Страшила

– Хрыстя, хватит дрыхнуть! Подымайся!
Сам ты хрыстя...
Кристина открыла глаза, шмыгнула и с удовольствием выгнулась дугой на раскладушке, отчего та жалобно заскрипела. А все-таки, что ни говори, жизнь хороша!
Шлепая босыми ногами к рукомойнику, Крис начерно составляла план действий на сегодня:
1. Сбежать от деда.
2. Позвонить Максу.
3. По обстоятельствам.
Оригинальностью план не блистал, более того – в точности повторял (с небольшой вариативностью в последовательности пунктов) планы на предыдущие 50 дней. И тем не менее, Крис он вполне устроил. Главное - креативное мышление и творческий подход, а этого добра у нее было не занимать стать. Три года на заглавных ролях в студенческом театре – за красивые глаза, что ли? Да, красивые. И не только глаза. Но ценили ее не только за это. Крис действительно была талантлива.
Справедливости ради, безальтернативности распорядка дня немало способствовала окружающая обстановка. Дед жил в глуши – в самом прямом смысле этого слова. Пристанищем ему служил домик, достроенный из лесной сторожки, в коей дед отслужил четверть века на охране лесного хозяйства. В начале 90-х лесхоз был ликвидирован, а сторожка была дарована деду за безупречную службу.
Дед самосильно достроил сторожку до вполне приличного домика о двух комнатах и стал доживать житье, кормясь дарами леса, плодами огородика и уловом из пролегшей под косогором речки. В близлежащую деревню выбирался не чаще раза в месяц – забрать пенсию и докупить бензина для машины и генератора, да всякого-прочего для дома. А уж о том, чтобы навестить сына с женой и внучкой в городе, и речи не шло. Тем страннее было то, что дед питал искреннюю нежность к внучке, на каждую памятную дату отзванивался, слал поздравительные открытки и дежурно зазывал погостить на лето.
Кристина была городской девушкой. Провести месяц (тем паче – два) вдали от ночных клубов, их клубящегося полумрака, прореживаемого лазерными вспышками с танцполов, ее совсем не прельщало. Дедовы мэсэджи благополучно уходили в игнор.
Всё изменилось три года назад, когда Крис поступила в универ и познакомилась с Максом. У Макса были длиннющие дреды неопределенно-грязного цвета (их владелец заверял окружающих, что они образовались естественным путем после стойкого пятилетнего воздержания от мыла и шампуня, и только Крис знала, в каком салоне Макс регулярно подновляет свою антисанитарную легенду), нежная юношеская бородка, тянутая-перетянутая гитара, короче – с ним было легко и просто. Надо ли говорить, что после того как Макс сообщил, что каждое лето проводит у своих дяди и тети в Той Самой Деревне, поездки к деду стали регулярными и ожидались как никакой иной праздник.
И вот она снова здесь. И Макс здесь. И жизнь по-прежнему хороша.
***
Макс, в отличие от Кристины, тяготы сельской жизни переносил стоически, поскольку по его словам подобная жизнь на самообеспечении напоминала ему быт отцов-основателей на Вудстоке. Иван Иванович, дед Крис, быстро распознал во внучкином бойфренде тягу к ручному труду и уже больше не отпускал Хрыстю на гульки, пока Максимка не натаскает воды, подлатает плетень или еще что-нибудь в таком духе. Тот не противился, ибо знал, что старик просит не из злого умысла, а из обычной старческой немощности. В последнее время деда всё чаще беспокоило сердце - сказывались годы нервной сторожевой работы в лесу, самым памятным эпизодом из которой была личная встреча с медведем-шатуном. От той встречи у деда на память остались два здоровенных рубца на боку и кое-где подъеденная молью шкура с клыкастой башкой, украшавшая стену над кроватью.
За окном взревело – подкатил на мотоцикле Макс. И тут же был услан дедом на прополку, "бо от Хрысти всё одно никакого толка". Он как раз закончил последнюю грядку и уже хотел разогнуться, когда кто-то сзади ловко вскочил ему на спину, крепко опутав руками и ногами. От свесившихся через плечо волос донесся слабый запах детского мыла.
– Чем займемся?
– Есть одна тема... Иван Иваныч, я всё! Мы пойдем погуляем в лесу?
– Чешите. – Дед наполовину высунулся из окна, благостно щурясь на солнце. – Только далеко не забредайте.
– Да ну этот лес... Поехали в район поколбасимся?
– Спокуха. Я ж говорю – тема есть.
***
В лесу стояла та медитативная тишина, которую очень не хочется нарушать посторонними звуками, поэтому долго шли молча, прислушиваясь к шороху и треску валежника под ногами.
– Я при деде не хотел говорить. Короче, хочу перед отъездом сейшен замутить. Ничего особенного, просто пикничок среди своих. Я, ты, Светка, из пацанов кто-нибудь... Вот хочу место подыскать, чтобы и не сильно далеко было, и никто с большой земли не засек.
