Дитя моей синей птицы

Как если бы миф был правдой, так и этот предмет мог находиться где угодно. Проблема заключалась в том, что никто не знал этого наверняка. Мой отец был военным, и, согласно секретным документам, к которым он имел доступ, эта штука существовала и появилась то ли из космоса, то ли их другого измерения. Много лет назад, незадолго до катастрофы. Нечто абсолютно необычное, обладавшее поразительными качествами, которые не поддавались объяснению. Одно из упоминаний в этих документах было о том, что неизвестный предмет мог предсказывать будущее, трактовать прошлое и оценивать настоящее. Так ли это было на самом деле? Либо нечто, принятое не за то «нечто», объявили панацеей, либо очередная пыль в глаза тем, кто выжил. Как бы то ни было, истина в любом виде могла только навредить большинству, и логичнее было морочить всем голову. Поэтому в ближайшее время я собирался это выяснить.
Мой дед любил повторять:
– Сдается мне, что наступит день, когда мы – человечество – будем наказаны за небрежное отношение
к природе. Она возьмет свое, не сомневайся, это вопрос времени...

Я понял, что он хотел сказать, лишь когда мне исполнилось двенадцать лет. Тогда я узнал, что «земной щит» скоро перестанет выполнять свою функцию. По одной простой причине – он износился, и теперь состоит из дыр. До седьмого класса мои заботы сводились, в основном, к учебе. Мне приходилось много трудиться, чтобы соответствовать статусу нашей семьи, нашему «дереву». Но, как среднестатистическому ребенку, мне хотелось совсем другого. В итоге,  чувство ответственности, все же, возобладало надо мной, и я стал уделять больше внимания урокам. Моим любимым предметом стала экология. Вероятно, где-то на подсознательном уровне, именно она сыграла ключевую роль в моей жизни. Я не сразу осознал это. Сейчас я вряд ли вспомню свое первое занятие по этому предмету, но точно уверен, что мне было безумно интересно и я произвел впечатление на своих родителей, когда поделился с ними своими мыслями. Они высоко оценили мою заинтересованность глобальным вопросом и стремление предложить миру идеи по улучшению качества жизни. Моя мать – биолог мирового класса, дед был физиком и председательствовал в крупнейшем научном институте своего времени, который объединял все страны и координировал международную научную платформу. Так что, можно сказать, яблоко упало прямо у ствола яблони. Мы знали, что наш мир скоро погибнет. Но не знали, что делать… Я не знал, что делать и нуждался в совете.

Сейчас мне тридцать лет. Я – глава научного института и занимаюсь исследованиями в области атмосферных явлений и изучением общей экологической ситуации на планете. Вместе со мной трудятся еще две группы ученых, каждая из которых состоит из двадцати пяти человек. И все мы хотим изменить нашу жизнь, спасти ее. Человечество вымирает, процент населения катастрофически падает, а уровень рождаемости слишком мал. Кардинально изменить уже ничего нельзя, а строить купол вместо разорванного озонового слоя просто некому. Но мы, все же, кое-что делаем, и, надеюсь, не зря. В моем стремлении исправить положение есть и собственные мотивы. Они должны пролить свет на мою судьбу,
а также привести меня к ответам и решению нашей глобальной проблемы. Чужие земли ждали меня.
Я отправился в путь, уповая на удачу…

* * *

Огромный красный шар утопал в закате. Он растягивал минуты прощания, молча напоминая о приближении холодной ночи. Как будто, не хотел уходить. Долгие пятнадцать часов дня подходили к концу. Но немногие могли оставаться на поверхности в любое время суток. Даже мутировавшие существа не показывали носа в течение дня, когда степень радиации в разные промежутки времени колебалась от безвредного минимума до критического максимума. Однако, в некоторых зонах, ее не было вовсе. Некогда люди разделили всю поверхность на определенные участки, создав карту с местами, чистыми от радиации. Это считалось неким феноменом, так как невозможно было понять, каким образом и почему земля смогла отвергнуть ее. Ночью температура бывало опускалась до минус пятидесяти, но в основном, держалась на отметке тридцать-тридцать пять ниже нуля. Для тех, кто не боялся замерзнуть – даже на смерть – это было время охоты, и человеку не сулило ничего хорошего. Хотя самыми опасными были первые два-три часа после захода.

Солнечное излучение привело в действие губительные механизмы, сотворенные самим человеком. Обрушившись мощным потоком на поверхность и опалив ее, оно стало причиной непроизвольной детонации ядерного арсенала всех стран. Придя к соглашению, мир почти отказался от его использования. Большинство зарядов успели вывести из боевой готовности. Но остатка хватило для начала новой эры. Такой, из которой исчезли города, реки, моря, деревья, чистый воздух…
Еще совсем немного, и солнце в последний раз за столь бесконечный день ярко блеснет жгучим лучиком из-за кромки дюны. Теперь, все по-другому. Люди, в конце концов, добились того, к чему шли многие десятилетия. Шли и, в то же время, отрицали факт собственного губительного воздействия на атмосферу планеты. Необычайные и уникальные в своем разнообразии ландшафты перестали существовать. Их сменил практически однотипный, унылый пейзаж. Тонны песка и миллионы квадратных километров иссохшей почвы превратили Землю в пустыню, прорезав ее бескрайними сухими равнинами и высокими песчаными холмами. Временами жаркий ветер срывал с их верхушек песок и распылял его над мертвыми землями.

