Договорняк. Глава 5

Глава 5

     Шестой тур. Игра дома. В турнирной таблице мы были уже не последние, и у нас 4 очка. Мелочь, а приятно. Находясь в подвале турнирной таблицы, я, как и все в команде, испытывал внутренний дискомфорт. Хотелось, ох как хотелось поскорее «взлететь». Крупный выигрыш у аутсайдера подарил надежду, что будут и более значимые победы в чемпионате.
     Серебровский заставил нас всех в абсолютной тишине внимательно  просмотреть видеозапись кубковой игры. Он на корню рубил любые проявления эмоций. Мы все убедились, что судья грубо ошибся. Ничего другого лично я и не ожидал. Добрая половина игроков не выдержала и вслух высказалась, что это было сделано намеренно. Леонид Сергеевич никого не разубеждал в этом. Он лишь многозначительно сказал, что они уже взрослые люди и должны понимать, что в футболе, как и в жизни, всякое бывает. Дело игроков всё равно продолжать играть. И играть изо всех сил от первой до последней минуты матча. Меня удивило молчание Паши Воронежского. Очевидно, осознание того, что его удаление было не на пользу команде, сдерживало его.
     В раздевалке Болотов вновь вскипел:
- Судья, козёл! Загубил такой матч и ничего ему за это не будет.
     С ним нельзя было не согласиться. Ведь действительно, по большому счёту, ничего не будет. Отстранят на игру, другую от судейства и всё. От такой несправедливости кровь в моём организме закипала. Неожиданно для меня в Медведеве проснулся романтик:
- Вы только представьте себе, мы могли выйти в полуфинал. В футбольной истории были даже случаи, когда команды из низших лиг завоёвывали кубок.
     Только его никто не поддержал. Воронежский высказал, как мне показалось, разумную мысль:
- Мы могли бы подать жалобу. Пусть этого судью дисквалифицируют.
- Его вину надо ещё доказать. Я уверен, что козлом отпущения и так будет боковой судья, - и под этой фразой Медведева я тоже мог бы подписаться.
- А главный останется в стороне? – возмущение Володи Дубинина было искренним. – Почему у нас правоохранительные органы не занимаются судьями? В фильмах часто показывают, как осуществляется слежка, прослушка. Я уверен, он получил взятку. Иначе, зачем ему отменять стопроцентный гол?
- А ты уверен, что он не поделился с кем-нибудь наверху? И теперь им расследование просто экономически не выгодно? – в словах Болотова была уже явно крамольная мысль. – Представь, ты сидишь в уютном кабинете, и тебе приносят конверты с деньгами только за то, чтобы ты ничего не делал!
- Этого не может быть! Я не могу в это поверить!
     Умудренная опытом звезда опять нашла, что ответить нашему голкиперу:
- Не можешь или не хочешь? Разве ты мало знаешь «странных» матчей? И чем ближе к финишу турнир, тем их становится больше, но никто ничего не делает. Значит это кому-то нужно! Иногда это нужно клубам. Забыл, как в конце прошлого сезона наши конкуренты пытались нас «достать»? Чего только не придумывали… У судей наступала «куриная» слепота, а наши соперники выдавали лучший матч в сезоне. Казалось бы, какие во второй лиге деньги? А наш региональный представитель в судейском корпусе «насудил» себе на «Ауди» последней модели.
- Но сейчас-то мы в первой! – я слушал Болотова и мой предыдущий опыт подсказывал мне, что, возможно, он тысячу раз прав. Даже членов ФИФА и УЕФА подкупают, газеты полны различных историй. В качестве взятки ведь могут выступать не только  деньги, но и голоса при решениях важных вопросов, очки текущих и будущих турниров, земельные участки, квартиры, женские шубы и даже сами женщины.
- Один раз вляпаешься в эту грязь, до самой смерти не отмоешься! Я принимал участие в таких играх, но больше не хочу! – откровение нашего капитана было неожиданным, а негодование искренним.
- Ты что, брал деньги за сдачу матча? – удивление Соколова, молча слушавшего весь разговор, было сильным и искренним.
- Нет. Несколько игроков обеспечивали заказанный результат, а я не ведал ни сном, ни духом. А потом было уже поздно. И попробуй теперь докажи, что я не имею к этому никакого отношения! Пришлось поменять команду. Но я больше не хочу оказаться в таком дерьме! – и он гневно обвёл взглядом всех игроков, находившихся в раздевалке.
     Взгляд был страшен. Я невольно поёжился. В раздевалке буквально запахло физической расправой. И тут в моей памяти что-то щелкнуло. Я где-то читал о драке в раздевалке после матча, только фамилии в статье не указывались.
- Так это про тебя писали, что ты устроил в команде массовую драку?
- Журналисты, как всегда, несколько преувеличили, никакой массовой драки не было. Просто дал по физиономии нескольким игрокам.
- И после этого долго был без работы?
- Пока Серебровский меня не откопал. Пришлось пойти в лигу пониже, но я ни в чём не раскаиваюсь.
     Я никогда не любил рукоприкладство. В его поступке начисто отсутствовало благоразумие. Но я чувствовал прилив уважения к Медведеву. К тому же он смог вернуться на прежний уровень игры с новой командой.
     В течение трёх дней Серебровский проводил индивидуальные беседы с игроками. Поскольку со мной такой беседы не было, я мог только предполагать о содержании этих бесед. Но из тренерской комнаты многие игроки выходили с опущенной головой. А вот на тренировках работали с удвоенной энергией. Обсуждать действия судей в команде перестали.
     Я не сразу заметил, что несколько игроков начали целенаправленно отрабатывать пенальти. В этом не было ничего необычного, все в команде, время от времени били пенальти. В любой команде должен быть штатный пенальтист. Но в игре всякое может случиться, и всегда должны быть игроки, которые могли бы его подменить. Я бы не обратил своего внимания на это, если бы мои одноклубники не били сериями по 10 ударов. Похоже, не сегодня – завтра мне «бросят перчатку». Я был к этому готов. Не было дня, чтобы я не колотил в стену «моего» склада.
     Из возможных «дуэлянтов» лучше всего получалось у Медведева и Болотова. Они стабильно забивали по 8-9 голов. Иного и ожидать не следовало – «мастерство не пропьёшь!»  Но забить 10 голов подряд даже у них не получалось. Оба наших вратаря не собирались прослыть «дырой» и прилагали максимум усилий, чтобы отразить пенальти. Если Медведев после каждой «неудачной серии» лишь добродушно качал головой, то Болотов злился основательно. Он топал ногами, матерился и посылал мяч куда придётся. Один чёрт знал куда. Лишь ребята из интерната, что помогали нам, расстраивались больше него. Никакой критики – ни комментариев, ни ехидных улыбок, ни вздохов, но про себя они, похоже, страшно плевались. Скрыть своё недовольство им не удавалось, всё-таки ещё дети. Удар у Георгия был очень сильный, и за мячом приходилось бежать далеко. Тем удивительнее было то, что после одной из тренировок он подошёл ко мне и пожал руку, добавив:
- А ты, молодец! «Умыл» нас всех!

