Попутная жертва

Ночь простирается над степью, пронизанная миллионами далёких звёзд, чей холодный свет мягко и убаюкивающе мерцает на небосклоне. Зарево пожара окрашивает небольшой участок местности в жёлто-красный, почти оранжевый. Даже когда она выходит на дорогу, кожа продолжает ощущать жар от огня, что раскрыл свой бутон огромным цветком.
Она напряжена, рой мыслей в голове и лёгкая тревога не дают расслабиться. Постоянно оборачиваясь назад, она видит лишь пустую трассу, и тьму, поглотившую всё вокруг. Тот далёкий пригорок с пылающей фермой в низине остался далеко за спиной, хотя языки пламени всё ещё видны над резкой холмистой поверхностью. Лёгкое платье при дуновении горячего ветерка обтягивает её стройное молодое тело. Сумочка крепко прижата к левому бедру, шарфик-шаль практически съезжает в сгиб локтя. Но это беспокоит её меньше всего. Такие странные капризы моды – нужно выглядеть достойно даже ночью. Однако, сейчас важнее всего быстро уехать отсюда. Пока ещё есть время.
В следующий раз, когда она оглядывается, на подъёме наконец-то появляется свет фар. Машина. По звуку уставшего двигателя она определяет, что это не легковушка. Скорость небольшая, но заметно, как та мягко и быстро скользит по асфальту. Через секунду она уже вытягивает руку в жесте. Её должны подобрать. Первая и последняя тачка на свете, и она-то ей и нужна.

– Эй, пап, смотри, – подросток на пассажирском сидении вдруг ткнул пальцев вперёд. – Там девушка.
– Ого, – отец большим телом прижался к рулевому колесу, всматриваясь в ночь, и улыбнулся. – Ты прав, парень.
– Кажется, кому-то крупно повезло, да? – сын взволнованно посмотрел на своего старика.
– Это точно, – тот хмыкнул и обтёр губы рукой.
Несмотря на то, что время уже перевалило за половину первого ночи, они ехали с открытыми окнами. Жара до сих пор держалась. Днём же был настоящий ад. В этом году лето выдалось чересчур жарким, как ни крути. Даже мухи, и те, продолжали кружить в кабине, когда их заносило внутрь жарким потоком воздуха. А мошки, кажется, прописались тут давным-давно.
Пустынная трасса простиралась на многие километры, и это была самая короткая дорога из глубинки к городу. Случайному путнику, застрявшему здесь по какой-либо причине, судьба не сулила ничего хорошего. Конечно, редкий дальнобойщик смог бы помочь выбраться из пустоши, но неизвестно, когда такое может случиться. Сейчас же, девушка настороженно продвигалась по обочине дороги, не переставая держать руку вытянутой. Ей нужен транспорт. По её виду сразу становится понятно, что она попала в неприятности. Но только когда именно – раньше или прямо сейчас?

