Аник

Шерсть волнистая и слиплась, волосок к волоску. Она лоснится у меня на спинке. Светлые уши прижаты к моей небольшой голове. Скулю. Мокрым блестящим носом я чувствую привычный запах дома.  Люди. Иногда около меня проходят знакомые мне ноги. Я привык к тому. Вдыхаю аромат готовящихся булочек.  Морда лежит на передних лапах. Большие серые глаза не замечают вокруг ничего. Мне так обидно, что они не хотят видеть.  Живу в темном одиночестве. Бесконечной череде одинаковых дней.

Слепой ретривер лежит в коридоре.  Мальчик старательно перешагивает через собаку.  Наклоняется и легко проводит ладонью по золотой шерсти.
 
- Подвинься, Аник, ты мешаешь!

Я двигаю ушами, ловя слова мальчика, и  не стараюсь понять.  Сквозь тяжелые мохнатые веки смотрю  невидящими глазами перед собой.   Я маленький щенок, съежившийся в душе большой слепой собаки. Темно и грустно внутри нее.  Издалека я снова слышу запах вкусных булочек. Мне не получить ни кусочка, ведь до меня никому нет дела.

Я не знаю что изменилось, я просто провалился в темноту. Серые глаза перестали излучать интерес,  теперь он ненастоящий. Я пытаюсь всматриваться и не вижу, я интересуюсь, но не могу понять чем.

Мальчик снова переступает через меня, больно задев по левому боку. Мои уши сильнее прижимаются,  и я прячу мокрый нос в тепле своих лап.  Нужно уйти из коридора, я знаю, но  не ухожу. Я так хочу, чтобы стало все как раньше. Чтобы  мальчик играл со мной,  снова звал меня на улицу, звал играть и носиться вокруг дома.  Мне хочется, чтобы хрустящий кусочек свежей выпечки снова падал передо мной в полдень, а она улыбалась  и приятно чесала мне ухо.

Я лежу в коридоре, потому что так я все же на виду. Я здесь! Эй! Посмотрите, я еще живой! Я хочу крикнуть им всем. Но я молчу. Они не поймут.  Я старался, поначалу я делал что-то помимо загораживания прохода, но они не поняли меня и вряд ли поймут сейчас.

Серые глаза устало смотрят в белую стену.  Щенок внутри перевернулся на другую сторону, собака  осталась неподвижна. 

Она не знает, что собака хочет внимания. Мальчик знает, но ничего не делает.
Она слишком высокого роста, чтобы разглядеть маленького щенка.  Мальчик смотрит в остекленевшие серые глаза. Они большие, как две планеты. Ему нравится, что собака его не видит. Он думает об этом. Ему нравится ощущение этой власти, он не хочет возвращаться к прежним играм. Она не дает кусок булочки, потому что не видит у собаки желания его скушать.  Мальчик упивается своей игрой и случайно пинает собаку в левый бок. Он останавливается и наклоняется ближе, совсем близко к ее морде. Остекленевший взгляд серых глаз не изменился. Мальчик улыбается, целует собаку и снова пинает ее в бок. Ехидство на его гладком личике.
 
- Не обижай Аника! Лучше поешь, плюшки уже готовы!

Я снова остаюсь в темном одиночестве.  Все еще ощущаю детский поцелуй  на левом глазу.  Маленький щенок внутри меня приветливо машет хвостом.  Но я понимаю, что все это безнадежно.  Изо дня в день, постоянно, теперь я так живу. Что же изменилось? Почему серые глаза больше ничего не видят? Щенок уютнее сворачивается и засыпает,  я закрываю глаза.