– Прикольно. – Крис потихоньку пинала перед собой еловую шишку и вдруг резко остановилась и прямо посмотрела на Макса. – Скажи, а тебе Светка нравится?
Светка жила в той же деревне, что и родственники Макса, но в отличие от него него, была коренной сельской жительницей. Плотная, крепкая, с вечно смеющимися глазами и копной соломенных волос, она была полной противоположностью Крис с ее утонченной городской красотой. Впервые встретившись, Крис тут же вслух заметила, что если бы Светка заплела косу, то стала бы полной копией сельских работниц с полотен русских натуралистов XIX века. Светка, вопреки ожиданиям, на замечание отреагировала искренним хохотом, чем сразу расположила к себе Крис. Такая простушка даже теоретически не могла заинтересовать Макса. Так и подружились.
– Это ты к чему?
– Просто ответь на вопрос.
– Нравится. – Макс выдержал взгляд и продолжил движение. Через три шага обернулся. Крис стояла на месте. – Пошли, чего стала?
Крис не шевелилась.
– Ты хотел ответа на вопрос – я тебе дал тот, который ты хотела услышать. Если б я сказал, что люблю тебя и только тебя, – оно тебе надо? А так, – Макс повернулся и неспешно зашагал дальше, – у тебя теперь есть занятие на целый де... Ай!
В затылок ему прилетела шишка. Он повернулся – Крис шагала прочь, навстречу засохшим зарослям дикой малины.
– И куда это мы?
– Куда угодно, лишь бы от тебя подальше. – Кустарник протестующе затрещал под решительным напором. Макс подошел, решительно развернул к себе.
– Порвешь штаны, а дед потом меня затюкает, что не уберег.
– И правильно сделает. Отпусти, слы...
Продолжить Крис не дал поцелуй. Секунду помедлив, она решила, что демонстрации чувств достаточно, и ответила на него. Потом серьезно посмотрела на него, закусив губу.
– Гад ты.
– За это ты меня и любишь. ¬ Макс всматривался куда-то поверх кустарника.
– Что там?
– По-моему, я нашел место для пикника.
***
На северной границе небольшой, метра 3 на 4, полянки, торчал немного покосившийся деревянный крест, почерневший от времени. Никаких опознавательных знаков на нем не было.
– Прикольно... Никогда не слышала, что здесь кто-то похоронен.
– Я тоже. – Макс поковырял крест ногтем. – Как думаешь, кого тут прикопали?
– Откуда ж я знаю! Надо у деда спросить, он всё про этот лес знает.
– Может, это и не могила вовсе? Какой-нибудь памятный знак... Жалко будет такое укромное местечко оставлять.
– А зачем оставлять? – Крис задумчиво обошла полянку по периметру. – Такое хорошее место, и от дома близко... Можно устроить костюмированную вечеринку, в стиле "Хэллоуин"!
– Ну ты же хочешь, чтоб Светка тоже пришла?
– Ну...
– А она знаешь какая трусиха? Неделю назад к ним на двор ужик заполз, так она вопила – за три дома слышно было.
– Блин, всё из-за этой коровы...
– Тин, вы поссорились? Чего ты на нее взъелась вдруг?
Крис опустилась на траву, обхватила колени руками и начала медленно раскачиваться из стороны сторону. Потом заговорила, словно ни к кому конкретно не обращаясь.
– Она сказала, что этой зимой выходит замуж. Приглашала на свадьбу...
– Ааа, вот оно чё. – Макс сел, уперевшись спиной к спине Крис. – Малыш, я думал, мы закрыли эту тему на время учебы. Выпускаюсь, устраиваюсь – и хоть на следующий день в ЗАГС. У меня ведь уже есть интересные предложения, я ж рассказывал?
– Да знаю я всё... Просто... Ладно, забей. – Крис стремительно вскочила на ноги, так что Макс, потеряв упор, растянулся на поляне в полный рост. Солнце заслонил темный силуэт, на котором смутно угадывалась улыбка. – Пошли домой, я жрать хочу. И у деда за это место надо спытать.
***
– Деда, а что за крест там в лесу стоит?
– Где "там"?
– Ну там, на восточном склоне, мы полянку нашли, а там крест вкопан. Там похоронен кто-то, да?
– Черти вас носят... Шли бы на реку...
– Дед! Кончай дурковать!
– Правда, Иван Иваныч, расскажите, интересно же.
Дед неспешно прожевал, встал из-за стола, снял с плиты чайник, подошел к окну и уставился на клонящееся к закату солнце. Аудитория терпеливо ждала. Видимо, поняв, что отмалчиванием не отделаться, Иван Иваныч налил кипятка в чашку и буркнул - скорей, для собственного успокоения, нежели для слушателей:
– Один хрен вам никто не поверит.
– Ну и? – Кристина нервно отбросила прядь со лба.
– Филька там лежит.
– Киркоров, что ли? – Кристина неуверенно хихикнула.
