Наська

ПРОЛОГ

           Нарастающий буквально с каждым метром пульс  зашкаливал уже минуту . Да и ноги будто не свои становились. Для кроссовой бегуньи на длинные и средние дистанции нормой такое назвать конечно же нельзя — ведь пробежала-то она явно меньше километра, каких-нибудь 500 — 700 метров. Однако  сейчас об этом Настя думала  меньше всего. И не то, чтобы оказалась не в форме — как раз тут все было, как говорится ОК. Бег Настя любила, бегала всегда с удовольствием. И причем совсем неплохо : кросс на 5 км — личный рекорд 32,11 сек, что для 12 лет совсем недурно !  И все это - благодаря собственным природным данным, да занятиям со взявшим над ней шефство  учителем физкультуры (которого после одноименного сериала нарекли, не сговариваясь Физруком). В секцию бы ей легкоатлетическую, хотя-бы какую: пускай самую что ни на есть плохонькую да захудалую — ан не было там и такой. Только Физрук, да и тот, как легкоатлет не ахти: в институте физкультуры специализировался на тяжелой атлетике, а тут... вот гири тягать — научил бы за милую душу, но бегать... Ну да, как говорится, спасибо и  на этом — на безрыбье... Отдать должное — Евгений Алексеевич занимался с Настей не просто на общественных началах, но добросовестно и с удовольствием. Притягивало его и упорство девчонки, и работоспособность, и спортивная злость, природная одаренность притягивала, да и мальчишеская задиристость, как ни странно, тоже,  хотя именно эта-то самая задиристость или пацанство доставляли ей самой больше всего проблем и неприятностей. Характерец  еще тот... Да странного в этом что? С шести лет в детском доме...
          И вот теперь в ее голове металась только одна мысль: «Ноги, миленькие, помогите !!!»

Часть 1

          Может быть то самое детское кресло, заботливо установленное отцом на заднее сиденье их авто для обожаемой дочурки, может, звезды так сложились над ее головкой,  а может просто Господь подумал: «Тебе рано еще. Живи.», но из бесформенного лепешкообразного металлолома, совсем недавно горделиво именовавшегося «Джип Черроки», подоспевшие спасатели извлекли испуганное до смерти, уставшее плакать, но на удивление невредимое тельце шестилетней девочки. Отец — сразу, на месте аварии; мама (как узнала Настя много позже), прожила около месяца - в коме, из которой так и не вышла.
          Как-то так получилось, но счастливое и безоблачное детство рассеялось, улетучилось, словно волшебный туман из продолжения «волшебника Изумрудного города», с которым Настя только-только начала знакомиться и с которым так преждевременно приходилось расставаться... Все банально и просто — ипотечная квартира ушла какому-то банку... Счета, открытые отцом-бизнесменом на подставных (казалось — надежных) лиц улетучились (надежность, видимо, и подвела). Отцовскому бизнесу на дал кануть в Лету, заботливо прибравший его к рукам компаньон, театрально потрепавший Настю за щечку на прощание : «Бедное дитя!». Не бедная обстановка тоже нашла применение, в том числе и содержимое домашнего сейфа (как-то ж шифр узнали). Бабушки — дедушки к тому времени поумирали. Остальные родственники... делись куда-то остальные... Будто и не был никогда их дом полной чашей для всех без исключения, будто никогда и никого не привечала ее хлебосольная мама... Мама... мамулечка... мамочка... Слово-то какое... простое и бесконечно краси-ивое слово... увы, с каждым днем все больше и больше стирающееся из неокрепшего детского сознания новой суровой Настиной  реальностью. Как ни странно, там намертво впечаталась рассказанная мамой история — рассказывала тете... тете... - нет, имя тети забылось а рассказ — нет. Это была история про мальчика , якобы случайно вдохнувшего в себя блестящую нить мишуры с новогодней елки и мгновенно умершего на руках своей матери. «С улыбкой на губах,- дрожащим от слез голосом добавила мама. («Вот это да...»,- с ужасом подумала тогда Настя, с опаской поглядывая на их украшенное мишурой новогоднее дерево.)
               В общем, никто не взял девочку, местом жительства которой отныне стал детский дом № 8  N-ского поселка.
              Круто изменившаяся жизнь так же круто стала менять, точнее ломать и девочкин характер : жизнерадостная веселушка - хохотушка превращалась сначала в нелюдимую буку, затем — задиристую и озлобленную пацанку с обостренным инстинктом самосохранения. Единственной отдушиной Насти со временем стал бег. Точнее кросс на средне - длинные дистанции.

