочего дня оставалось менее часа, и всем нужно было попасть в разные части нашего большого города. Мне предстояло каким-то образом прорваться сквозь прочную стену спешащих людей и перейти на другую сторону улицы, чтобы очутиться у нашего здания. Делов-то! Но сделать первый шаг сквозь толпу людей я не смог. Что-то больно ткнуло в мою ногу, от чего даже свело скулы. Закусив губу и стараясь держать себя в руках, я повернулся в сторону неожиданной «атаки» и увидел слепую женщину лет пятидесяти. Своей тростью она «ощупывала» дорогу впереди себя.
– Прошу прощения, молодой человек, – виновато, вполголоса, проговорила она. Видимо, по моему прерывистому и тяжёлому дыханию она догадалась, что случайно ткнула в мужчину. Тем не менее, голос у женщины был сильный, и шум толпы не поглотил её слов.
– Ничего страшного, – ответил я, осаждая внутри себя негодование.
– Не могли бы Вы сделать мне одолжение? – спросила женщина. Сжавшись в комок, она неуверенно стояла у края тротуара. Толпа людей и уличный гул мешали ей сосредоточиться, от чего она не решалась двинуться с места. На секунду я представил себя на её месте и, как мне показалось, ощутил всё, что чувствовала она: отчаяние, страх, собственную ничтожность, безысходность. И, может быть, только я один во всей этой человеческой суете понимал какое это мужество – быть такой и жить такой жизнью.
Подойдя к ней поближе, я предложил:
– Давайте помогу Вам!
Она остановила меня жестом, когда я собрался взять её под руку. Молча, протянула руку и опустила её мне на лицо. Она хотела «видеть», кто стоит перед ней.
– Мягкие волосы… короткие, но густые, лоб… высокий, умный значит, – бормотала женщина, мягко ощупывая меня. – Ммм… брови, глаза… большие… прямой нос, губы… полные, уголками вверх … у тебя, должно быть, красивая улыбка. – Она улыбнулась, на секунду задумавшись. – Подбородок… острый, понятно… кожа мягкая… щеки… хм, тебе нужно лучше питаться…
 а щетина тебе идёт. Только вот морщин много…
– Да… жизнь такая, – сказал я.
– Ты молод, вероятно, лет тридцать, – женщина опустила руку и накрыла ею вторую, которой держала палку. Покачала головой.
– Вы правы, – поражённо проговорил я. – Ну ладно, пойдёмте. Я помогу Вам перейти дорогу.
– Хорошо, – она кивнула и ухватилась за мою руку. – На той стороне должен быть парк. Мне туда.
– Я понял.
Когда мы очутились на другой стороне, она обняла меня в ответ на оказанную ей помощь. Или, потому что захотела обнять меня. Я погладил её по плечу и слегка похлопал. То необычное чувство опять всколыхнуло меня изнутри. Во мне, словно, выработался условный рефлекс на объятия, а в голове мелькнула мысль, что я ждал его появления. Мне показалось, что женщина тоже должна была ощущать его, только по-своему. Она, как будто, впитывала мою энергию, и в то же самое время делилась со мной своей. Так же мягко похлопала меня по спине и легко вздохнула.
– Как поживаешь, дружище? – вдруг сорвалось с моих губ, и я ужаснулся.
– Нормально, – ответила она мягким голосом. – Спасибо, молодой человек, дальше я сама.
– Берегите себя, – пожелал я ей на прощанье. Женщина улыбнулась и, погладив меня по щеке, направилась сквозь толпу к парку, который находился в ста метрах от нашего здания. Там, насколько я знал, очень мило. Но самое главное – тихо и уютно.

Я вошёл в офис на десять минут раньше обычного – не ожидал, что доберусь так быстро. Поднимаясь в лифте, я понял, что пребываю в хорошем настроении, не смотря на утренние сюрпризы. Меня захлестнула волна чувств и размышлений о жизни, переживаний за тех, кто выделялся из серой массы по разным обстоятельствам – будь то поведение, внешний вид или образ жизни. Каким-то образом дорога на работу изменила меня на ментальном уровне, сделала со мной что-то, от чего я теперь по-другому воспринимал окружающий мир и людей, его населявших. Может быть, потому что я сам был одним из большинства – серым, вечно спешившим куда-то, одиноким, но в то же время единственным, кто смог открыть глаза? Ведь, всё это большинство озлоблено, жестоко, самолюбиво и притворно. Нет в их сердцах искренности, живости, радости, человечности… И я больше, чем уверен, каждый из них боится себе подобного. Вот только, если бы мы все попробовали быть другими! Попробовали стать лучше. Смогли бы остановиться и обнять друг друга, открыть сердце и по-дружески похлопать по спине! Может быть, пора сделать именно так?