– Киркоров в ту пору пешком под стол ходил. А вас так и вовсе в проекте не было.
Прихлёб из чашки, еще один долгий взгляд в окно.
– Кто-то в районе церкви разорял. Да не просто разорял – в одном приходе попа заточкой пырнул, в другом – вместе с попадьей. Менты с ног сбились, а выследить не могли –здорово он по лесам шкерился. Когда старого отца Иллариона поленом пришиб, у народа терпенье лопнуло. Любили его очень...
В общем, мы сами на него облаву устроили. Ну и выследил я его...
Дед опустил голову и стал внимательно изучать осадок на дне чашки.
–Дед, что ж ты раньше не рассказывал? Это ведь круто!
Дед криво ухмыльнулся.
– Круто, говоришь? Видела б ты эту рожу, Хрыстя, она мне до сих пор снится... Мы так и не дознались, кто он и откуда. Что только ни делали с ним – он только лыбился. В общем, не стали мы его ментам сдавать. Чего доброго, запишут в дебилы, посадят в дурку, будут там его с ложки кормить, судно выносить... Прикопали его с глаз подальше, крестом законтрили и думать забыли. Вот такая херня, ребята.
Воцарилось молчание. В тишине со двора донеслось пение цикады.
– Иван Иваныч, – Макс наконец подал голос. – Вы сказали, что не дознались, кто он и откуда? А почему тогда Филька?
– Да, дед! – Кристина с уважением посмотрела на бойфренда.
– А так. Какой ни был, а человек, негоже было его без имени хоронить. Я уже не помню, кто ему это прозвище придумал – "Филька-Антихрист" – но прилепилось оно к нему намертво.
– Да уж. – Кристина встала из-за стола и начала собирать посуду. – Значит, вот ты у нас какой, дедушка...
Тарелки перекладывались из одного угла раковины в другой и непохоже было, чтобы это способствовало их мытью.
– Крис? – Макс, внимательно следивший за ней, подошел и осторожно обнял за талию. – Ты как, малыш?
– Я? А что я? – Она не обернулась, но круговорот тарелок прекратился. – Мне просто надо это всё переварить...
***
– Здр-р-р-ав-ствуйте!
– Смотри, Тотошка, он живой и разговаривает! Привет! Я - Элли.
– Меня зо-вут Стр-раши-ла! Я стр-раш-шный?
Кристина стояла на "Филькиной поляне", обращаясь к почерневшему кресту, на который как на вешалку была одета старая дедова тельняшка. Верхнее окончание креста украшало треснувшее пластиковое ведерко с намалеванной черным маркером косоглазой ухмыляющейся рожицей. В руке Крис держала страницы машинописного текста, в который время от времени заглядывала. С момента обнаружения могилы прошло три дня.
– Нет, совсем нет! Ты симпатичный.
– Вот и плохо. Я должен ворон отпугивать от пш-пш-пшеничного поля, а они меня не боятся. И я не знаю, что делать. Ведь у меня нет мозгов...
– Забей, малыш, я и такой тебя люблю.
Кристина резко обернулась. Макс, привалившись к дереву, с интересом наблюдал за мизансценой.
– Дурак. У меня чуть сердце не оборвалось. Как ты так тихо подкрадываешься? Я когда иду – треск на весь лес стоит...
Ответом ей был долгий поцелуй.
– Ну и что это у нас за творчество народностей?
– Не скажу. Ты ржать будешь.
– Да и не надо. Среди всего многообразия вариантов я останавливаюсь на...
– Да, на "Волшебнике Изумрудного города"! Наш студенческий театр ставит спектакль для младшешкольного возраста. Теперь можешь ржать.
– И не подумаю. Ты, надо полагать, взвалила на себя роль Страшилы Му...
Макс столкнулся с Кристиной взглядом и осекся.
– Я Элли!! Элли, понятно!?
– Да ладно тебе, Тин, чего ты...
Пламя во взгляде потухло.
– Извини. Нервничаю пипец... Мы перед соплями малолетними играть будем, а они знаешь какие...
– Тебе определенно нужна разрядка.
Рука Макса медленно поехала вдоль спины Кристины.
– Э! Э! Ты чего удумал?
– Догадайся, у тебя ведь мозги есть, в отличие от...
– Ну ты совсем. Прямо здесь? Я так не могу...
– И не надо. Я могу за двоих.
Макс раскинул на траве свою ветровку. Кристина легла – и тут же с криком вскочила на ноги.
– Малыш, в чем дело?
– Земля... Подо мной земля вздрагивает!
Макс присел, прислушался. Потом широко улыбнулся.
– Тебе определенно нужно нервишки подлатать. У меня в кармане мобильник на вибровызове.
Макс раскрыл телефон, мельком глянул и тут же закрыл.
– Мама смску скинула, за хлебом сходить надо.
Кристина ложиться обратно не спешила.
