Тоже нех... во

                Подарок для skif_tag. livejournal
     Сальмонеллистый Кучуг-бек вертел на х...ю всех желающих. Правда, желающих не находилось, но он все равно их всех вертел, рисуя темными ночами по белым атласным простыням сюрреалистические картины, смачивая собственной спермой химический карандаш " Харьков-ГПШ", подсвечивая фонариком под толстым ватным одеялом. На этих картинах мир, простертый ниц, трусливо и подло лобызал опорки Кучуг-бека, североамериканские негры ютились где-то в ногах, смятые ногтястыми ступнями в нечто невообразимое, жалкое, даже карликовые беженцы просили за несчастных, выползая стройными рядами из под левого локтя, но Кучуг-бек высокомерно сморкался на одеяло, забрызгивая беженцев плодами и отходами слизистой оболочки носа, хохоча, строя рожи и планы по освоению естественного спутника Земли, унылой глыбой ярко освещенного камня входящий в фазу " четверть". Немцы, улыбчивые и великодушные, скакали по подушке, щелкали подтяжками, пили пиво, мускулистыми руками раздвигали толстые ляжки своих жен и дочерей перед выходцами из-под правого локтя, те, устав просить за афроамериканцев, с довольным гортанным гоготом внедрялись колбасистыми членами в предательски текущие вагины " жертв", донельзя довольных хоть какой сменой сексуальной жизни, пришедшей в дом, с доставкой адресату, так, что не нужно было заморачиваться страховкой, билетами, путевками, достаточно было выйти на площадь в центре когда-то родного города, жирной шлюхой распластавшегося перед пришельцами. Кучуг-бек дрочил, жадно вдыхая терпкий запах пота, дергал себя за яйца, подвывая тоненьким голоском мусульманина, плевал желтой слюной в тюбетейку, лежащую возле правого локтя, вышитую золотом, бархатистую наощупь, как свежеснятая шкурка панды, теплая, окровавленная.
     В углу зашуршало. Кучуг-бек крикнул :
     - Ынгы !
     Он вперил воспаленный взгляд кремлевского мечтателя во тьму, поежился и содрогнулся, увидев трех выходцев из ада. Ройзмана, Макаревича и Венедиктова. Сцепившись локтями, увитые белыми ленточками, они сурово наступали на Кучуг-бека, пугая жизнерадостными гримасами интеллектуалов, спорили между собой о количестве нолей, вытаскивали из карманов чеки и сертификаты, совали их под нос друг другу, потрясали кулаками. Печать Иуды светилась багровой язвой на их высоких лбах, небрежно прикрытых кудрявистой волосней с легким налетом парховизма, ну, как прическа ведущего с Первого канала, полупокеристого Олешки, потная прическа, злостная и неприятная. Они узрели Кучуг-бека, замолчали и подступили к кровати тесно сомкнутой группой революционно настроенных индивидуумов.
     - Все кругом ублюдки, - гнусавым голосом завыл один из них,- но мы выпьем и нальем. За тех, кто в джазе.
     Кучуг-бек затрясся. Кощунственные звуки ритуала нечестивцев наполнили комнату, фонарик замигал, кошка выскочила в окно, из чувства брезгливости истинно бандеровской кошкой срулив на крышу к дамбасскому коту, тощему, поджарому, хвост трубой, глаз горит, усы - в стороны. Они сели под антенной УКВ, наложив две кучки на кабель, транслирующий предательское радио, как выражался Лимонов, будучи сам предателем. Кошки подсознательно чувствовали и знали, что все эти персонажи - говно, просто называются по-разному, но отовариваются в одном сельпо у веселого и многокурящего мужика, второй день кайфующего от " Сумрачной депрессии" и каким-то чудом обнаруженной на просторах Интернета родственной души настоящего поэта и звездочета, положившего буквально на все, иудистое вонючее говно, бегающее взад и вперед по крутым лестницам и маршрутам Сережи Шаргунова.
     - А ён и грит, - закудесил второй, - ты, конешно, вражина, но нужная, буду, грит, все тайны тока тебе на ухо шептать. Грит, подходи через ночь на третью на площадь Красную, мост горбатый, ухо к землице сырой прикладывай и слушай. Я же, грит, в момент энтот буду со своей сакральной территории звуки пущать в почву. Во ты, грит, и узнаешь все.
      Третий молчал, сжимая кулаки, думая о длинном миллионере, стремной бабушке, укравшей погоняло у Луизы-Вероники, девках-наркоманках, которых так славно запинывать, мусорах, дающих иногда пососать, продажных прокурорах, тоже дающих пососать, но реже, коррумпированных судьях, совсем -совсем редко заряжающих минеты в алчно открытый рот уральского правдоруба.
     Раздался петушиный крик, хотя по тьме за окном предыдущая минута ничем не отличалась от следующего часа, но птица Божья не знала сомнений, горланила, разгоняя наваждение и пришельцев, рваными тенями уползающими под дверь, клубясь холодным туманом, белыми одеждами леди Лигейи, поскребывая крысиными коготками и щелкая острыми зубками всеядных тварей. Звонкий голос муэдзина над спящей Москвой разогнал дремавших на карнизах толстеньких голубей, взъерошенных, как пиз...а Лии Ахеджаковой, воробышков, углисто-черных суетливых галок и прочую полезную птицу. Кучуг-бек перекрестился, вздохнул " Аллаху акбар", надел на голое тело пиджак с орденами, медалями и партбилетом Коммунистической партии в нагрудном кармане, влез в розовые тапки министра обороны и пошел встречать делегацию Уралвагонзавода, ввек бы их не видеть, бля.


Рецензии