Умирающий день был окрашен темно-бардовым, густым цветом. Раскаленный воздух вибрировал над кривым горизонтом, искажая панораму. Мягкие, словно живые, песчаные горы медленно плыли в сторону. Похожие на расплавленный пластилин, который стремится быстрее пройти сквозь пальцы, пока его не превратили во что-то иное, чем он является на самом деле. Мираж вероятного будущего или, все же, кричащее настоящее? Граница стерта, и тяжело что-то утверждать. Тогда никто не мог сказать или предположить, каким мир был бы спустя пятнадцать лет. Главное то, что он пока еще существует, он есть. И оставшимся людям придется постараться, если они хотят вновь сделать его таким, каким тот был раньше. Или, хотя бы, приблизительно на него похожим...

Порыв горячего ветра поднял с земли песок и превратил его в неистовое торнадо. Большой столп взмыл вверх, застилая собой заходящее солнце. Он со свистом пронесся между холмов и обрушился на песчаное плато, где находилось большое разрушенное здание металлургического завода. Правда, почти под самую крышу тот был засыпан песком. Дальше на запад открывался вид на некогда высокие горы, теперь уже утратившие свое величие. Все, что когда-то было погребено, теперь кружилось в страшном танце. Сквозь эту пелену таким же миражом, как и все, что могло быть вокруг, еле-еле просматривался огромный шпиль. Его хромированные иглы торчали в разные стороны. Упорядоченно, строго расположившись на одинаковых расстояниях друг от друга. Не менее трех десятков. Они покрывали всю его блестящую поверхность. Словно длинный металлический посох или воткнутое в землю копье, шпиль возвышался над песком примерно на пять-шесть метров. Может и больше. Из-за своей тонкой цилиндрической формы, он мог выглядеть обычной зубочисткой на бескрайнем песчаном фоне. Но, в то же время, и быть похожим на молчаливого исполина, исполненного уверенности в своей силе и правоте. Он был незыблем и выглядел фундаментально. В этой местности никогда не ступала нога человека, и лишь Вселенная могла быть свидетелем присутствия этого предмета.

* * *

Я заметил его с вершины холма, когда изучал местность, чтобы определить свое дальнейшее направление. Это была граница очередной «чистой» зоны, и через несколько километров она закончится. Я осторожничал, потому как именно на таких участках вероятность нападения крайне высока. Этого человека преследовали. По фигуре и движениям я догадался, что это не зверь, хотя издалека он выглядел неким сгорбленным существом с длинной шерстью. На спине из стороны в сторону болталась винтовка, по груди бил бинокль, а небольшая кожаная сумка оттягивала правое плечо. Ремнями одно бедро охватывал чехол с армейским ножом внутри, а на поясе из-под распахнутой шкуры виднелось мачете. Он был примерно моего роста, его экипировка чем-то походила на мою, только цвет был другим. Правда, с такого расстояния я не мог точно определить оттенок. Даже ружье с длинным стволом выглядело моим. И у меня тоже были армейский нож и мачете. Он размахивал руками, будто отгонял пчел или отмахивался от роя назойливых комаров. Спотыкался и кубарем летел вниз по склону, потом поднимался и снова бежал вперед, падая и вставая. Его ноги часто вязли в песке, что говорило о рыхлости покрова. Значит, здесь слой более толстый, и твердая почва скрыта глубоко под ним. Этому человеку нужна была помощь. Но я поздно догадался, что им был я сам.

Мой навигатор предупреждал меня о присутствии здесь большого количества неких существ, которые облюбовали для себя эту область. Но пока я не встречал ни одного. Сейчас, обнаружив человека внизу, я насчитал пять тварей и трех существ, похожих на людей. И те, и другие были хищниками. Хозяева и их «собаки для травли». Сомнений не было, это настоящая охота. Впервые в жизни я увидел организмы, не похожие на людей. Смертоносные и хитрые. Подобных им – миллионы, и до сих пор мне крупно везло, раз я еще ни с кем не встречался лицом к лицу.
Низина наполнилась криками человека, воем и гавкающими звуками существ. Они клацали острыми зубами, рвали шкуру кривыми когтями, рычали. В свое время я успел научиться метко стрелять и, когда открыл огонь, в первую очередь убил существ-хозяев. К моему удивлению, другие моментально бросились в рассыпную, даже не посмотрев в сторону выстрелов. Подняв за собой облака пыли, они оставили окровавленную жертву в покое и растворились в густых сумерках.