***

– Николай? – кто-то позвал меня издалека. Я моргнул и пошевелился. Пришёл в себя, вернулся в настоящее.
– Буду признателен за расчёт сегодня, – быстро проговорил я и поднялся с кресла. – Пойду заканчивать дела и собирать вещи.
– Мне очень жаль, Николай... – ещё раз извиняясь, сказал он. – Ты можешь зайти ко мне, когда всё закончишь.
– Хорошо, – ответил я и покинул его кабинет.
Все удивлённо смотрели на меня. Ситуация была похожа на сцену из какого-нибудь третьесортного фильма: большое помещение с огромными окнами; множество столов, разделённых невысокими перегородками; сто человек смотрели на неудачника, которого только что вышвырнули на улицу. Только «неудачник» улыбался.
Ближе к пяти часам дня я полностью закрыл все дела, получил расчёт и покинул здание некогда «родной» для меня компании. Я провёл здесь пять с половиной лет и только сейчас понял, что по-настоящему меня тут не было. Осознал, что всё это время занимался никому не нужной «работой». А был ли толк от того, что я делал здесь? Мне кажется, что нет. С одной стороны, моя работа и работа моего отдела, всё же, полезна обществу. А с другой стороны – её масштабы были преувеличены. Оставалось надеяться, что я принёс хоть какую-то пользу. Хоть кому-нибудь.
В конце дня прошёл лёгкий дождик. Я обнаружил это, лишь выйдя на улицу. Но было тепло. Воздух сразу стал чище и свежее. Всю городскую пыль прибило к асфальту, отчего вода в образовавшихся лужах была почти чёрной. Я поднял голову вверх, чтобы посмотреть на небо. Оно было уже ясным, тёмные тучи уходили на запад, унося с собой грозу и дождь. Как будто из-под кисточки художника, аккуратно вырисовываясь мазок за мазком, в небе появилась радуга. Такая красивая и бесконечная. Я долго любовался ею, думая о том, что никто уже не побеспокоит меня звонком, чтобы сообщить, что груз до сих пор в порту, поставка сорвана или случилось что-то ещё. В этом отношении система работала чётко – человек пришёл в компанию, ему выдали номер телефона, соцпакет, рабочее место, определили обязанности. Человек ушёл из компании – номер забрали и отключили, рабочее место аннулировали, обязанности отменили. Работник был, работника «стёрли».
Я перепрыгнул через одну-две лужи и поймал такси. Не захотел спускаться под землю. Моё настроение подсказывало мне полюбоваться городом после дождя и привести в порядок свои мысли. Я размышлял о многом и теперь знал, с чего начнётся для меня следующий месяц. Предстояло провести большую подготовительную работу, всё продумать и начинать действовать.

Такси плавно припарковалось у моего перекрёстка. Я расплатился с водителем и вышел, решив ещё немного постоять на улице. Вспомнил про радугу и поднял голову, чтобы найти её. Она ещё была в небе, правда, уже наполовину поблекшей. Медленно растворялась, но оставалась восхитительной.
Когда я уже собрался перейти дорогу, мимо промчался микроавтобус курьерской службы и обдал меня водой из лужи с головы до ног. Сдувая с лица грязные капли дождевой воды, которые скатывались мне прямо в рот, я смотрел вслед микроавтобусу, проклиная его последними словами. На холодный грязный душ под занавес насыщенного дня я никак не рассчитывал.
С трудом сдерживая растущее внутри себя раздражение от произошедшего, я старался не думать о грязной воде на моём лице. Это было сложно, однако, быстро пересёк дорогу. Не хватало, чтоб это повторилось снова. Быстро завернув во двор, я почти бегом направился к подъезду. Злость всё ещё кипела во мне, когда я остановился у двери с кодовым замком и поставил кейс на землю, чтобы снять пиджак и отжать из него воду.
– Николай! – вдруг услышал я за спиной голос и почти подпрыгнул от неожиданности. Это был мой сосед Иннокентий, пенсионер. Со своим фокстерьером он совершал спортивную прогулку по нашему двору, хотя обычно делал это на стадионе по соседству. Каждый раз я смотрел на него и думал, что мне бы тоже не помешала такая ежедневная прогулка. Хотя бы по утрам. Это помогло бы вернуть спортивную форму, которой я некогда был доволен. Но отсутствие времени из-за большого количества работы привело к тому, что подобная возможность для меня исчезла навсегда.
– Добрый день, Иннокентий Михайлович! – поприветствовал я его с кислой миной на лице.
– Добрый! – ответил тот. – Я смотрю, ты решил принять душ? Был трудный день?
– Не то слово, – устало ответил я. Негодование отступало, и я старался быстрее прогнать его. Конечно же, ничего хорошего в этом нет, но сосед здесь ни при чём. Я понимал, что вот-вот сорвусь на него, чего тот не заслуживал. Он учтиво пытался как-нибудь помочь мне, поддержать. Старик-то он добрый. Даже его собака ни разу «не повышала» на меня голос. Поэтому, я взял себя в руки и улыбнулся. Получилось так себе, но он не обратил на это внимания.
– Я знаю, что поднимет тебе настроение, – уверенно сказал Иннокентий и важно поднял вверх палец. – Старый проверенный способ!
Приведя себя в относительный порядок, я приготовился выслушать его. Фокстерьер уселся в шаге от хозяина. Часто дыша и вывалив язык на бок, он принялся наблюдать за нами. Иннокентий Михайлович подошёл ко мне очень близко, практически наступив на ноги. Предсказуемо развёл руки в стороны и обнял меня. Мне, конечно же, ничего другого не оставалось, как обнять его в ответ. Ведь за сегодня я делал это уже четыре раза и точно знал, что «как поживаешь, дружище» работает. Я обнял его с удовольствием, надеясь, что не стану причиной «большой стирки». И снова ощутил спокойствие, прилив сил и уверенность не только в завтрашнем дне.
Уходя, он пожелал мне удачи, и я ответил ему тем же…

2011