          … Поверхность, по которой приходилось бежать, была, в общем-то привычной — пересеченная целина. Правда, становилось непривычным для кросса время — стремительно темнело, как всегда бывает к концу лета. Выскакивающее из груди сердечко, превратившаяся в звенящий медный колокольчик откровенно хорошенькая темно — русая головенка, распахнутые паническим ужасом серые глазищи — все говорило однозначно: к спорту этот забег отношения не имел ни малейшего...

Часть 2

               И стала она Наськой. Любимые мамины «Настена», «Настенька», «Настеночка» - давно забылись. Было еще сухое «Анастасия» - исключительно для официальных бесед (педсовет и все такое). Когда, наконец, удалось утвердится среди своих — те определили ее, как «Настюху». Вот так, примерно,  и произошло «перекрещение». Общего языка с администрацией не искала, а проснувшаяся ершистость и пацанство пришлись по вкусу как раз «товаркам» - Настя ни на кого не ябедничала, т.е., говоря по-киношному: « в стукачестве  не замечена », что также было плюсом среди своих. Каких-либо способностей поначалу не проявляла вовсе. Училась преимущественно на « 3» — иногда  с плюсом, иногда с минусам. Выше или ниже опускалась и поднималась крайне редко. Вот бег — это да! Хотя увлечение пришло, можно сказать, случайно. Детдом находился на краю поселка, недалеко от старого соснового бора. Там было так красиво, так тихо, так спокойно... Без злобных окриков и подзатыльников воспитателей; без неизменного прессинга дедовщины, в который новенькой пришлось окунуться по полной программе благодаря, ставшей чуть ли не визитной карточкой всех закрытых мест подобного типа и находилась там довольно долго, пока «старожилки» не признали ее своей. Настя  старалась улизнуть в сосновый бор при всяком удобном случае. Ее  ловили и наказывали. Но все равно ставшее заветным место, будто магнитом притягивал девочку. Как-то раз ее вновь «застукали», но она стала убегать от воспитателей и это ей удалось довольно легко! Воспитатели, опасаясь насмешек — мол, не смогли догнать девчонку, не стали в тот раз докладывать. Повторилось это через несколько дней с той разницей, что к поискам привлекли учителя физкультуры, Евгения Алексеевича, который в конце концов Настю догнал, однако совсем не без труда. Физрук  сразу разглядел в Насте природные способности,  приглядываясь к ней на уроках физкультуры, а недели через две предложил попробовать позаниматься легкой атлетикой — преимущественно бегом.
—  Ага, потупилась сперва Настя — чтоб все увидели и задразнились... Нет уж!
И тогда учитель предложил заниматься прямо здесь, в бору, подальше от любопытных глаз. Подумав одно мгновение, девочка с радостью согласилась, ведь появлялась законная возможность чаще бывать в любимом месте!
               А ведь повезло, пожалуй, Насте — и тем, что оказался рядом такой вот энтузиаст, и тем, что не началась еще в то время антипедофильная кампания — в противном случае занятия молодого (еще и тридцатника не исполнилось) мужчины — учителя с девочкой, да еще наедине, да еще где-то в лесу!!! Уж подозрения какие-нибудь обязательно бы возникли ! Но, во-первых, как уже говорилось, анти- кампания еще не развернулась; во-вторых Настя тогда была щупленьким маленьким ребенком, а в-третьих... да просто нормальным мужиком оказался Евгений — вот и все «в-третьих».             
               Между тем, Настя все больше и больше втягивалась в занятия, они все больше  ей нравились ! «Зашибись» - говорила она самой себе, все еще не решаясь признаться о тренировках «своим», хотя все и все давно знали — шила-то в мешке не утаишь! Как ни странно, насмешкам по этому поводу Настю не подвергали. Возможно, тому способствовали первые соревнования, в которых участвовала Настя...