* * *
     Болельщики нашей команды проигрыш в кубковой встрече простили нам легко. Соперником была, как-никак, команда высшей лиги. К тому же набирал ход скандал с отмененным голом. Виталий, видеооператор команды, выложил этот эпизод игры в Интернет. Да ещё и придумал задиристое название сюжету «Куда смотрит РФС?». Количество просмотров видеоролика било все рекорды. Комментарии были один гневнее другого. Симпатии болельщиков были на нашей стороне. Словно деликатес, они смаковали нашу победу с крупным счетом в гостях в розыгрыше основного турнира. И ждали от нас в домашнем матче очередную победу. Несколько успешных игр вдохнули в болельщиков надежду, что в дальнейшем команда начнёт феерить как в прошлом году.
     В ВИП-зоне я вновь обнаружил Максимовича и его красивую жену. Президент старался своим присутствием поддержать своё не совсем зрелое дитя. Рядом с ними привычно сидел телохранитель. Слегка кивнув в сторону трибуны, я попытался поддеть своего однофамильца:
- Ты её ругаешь, а она опять вместе с мужем пришла. Кто мне говорил, что она не любит футбол?
- Не любит. Но ради мужа ходит. Боится Максимовича потерять. Детей-то у них нет.
- А что так?
- Спроси что-нибудь полегче…
     Тренеру команды гостей опыта было не занимать. Долгое время он был вторым тренером в одной из команд высшей лиги, затем с переменным успехом тренировал несколько команд 1-й лиги. Как он отвечал представителям прессы, только недостаточное финансирование не позволяет его команде выйти в высшую лигу. И думать нечего, этот умудрённый опытом наставник познакомился со всеми статьями, посвященными нашим успехам. В них, буквально по косточкам, была разобрана игра нашей команды в последних двух турах. Достаточно точно была отмечена и моя роль в игре команды. 2 гола в кубковых играх и 2 – в чемпионате. Как это ни странно, но я был лучшим бомбардиром в команде. Да и голы, забитые мной, были значимыми, переломными. Уверен, что такой опытный тренер сделал необходимые выводы…
     С первых минут завязалась борьба за центр поля. Наш противник неукоснительно соблюдал игровую дисциплину. Игроки старательно сохраняли мяч и почти совсем не фолили. Вблизи своей штрафной площади уж точно. Не меня одного радовало то обстоятельство, что наказания в розыгрыше кубка не шли в зачет в чемпионате. И Бояринов, и Воронежский могли в этой игре играть. Но не играли. Вместо них на поле вышли Нечаев Дмитрий и Быков Роман. Так решил Серебровский. И все в команде знали почему. «Насилию не место в коллективе».
     Шёл дождь. К сожалению, не первый день. Футбольное поле напоминало болото. На таком поле наша молодежь быстро выдохлась. Отбирать мяч у соперника в таких условиях стоило неимоверных усилий. А работать с мячом тем более. Я честно сказал тренеру, что на таком поле ещё не играл. Не было необходимости. А поскольку навыка работы с мокрым мячом у меня не было, я и сидел на скамейке запасных рядом с наказанными. Стадион, несмотря на дождь, был полон. Зрители активно поддерживали команду. Но уже к середине первого тайма на трибунах стало тихо. Абсолютно все поняли, что этого соперника можно и не одолеть. Игра была равная, но соперник выглядел помощнее. Игроки были опытнее, «мужиковатее» и лучше держали мяч. К концу тайма ребята совсем стали сдавать. Игрокам был нужен допинг. Понимал это и наш наставник. Надо было рисковать. Если и не забью, так одним «мужиком» на поле больше будет. Эта мысль возникла в наших головах, очевидно, одновременно. Пока происходила замена, Серебровский попросил Виктора «поработать с мячом». Тон был похож на приказ генерала. Выдохшийся Соколов другого тона бы и не воспринял. Он достаточно быстро решил поставленную перед ним задачу.  То же мокрое поле помогло ему. Мяч влево, мяч вправо, снова влево. Защитник не хотел, но поскользнулся и сбил его с ног. До ворот 22-23 метра. Расстояние убойное. Мяч был мокрым и тяжелым. Удар получился хороший, сильный, но закрутить мяч я не смог и он пошёл прямо вратарю в руки. Голкипер имел опыт работы с мокрым мячом, сначала он аккуратно погасил силу удара и затем вторым касанием взял мяч намертво в руки. Всем было очевидно, что далось это вратарю нелегко. На трибунах прозвучал тяжелый вздох разочарования. Умирала последняя надежда.
   Я подошел к Виктору и, извинившись, попросил ещё раз заработать штрафной.   
     Он сердито мне ответил:
- Думаешь, это так легко?
     Я прекрасно знал, что нелегко, и поэтому решил, что нужно поддержать парня.
- Кроме тебя, никто не сможет сейчас это сделать.
     За минуту до перерыва Соколов вновь соорудил для меня штрафной удар. Было видно, что его болезненно ударили по ногам. Никто бы не осмелился сказать, что он притворяется. Мою просьбу он выполнил. Но перед этим меня и самого ударили по ногам. Ситуация абсолютно не требовала этого. Нападающий ударил меня по правой рабочей ноге. Сделал вид, что промахнулся по мячу. Только я почему-то ему не поверил. До мяча в этот момент было ох как далеко.
     И вот когда мне нужно было пробивать штрафной удар, у меня жутко болела нога. Чёрт бы побрал этого нападающего. Но сколько не проклинай паршивца, ничего не изменится. Мне нужно было пробить хорошо. И не просто пробить хорошо, а пробить результативно. Иначе я не смог бы смотреть в глаза нашему «соколу». Он не пожалел свои ноги. До ворот было чуть дальше, чем в предыдущем случае, около 25 метров. В такую дождливую погоду вратарю сложно взять мокрый мяч. Сколько их, коварно скользнув по траве, залетело в ворота. Плохо только то, что в такую погоду я никогда ранее не играл. И не тренировался. Бить под дождем по воротам просто не приходило мне в голову. А сейчас нужно было обязательно забить. Я боялся, что не смогу как следует закрутить в обвод стенки. Нет навыка работы с мокрым мячом. И тогда я решил просто перекинуть мяч через стенку в дальний от вратаря угол. Удар получился слабый. Настоящий парашют. Но вратарь ждал от меня другого удара. Прямого удара. На силу. Он тоже считал, что мне не закрутить мяч. И контакты в его голове «залипли». Пытаясь добежать до дальней штанги, куда летел мяч, он поскользнулся и упал. Мой «парашют» тихо опустился в верхний угол ворот. Удар получился издевательский. Я и не думал об этом. Зато подумали зрители. Рев стоял неимоверный. Мяч давно стоял в центре поля, а шум все не стихал. В адрес вратаря, время от времени, бросались обидные фразы. Мне его было жаль. В добавленное судьёй время ничего интересного не произошло. Противник был выбит из седла. В перерыве Серебровский предупредил ребят, что соперник сейчас встряхнётся. Все в этот момент подумали «сейчас его встряхнут». Поскольку, по словам Леонида Сергеевича, на таком поле технику не продемонстрируешь, то во втором тайме начнётся обыкновенная «рубка». В этом от меня будет больше пользы, чем от молодежи. И Серебровский решил оставить меня на поле. Моя травмированная нога порождала мечты о замене, но отказать тренеру я не мог.   