– Котенок, ну в чем дело? Если ты не хочешь – так и скажи. Я же чувствую, что что-то не так.
– Максим. – Девушка села на траву, заглянула ему в глаза - пристально и как-то очень по-взрослому. – Ты меня любишь?
– Да.
Внезапно налетевший ветер нестройно зашумел в кронах, облетел полянку, мимоходом задел крест и пластиковое ведерко на нем. Ведерко съехало на один край и ухмыляющаяся рожа, до этого смотревшая прямо, уставилась вниз, прямо на сплетенные тела. Ни он, ни она этого не заметили.
***
– Кристииин! Алё! Покажись народу!
Окно отворилось, показалось заспанное лицо.
– Ну чего?
Макс восседал на мотоцикле, за ним пристроилась Светка.
– Как "чего"? Мы ж вроде на пикник собирались. Дед где?
– Не знаю, я только глаза открыла...
– Давай, приводи себя в порядок по-быстрому и выдвигаемся.
Светка спрыгнула с мопеда и направилась в сторону стоящего в глубине двора сортира. Макс подождал, когда она отойдет подальше, перевел взгляд на Крис.
– Малыш, ты как? Всё в норме?
– Да, почему ты спрашиваешь?
– Эммм, позволь-ка на помнить цепь событий последних дней. Позавчера, после того как мы... – Макс бросил быстрый взгляд в сторону сортира. – Я задремал, просыпаюсь – тебя нет. Звоню – трубку не берешь. Я к тебе – на пороге твой дед: "Нездоровится ей, только легла, просила не беспокоить". А вчера звонишь как ни в чем не бывало, предлагаешь провести втроем время, на вопрос о самочувствии пробубнила что-то невнятное...
– Максим, там, на поляне...
Воздух прорезал истошный крик Светки. Макс метнулся в угол двора, мгновение спустя из дома выскочила Кристина в одном белье.
Иван Иваныч лежал на дорожке к сортиру, искривившись всем телом.  Широко раскрытые глаза остекленели, правая рука мертвой хваткой зажала ворот майки.
Макс, первым добежавший до не перестававшей вопить Светки, мгновенно оценил ситуацию и тут же ринулся наперерез подлетевшей Кристине.
– Не смотри.
Кристина с прижатой ко рту ладонью неотрывно смотрела через плечо Максима.
– Может, он еще...
Макс стал на колени, приложил ухо сначала к раскрытому рту деда, потом – к грудной клетке деда. Коротко качнул головой, осторожно закрыл покойнику глаза.
– Света, иди в дом, вызывай ментов и Скорую. Кристин, помоги мне перенести его в дом. Справишься?
Кристина, не отнимая ладони, ото рта, коротко закивала.
– Держись. Ты у меня сильная.
Судорожно вздохнув, Кристина взяла деда под мышки.
Из домика доносились слезные причитания Светки. Когда Крис с Максом осторожно вносили тело, Светка, чуть подуспокоившаяся, опять было раскрыла рот для новой волны истерики, но Макс быстро перехватил инициативу:
– Так! Позвонила?
– Угу...
– Что сказали?
– Будут через час. Может, полтора...
– Хорошо. Я побуду здесь, а вы чешите отсюда. Погуляйте часок в окрестностях, придите в себя. Там на мопеде сумка, в ней - две упаковки пива. Сильно не налегайте, вам еще показания давать.
Девушки вышли из домика, остановились на крыльце. Кристина выудила папироску, нервно защелкала зажигалкой. Света подошла к мопеду, выудила из сумки одну упаковку пива.
– Куда двинем?
– Не знаю. Надо как-то маме с папой сообщить. Или сперва врачей дождаться... – Кристина сильно затянулась, закашлялась. – Черт... В голове не укладывается. Бедный дед, вчера еще вечером к рыбалке готовился, потом за сердце схватился - не, говорит, хватит на сегодня... – Кристина перевела взгляд на речку. – Может, пойдем на лодке поплаваем?
***
Солнце плавилось над рекой, напрочь игнорируя конец лета. Лодка неспешно описывала широкие круги. Кристина сидела на веслах, Света пристроилась на носу.
– Повезло тебе с ним. – Света потянулась за очередной банкой.
– С кем? – Кристина бросила грести и внимательно посмотрела на подругу.
– Дуру не включай. С Максом, конечно. Как он ловко ситуацию разрулил: без паники, ты туда, ты сюда, ты за это берись, ты за то...
– Он с друзьями в походы ходит, за старшего у них там.
– Знаю... – Света отхлебнула из банки. – Такой пацан клевый, а ты всё жалом водишь, строишь из себя не пойми что... Стерва ты, Тинка...
– Мда. Третья банка явно была лишней.
– Иди в жопу. Любит он тебя, понимаешь?
– Тебе-то откуда знать? – Кристина посмотрела в сторону домика, снова взялась за весла.