             ...Привыкая к бегу под стук отбивающих чечетку зубов, Настя  вспомнила те свои, первые соревнования, в которых ей посчастливилось поучаствовать, конечно же, не без стараний Физрука (как раз тогда сериал  победно шагал среди тиенэйджеров и физрук стал-таки Физруком). Дистанция была — три км., гладкий бег. Где-то на середине дистанции у нее так закололо в правом боку, что вздохнуть не могла, разноцветные круги поплыли перед глазами, ватные ноги пудовыми гирями буквально приплющило к тартановое дорожке стадиона «Олимп», где проходили соревнования. Бежавшую среди первых Настю стали настигать и постепенно обходить аутсайдеры. На глаза накатились слезы, девочка  уже была готова разрыдаться, когда вдруг встряхнулась и подумала про себя: « Что же, вот так возьму и опозорюсь, да еще подведу Физрука???». Вытерев кулаком (чем же еще??) сопли, Настя издала какой-то, тут же пришедший на ум индейский - каратистский вопль :«И-и-а-яяя-й-а!!!» и, пересиливая боль во всем теле, шаг за шагом, метр за метром, сбрасывая (как это называется — узнала попозже) излишек молочной кислоты из мышц, заставила себя сбросить эти самые гири. И хотя в тройку по результатам забега Насте войти не удалось (не хватило каких-нибудь  полутора секунд до пьедестала!), позорным ее выступление не посмел назвать никто. В детдоме даже повесили нечто вроде «боевого листка», где говорилось о Настином забеге. С тех пор «свои» девченку зауважали по-серьезному: «Молоток, не «облажалась»!». Администрация  же осталась равнодушной.

              ...Вот и сейчас, как и тогда, стиснув зубы так, что послышался их скрежет, издав то самое : «И-и-а-яяя-й-а !!!», Настюха припустила во всю свою девчоночью прыть.

