Близняшка. 4

                4.

 И мама рассказала – в доступной для восприятия форме. Потом они ещё неоднократно возвращались к этой секретной теме, и Маша постепенно узнала подробности своего появления на свет.

 Родители её нежно любили друг друга. Встречались, поженились, ждали первенца… Вскоре выяснилось, что их ждало двойное счастье: УЗИ показало двойню. Только радовались будущие родители недолго: то же УЗИ показало, что двойняшки развиваются с патологией – они оказались сиамскими близнецами. Их дотянули до максимально возможного срока, а потом извлекли при помощи кесарева сечения. Это были две замечательные девочки, удивительно здоровые и крепкие по всем показателям, только… У них были общие рёбра, общие лёгкие и одно на двоих сердечко. Их назвали Марией и Магдалиной. Забрать домой их родители не могли: девочки находились под постоянным медицинским наблюдением. Они росли, имели неплохой аппетит и довольно хорошо набирали вес.
 
 Когда им исполнилось три месяца, крошечное сердечко перестало справляться с двойной нагрузкой, и состояние девочек начало стремительно ухудшаться. Случай был уникальный! Им заинтересовался какой-то благотворительный фонд, известные медицинские светила и специалисты лучших заграничных клиник. Было принято решение провести операцию по разделению близнецов. За исход её никто не ручался, но другого выхода попросту не было. С отчаявшимися родителями работали психологи. Им объясняли, что жизнь девочек в опасности, и что улучшение уже не наступит. Маленькое сердечко просто не выдержит! А если провести операцию по разделению, то остаётся шанс выжить – правда, только одной девочке… Решаться необходимо было срочно. И ещё – выбрать одну из двух дочек, которой и подарить жизнь таким ужасным способом.
 
 Тогда отец не выдержал и ушёл насовсем. И больше он никогда и никаким образом не давал о себе знать. Брошенная молодая мать осталась один на один со своим несчастьем. И со своим выбором тоже. И она выбрала девочку по имени Мария, - её, Машку. Всю последующую жизнь она с этим жила – всегда, и днём, и ночью. Она всегда помнила, что пожертвовала одной дочерью. Ну и что, что во имя спасения другой? Не было ей покоя. Да, конечно, заботы о Машеньке занимали основную часть её времени, но она всегда искала себе хоть какие-то дополнительные оправдания. Она посещала храмы, монастыри, а потом – гадалок, колдунов, экстрасенсов и ясновидящих. Иногда возвращалась домой воодушевлённая и какая-то просветлённая, иногда – на грани нервного срыва. Потом отходила, успокаивалась – до очередного известия о каком-то новом знахаре, маге или чародее. Кем бы они все ни были, но никому и нигде не удавалось ввести её в состояние умиротворения.

 Кто-то ей сказал, что такие детки, умершие в младенчестве, становятся ангелами, и она страстно поверила в это. Поэтому и восприняла рассказ Маши таким образом. Маша не могла придумать себе подругу с именем Магдалина! Не такое уж оно распространённое. Магдалина увела её с опасного места, и всё указывало на то, что она – не обычная девочка. Значит, она – ангел! Ангел-хранитель для своей сестры, с которой при жизни была связана сильнее, чем это бывает между обычными близнецами. И тут-то мама более-менее успокоилась.

 Только Магдалина не была ангелом. Поначалу Маша только догадывалась об этом, даже не зная, чем себе объяснить смутную тревогу, возникающую всегда при появлении Магдалины. Магдалина иногда исчезала, и Маша радовалась, что в жизни её наступает покой и мир. Но Магдалина неизменно возникала снова и снова – сперва ненадолго, а потом она оставалась на более длительные отрезки времени. Она не оставалась в образе маленькой девочки, какой Маша увидела её впервые и что было бы логично предположить, если бы Магдалина являлась ангелом. По крайней мере, так считала Маша, которая иногда почитывала литературу на подобные темы, чтоб узнать о невидимых и неведомых сторонах бытия побольше. Магдалина изменялась – росла и взрослела, как сама Маша, как её ровесница из плоти и крови. Плоти и крови у Магдалины не было – Маша уже убедилась не раз, когда пыталась прикоснуться к Магдалине. Отбрасывала ли Магдалина тень, тоже оставалось невыясненным, потому что она появлялась то в сумерках, то в пасмурный день, то просто в таком месте, которого не достигал яркий свет. Игры утратили свою привлекательность – и для Маши, и для Магдалины. Пришло время разговоров по душам. Магдалина затрагивала темы, от которых у Маши мурашки бежали по спине. Вот тогда-то ей стало окончательно ясно, насколько Магдалина не ангел…

 Машка вдруг прервала своё повествование, глядя куда-то за плечо Макса. Макс оглянулся. Набережная как набережная, люди гуляют – ни одного знакомого. Он опять повернулся к Машке.

 - Прости, - шёпотом сказала Машка. – Мне пора! Завтра договорим. Не провожай! – и помчалась прочь.