Сперва она подумала, что машина так и умчится прочь. Единственная надежда готова была раствориться у неё на глазах прямо сейчас. Устало остановившись, девушка наблюдала, как старый, но в то же время в хорошем состоянии, небольшой пикап на прежней скорости проехал мимо. Фары ослепили её, словно вспышка белого взрыва. Она вяло помахала рукой в надежде, что её заметят, и это сработало. Машина остановилась в десяти метрах от неё. Красные стоп-сигналы вспыхнули крошечными дьявольскими огнями. Ни дать, ни взять – глаза вампира. Она поёжилась и обернулась назад. Что-то внутри шептало ей оставаться на месте, но желание убраться с дороги перевесило чашу. Не торопясь, она двинулась вперёд.
Подтянув шаль повыше на шею, словно озябнув, девушка повесила сумку на другое плечо и поправила низ короткого платья. Туфли-лодочки разного фасона и цвета поднимали с земли едва заметные облачка дорожной пыли, в которой, наверняка, было много микробов. Но она думала о другом. Последний час ей пришлось в спортивном темпе шагать по дороге, ежесекундно ожидая беды. Или спасения. Ей хотелось оказаться, как можно дальше от места, где она чуть не рассталась со своей жизнью. Всё тело до сих пор лихорадило, но это были последствия сильного потрясения того, что смерть прикоснулась к ней. Сейчас положение было иным, и она пересекала новый временной отрезок.
Пикап начал сдавать задом на встречу её движению, словно прочитав мысли. Спустя пару секунд девушка уже заглядывала в кабину, настороженно изучая лица внутри.
– Что-то случилось, красавица? – полный мужчина, скорее даже толстяк, в засаленном комбинезоне поверх футболки без рукавов, с участием обратился к ней. Мальчуган рядом взволнованно смотрел прямо в лицо. Его сын, догадалась она, и скоро он станет такой же толстой скотиной, как этот мужик. Таким же, как её отчим.
– Да, – наконец она смогла сказать что-то. – Неприятности… дома…
– Скверно, – подросток успел вставить словечко, пока его отец рассматривал девушку и чесал второй подбородок. Выбора особенно не было, эти «ночные пейзажи» необходимо было сменить на укромный уголок. Пусть даже крошечную комнатку, но в городе. Где есть люди, мужчины и женщины. Свет и горячая вода.
– Мне нужно в город, – ответила она, – вы едете туда?
– Да, можем подвезти, ежели не страшно, – добродушно проговорил толстяк и подмигнул.
Она перевела взгляд на мальчишку. Тот продолжал таращиться на неё, и его рот даже приоткрылся. На секунду ей показалось, что у них обоих исчезли лица, превратившись в гладкую поверхность. Некую кожаную маску, словно они нарядились на Хэллоуин, и под ней что-то зашевелилось. Она отстранилась и сделала шаг назад. Но тут же лица вернулись, и она поняла, что они ей противны. В них было слишком много деревенского, недалёкого, говорящего о низком интеллекте, если такое слово вообще тут уместно. Отец явно придерживался неправильной диеты – классический случай тупого чревоугодия. Грубые черты делали лицо, похожим на грушу, потерявшую свои любые качества. Толстые губы он часто облизывал, и слюна ниточками тянулась вниз по редкой бороде. Мешки под хитрыми, блестящими глазами красноречиво говорили не только о недосыпах, а нос походил на горбатую картошку. В то же время, из-под лямок комбинезона тянулись толстенные мохнатые руки и пальцами-колбасками цеплялись за руль, непрерывно выкручивая его. Грязь под ногтями, вероятно, была у него с рождения.
Если говорить о яблоке и яблони, то подросток практически являлся копией своего отца, лишь с тем отличием, что всё его тело, и лицо в частности, были миниатюрно и пропорционально уменьшены. И выглядели моложе лет на тридцать с хвостиком.
– Алло, девушка, – сквозь густую пелену тумана до её слуха кое-как прорвались слова. – Вы в порядке?
– Ах да, извините, – быстро проговорив стандартную фразу, ответила она. – Хорошо, спасибо.
Чтобы усесться на заднее сиденье, ей пришлось приложить немало усилий. Тесный салон, в который она с трудом забралась через дверцу пассажира, давил со всех сторон. Не говоря уже про бесконечный мусор под ногами и устойчивый, резкий запах, который давно въелся в обшивку.
Когда машина тронулась с места, время уже перевалило за час ночи. В темноте пятно света на асфальте легонько подпрыгивало, продолжая свой долгий бег впереди капота. Ночь сомкнулась за пикапом, укрывая собой всё ещё наполненное энергией девушки место, и навеки похоронила его в истории. Теперь отблески пламени не были видны вовсе.