     После перерыва гости сумели основательно завладеть инициативой. Для такой погоды движение было просто сумасшедшее, словно противнику поменяли батарейки, однако сама игра у них не клеилась. Наша команда своей старательностью не позволяла надежде вспыхнуть в головах соперника. Медленно, но верно там разрасталась обреченность. Предсказуемость принимаемых гостями решений и отсутствие точности в передачах сводили на нет все усилия.  Вратарь, очевидно, не смог стряхнуть с себя комплекс вины, потому что во второй половине тайма пропустил ещё один неожиданный гол. Удар у Болотова был несложный. Нужно было просто отбить мяч в поле. Однако вратарь стал его ловить, получилось у него это коряво, и от его рук мокрый мяч скользнул в ворота. Такого «подарка» ни одна из команд не ждала. Не удивительно, что после этого вся команда соперников «встала». Мне это состояние было уже знакомо, и я понимал, что никакие крики тренера не заставят игроков перестать бесцельно перекатывать мяч по полю…
     После свистка об окончании игры нас провожали аплодисментами. Команда еле волочила ноги, но на лицах была написана неподдельная радость. 7 очков после 5 игр, и мы уже практически в середине турнирной таблицы. Мы! Дебютанты...

* * *
     Отъезжая от стадиона, я заметил на остановке общественного транспорта знакомую фигурку. Её офис был в другом конце города, что же она тут делает? Девушка безуспешно пыталась спрятаться от дождя под навесом, имевшим многочисленные пробоины. Не спасал её и зонт. Я остановился и приоткрыл дверцу автомобиля. Никакой реакции. Пришлось посигналить. Она приблизилась к автомашине и, чуть наклонившись, попыталась вежливо отказаться:
- Благодарю вас, но с незнакомцами я не езжу.
- Но… хоть мы и не знакомы, вы меня знаете.
     Она вгляделась в моё лицо, и в её глазах можно было прочесть узнавание.
- Но мы не представлены.
- Хорошо, я довезу вас молча, только скажите куда.
     В эту дождливую погоду её приглушенный смешок был вроде луча солнца. Ехали мы, действительно, молча, она лишь сообщила мне адрес, куда ее подвезти. Мы разглядывали друг друга, не слишком успешно пытаясь скрыть этот факт. Я был в значительно более невыгодном положении. Зато оказалось, что подруга, к которой я её привез, еще не добралась до дома, подъезд дома не обещал особого уюта, и я предложил подождать в машине и послушать музыку. Было бы невежливо отказываться от этого предложения, и моя пассажирка это понимала.
     После «мимолётного видения» в кабинете Максимовича в мою голову часто приходили мысли об этой девушке. Но я прогонял их аргументами «кто я и кто она»: существенная разница в возрасте, временность моего положения, разница в социальном статусе. И когда мне казалось, что удалось их прогнать окончательно, мысли о девушке вновь возвращались…
     И вот случай. Мы сидели и, молча, слушали мой сборник иностранных песен о любви. Я им втайне гордился. На компьютере такой может сделать каждый, только нужно потратить на это немало времени. Различные музыкальные ассоциации время от времени составляли списки лучших музыкальных композиций за последние двадцать, пятьдесят, сто лет. За основу я и взял эти списки. Но выбрал из них, конечно, те, что больше всего понравились мне. Зато в итоге получилось, что в моём сборнике бездна вкуса. Он всегда настраивал меня на романтический лад. Не поддаться его настроению было невозможно. Когда показалась подруга, я набрался храбрости и, назвав себя, спросил у пассажирки, не будет ли она возражать, если я приглашу её посидеть как-нибудь в кафе. В ответ я получил полуулыбку и скромную визитку:
- Вот мои контактные телефоны, но вам еще нужно будет уговорить меня, потому что я, вообще-то, домоседка. Отличный сборник.
- Спасибо тогда за предоставленный шанс…
     Я взглянул на визитку.
- Мирослава.
     Мы выиграли трудный матч, но не поэтому в этот промозглый вечер я летел домой как на крыльях. И даже моя маленькая квартирка, казалось, выросла в размерах. 

* * *
     Нога у меня опухла, несмотря на все процедуры. Клубный врач поработал с ней и в перерыве матча, и после него, я выполнил все его рекомендации, но ничто не помогло. Мне приходилось передвигаться, превозмогая боль. Скрыть этот факт мне не удавалось. Я опасался, что кое-кто в команде может подумать, что я «нарываюсь» на сочувствие, но ничего с собой не мог поделать.
     На теоретическом занятии Серебровский продемонстрировал нам забавную кассету. Маститые итальянские игроки обучали молодых коллег, как подставляться под соперника и, как кривляться, чтобы судья поверил в правонарушение и дал желтую карточку сопернику. Посмеялись все от души. Но куда катится футбол, если игроков уже и таким вещам обучают? Серебровский же просил нас быть готовыми и к такому развитию событий. Предупрежден, значит вооружен.
     Следующую домашнюю игру я смотрел с трибуны стадиона. Игра получилась трудная. Поле ещё не просохло после дождей. Старожил лиги. Без финансовых проблем. Все игроки с опытом, хорошо читали игру. Наши атаки глохли в зародыше. Ни одной ошибки в обороне. Мелкий фол в середине поля и аккуратная игра у своих ворот. Никаких надежд на победу. От этой безнадёги в сердце заползала тоска. Выручить нас могло только что-то неожиданное, вроде чуда. Немного радовало только то, что команда соперников представляла собой россыпь сильных игроков, а не единый коллектив. Им явно не хватало сплоченности. Иначе они бы вынесли нас ногами вперёд.
     Выручил команду Соколов. В этой монотонной игре, которая, похоже, усыпила всех, он неожиданно взорвался. Взял игру на себя и на скорости «рванул на амбразуру». Ему удалось обвести четверых, в том числе и вратаря, потому что никто из соперников не ожидал такой откровенной наглости, и каждый понадеялся на коллегу. Игра безликая, серая, но случившаяся вспышка подняла на ноги всех зрителей. Этот гол  был шедевром. Я это сразу понял. Только вот проворонил половину эпизода. Сидел с открытыми глазами, но моё сознание не сразу включилось. Спас меня большой экран, имевшийся на стадионе. По нему раз двадцать подряд показали фантастический футбольный слалом.