Часть 3
 Стройненькая, темно-русые кудряшки, миловидное личико... Очень даже приятная на вид девочка. Новые родители приезжали в детский дом, кого-то забирали. Приезжали и к Насте, но... дальше первых  «смотрин», максимум второго визита дело не доходило. Что-то останавливало потенциальных усыновителей, что-то такое в Насте настораживало  этих мужчин и женщин. Конечно же, причина крылась в той самой задиристости,  ершистости и пацанкости, которые сделались своего рода «визитной карточкой» Насти и всех «кандидатов» в родители дирекция о ней неизменно ставила в известность. Искалеченный всего за несколько месяцев характер безобразным клеймом накрепко прилип к хорошенькому личику маленькой девочки. Многих приезжающих это буквально приводило в замешательство — они отказывались верить такому  явному, на первый взгляд несоответствию,  этой «визитке»,  однако пообщавшись, иногда совсем-совсем немного, вынуждены были согласиться... Какой-то черт, настоящий «чертище» вселялся в ребенка. Настя начинала все будто назло делать: и грубила, и замыкалась, и надувалась... Как тот дикобраз, выставивший иглы именно в ту сторону, откуда могло прийти избавление от этого «уютного» учреждения. А ведь  хотела же девочка вырваться отсюда! Хотела... и ничего не могла с собой поделать...
          Летом 201... г. у «восьмерки» (на сленге соцработников) неожиданно появились благодетели — спонсоры, по-новому. Семья бездетных «новых русских», несколько месяцев назад усыновивших пятилетнюю Оленьку Иванову из  пенатов и без памяти ее полюбивших. Они-то вот и решили, переполненные своим счастьем, сделать детдому роскошный подарок: вместе с «Газелью» игрушек, огромным плазменным Самсунгом, оплатили месячный отдых для  всех детдомовцев в близлежащем пансионате. Клевое заведение, клевые номера, клевая (уж с ихней-то не сравнить) кормежка. Словом — просто супер!!! Живи и наслаждайся!  Нежданно-негаданно появилась шикарная возможность хоть на время забыть безрадостный казённый быт...
          Шикарная... только эта вот «шикарность» подействовал на Настю самым что ни на есть диким и непонятным образом. Конечно же, девочке здесь плохо не было. Хорошо было. Только... по какой-то причине в ней стало расти, расти  чувство протеста , дух противоречия какой-то не давал покоя, в первую очередь  ей самой. Поэтому-то и не могла Настя  надышаться этой временной иллюзией комфорта - благодаря все тому же нелепому протесту, против всех и вся. Справедливому? Да просто все смешалось в одну кучу: и Настино взросление и вскормленная с детских лет обида за то, как обошлась с ней сутьбинушка (чувствовала же Настя — поступи взрослые окружающие с ней по-правде, по-честному, все было бы по-другому...). Чего там - ведь правильно чувствовала. Только не умел детский  мозг выстроить наилучшую, по крайней мере хотя бы не худшую для себя самой линию поведения... Вот и получился новоиспеченный протест — нечто вроде русского бунта (того самого,  отличающегося бессмысленностью и беспощадностью). Все просто — народившееся чувство потребовало практического воплощения, толкая на какие-нибудь действия. Уйдя на пару дней куда-то в себя, Настя не нашла ничего лучшего, как выместить злобу на  дорогих (по ее представлению) иномарках. Она вспомнила: когда их везли в пансионат, в полутора — двух километрах отсюда  проезжали мостик какой-то разбитй через узенькую ручушку, и  почти совсем остановились, когда ехали через него. «Подходящее место для засады», - решила Настя и тем же вечером отправилась туда на разведку. Неподалеку от мостика оказалась не очень глубокая то-ли ямка, то-ли ровчик какой-то. «В самый раз», - рассуждала Настя... «Не очень глубокое, но все же  укрытие». Решение  принято! Окончательно и бесповоротно. За дело! И нечего тянуть! Завтра же !!!.
Настя отправилась налегке, надела кроссовки — если все же придется удирать. «Нет, не заметят», - убеждала она себя. «Не должны - буду кидать, когда машина переезжает мостик и едет еле-еле, и, только в те машины, которые едут от меня, а не навстречу»,  - вырабатывала юная мстительница план , попутно подобрав пяток небольших камешков, -  для будущих жертв.
          … Первой стала приличная серебристая Ауди. Брошенный камень попал в правое боковое зеркало. Водитель вышел, осмотрел повреждения, выругался. Он почему-то посчитал, что в зеркало угодил  камень, вылетевший из-под колеса. Мужчина еще чертыхался: на такой маленькой скорости — и на тебе!
          ...Следующим подвернулся видавший виды, задрипанный Опель, дышащий на ладан драндулет. Из него, кряхтя, вышел примерно такой же водитель, громко охая над покрывшимся паутиной трещин задним стеклом. Не вдаваясь в причины, он горько сокрушался предстоящим непредвиденным расходам — заменить стекло  недешево...
Настю смутила реакция пожилого водителя, тем более — он совсем не походил на богатея, которому следовало мстить...
          Пару дней Настя не выходила на «охоту» к мосту. Переваривала историю со старичком. Решила: это лишь исключение из правил, как говорилось в школе, а значит больше такого произойти не должно. Вечером она опять отправилась на промысел.
          … Из серой BMV выскочил совсем юный паренек и заметил Настю.
—А ну стоять !, - заорал он и побежал в ее сторону. Усмехнувшись, та в два счета убежала от него. Не выдержав предложенного Настей темпа, паренек махнул рукой и побрел смотреть, что там с машиной. Машина была отцовской, к тому же взял ее пацан без спроса и теперь отчаянно трусил, представляя родительскую реакцию. На правом крыле красовалась  царапина. Не глубокая, но заметная.
— Во влип...,- махнув рукой еще раз, совсем сник парнишка. Восемнадцати ему, конечно же не было. Как и прав, тоже...