 Растерянный Макс некоторое время в недоумении смотрел ей вслед, потом ещё раз огляделся. Всё равно – никого! А он было подумал, что Машка заприметила этого отвратительного Борюсика или кого-то из его компании и не захотела спалиться. Наверно, у неё есть веская причина вот так вот удрать. Она объяснит – потом, когда получится, непременно объяснит!

 Макс сел на скамейку. Полученная информация просто-таки ошеломила его. За всё время их с Машкой нежной дружбы Машка ни разу ни словом не обмолвилась о том, что случилось в её жизни и со знанием о чём ей пришлось жить. Конечно, Макс ничем бы ей не помог, но всё же… Может, ей хоть немного легче стало от того, что она выговорилась?

 В такое очень-очень-очень сложно поверить. Но огромный шрам у Машки есть! Наверно, слишком огромный для операции только на сердце. А вот если представить, что это место, к которому с рождения крепился другой ребёнок – такая же малышка, как Машка, - а потом его – как это? – удалили, отрезали? Тогда и размеры шрама можно объяснить. А если бы мама выбрала не Машку? Что тогда? Была бы её сестричка похожа на неё? И встретилась бы она с Максом когда-нибудь? И как бы всё сложилось? Нет, не надо было бы ничему складываться! Он встретил Машку!

 Чёрт побери, это такая невероятная история, которая бывает только в иностранных новостях! Её показывают по телевидению, берут интервью у именитых профессоров, проводивших уникальную операцию, а те со скромным достоинством говорят какие-то приличествующие случаю благородные речи. Но чтоб такое случилось здесь, с Машкой – с человеком, которого, как ему казалось, он знал как облупленного!.. Это было невероятно! Но, наверно, всё-таки было. Машка не ходила в рядах сказочниц. В Машке не было лжи и фальши. Ведь тайна – это не ложь?

 Но свою историю Машка не рассказала до конца. Интересно, почему? Что её так напугало? Надо набраться терпения и дождаться завтрашней встречи. Чтоб прояснить картину. А уже тогда, обладая всеми сведениями, можно и к бабушке идти. Интересно, что она по этому поводу скажет? Или что скажут её карты?

 На лавке не сиделось. Казалось, что если не оставаться на месте, а всё время двигаться, информация как-то легче усвоится. Макс слонялся по улицам, пока не стемнело. Потом устал и побрёл домой, потому что всё, что он сегодня узнал, просто в голове не укладывалось. Не торчать же на улице всю ночь напролёт! Всё равно не помогает. Дома Макс попытался уснуть. Естественно, ему не спалось. Он ворочался, вздыхал, ходил на кухню, пил чай, чтоб на что-то отвлечься, пока мать не крикнула из своей комнаты, чтоб прекратил шастать среди ночи и немедленно ложился спать. То ли её окрик подействовал, то ли сам Макс так умотался и умаялся, но сон его всё-таки свалил, да так, что он чуть не проспал утром.
 
 Весь день просидел как на иголках, первым вылетел из здания универа и приготовился ждать Машку на крыльце ровно столько, сколько понадобится. Существовал огромный шанс, что она передумает, или у неё что-то не получится, или ещё любым невообразимым образом сложатся обстоятельства так, что Машка не придёт. Да, она вроде бы обещала, и раньше у Макса никогда не было повода усомниться в Машкином слове. А теперь – кто его знает, что сотворилось за последнее время и что изменилось в самой Машке? Но никогда не нужно упускать возможность! Он будет держаться! И звонить ей он не будет – ни в коем случае! А ведь хотелось – с того самого момента, как расстались. Хоть услышать её голос, чтоб убедиться, что с ней всё в порядке! Но – нельзя, Макс чувствовал. Какая-то непонятная ситуация, когда он не может позвонить своей девушке, хотя его никто не держит и никто запретов не давал. А вдруг он Машке как-то навредит своим звонком или сообщением? И он стоически воздерживался от напоминаний о себе.
 
 Машка не подвела – пришла! Схватила его за руку, и они почти бегом молча понеслись по вчерашнему маршруту. Остановились на набережной у парапета, и Машка резко развернулась к Максу.

 - Скажи, что по мне психушка плачет! – зло бросила Машка без всяких приветствий и вступительных слов. Она стояла прямая, как натянутая струна, и прищуренными глазами смотрела на Макса так, словно он её обидел. – Ещё бы! Машка с катушек слетела! Весело, да?

 - Ты чего? – запинаясь, спросил Макс. – Какая психушка? Мне ничего такого даже близко в голову не приходило!

 - Я там уже была, - Машка, как и вчера, подошла к парапету и стала вглядываться воду, где плавали растрёпанные перья речных чаек, обёртки от мороженого и прочий мусор.

 - Где? – не понял Макс.