     А потом его всю неделю показывали в новостях. Попал он и в футбольную передачу по центральному телевидению. Тренер первым почуял беду. Но вряд ли его беседа с Соколовым могла что-то изменить. Сам же Виктор и рассказал всем, что с ним встретились два агента из столичных клубов. Сумма предлагаемой заработной платы превышала его нынешнюю в 10 раз. Президент клуба заявил в интервью местной газете, что планов продавать Соколова у клуба нет. Но он был бизнесменом, и многие в команде, да и болельщики тоже, посчитали это делом времени. Вопрос был только в трансферной сумме. А она медленно, но верно поднималась с каждым днем. Как-никак, а четыре гола на старте чемпионата - это немало для любого игрока. А тут ещё и телевизионные трансляции с демонстрацией его техники на всех спортивных каналах.
     Серебровский не поленился повторно поговорить с Виктором. Соколов был молод, неопытен, и не стал скрывать от ребят суть беседы. До трансферного окна в чемпионате его не продадут. А чтобы сумма личного контракта была больше, тренер посоветовал Виктору забивать побольше. Разумно. Команда от этого тоже будет в плюсе.   
     Я «носился» со своей ногой, как с писаной торбой. А что ещё мне оставалось делать? Мой рабочий инструмент. Процедуры медленно, но верно давали нужный результат. Я начал тренироваться по индивидуальному графику. Впрочем, он был у меня всегда. Но сейчас у меня был напарник. Игорь Борзов. Ему было сложнее. Его главным достоинством была скорость. А для этого он должен был выздороветь полностью. Тренер ежедневно индивидуально занимался с ним. Я его понимал. Очень скоро Игорь останется единственным нападающим с серьезным потенциалом. Всё, что тренер показывал Игорю, я пытался также повторять. Во взгляде Серебровского я читал хорошо скрываемую иронию. Осваивать такое в 34 года. Но он молчал. И я его опять же понимал. «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы голы в нужный момент забивало». В глазах же Игоря я читал благодарность. Иногда он не в состоянии был скрыть боль, но если я терплю, значит, и он сможет вытерпеть тоже. Работа через не могу.
     Общая «пахота» сближала нас. И как-то само собой вновь возник вопрос, затронутый мною у Игоря в гостях.  Задачу, для начала, мы с ним определили скромную. Он должен был на максимальной скорости пробежать 50 метров и, не останавливаясь, пробить в хоккейные ворота, поставленные сбоку или спереди. А до них было всего 3 метра. «Не смешите людей, поставьте подальше!» Эта фраза прозвучала не один раз. Мы и поставили их подальше, но только после того, как Игорь научился попадать десять раз из десяти. А это было не так уж и просто, ведь я просил его бежать с мячом на максимальной скорости. Затем мы стали отодвигать и отодвигать ворота. Очень скоро советы перестали поступать. И расстояние уже было не маленьким, да многие и сами попробовали, что это значит пробежаться с мячом максимально быстро, а затем попасть в хоккейные ворота. Мы осваивали этот приём после окончания официальной тренировки, поэтому свидетелей нашего фанатизма было немного. Мы повторяли и повторяли одно и то же из раза в раз. В конце концов, в своё личное время каждый волен заниматься, чем хочет.

* * *
     Говорят, "нет худа без добра". В период прохождения курса лечения в распорядке моей жизни появилось немного свободного времени, и я решил "ковать железо, пока оно горячо". Позвонил Мирославе. Благо номера её телефонов у меня были. Конечно, определенные сомнения меня терзали. Кто я, и кто Мирослава? Но я решил: не попробуешь – не узнаешь ответ. А отрицательный результат – тоже результат.
- Добрый день, это Александр.
     В трубке слышно было только дыхание, и я решил добавить:
- Поклонник дождливой погоды…
     К звукам дыхания добавились ещё какие-то звуки. Несмотря на немалое расстояние между нами, мне показалось, что это был приглушенный смех, и мне сразу вспомнилась её сдержанная улыбка.
- Добрый день, я ещё не успела забыть вас.
- Только на это я и надеюсь, хочу вас пригласить на ужин сегодня.
- Не могу… к сожалению… срочная работа…
     Кажется, меня вежливо отшили.
- Может быть, завтра?
     Нет же, нет! Мне словно протянули руку, и я тут же ухватился за неё.
- Где мы встретимся? Заехать за вами? Во сколько?
- В семь вечера, ко мне на работу. До встречи.
- До свидания.
     Обычная фраза. И только через какое-то время я обратил внимание на смысл мною сказанного. У меня будет свидание. Свидание. А именно этого-то я и хотел.
     Ожидание встречи было тягостным. Я готов был крутить колёсики часов, лишь бы ускорить их ход. Только где они эти часы? Но, действительно, нет худа без добра. В моем распоряжении было достаточно времени и помыть машину, и привести в порядок себя. Я даже сделал то, что никогда в жизни не делал ранее. Обычно я обрабатывал свои ногти сам, а тут посетил салон красоты.
     На следующий день, сияющий снаружи и изнутри, в 18-55 я стоял у входа в офис. В 19-01 она вышла из здания, и мы поехали в кафе, где я уже был пару раз. Некоторые считали его маленьким, но мне оно показалось уютным, да и кухня понравилась. В узком зале все столики были заняты. Кафе было довольно популярным. Мирослава удивленно приподняла брови и, молча, посмотрела на меня. Я назвал себя администратору, и он проводил нас в одну из немногочисленных полузакрытых кабинок.
- Пришлось вчера продемонстрировать всё своё обаяние.
     О своём согласии на двойной тариф за позднее бронирование я, конечно, умолчал. Хочешь быть на коне, найди общий язык и с ним тоже.
- Вы делаете успехи не только на поле…
- Вы знаете о моих успехах?
- Только то, что вы уже дважды превратили моего отца в нефтяную скважину, из которой откачиваете деньги. Во втором случае, правда, он был приятно удивлен этому обстоятельству.
- А я думал, что приношу ему доход.
- Как бухгалтер, могу квалифицированно сказать, что разница в вашу пользу. О двух ваших фантастических голах знает весь город, даже наша бухгалтерия, а что было в первый раз?
- Пари. Мне просто повезло. Опять же фантастически.