Часть 4

               12 августа ни одной подходящей машины не было: одни «Жигулята» да «Москвиченки». На пожилых «Иностранцев» Настя тоже перестала обращать внимания.
… И тут из-за речушки (безымянной, как поняла Настя) показался тот самый джип. Вальяжно переваливаясь через не вполне просохшие после вчерашнего дождя колеи, джип двигался ей навстречу... Навстречу... Но это был именно ДЖИП... «Джип черроки»... И рядом с водителем никого... Наверно, едет один... Искушение было слишком велико.
— А-а, - махнула рукой Настя — чему быть, того не миновать. «В случае чего — удеру», – храбрилась девченка.
          Как всегда, она вынуждена была привстать — для броска. И когда камень еще только летел в лобовое стекло джипа, где-то над ним вспыхнул яркий пре-яркий свет. Водитель в дальнем свете фар сразу  заметил бросающую что-то в машину девчонку и тут же включил прожектора на крыше внедорожника. С каждой следующей секундой Настины глаза расширялись вплоть до состояния, когда готовность «вылезти из орбит» сделалась практически реальной. И все события остались в памяти, будто в замедленном кино: ...со стороны джипа вспыхивает ослепительный свет... раздаются  звуки захлопывающихся дверок... около машины появляется несколько мужчин — примерно трое... один из них вытягивает в ее сторону правую руку с выставленным указательным пальцем... раздается какой-то дикий рык:
—  Вот она, стерва ! … Ату ее ! Непослушные ноги все же включились и стали уносить девочку прочь. Началась погоня. Конечно, на ее стороне была некоторая фора и неплохая кроссовая подготовка. Но с той — разъяренной волной надвигалось не менее троих  зрелых человеческих особей мужского пола. Настя не знала, что нарвалась на охотников. Они возвращались со своей заимки за припасами. Ехали втроем,  оставив четвертого "по хозяйству". Хорошо еще, ружья с сбой не прихватили — незачем рисковать, сезон-то еще не открыт, мало ли что — а тут расчехленные ружья. Ехали они втроем, на заимке остался четвертый.
...Вдруг среди тяжелого человеческого дыхания и топота  Настя слышит какие-то совсем не человеческие слова:
— Целяк мой !!!!
...Через мгновение где-то правее хрипато отзываются: 
— Уверен ? Что целяк?
— Ну и хрен с ним... все равно мой...
 — Тогда «очко» мое - заявляет хрипатый. 
— А губенки — мои, хе-хе...- где-то за спиной зловеще подводят итог страшному торгу и после короткой паузы,  стискивая зубы:
—  И по кругу-ууу !
 Эти слова заставил зашевелиться  Настины кудряшки. Жуткий смысл услышанного доходил с трудом из-за скудного представление об этой стороне человеческой жизни, вызывавшей повышенный интерес большинства детдомовских ровесниц, чьи смачные разговоры   и были Настиным «ликбезом», да еще парочка подсоленных фильмишек,  контрабандно проникших в девченочье спальное помещение. Настя почувствовала, какими мокрыми, какими липкими становятся ее ладошки, как предательски подкашиваются ее ноги. Опасаясь, как-бы они вообще не перестали слушаться, почти физически чувствуя сковавший ее животный страх, Настя каким-то шестым чувством поняла, что преследуют ее не толпой, а как-то по особенному...
 Откуда ей было знать, что преследователи отрабатывают хорошо им известный прием  загонной охоты, которым они много раз пользовались в том числе и в этих самых местах. Конечно, будь  с ними  их собаки — у жертвы вообще не было бы шансов...  Но и без собак они грамотно гнали девченку с трех сторон: один за ее спиной, двое других в десятке  метров справа и слева. Целью был овраг — где та самая безымянная речушка ухитрилась обзавестись  довольно крутыми и местами высокими берегами, да  громким названием: «овраг обрывистый».
Еще не совсем стемнело и Настя почувствовала, может быть на уровне животного инстинкта  поджидающую впереди опасность. Разве могла девченка наверняка представить, что ее загоняютнаверняка, чтобы лишить ее пути к отступлению, а там...   Настя-таки заметила приближающуюся овражью пасть... Времени оценить ситуацию и хотя-бы мало-мальски прикинуть варианты дальнейших действий  у Насти не было. Она понимала одно — единственная надежда на спасение — прыгать. Какова ширина оврага, сможет ли она его перепрыгнуть — думать об этом времени не было. Мелькнула мысль: личный рекорд - три с половиной метра, Физрук еще шутил — на «золотой значок» , правда не расшифровывал, что это значит, а сама она не спрашивала... Прикинув, что длина для разбега есть, стараясь не думать о том, - а вдруг не перепрыгнет, Настя начала ускорение перед зловещей бездной... Осталось примерно пять метров... примерно три... два... один...
 — А-ааа-а-аааа-а  !!!!- и где-то внутри неожиданно для нее самой прозвучало: «Господи, спаси!».   Она перепрыгнула! Она перепрыгнула. Перепрыгнула... Не останавливаясь ни на секунду, припустила сильнее прежнего.
         Охотники остановились у самого края оврага. Посмотрели вниз... посмотрели вперед...
— Черт!- Прыгать желания ни у кого не возникло.
— Твою мать...,- скрипнул зубами правый загонщик, «Сайгу» бы мою сюда!
         Настя уже не слышала этих слов, она просто растаяла в сгустившемся августовском сумраке.