– Мне откуда знать!? – Светка внезапно затряслась от хохота. Потом так же внезапно посерьезнела. – Блин, чё-то меня и впрямь развезло... Щас менты приедут, заодно и меня оприходуют...
Она легла на дно лодки, свернувшись калачом. Лодка доползла до середины реки, постояла неподвижно, стала медленно поворачиваться носом к причалу. В этот момент со дна лодки донеслось хихиканье.
– Тинка, ты чего?
– В смысле?
– Чего щекочешься?
– Чем? Я гребу, к твоему сведению.
Светка с трудом разлепила веки. Под лавкой лежала перевернутая банка из-под кофе, а в нескольких сантиметрах от ее глаз – судорожно извивались длиннющие дождевые черви. Два заползли ей на руку, а один слепо тыкался в щеку.
Света пронзительно завопила, вскочила на ноги и принялась лихорадочно отряхиваться. Лодка закачалась.
– Света, стой! Это просто червяки!
Света, казалось, ничего не видела и не слышала. Она продолжала топтаться на месте, скребя руками по всему телу. Вопль перешел в истеричное рыдание. Кристина увидела, как на берег выбежал Макс и что-то закричал. Лодка раскачивалась всё сильнее – и вдруг, резко накренившись, перевернулась вверх дном.
Света ушла под воду, с трудом вынырнула, попыталась грести – руки и ноги словно накачали свинцом. Ее неумолимо тянуло на дно. Сделав неимоверное усилие, она рванулась наверх – сил хватило лишь чуть приподнять над водой лицо, чтобы глотнуть воздуха. Где-то рядом барахталась, что-то крича, Кристина. Что – Света уже не расслышала.
– Кри... ру...
Вода сомкнулась над ней.
***
Кристина сидела на берегу в мокрой одежде, обхватив колени руками и медленно раскачиваясь вперед-назад. Макс в одних трусах на середине реки всё еще пытался донырнуть до дна. Наконец, почувствовав, что еще немного - и он уйдет вслед за Светой, он бросил бесплодные попытки и медленно поплыл на берег. Выбравшись, он в изнеможении рухнул рядом с Крис лицом вверх и замер.
– Что произошло?
– Червяки.
– Что?
– Червяки. Дед приготовил для рыбалки червяков. Света задела банку.
– Она перевернула лодку из-за червяков!?
– Это он.
– Кто, дед?
– Это он, я знаю.
Макс привстал, заглянул в лицо Кристине. Та смотрела куда-то сквозь него.
– Ты о чем вообще? Эй! Посмотри на меня!
Кристина медленно повернула голову всё с тем же отстраненным выражением лица.
– Кто он!? Да очнись ты!
Кристина вздрогнула, взгляд сфокусировался на Максе.
– Максим! – Она рванулась к нему так стремительно, что он непроизвольно отпрянул. Прижалась влажной футболкой к его торсу. Макс почувствовал, что ее колотит крупный озноб.
– Пойдем в дом, тебе надо переодеться...
– Максим, это он! Филька-Антихрист! Я знаю, это звучит как бред, просто выслушай!
– Кристина, – Макс осторожно отстранил девушку от себя, взял ее руки в свои, проникновенно заглянул в глаза. – Я тебя с удовольствием выслушаю, но прошу тебя – пойдем в дом. Нужно высушить одежду, сейчас приедет милиция, Скорая, помогут тебе успокоиться...
– Да послушай же ты!!!
– Нет, это ты послушай. У тебя шок, вызванный смертью сразу двух близких людей. Если ты думаешь, что мне сейчас легче, чем тебе, то вот ни на полхрена не легче! И уж точно легче мне не станет, если в довершение всего я заполучу тебя с острым психозом!
Кристина опустила голову.
– Прямо перед тем, как мы обнаружили деда, ты спросил, почему я тогда убежала с поляны, не дождавшись, когда ты проснешься. А потом день не отвечала на звонки и не показывалась. Там на поляне я задремала и мне приснился сон.
Он хотел ее перебить, но что-то в голосе Кристины заставило его просто стоять и слушать.
– Церковь. Большая просторная церковь, только вместо лавок стоит одна кровать. А на кровати под белой простыней кто-то лежит. И я понимаю, что это лежит он – Филька-Антихрист. Я его никогда не видела, я понятия не имею, как он выглядел, но я точно знаю, что это он. И я хочу убежать из церкви, пока он не проснулся – и тут у меня в кармане начинает пищать мобильник. Я ищу его по всем карманам, никак не могу найти, а мобильник всё пищит, всё никак не заткнется... И тот, кто лежит под простыней, начинает подниматься на кровати. Я бросаюсь к двери, дергаю ручку, она не подается, а он уже встал и идет ко мне, всё еще накрытый простыней. Я кричу – и просыпаюсь. Такого ужаса я не испытывала ни разу в жизни. Я хотела разбудить тебя, но решила, что ты как всегда подымешь меня на смех. Но оставаться там было выше моих сил, я убежала домой, деду сказала, что плохо себя чувствую и не хочу никого видеть. Я изо всех сил постаралась выкинуть его из головы, но, похоже он в самом деле проснулся. Там, на поляне, над его могилой, мы его разбудили.