Я бегом спустился с холма и поспешил к человеку. Он не шевелился, но, приблизившись, я услышал его слабое дыхание. Местность пока пустовала, и навигатор не сделал ни одного предупреждающего сигнала. На дисплее электронной карты отображались лишь кривые завихрения радиации и сила ветра. Температура понижалась на полградуса каждые пять минут. Таким темпом скоро здесь будет холоднее обычного. Мне нужно было торопиться, к тому же, неизвестно, как долго мы будем одни.
Я осмотрелся вокруг и склонился над ним, опустившись на колено. Он был весь в крови, лежал на животе, отбросив одну руку в сторону, а вторую неестественно подогнув под себя. Я догадался, что она сломана. Разорванная почти в клочья шерсть его шкуры-накидки слиплась от крови, огромные пятна темной вязкой жижи покрывали ее практически целиком. Он был сильно изранен и, вероятнее всего, не выживет. Снаряжение было разбросано вокруг тела, ремни порваны, винтовка сломана пополам, сумка исчезла. Его лицо на половину утонуло в песке. Густая борода и седые кудри волос спутались на левой щеке, которая была обращена к уже черному звездному небу. Глаз недвижимо смотрел в пустоту. Приложив два пальца к его шее, я почувствовал еле уловимые редкие удары. Пульс слабел. Мне не оставалось ничего другого, как закопать тело в песок, как можно глубже, перед этим опрыскав его небольшим количеством керосина, чтобы сбить запах. Пытаясь понять, кто он и почему так похож на меня, я на всякий случай обшарил его. Я был в прострации. Смятение и страх охватили меня, когда мои руки вынули из-за пояса со стороны спины потрепанный журнал, где я вел записи о своем походе. Мой журнал, который должен быть только у меня. Я неподвижно стоял и смотрел на тело, опустив руки и ничего не понимая. Ветер усиливался, температура падала, и мне нужно было подумать о ночлеге. Он умер спустя пять-десять минут после того, как я спустился к нему с холма…

* * *

Он укрылся за дюной, сев спиной к песчаной насыпи. До захода солнца оставалось менее получаса, и его лучи уже облизывали пылающий горизонт.
Кто-то нашел его след. Час назад он заметил их, когда осматривал местность. И они не скрывали своего присутствия. Видимо, эти существа давно приспособились и к ядовитому солнцу днем, и к ледяному холоду ночью. Их подгонял голод, а его ноги подгибались от усталости. Ему необходим был отдых. Весь день он провел в пути, размышляя над тем, что делать дальше. В этих землях не было того, за чем он приходил. Того, что могло стать спасением их мира. Конечно, не в прямом смысле, хотя как знать... К большому разочарованию, которое лишило его смысла жизни, ему ничего другого не оставалось, как отправиться в обратный путь с пустыми руками. Единственное, что ему встретилось – древний завод, разрушенный и погребенный под песком. Да и тот остался далеко позади. Что он скажет остальным? Их надежда еще жива, а ему придется ее убить. Против своей воли, он срубит дерево под корень одним ударом. Нужны новые идеи, однако, в голову не приходило ни одной. Силы были на исходе, и он чувствовал, что от преследования ему не уйти. И уже сейчас они настигнут его. Неизвестные формы жизни. Насколько он увидел, трое из них, все же, имели схожий с человеческим скелет. Остальные пятеро больше походили на огромных гиен. Но предположение могло быть ошибочным.

Он решил действовать быстро. Наскоро распахнул сумку, достал свой журнал и, не обращая внимания на ветер, что загибал страницы, стал быстро писать. Это станет последней записью. Той, в которой ему придется сказать, что «Метафор» не существует. Тот предмет, что появился ниоткуда. Тот, что мог дать ответы на все его вопросы и привести к решению плачевной ситуации, спасти планету. Он сам назвал его так. Правда стала очевидной именно здесь. В этом месте, на этих координатах. Он чувствовал легкое головокружение и тело, будто, стало легче на несколько килограмм. Во рту появился металлический привкус, пустой желудок нервно спазмировал, собираясь вывернуться наизнанку. Он прибывал в этом состоянии с момента, как вышел из песчаной долины, открыв перед собой громадное пустое пространство бесконечного песчаного плато. Он слушал свое тело, но не слышал тревожного колокольчика. Это могла быть усталость, либо организм терял жидкость. Но он не придал тому никакого значения. И лишь теперь его осенило, что эта местность отличается от других. Здесь что-то не так, хотя визуальной разницы не было. Самым верным предположением могла быть вероятность наличия временного разлома. С таким ему никогда не приходилось сталкиваться, но коллеги-физики выдвигали гипотезы о наличии таких «нор» повсеместно. Очень часто, даже слишком.

Он слышал угрожающее рычание уже из-за соседней дюны. Шелест ног и лап, вздымающих песок брызгами над поверхностью, частое дыхание, хрип и клацанье зубов. Они здесь! Ему пришлось оборвать запись, чтобы едва успеть заткнуть журнал за пояс, подхватить свои вещи и броситься вниз по склону.

2013