 - Там. В психушке. Представляешь, да? Я там была! – плечи Машки дрожали, но Макс не решился к ней притронуться. – Сама пошла – и к психологу, и к психиатру. Мне пришлось пойти, потому что другого выхода я не видела. Магдалина в последние свои появления стала требовать кое-что, чего я сделать не могла. Ну никак не могла, понимаешь? Потому что это было плохо, отвратительно! Я не буду рассказывать, чего именно она хотела, ладно? И тогда она стала брать меня за голову и сжимать руки. То есть для меня со стороны это выглядело именно так, как будто она сжимает мне виски, но на самом деле я не чувствовала её прикосновений. Она бесплотна – как призрак. И у меня появились дикие головные боли. Я горстями пила обезболивающее. Не помогало!
 
 Маме я ничего не говорила, держалась до последнего. Боль утихала, когда я уступала и выполняла то, что хотела Магдалина. Не всё, конечно, далеко не всё! Только то, что мне не было совсем уж отвратительно. Я не знала и не понимала, зачем Магдалине нужно, чтоб я подчинялась её воле и исполняла все её прихоти. Она радовалась, когда я слушалась, и страшно злилась, когда я от чего-то отказывалась. И начинались мои пытки головной болью! В основном, из-за неё я и обратилась к врачам. Пришла с проблемой головных болей, а потом решилась рассказать больше. Я же здравомыслящий человек, я понимаю, что подобные видения – это ненормально, и со мной что-то не так. Рассказала, что вижу то, чего не видят остальные.
 
 Меня обследовали, да! И не нашли абсолютно никаких отклонений, представляешь? Вопросы всякие задавали – вроде того, не принимаю ли я наркотики, не бывает ли у меня мыслей о самоубийстве? Не хочется ли мне кого-нибудь убить? Не вижу ли я беспокоящий меня персонаж в последнее время? Хорошо ли я сплю? Не страдаю ли я лунатизмом? Спала я хорошо, лунатизмом не страдала, и Магдалина несколько недель не появлялась. У меня прошла головная боль. Я ответила правду. И они опять ничего не обнаружили. Мне сказали, что у меня переходный возраст, нервы, гормоны, перестройка организма, впечатлительная натура, и плюс к этому всему старая детская душевная травма, когда я узнала, что у меня была сестричка-близняшка, которая умерла… Посоветовали смотреть поменьше всяких страшилок, прописали курс успокоительного. Я всё честно принимала! И ничего не смотрела, не читала. И ходила к психологу! И надеялась, что мне помогло.

 А фигушки! Магдалина появилась снова. Она была в ярости! Ангелы ведь не бывают в ярости, правда? Им не положено, они же ангелы. Тогда Магдалина мне ничего не сделала. Она была очень обижена на меня за то, что я пыталась избавиться от неё. Она сказала, что я живу украденной жизнью. Наша мать украла у неё жизнь, а я этим пользуюсь. Она выбрала меня и тем самым убила её. А ведь это она, Магдалина, могла вместо меня ходить в школу, тайком от мамы неумело красить губы, знакомиться с новыми друзьями, влюбляться, наконец! Она бы могла ходить в парикмахерские, делать разные причёски, красить волосы, покупать новую одежду, путешествовать… Но вместо неё живу я – все эти годы. Не так себя веду, не там бываю, не так одеваюсь. Дружу не с теми, и нравятся мне совсем не те… Она заставила меня почувствовать вину за то, что живу я, а не она. Я думала, думала, думала. Она была права! Если бы мама выбрала не меня, а её, это всё у неё было бы по-настоящему! А так – она смотрит на мою жизнь со стороны.

 И я попыталась хоть чуть-чуть, хоть капельку компенсировать ей ту жизнь, которой у неё не было. Я изменила стиль одежды. Я покупала и носила то, что хотела она. Попробовала пить и курить. Не понравилось. Бросила почти сразу вопреки угрозам Магдалины. Она немного помучила меня головными болями, но быстро поняла, что я тогда несколько дней вообще не в состоянии даже из дома выйти. Я уступала ей, очень во многом уступала! Она находилась радом со мной, всё время – рядом! Как будто дублировала мои действия. Требовала, чтоб я знакомилась с теми, кто был ей интересен, через меня диктовала, что говорить, как отвечать, как себя вести – всё так, как делала бы она, если бы была на моём месте. А я просто играла роль с суфлёром и уже сама не понимала, живу я или нет, настоящая ли это жизнь или существование пластилиновой фигурки в чужих руках…


 - А когда мы познакомились с тобой, - тихо спросил Макс, - кто тогда был передо мной? Ты, моя Мышка, или она – Магдалина?

 - И тогда, и всё время до недавних пор – это была я, Макс, я! Магдалина пропала пару лет назад. И я стала избегать любых напоминаний о ней. Сама себе запретила даже думать о том, какая ситуация была в моей жизни. Но ситуация никуда не делась. Она не была, она – есть! Магдалина вернулась несколько дней назад.