– Кристин, малыш, твой сон и правда очень страшный, но какое отношение...
– Какое!? Ты же видел лицо деда! Он будто смерть свою увидел! А Светочка? Разве могли ее так напугать обычные червяки?
– У твоего деда было больное сердце, а Света была известной трусихой...
– Ты мне не веришь. Максим, мне страшно! Мне очень страшно! За тебя, за себя, за всех родных и близких! А самое страшное – я не знаю, что делать!
Кристина уронила лицо на ладони и зарыдала.
Максим подошел, прижал к себе.
– Не плачь, малыш. Я верю тебе.
Вдали послышался вой милицейской сирены.
***
– Максим, я нашла! Я нашла способ! – Кристина говорила по телефону шепотом, но голос то и дело срывался на визг.
– Помедленней, малыш. Что ты нашел?
– Я нашла способ, как упокоить Фильку-Антихриста! Окончательно и бесповортно!
– О Господи... Крис, у меня после вчерашних поминок голова как чайник... Который поставили на плиту, а воду налить забыли...
– Максим, соберись, пожалуйста, мне одной не справиться! Мы должны вернуться и провести обряд очищения!
– Пффф... Ты, кажется, говорила, что ноги твоей в том доме больше не будет...
– И не будет! Обряд проводится на месте погребения! Я весь Интернет перерыла, пока ни нашла!
– И что от меня требуется? Пропрыгать вокруг креста с криком "Говорил мне бабкин рот: действуй, действуй, приворот"?
– Максим, – голос Кристины стал еле слышен, – мы должны раскопать его могилу.
– Зря я спросил...
– Максим, пожалуйста! – Голос в трубке опять взлетел на несколько тонов. – Ты же сам мне рассказывал про астральные тела, энергетические каналы связи, помнишь? Я тогда тебе не верила, а сейчас знаю – это всё есть! Ты должен мне помочь, ты единственный человек, который знает, как всё было на самом деле! Для остальных эти две смерти – просто несчастный случай. Мы ДОЛЖНЫ его остановить, пока не случились новые. А они будут, я уверена.
На том конце провода воцарилось молчание, потом послышался глубокий вздох.
– Хорошо, я в деле. Каков твой план?
– Выдвигаемся в пятницу вечером. Я скажу, что иду с подружками в клуб, ты скажешь, что на рыбалку – если всё пойдет как надо, за ночь мы должны управиться. Соберешь что-нибудь для вида, главное – достань пару лопат и фонарики. Остальное подготовлю я. Детали объясню на месте. Максим, всё получится, верь мне.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь...
***
Дедова хибара за прошедшие несколько дней успела состариться лет на пятьдесят. Так, по крайней мере, показалось Кристине, когда мотоцикл зарулил на двор, ставший внезапно дико заброшенным, неприютным. Или всему виной были наплывавшие сумерки?
Она переоделась из "клубной" одежды в предусмотрительно захваченный спортивный костюмчик и кеды, в одну руку взяла фонарик, в другую – пакет с ингредиентами для ритуала. Внезапно ее протряс невесть откуда налетевший озноб. Это не ускользнуло от наблюдавшего за приготовлениями Макса.
– Малыш, с тобой всё в порядке? Ты действительно этого хочешь?
– Да, хочу. Пошли.
Всё будет хорошо. У нее всё получится.
Атмосфера явно не располагала к прогулкам, поэтому до поляны добрались быстро.
– У меня глюки или у тебя в там что-то плещется?
Света выудила плотно закупоренную двухлитровую бутыль темного стекла.
– Святая вода. Мама еще два года назад на Крещение набирала. Всё повод не могла придумать, для чего она может сгодиться. Я нашла первой.
– У меня такое чувство, что это всё кино. Или одна из твоих театральных постановок.
– Неупокоенную душу нужно привязать к чему-то материальному. Я положу в могилу дедову тельняшку, которая на кресте висела. Зачитываю литанию, – Крис выудила из кармана сложенный листок, – одновременно окропляя водой. Закапываем, уезжаем. Всё.
– Слушай, мне только сейчас в голову пришло - а как ты узнаешь, что это помогло?
– Если смерти прекратятся - значит, помогло. Если же нет... Мне будет уже всё равно, потому что после такого он наверняка примется за меня.
– Ладно, поехали. Раньше выкопаем - раньше закопаем.
Копалось на удивление легко. Земля была сухой, но не каменистой, корней почти не попадалось. Часы только-только перевалило за полночь, а на уровне поляны виднелись лишь затылки копателей. Остановившись на очередной перекур и выбравшись из ямы, Макс сел на землю, вытянул ноги и закурил.
– Хреново. Яма уже метра полтора, а следов гроба не видать. Может, его с тыльной стороны креста прикопали, а, Крис?