– Тебе чего? – спросила она подростка, который уже повернулся назад через спинку сиденья и впился в неё глазами.
– Ты красивая, – только и сказал он, но в его голосе она чётко ощутила поднимающееся возбуждение. Он завёлся, а в глазах появился нездоровый блеск. Его движения стали дёргаными, отчего тот постоянно ёрзал в кресле, словно ему в задницу воткнули здоровенный шест.
– Угомонись ты, – буркнул на него толстяк. – Простите его. У него это, как его, половое созревание. Сам уже устал от этого…
– Ладно, ничего, – девушка откинулась на спинку и постаралась взять себя в руки.
Прыщавое лицо парня плясало перед ней раздражающим бледным пятном, напоминая собой уродливый гнойник. От такой мысли по коже пробежали мурашки. Поверх потной и грязной майки на его теле также тянулись лямки рабочего комбинезона. Парень с нетерпением выудил из кармана того скомканный носовой платок, который не знал стирки долгие месяцы, и звук смачного сморкания ударил по барабанным перепонкам. Какой же он гадкий! Неимоверным усилием воли она заставила себя собраться и не показывать своего волнения.
– Километрах в семи-восьми от места, где мы Вас подобрали, – продолжал толстяк, – случился пожар. Вы видели его? Может знаете чего?
– А, нет, – она изобразила удивление и сильнее прижалась к спинке сиденья.
– Мы думали «скорую» вызвать, да, сын?
– Ага, пап, – кивнул тот, – тока телефона у нас нет. Может у тебя есть?
Она посмотрела на этого наглеца, чьё воспитание было очевидным с таким папашей. Удивляться было нечему.
– Мой сломался сегодня, – соврала она. – Но думаю, кто-то уже позвонил. По крайней мере, надеюсь. Ведь это был не единственный дом.
– Ну да, кажись так, – покачал головой толстяк. – Тута же мало кого живёт, знаете ли. Плохая почва, сухо...
– Да, знаю, – согласилась она и поправила сумочку.
– А Вас как сюда занесло?
– Поссорилась с родителями, – продолжала врать она, точно зная, что эта информация им без надобности. Стандартный разговор ни о чём, если можно так сказать. Хотя она чувствовала, что какое-то зерно в нём было. И «опускали его в почву» именно эти двое. – Точнее с отчимом, он у меня… твердолобый, – она осеклась, чуть не сказав: «мёртвый».
– И долго шла? – подросток снова подал голос, такой же неприятный и высокий, как скрип старых дверных петель. – Откуда?
– Я вышла на дорогу со стороны реки, тут недалеко, – она уверенно махнула рукой на северо-восток, где на самом деле протекала река достаточно широкая, что не перейдёшь вброд. – Там за ней, наш дом, откуда я и сбежала. – Она слегка опустила голову, изобразив почти крайнюю степень безнадёжности и невезения. Эти деревенщины проглотили её историю без всяких сомнений, она была уверена. Но что больше всего её бесило теперь, так это их натянутая интонация. Сквозь всю напущенную учтивость, она знала, что разговора, как такового, не было. На самом деле в салоне ощущалось – да что там, просто давило – сильное напряжение, которое отец с сыном неуклюже пытались сгладить. С момента, как она забралась в их пикап, ей стало понятно всё. Два человека – один пожилой, другой типичный недоросль – представляли собой угрозу. И не только для неё сейчас. В принципе, для любого человека и просто случайного путника. Едва освещённый салон и странная этническая музыка, звучащая тихо из проигрывателя; противный запах внутри салона и засаленные комбинезоны; мусор; слишком глупые деревенские морды с пустыми бегающими глазками – всё считывалось моментально и складывалось в один пазл. Эти двое опасны. Подумывала ли она теперь сбежать, каким-то образом выпрыгнув из движущегося пикапа? Вряд ли. Она думала наоборот – именно за этим она вышла на дорогу и продолжала идти в ночи. Она охотилась. Холодный металл револьвера, где осталось ещё четыре патрона, уже обжигал её ладонь. Незаметно она запустила руку в сумочку и выжидала, не переставая разыгрывать из себя невинную, испуганную девочку. Уверенность в испорченности каждого третьего, если ни второго, мужчины жила в её сознании последний год. Жила и крепла с того дня, когда отчим впервые позволил себе одну вещь, кардинальным образом изменившую её психику. Та жизнь, что началась у неё после смерти матери, более не являлась даром Божьим. Она превратилась в кошмар. Став заложницей извращённых фантазий этого животного, ей было сложно, почти невозможно, освободиться. Но она, всё же, преодолела страх. – Вы единственные за этот час.
– Это да, неудивительно, – толстяк хмыкнул, пожимая плечами. Он часто бросал взгляд в зеркало заднего вида, дабы удостовериться, что разговаривает не с пустыми сиденьями. А ещё она успела заметить, что её спутники заговорчески переглядывались.
– А вы откуда, чем занимаетесь? – задав вопрос, девушка приготовилась. Тянуть время уже не имело смысла. И так всё ясно. Хотя, она собиралась предоставить им шанс доказать обратное тому, о чём и так уже знала. Ей очень сильно хотелось ошибаться, однако подозрения, как известно, обычно оправдываются. Доказательством тому стал подросток. Он вновь заёрзал на пассажирском сидении и, пригнувшись, полез руками под сидушку. Ну вот… Сейчас начнётся.
– Мы… – толстяк открыл было рот, и именно в тот момент его сын, замахнувшись, собирался приложить её битой. При этом череп громко затрещал бы по швам, совершенно очевидно, получив серьёзные повреждения. Но парень промазал. Когда она быстро уклонилась от удара, одновременно с этим выхватывая револьвер из сумочки, его руки провалились вглубь салона, а голова оказалась прямо на уровне её лица. Она наставила на него оружие, наблюдая за расширяющимися от ужаса глазами. Обнажая успевшие прогнить кривые зубы, подросток издал сдавленный писк. Затем она нажала на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, и кровь с ошмётками мозга брызнула в разные стороны. Стекло разлетелось на мелкие кусочки, холодным градом засыпав весь салон. Тело подростка, уже без головы, резко отбросило назад и вбок. Оно тяжело ударилось о приборную панель и замерло в неуклюжей позе. Толстяк закричал. Она смутно слышала, что тот звал сына по имени, видимо, ожидая, что его отпрыск в порядке и сейчас ответит ему. Машина дёрнулась, её круто занесло, и мусор весело покатился по полу под соседнее кресло. Звякали пустые банки из-под пива, шелестели обёртки упаковок от мелких продуктов, в ушах гремела своими нотами фольклорная хрень…
– Ничего не меняется, – печально и, отчасти, со злобой прошептала она. Звон в ушах быстро утих. Тут можно сказать о привычке, но она считала это рефлексом.
Вытирая лицо от крови ладонью и не меняя своего полулежачего положения, девушка из-за кресла водителя приставила ещё горячее дуло револьвера к затылку толстяка.
– Сворачивай, тварь, – приказала она.