     Она рассмеялась, и я ещё раз за время нашего знакомства услышал "звон серебряного колокольчика». И ещё я услышал в нём искренность и чистоту. Мне казалось, что умудрённые опытом женщины смеются иначе. Впрочем, я мог и ошибаться. У меня был небогатый опыт общения с противоположным полом, да к тому же ещё и неудачный. В области кулинарии мои познания также были весьма скромны, и я положился на вкус Мирославы. В результате непродолжительного, но конструктивного обмена мнениями, мы решили пополнить наши знания и заказали три блюда: два салата и мясо по-французски, но договорились поделить каждое блюдо пополам. Вино взяли на усмотрение официанта. Кухня оправдала мои надежды, всё было очень вкусно. Приятно удивили меня и огромные порции. Слава богу, торопиться нам было некуда. Во время поглощения поданных нам яств мы обменивались незначительными замечаниями относительно блюд, обстановки в кафе, звучавшей музыки, демонстрируемых видеоклипов. Было очевидно, что мы оба получали удовольствие от всего этого. Мирослава не выдержала первая.
- Пора обменяться вопросами.
- Хотите сказать, нам пора узнать друг о друге побольше?
- По очереди…
- Уступаю вам первой это право.
- Вы не слишком поздно начали играть в футбол?
- Лучше поздно, чем никогда. Зато теперь у меня одной несбывшейся мечтой стало меньше.
- После ваших чудо-голов это решение не выглядит таким уж сумасбродным. Но когда я увидела ваш контракт, я испытала шок. В кабинете отца вы произвели на меня впечатление благоразумного человека…
- На сумасшедшего не был похож?
- Нет.
- Разве вы не знаете, что психи нередко тоже обладают обаянием?
     Она опасливо покосилась на меня.
- Но ведь психически больным не дают водительские права…
- Вы правы. Не дают. Мне хочется думать, что моё решение – это всего лишь здоровый авантюризм.
     Мирослава, очевидно, решила вернуть мне должок и спросила не без ехидства:
- Здоровый?
- Не я первый совершаю непонятные для окружающих поступки. Кто-то плыл в неизвестность открывать новые земли, кто-то добровольцем шёл на войну. Смена профессии в моём возрасте это пустячок… мелочь… да я и не первый, кто это сделал. Когда я устраивался в охранное агентство, я нуждался в тихой заводи, где мог бы отсидеться и зализать раны.
     Мирослава в очередной раз взглянула меня удивлённо.
- Охранное агентство похоже на тихую заводь?
- В моём случае, да. От меня требовалось только добросовестное исполнение своих обязанностей. Любая ситуация предусмотрена служебной инструкцией. В случае её соблюдения не возникали ни конфликты, ни проблема выбора. У этой работы был редкий плюс - все проблемы заканчивались одновременно с завершением смены. Режим работы и отдыха расписан на год вперёд.
- Но было же что-то, что вас не устраивало?
- Это появилось позже. Чувство неудовлетворения.
- Зализали раны, набрались сил … и?
- Отправился в новое плавание.
- Заключив такой невыгодный контракт?
     Мирослава работала в бухгалтерии и, по её словам, успела познакомиться со многими нюансами моего контракта. Пожалуй, стоит рассказать ей обстоятельства его рождения.
- Видите ли, контракт был написан на эмоциях и поэтому несколько противоречив. Ваш отец проиграл мне пари и хотел как можно быстрее вернуть свои деньги. У меня было время подумать, и сейчас я могу объяснить откуда взялись некоторые цифры. Борис Романович просто хотел вернуть проигранную сумму, да ещё и с процентами, за пару недель. Дольше он ждать не хотел. Но чемпионат начался неудачно, и до меня никому не было дела, в том числе и ему. А потом всё пошло, как пошло. Никто не предполагал такого развития событий. Даже я. Даже в самых смелых мечтах.
- А как образовались расценки за виды голов.
- Эмоции. Опять эмоции. Я планировал забивать голы со стандартов. Борис Романович посчитал, что пенальти забивать во много раз проще и они для меня стали в четыре раза дешевле, чем голы после штрафных ударов. Аргументом послужил и тот факт, что в команде уже имелись свои «пенальтисты». Тогда я, в пику, задал вопрос, как мне будет оплачен гол с игры, ведь я не штатный нападающий. И мы сошлись на полуторном размере стоимости такого гола. Следом в мою голову пришла идея оценить голы после угловых ударов по двойному тарифу. Возможно, мне никто и не доверил бы их пробивать, но в тот момент из желания подсластить столь жесткие условия, я и сделал это предложение. А поскольку они очень редко забиваются, то ваш отец легко согласился.
- Вы обговаривали премии за все виды голов, и отец легко соглашался, потому что не это было самым главным в контракте?
- В общем-то, да. Главным в нём было то, что если мне, в ходе матча, предоставят возможности, а я ими не воспользуюсь, то плачу штраф в размере премии за один гол.
- И вы пошли на это?
- Я сам пришёл к Борису Романовичу, и давать задний ход было поздно. К тому же полученные деньги за пари просто шептали мне «рискни, рискни». Шальные деньги всегда норовят покинуть хозяина.
- Вы считаете деньги за пари лёгкими?
- Не-е-ет! Это был ещё тот стресс. Однако прошло полгода, ощущения притупились, и я готов был ими рискнуть.
- Но ведь для того, чтобы забить гол некоторым не хватает и целого матча?
- Поэтому когда ваш отец предложил предоставлять мне пятнадцать-двадцать минут игрового времени, я отказался. Я настоял, чтобы мне была предоставлена возможность пробить несколько штрафных ударов. Да и расстояние чтобы было не более тридцати метров до ворот.
- Он посчитал это разумным?
- Мы немного поспорили.
- Некоторые весь матч бьют и безуспешно.
- У меня нет такой роскоши. Мне удалось убедить Бориса Романовича в справедливости моего условия, ссылаясь на то, что даже мировые звёзды не забивают гол после каждого пробитого штрафного удара.
- Они и после каждого второго не забивают.
- Вот-вот. Мы и остановились на трёх. В ходе матча мне должны быть предоставлены как минимум три попытки, и если я не забиваю, то плачу штраф.
- Но в первых играх вас не выпускали на поле.
- И клуб заплатил мне штраф в размере половины стоимости базового гола.
- Базового?
- За основу наших расчётов был взят гол со штрафного удара.
- Это фантастический контракт. В нашем чемпионате большинство звёзд забивает меньше десяти голов. При таких условиях к концу турнира они были бы нищими.
- Мне эта мысль тоже вовремя пришла в голову. И я воткнул в контракт условие, что после того как я забью десять голов, я перестаю платить штрафы.
- Может быть, это и хорошая оговорка, но до неё можно и не дожить. 
- Борис Романович тоже так подумал.
- Похоже, вы оба сумасшедшие.
- Есть немного. Настала моя очередь задать вам горячий вопрос. Вы первая из детей богатых людей, с кем мне довелось лично познакомиться. И вы совершенно не похожи на тот образ золотой молодёжи, что рисует «жёлтая» пресса.  Это обстоятельства или принципы заставляют вас жить именно так? 