Кристина стояла на краю ямы и водила по дну лучом фонарика.
– Чего делать-то будем, говорю? Дальше роем или домой тронемся? Пусть Филька еще денек-другой на этом свете помаячит. Нам ведь еще нужно успеть в порядок себя привести, чтоб легенда наша не раскрылась.
Кристина взяла лопату и направилась во тьму кустов.
– Малыш, ты куда это?
– В туалет.
– С лопатой?
– Дерьмо закопать.
– Это правильно. – Макс затянулся, поиграл затекшими пальцами. – Закон слияния учит нас, что подобное притягивается к подобному. И если дерьмо не закапывать, оно будет потихоньку собираться в одном месте, пока не наберет критическую массу и не поработит весь мир. Хотя есть мнение, что это уже произошло незаметно от нас. Как считаешь, а?
Кристина не отозвалась.
– Крис! Малыш! – Макс вскочил на ноги, сделал шаг в направлении кустов, поглотивших Кристину. – Ау, ты где?
Шелест ночного леса был ему ответом.
– Сейчас не самое лучшее время для пугалок-пряталок! Хочу напомнить, что я здесь только потому, что ты меня об этом попросила! Я здесь только ради тебя!
– Я знаю, Максим. – Вдруг прозвучало за его спиной.
Он резко обернулся. В то же самое мгновение на его голову плашмя обрушилась лопата. Макс коротко вскрикнул и повалился на землю.
***
Сознание возвращалось как после сильнейшего наркоза. Максим с трудом разлепил веки, залитые чем-то липким. Правда, это ничего не дало - вокруг него была непроглядная тьма. По внезапно ударившему в нос запаху земли он понял, что лежит в свежевыкопанной яме, а по характерному привкусу на губах - что лицо его залила кровь. Его собственная кровь. Его мутило, он попытался привстать - и не смог: руки были чем-то намертво стянуты вместе. То же касалось и ног.
– К... Крис... Крис!!!
В лицо сверху резко ударил луч фонарика.
– Ты очнулся, Максимка? Ой, слава Богу. Я боялась, что ты так не приходя в сознание и отойдешь.
– Что это было?.. За что...
– Ну привет, как это что было? Я провожу обряд очищения, забыл? Это его финальная стадия. Ты готов? Сконцентрируйся, будь предельно внимателен.
– Вконец рехнулась... – Макс оперся на связанные руки (они, оказывается, были стянуты скотчем), с трудом уселся в узкой яме, стараясь не поворачивать лицо к упрямо бившему свету фонарика. – Ты меня собираешься принести в жертву своему Фильке, что ли? Чтобы он наконец насытился и на тебя не полез... Ну давай, жги. – Он усмехнулся, тут же скривившись от резкой головной боли. – Только как же ты с ним договариваться будешь? Кости-то мы так и не откопали...
– Не было никакого Фильки, Максим.
Максим через силу посмотрел вверх, стараясь за светом разглядеть лицо Кристины. Она, заметив это, повернула фонарик себе на лицо, осветив снизу, как пугают друг друга дети в пионерлагерях.
– Как это не было? Твой дед...
– Всё наврал. Он мне сам об этом рассказал те же вечером, когда ты укатил. Очень ему не понравилось, что мы в глухой чаще лазали, вот и сочинил. Тебе, говорит, скажу правду, чтоб кошмарами не маялась, а козлобороду своему сама расскажешь, если захочешь. Вот, теперь ты знаешь.
– А как же крест?..
– Это памятный крест. Здесь до революции обитель староверов была, потом заглохла. Позднее почитатели раскопали в архивах, нашли примерное место и поставили этот кенотаф. Слыхал такое слово?
– Если никакого Фильки нет... То зачем всё это? Что ты хочешь со мной сделать?
– Максим, я начинаю опасаться, что задела лопатой центр твоего мозга, отвечающий за краткосрочную память. Я ведь уже говорила - обряд очищения. Мы все должны очиститься. Я, ты, дед, Светочка...
– Ты больная, тебе нужна помощь! Развяжи меня!
Кристина, не отнимая фонарика от лица, расхохоталась. Зрелище было настолько жутким, что Макс невольно отвернулся.
– Нет, любимый, мне помощь не нужна. Уже не нужна. Всем, чем мог, ты мне помог, а дальше я сама. Закапывать ведь легче, правда? Если ударно поработаю - как раз поспею на 6-часовой автобус до города. Твой мотоцикл, уж извини, придется затопить у берега. Неглубоко, так чтоб нашли быстро. А вот тебя, увы, не найдут. Даже с собаками. Как считаешь, двух литров щелочного раствора для заметания улик достаточно?
– Но за что, Кристина!? ЗА ЧТО!?
– За что? – Кристина легла на край ямы, свесившись так, что ее лицо нависло над его лицом - безжизненным ослепительно-белым пятном. – Ты спрашиваешь меня "за что", Максимка?