Часть 5
          Даже когда Настя окончательно поняла, что никто за ней больше не гонится,  она  не остановилась передохнуть, отдышаться хотя-бы минуточку... нет, ноги, как заведенные, продолжали уносить ее прочь... Только в пансионате, в своей комнате, присев на край своей кровати, она увидела, как ходуном ходят ее колени... По горлу и языку словно прошлись наждачной бумагой, а когда налила стакан воды — каждый глоток сопровождался выстукиваемым зубами ритмом о стенки стакана : ти-ти-ти та-та-та ти-ти-ти.....
Соседка по комнате Ольга Никанорова, увидев состояние Насти о чем-то ее спросила. Настя не ответила,  до нее попросту не доходил смысл вопроса, перед ее глазами  прыгали, плыли, наталкиваясь друг на  друга черные, зеленые, белые, красные... какие-то еще круги, эллипсы, полосы, треугольники... А в ушах звучал зловещий рефрен:
— Ату ее! … И по кругу-ууу !
         Проснувшись назавтра, далеко после обеда, Настя обнаружила, что спала не только не раздеваясь, но и не сняв кроссовки.
— Ну ты и спать! ,- услышала Настя возглас Никаноровой.
 —Все нормалек?
 — А-а... - Насти хватило только на легкий взмах рукой...
           … Несколько дней Настя выходила из комнаты только в столовую и то старалась как можно скорее юркнуть обратно...
          ...Ее измотали не дающие ни минуты покоя слова, будто прописавшиеся у нее в голове: «...целяк мой... очко мое... губенки мои...». Не находя мало-мальского успокоения, будто подраненный зверек она мерила бесчисленными шагами периметр  пансионатной комнатенки.

          Скорее от бессилия, вечером четвертого дня после случившегося, она опять отправилась к злосчастному мостику ... Подобрала первый попавшийся камушек и до боли сжав его в кулаке,  прислонилась к стене той самой канавки...
Будто во сне услышала звук проезжающей машины... будто во сне привстала из своего укрытия... будто во сне приготовилась бросить камушек... И мгновенно у нее в ушах грянули стоваттные динамики: « Ату ее !!!».
          Настя оглушительно взвизгнула, выронила камень,  ручьи хлынувших слез мгновенно залили глаза, а ноги сами понесли ее прочь...