- Ожидали увидеть эдакую стерву? – взмах рук и огонёк в глазах подсказали мне, что этот вопрос задал не я первый. - Мои родители давно развелись, и моя мать категорически отказалась от помощи отца. Только после окончания мною института, когда возникла проблема с моим трудоустройством, она согласилась принять помощь. Мама взяла с меня слово, что я не буду принимать дорогих подарков. Их не было в детстве, стоит ли начинать сейчас?
     В этот момент она внимательно смотрела мне в глаза и, увидев отсутствие разочарования, облегченно вздохнула. Деньги её отца мне были не нужны. В определенном смысле.
- Ваши отношения с отцом начались с нуля?
- Так же, как и ваша карьера.
- Кто ваша мать по профессии?
- Это имеет значение?
- Она отказалась от помощи, а ведь, наверное, испытывала серьезные трудности.
- Да. Закончила свое обучение и выучила меня. Она преподает в университете. А у вас какое образование?
- Могу не пройти фейс-контроль, дресс-код и что-то там ещё?
- Просто мама считает, и на мой взгляд справедливо, что образ жизни человека накладывает отпечаток и на его мысли, и на палитру чувств.
- Высшее юридическое, но в настоящее время я … футболист.
- Представляю, какое количество вопросов это может вызвать у моей мамы.
- Это у всех вызывает много вопросов, но так сложились обстоятельства в моей жизни. Только и этот период в моей жизни не слишком затянется.
- Какой же тогда будет следующий?
- Я не могу ответить на этот вопрос. Потому что сам не знаю ответа.
- "Будет день и будет пища"?
- Где-то так.
- Были женаты?
     От жены остался только штамп в паспорте, да кошка. Мы только начинали совместную жизнь, когда ей предложили котёнка. Маленькое чудо природы. Хозяйка уезжала в длительную командировку и брала с собой кошку. Сама кошка-мать была в этой ситуации большой проблемой, а уж котята тем более. И поэтому владелица котят раздавала последних в спешке и совсем бесплатно. Так в нашем доме появился десятидневный котенок персидской породы абрикосового цвета. По иронии судьбы жена и сама вскоре уехала в командировку на две недели. И с этим маленьким существом вынужден был возиться я. Котенок оказался женского пола, ему дали непривычное для слуха имя Джулия. В тот момент моя супруга была в восторге от культового блокбастера с участием знаменитой американской актрисы. Джулия не могла ещё самостоятельно кушать, и я кормил её при помощи пипетки. Она мёрзла и поэтому спала у меня на ключице либо на шее. Удивительно, но котёнок выжил, только к моменту возвращения жены он её уже не воспринимал. Джулия отдала своё сердце мне. Для жены это стало неприятной неожиданностью. И ещё большей неожиданностью стало то, что никакие попытки втереться в наши отношения не принесли результата. Джулия хранила и продолжает хранить мне верность до сих пор. И хотя она была всего лишь кошкой, это её чувство пленило меня. Джулия обдирала обшивку моего дивана, каталась на шторах, царапала обои, но, несмотря на требования жены избавиться от неё, я не сделал этого. Я прощал ей всё. Ведь она неизменно встречала меня у порога, в какое бы время суток я не приходил домой, ежедневно лежала перед сном на моей груди и мурлыкала мне свои песни. Она дарила мне своё тепло именно в тот момент, когда мне его особенно не хватало. Когда мы разошлись, моей жене, конечно, не нужна была эта предательница.
- Да.
- Что же случилось?
     А ничего особенного не случилось. Просто жизнь стала выбивать кирпичик за кирпичиком из фундамента наших отношений. Моя профессия потеряла в обществе героический ореол. Нас стали чаще поливать грязью, нежели вспоминать о необходимости нашей работы. Да и спутником жизни я был не самым лучшим. Отсутствовал дома не только в будние, но зачастую и в выходные дни. Планировать совместный отдых в наши отпуска тоже не удавалось. Массу проблем моей половине приходилось решать самой. И все минусы ничем не компенсировались, ни деньгами, ни жильём. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало возбуждение в отношении меня уголовного дела. Она не стала ждать его результатов. У многих моих коллег были похожие проблемы. Процент разводов был выше среднестатистического. Со временем я пришёл к выводу, что мы просто оказались случайно в одной лодке. Не было любви, только козни Эроса. И хорошо, что не было детей.
- Я не оправдал её надежд.
     Я не оправдал надежд многих близких мне людей, но остальные не бросили меня.
     Больше мы не задавали друг другу серьезных вопросов. Я отвез Мирославу к её дому. Следом за нами во двор въехала иномарка с грязными номерами. Я обратил на неё своё внимание, потому что сама машина буквально сверкала, а номера были грязными. И это показалось мне странным. Пока мы прощались, желая продлить этот приятный вечер, пассажиры автомашины выскочили из неё и направились к подъезду Мирославы. Боковым зрением я отметил, что они остановились у входа и осмотрелись. Я тоже осмотрелся. Во дворе было безлюдно. В моей душе заскребли кошки: "не по нашу ли душу?". Испортят такой прекрасный вечер. Я повёл Мирославу к подъезду, мои предположения могли быть ошибочными. Но трое крепких мужчин встали таким образом, что фактически преградили нам дорогу. Свет от фонаря падал им в спину. Один из них, улыбаясь, задал мне странный вопрос:
- Это что, ты типа охранник что ли? – и не дожидаясь ответа, добавил, - круто.
Второй тоже улыбнулся, как-то криво, и добавил:
- Объект сдал – объект принял.
- Ребята, вы нас с кем-то перепутали, - я совсем не понимал суть происходящего, но внутренне расслабился. Сейчас мы развеем это недоразумение.
- Да ничего мы не перепутали, ты свободен, отработал, а она поедет с нами.
Мирослава испуганно взглянула на меня. Я ободрил её взглядом.
- Она со мной и пойдёт к себе домой.
- Это ты пойдёшь домой, а ей ещё работать.
- Вы не за ту её приняли, извинитесь и пропустите нас.
- Так ты чё, её парень что ли? – вновь вмешался второй молодой человек, по-прежнему криво улыбаясь, - тогда скажи своей сучке, чтобы вернула нам наши бабки, да ещё добавила компенсацию. А то мы и время, и бензин потратили.
     Я много раз слышал одну фразу и не заметил, как произнёс её сам:
- Фильтруй свой базар.
- О! Да это наш человек. Так делайте то, что вам говорят, пока вежливо просим и это сохранит вам обоим здоровье.
     В подобных ситуациях благоразумнее всего было выполнить требования… но не в этот раз. И требование было абсурдным, и обращение «сучка» поставило меня в безвыходное положение. Мне показалось, незнакомцы знали, что делали и специально высказали требования, которые и по форме, и по существу не могли быть удовлетворены. Шестое чувство подсказывало мне, что я буду бит, но мне очень не хотелось, чтобы пострадала Мирослава.