– Слушай, я не...
– "Мама смску отправила, за хлебом сходить надо". Помнишь? Здесь, под крестом? Ты меня после этого трахнул и заснул с довольной улыбкой на лице.
– Я...
– Мамы не пишут смсок, Максим. Когда ты спал, я проверила твой телефон. Угадай, что я там нашла?
– Подожди, малыш, я всё объясню. Мы...
– ТЫ ТРАХАЛСЯ С НЕЙ!!! ТРАХАЛСЯ С ЭТОЙ ТУПОЙ РЖУЩЕЙ СУКОЙ И СНИМАЛ НА ТЕЛЕФОН!!! ТЫ ГОВОРИЛ, ЧТО ЛЮБИШЬ МЕНЯ, А САМ РЖАЛ С НЕЙ НАДО МНОЙ В СМСКАХ!!!
– Да погоди ты! Мы пьяные были! Да, это было, но это было всего раз по пьянке! Я всё это время не знал, как от нее отцепиться! Когда ты сказала, что Светка выходит замуж, я так обрадовался! Крис, ты меня тогда спросила, люблю ли я тебя - так вот, я тебе не соврал! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Поверь мне, пожалуйста, Кристина!
– Я верю тебе, Максим. – Кристина опустилась еще ниже, обняла его за шею и вдруг крепко поцеловала в губы. Потом резко отстранилась. – Пред ликом смерти все становятся честными и чистыми душой и помыслами. Жаль, что до этого светлого мига иной раз так долго ждать...
Лопата погрузилась в землю, сверху полетели комья.
– Подожди! Послушай меня! Я виноват! Я свинья, неблагодарная скотина, я недостоин такой женщины как ты! Отпусти меня и мы расстанемся навсегда! Я уеду в другой город, ты обо мне никогда больше не услышишь!
– Да, Максим, никогда больше не услышу...
Очередной ком земли угодил ему прямо по кровоточащей ране на голове. Макс взвыл, повалился на бок.
– Сука! Ты что, правда думаешь, что никто не узнает, что ты сделала!?
– Ага, думаю. Никто ведь не узнал, что это я убила Светку и деда.
– Врешь! Ты врешь, тупо и неправдоподобно! Твой дед помер от остановки сердца, вскрытие показало...
– Ну да, тем вечером у него очень болело сердце. Я не могла видеть его страдания - особенно после того, как он наврал мне про Филькину могилу. Это с его старческой брехни всё началось! Мне, собственно, и делать особо ничего не надо было - подождать, когда дед ночью выйдет до ветру, снять со стены медвежью шкуру, завернуться в нее - и с ревом броситься из-за угла. Поверь, он недолго мучился.
– Ты точно по дурдому соскучилась... – Макс истерически засмеялся, тут же поперхнувшись прилетевшей сверху землей.
– А со Светкой вышло и того проще. Подпоить, дождаться, когда отключится, подсыпать на лицо червячков, дождаться, когда на крики прибежишь ты, чуть-чуть раскачать лодку... Максим, пожалуйста, обещай мне, что никогда - слышишь? никогда-никогда! - не будешь кататься на реке в нетрезвом состоянии.
Его уже засыпало по шею. Снова попытался приподняться, но понял, что уже не сможет этого сделать. Тогда Макс постарался максимально выровнять дыхание и хоть на мгновение заглушить судорожно колотящееся сердце, и крикнул в ночное небо, откуда методично сыпалась смерть:
– Запомни мои последние слова, тварь! Ты очень здорово всё придумала и провернула со своим Филькой, но ты не учла одну вещь. Фильки на самом деле не было. А я есть. И я вернусь. Я не знаю как и когда, но клянусь последней клятвой на своей собственной могиле - я вернусь. И я заставлю тебя заплатить за всё.
Земля перестала сыпаться, на краю вновь показалось лицо Кристины.
– Блин, Максим, красиво сказал. Зря ты не захотел в нашем театральном кружке участвовать, из тебя бы первостатейный Гамлет вышел. Ну и раз уж у нас сегодня вечер откровений и примирений - я тебе открою самую страшную тайну. Помнишь, я тебе показывала листок с литанией? На самом деле это листок с текстом из нашей дошкольной постановки. А знаешь, кого я там на самом деле буду играть? Страшилу! Ты тогда угадал, мне действительно доверили играть Страшилу! Не Элли - Страшилу! Можешь себе представить? Очередная гениальная идея нашей выдры-главрежа: "Кристиночка, ведь ты такая умненькая, в нашем вузе единственная, кто губернаторскую стипендию получает, кому же еще играть великого правителя Изумрудного города Страшилу Трижды Премудрого, хихихихихи..." Сука. Меня с губернаторской стипендией - играть тупое соломенное чучело, а Элли - рыбьеглазой "доске" с параллельного курса. Ну ничего, до премьеры еще неделя, что-нибудь придумаем. Надо только разузнать, чего эта "доска" больше всего боится...