Он стоял на коленях в свете фар со скрещёнными руками за спиной, продолжая что-то бубнить под нос и рыдая. Практически через каждое слово в её адрес вылетало «то самое», характеризуя собаку в женском роде. Сопли большими пузырями надувались из его ноздрей, а слёзы уже образовали паутину тонких ручейков на щеках. Интересно, он раскаивается? Кровь местами успела засохнуть и превратила его физиономию в раздувшийся помидор, тем самым усилив её отвращение. Ещё немного и он лопнет. Она как раз собиралась это увидеть, чтобы быть спокойной.
– Этим ты собирался раскроить мне череп, если бы у твоего гадёныша не хватило духа? – она бросила к коленям толстяка монтировку, которую вытащила из-под его сиденья. На ней ещё оставались засохшие пятна чьей-то крови. Видимо, заметать следы просто не имело смысла, так как им всё сходило с рук.
Когда он поднял голову, собираясь ответить, она прервала его, вставив дуло револьвера прямо в рот.
– Вчера мой отчим опять сделал это со мной, и мне пришлось собираться в спешке, – металлическим голосом робота, лишённым всяких эмоций, проговорила она. – Но в этот раз ему не удалось закончить начатое, и «скорая» ему теперь не поможет. Думаю, у вас мысли были куда похуже… Вы, скоты, все одинаковые. Все до единого…
Глаза толстяка полезли на лоб, а тело сотрясла сильная дрожь. До его скудного ума дошло, чей тогда горел дом. Правда, теперь это ничего не значило.
– Не беспокойся, меня не найдут, – продолжала девушка. – Это его револьвер, и когда я с тобой покончу, сотру свои пальчики и избавлюсь от него. А ты будешь гореть в аду, ублюдок!

Где-то далеко, где нет ни одного источника света, посреди обширных просторов степи, раздаётся сухой выстрел. Потом ещё один. Их никто не слышит, потому что никого в радиусе десятка километров нет. Она поднимает лицо к звёздам, закрывает на время глаза и что-то шепчет.
Спустя полчаса она снова идёт по дороге, более-менее приведя себя в порядок. Начинает светать, и до города остаётся совсем немного. Она уже видит его огни впереди.

2015