- Разрешите нам пройти, и я сделаю вид, что кое-что не слышал.
- Похоже, наш петушок начинает распускать хвост. Сейчас мы ему перья-то выщиплем.
     С этими словами провокатор сделал шаг ко мне. Меня откровенно провоцировали на конфликт на явно невыгодных для меня условиях. Алкоголь в крови, затеял драку. А свои действия они оправдают - «искали знакомую, ошиблись адресом, хотели уточнить, нарвались на хама». Я никогда не любил драться, хотя некоторое время этому учился. Такой значительный численный перевес было невозможно игнорировать. Телосложение этих парней, их манера двигаться выдавали их тесные отношения со спортом. Самым благоразумным в таких ситуациях было ретироваться, но я был лишен этой возможности. Уже несколько секунд тому назад я должен был заткнуть говорившему рот. Только я бессознательно отметил, что он напрягся прежде, чем открыл его. Он ждал нападения и был к нему готов. Я чуть подтолкнул назад Мирославу, а сам шагнул вперед. Мне необходимо было пространство для маневра. Ничего не оставалось, как  играть простачка.
- Ребята, не ставьте меня в неловкое положение. Давайте я провожу девушку, а потом мы поговорим. Вполне возможно, я смогу вам чем-то помочь…
     Изображая обычного парня, я чересчур увлекся и поэтому не успел по-настоящему отклонить голову и отбить руку напавшего. Нос-то уцелел, а вот перстень на его пальце разрезал мне щеку. Но внутренне я был готов к такому развитию событий, и моя нога автоматически пошла в сторону его паха. Мой противник, очевидно, не смог заставить себя полностью сконцентрироваться. Он не ждал от меня такой дерзости при столь очевидном перевесе сил и в наказание не очень красиво сложился пополам. В его устах маленькая собачка стала крупнее размером и старше, а у меня из щеки пошла кровь. И пока остальные двое оценивали урон, нанесенный мною их приятелю, я с досады ударил еще раз их лидера, на этот раз ногой в голову. «Контрольный». «Хулиганов» это вынудило вспомнить про осторожность, и они стали заходить на меня с двух сторон. Пришлось отступать. Так я уперся в бок собственной автомашины. Лишь бы не упасть. Это меня с детства воспитывали «лежачих не бьют!» Но времена, когда все жили по этому принципу, давным-давно прошли. Сейчас не только бьют, но и добивают, и чаще всего ногами. После того как я отправил в нокаут их главаря, меня могут забить до смерти. Мои противники извлекли урок из случившегося и не стали форсировать события. Методично, одновременно нападая на меня, они наносили мне удары ногами. Я отмахивался, как мог, но каждый третий удар проходил. И каждый пропущенный мною удар увеличивал время моей реакции на все последующие. Я терял ясность мысли и готовность мышц выполнять поступающие команды. Ещё немного и я упаду. Тогда мне конец.
     Уже после первого удара Мирослава стала громко кричать, только никто не торопился придти к нам на помощь. Я обратил внимание, что меня больше не пытаются ударить в голову. Удары наносились по любой части тела, но всё больше по ногам. В какой-то момент вновь появился третий. Он плохо владел своим телом. Очевидно, у него было сотрясение головного мозга, но он непременно хотел ударить меня и мешал остальным. Когда в очередной раз он промахнулся и подставил мне свою ногу, я  не стал его жалеть. Я знал, что делаю, но выбора у меня не было. Я ударил подъёмом ступни сбоку в коленную чашечку и, мне показалось, услышал жуткий хруст. Его бранные слова были достойны энциклопедии нецензурных выражений. Раньше мне никогда не приходилось делать что-либо подобное, мне было не по себе, но этот удар спас мне здоровье, а возможно, и жизнь. Спутники пострадавшего подхватили его и, посадив в машину, быстро покинули двор. Вместе с ними меня покинули и силы.
     Я успел уже прийти в себя, когда во двор въехала патрульная машина. Её пассажиры поинтересовались, что произошло, записали данные иномарки, но, узнав, что писать заявление я не буду, прекратили опрос и покинули поле боя. Попытки моей спутницы инициировать розыск нападавших не дали результата. Машина цела, да и я без признаков серьёзных травм. Лишь царапина на лице. Во время драки я отметил про себя, что хотя Мирослава безуспешно взывала о помощи, она не бросила меня. К счастью её не тронули. Оказалось, это именно она вызвала наряд полиции. Кроме того, ей удалось вызвать ещё и скорую помощь. В салоне «03» мне обработали лицо и предложили проехать с ними сделать рентген грудной клетки. Я проводил Мирославу до дверей её квартиры, пообещал позвонить, а затем поехал следом за бригадой скорой помощи на собственной автомашине. Это оказалось излишним, поскольку ребра были целы. Но зато я знал реальное положение дел.   
   Думаю, что мне жутко повезло. Распустил, как павлин, хвост перед девушкой и остался цел. Конечно, в её глазах мои акции взлетели до небес. Но как позднее выяснилось, плата оказалась высока. В горячке я просто не cмог объективно оценить весь урон, нанесённый моему здоровью. Принятый освежающий душ вообще ввёл меня в заблуждение. Но утро следующего дня представило реальные итоги. Мне жалко было смотреть на себя в зеркало. На лице порез, всё тело в синяках и ссадинах. Вновь сильно заболела нога, к ней добавилась грудная клетка, мне было трудно дышать. Пришлось обратиться к знакомому врачу за рецептом на сильнодействующие лекарства. Иначе двигаться было бы практически невозможно. Во дворе мне казалось, что я неплохо ставлю блоки и ухожу от ударов, сейчас у меня было об этом прямо противоположное мнение. Ощущение было, что я побывал под гусеничным трактором. Эти «спортсмены» со знанием дела отделали меня. Только за что? С грустью вспомнилась шутка: «Было бы за что, вообще бы убили!»

* * *
     8 тур. Третья игра подряд дома. У гостей было время подумать, как с нами играть. «Прыткий новичок». «Палец в рот не клади». Так стали писать о нас в газетах. Про соперника же писали, что хоть команда и не ставит в этом году перед собой серьезных задач, но дебютантов лиги обыгрывать обязана. Серебровский довёл до нас информацию, что в составе гостей есть игроки, которые поиграли в свое время в юношеских и молодежных сборных страны, правда до конца раскрыться не смогли. Почему так случилось: стечение обстоятельств или недостаток трудолюбия – одному богу известно.
