Интервью

—Понимаете, о чём я? — спросила она.
Кивнул.
Начальство!
Хотя не понимал ничего совершенно.
Не принимал, если точней.
Практика газетных будней уже утомила. Тянуло к романтике, а тут… Футбольный тренер. С таким же успехом я мог бы взять интервью у Ландау. Ноль он есть ноль. Не дока и даже не поклонник.
Но — заказ. Кто ж станет спрашивать о предпочтениях у подчинённого?
Текст, вопреки всему, был всё же состряпан и утром лёг на стол редактора.
—А вы знаете, что такое интервью? — спросила она.
—В общих чертах.
—Каких же? Вот в этих?
Она взяла мой опус.
Читает вслух:
«Над стадионом висел серый смог. Он, словно шинель Угрюм-Бурчеева, застил глаза, сминал перспективу победы.
Мяч в центре поля. Соперники испепеляют друг друга презрением непревзойдённых профессионалов.
Свисток судьи. И…
Но что это? Со стороны скамейки запасных бежит какая-то маленькая девочка.
—Папа, папа! — кричит она, размазывая ручкой по щекам реки слёз.
Трибуны оцепенели. Через мгновение над ними уже колыхались билборды:

ЗАЩИТИМ НЕСЧАСТНОЕ ДЕТСТВО!
ДАЁШЬ ДЕТСКИЙ ФУТБОЛ!

Судья проглотил свисток и, закашлявшись, скрылся в медпункте. Центр-форвард команды «Крокус» Остапенко, уже коснувшийся, было, бутсой мяча, замер, словно в стоп-кадре. Оглянулся и выдохнул растерянно:
—Дочка…
Неужели беда?
Казалось, матч смят на корню.
Остапенко молвил:
—Господи…
Соперник впервые посмотрел на него с сочувствием:
—Коля, держись!
И, чтоб уж не быть совсем голословным, шепнул:
—С нас один гол во втором периоде. Пропустим! За это хоть не переживай.
А девочка уже уткнулась лицом в колени отца.
—Папа…
—Что?
В ответ лишь рыдания.
Над стадионом гул. В нём всё от возмущения до милосердных стенаний.
Расстроганный Остапенко даже всхлипнул…»
—У вас какое было задание? — спросила наставница, осушая глаза носовым платочком.
—Взять интервью у тренера.
—И где оно?
—Вот.
—Это интервью?
—Ну, так...
—Как?
—Для разогрева публики.
—Ой, не смешите мои тапочки. Они уже и так расползлись до ушей.
Читает дальше:
 «—Тебе не понравился мой арбуз? — допытывается отец.
Мотает головкой.
—Обидел кто-то?
Слёзы.
—Ну, что тогда, что?»
—Нет, не могу, — редактор хватает ртом воздух.
Её платок снова у глаз.
—По-моему это не интервью, — выдавливает она, пытаясь сдержать эмоции. Берёт листок и дочитывает вслух сцену:
«Девчушка обнимает ручонками волосатые ноги отца и стонет в отчаянье:
—Папа…
—Ну, что?
—Я писить хочу!»
На следующий день, изгнанный с позором с работы, я уже сидел в приёмной у Бориса Грачевского…