     По выражениям лиц, с которыми выходили на футбольное поле гости, можно было предположить, что настроены на игру они основательным образом. Первые же минуты подтвердили это. Мы применяли одни и те же приёмы: прессинг по всему полю, борьба за каждый мяч, до последней возможности. Они много двигались, хорошо открывались – у игрока, владеющего мячом,  всегда было несколько вариантов для продолжения. Очень строгая игра на своей половине поля. Взаимная подстраховка. Игра исключительно в пас, никаких попыток обвести. И никакого стеснения – как только игроки испытывали трудности, они тут же выбивали мяч за пределы поля. Так дисциплинированно с нами ещё никто не играл. Многочисленные бесплодные попытки отнять мяч изматывали моих одноклубников. Физически. Эмоционально. Очень скоро от этой игры запахло безнадежностью. И чем дальше, тем больше. До поры, до времени с этим можно было мириться, так как в атаке гости тоже не могли ничем похвастаться. Разве что скоростной игрой на флангах и навесами в штрафную площадь. Но постепенно это их «ничто» стало «напрягать». Потому что рывки на флангах и навесы повторялись с угрожающей регулярностью. Наш вратарь справлялся с ними, но периодичность атак наводила на мысль, что это может плохо для нас закончиться. Либо Володя ошибётся, либо гостям повезёт. С каждым разом у соперников это получалось всё опаснее и опаснее. На флангах они явно нас переигрывали. И за счет техники, и за счет скорости. Серебровского такое развитие событий никак не могло устроить, и он срывал голос, пытаясь встряхнуть Денисова и Иванова. Но фланговые игроки соперника неизменно отрывались от своих оппонентов. Накачка в перерыве ничего не изменила. В конце концов, по принципу подлости, что могло случиться, то и случилось. Иванов позволил сопернику сделать хорошую передачу, а Немов не удержал своего игрока. Нападающий соперника, нырнув словно рыбка, сильно пробил головой. Нас могло спасти только то обстоятельство, что форвард попадёт во вратаря. Но он в него не попал. Гол был красив. Часть зрителей нашла в себе силы оценить красоту гола, и громко выразила свой восторг. Я смотрел на происходящее со скамейки запасных, меня захлёстывали коллективные эмоции, но мне тоже хватило сил признать великолепие забитого гола. Красота она всегда красота.
     Это случилось за 25 минут до конца игры. Времени вполне достаточно для того, чтобы успеть отыграться. Только я не видел даже лазейки в оборонительных редутах соперника. Уж больно гости строго, выполняя установку тренера, играли. За всё время игры ни одного нарушения на подступах к штрафной. В середине поля их было сколько угодно, да и то мелкий фол, ни одной желтой карточки. Игроки нашей команды тоже попробовали несколько раз подать мяч в штрафную площадь, но высокорослые защитники грамотно прикрывали её и легко выносили мяч подальше. У нас не было опытных нападающих таранного типа, способных продавить многочисленного соперника. Так нам не забить. Оставались удары издалека. Вариант. Капитан, с его сильным и поставленным ударом, регулярно бил по воротам. Но половина его ударов пришлась мимо ворот, а вторая половина стала лёгкой добычей опытного вратаря. Перед игрой я вынужден был сказать тренеру, что моё самочувствие оставляет желать лучшего. Мой внешний вид подтверждал мои слова. Состояние немного напоминало похмельное, но поскольку никакого запаха от меня не исходило, Серебровский ничего не сказал. Но на поле я всё же был выпущен за 10 минут до конца основного времени. Не столько согласно контракту, сколько от отчаяния. Мне, впервые за всё время моей непродолжительной футбольной жизни, не хотелось выходить на поле. Всё тело болело, и эта боль не давала мне возможности сконцентрироваться на игре. Я не успел, как следует, отойти от игровой травмы, а тут ещё это нападение. В команде о нём я никому не рассказал. Синяков на лице у меня не было, а от следа в виде царапины я легко отбрехался. Бытовая неосторожность. Говоря это, я не знал смеяться мне или плакать. Ведь я был готов скулить от боли и жевал болеутоляющие таблетки, как драже. Но как бы мне не было плохо, отказаться выйти на поле я не мог. Всем своим организмом я чувствовал, что ребята ждут от меня чуда. И подвести сейчас было всё равно, что перечеркнуть все ранее приложенные мною усилия. Сделать это я просто не мог. Однажды мне делали операцию под общим наркозом, и я знал, что такое наркотическое опьянение. Вот и сейчас всё происходило словно во сне. А тут ещё один из нападающих соперника подбежал ко мне и стал опекать меня по всему полю. Это был забавный размен – опытного нападающего на свежеиспеченного полузащитника-разрушителя. Исподтишка он несколько раз в момент моего рывка пытался ударить меня по грудной клетке. После происшествия во дворе дома Мирославы это было очень некстати. Я ответил ему тем же, тоже не привлекая внимания. Стало очевидно, что свободно принять мяч он мне не даст. Не стоит и надеяться. А фолов поблизости от штрафной площади всё не было. Педантичная подстраховка друг друга, выдавливание соперника подальше от штрафной площади. Время шло, ситуация не улучшалась. И тогда я решил спровоцировать своего опекуна. Пошел вперед и в какой-то момент крикнул: «Пас!»  У меня была неудобная позиция. Я не сумел бы пробить, как следует. Но мой призыв ещё не стих, как я уже сильно получил сзади по ногам. Зрители взорвались от негодования. Меня просто снесли с ног. До ворот около 23 метров. Бить можно… Но… не мне. Мой опекун получил красную карточку, а я не мог встать - так мне было больно. Ещё никогда меня не били так сильно по ногам. Я лежал на газоне и думал лишь о том, сломана ли моя нога. Судья вызвал медиков на поле. После оказанной мне врачом помощи стало полегче, но всё равно я еле стоял на ногах. Самостоятельно передвигаться я не мог, и меня на носилках унесли с поля. Я сидел на краю поля и смотрел, как пробивает наш капитан. Он ударил хорошо. Сильно. Точно. Но вратарь мяч вытянул, самыми кончиками пальцев отбив его на угловой удар. Вся команда пошла в штрафную площадь. Ничего другого нам не оставалось. Последний шанс. Меня даже забыли заменить. Навес. Вратарь соперника своевременно вышел на мяч и отбил его за боковую линию. Вот и всё.
     В раздевалке стояла тишина. Говорить не хотелось. И не мне одному. Вывод напрашивался простой: хотя выражение «классная команда» больше подходило нашему сопернику, но в этой игре именно «порядок» нас побил. Я бы сказал, нам, в очередной раз, преподали урок. Количество нередко перерастает в качество. Мы позволили сопернику пристреливаться, он и пристрелялся.
     Пришел врач, ещё раз обработал мне ногу. Успокоил меня, что перелома нет. Для полной уверенности посоветовал мне сделать снимок. Но на вопрос когда я смогу выйти на поле в следующий раз отвечать отказался. Только развёл руки. Когда я выполз из раздевалки, оказалось, что меня ждёт водитель Максимовича.