Давай поженимся 6

            
    Да и время было такое – церемонии упрощались,  часто отбрасывались совсем, в том числе свадьбы – многие решали  более рационально использовать  те деньги, что проедят и пропьют с половины очень малознакомые люди на свадьбе.

    Но до свадьбы нашей паре еще далеко,  они пока что своей свободой и независимостью дорожат больше.  А что Анка?! Любила ли она? – она не знала, задай тогда ей этот вопрос –  смутилась бы, покраснела, будто врасплох  голой  застали, но  тут же  дала бы понять, что не позволит себе до такой степени потерять контроль над собой.

    А что безумной любви не было – так это точно, это вне сомнений, если и была где-то там очень глубоко, то больше умная. Чувства контролировались жестко… вырваться наружу? … нет, это было невозможно – все под контролем.
Многие были от нее в восторге,   где-то там, может, даже и влюблены,  но  у Лера вроде бы то же, что у всех, но совсем по-другому.

    Правду говоря,  хорошо и интересно ей было со многими, без разницы – ребята или девчонки, - общение для нее было тем, без чего она не могла  жить, общение со всеми ее многочисленными друзьями, которых одного за другим вырывали путы  Гименея.

    Она с удовольствием и интересом проводила время с Лером, но  ни за что не отказалась бы ради него от общения с друзьями, если бы возможно было представить такое условие или чье-то требование. В ней главенствовал дух свободы и полной  подконтрольности своих чувств.  Ну, а если придется замуж, время  будто совсем близко подошло, то  почему бы и не Лер, тем более, что никого лучше на горизонте не видно. «Лучшее враг хорошего», - часто говаривала ее мама, да и есть ли оно лучшее, может то, что сейчас,  и есть самое  что ни наесть лучшее…

    А что Лер?! – С Лером все просто, Лер влюблен, и если осторожен, то только потому, что боится каким-нибудь опрометчивым или неловким  действием потерять ее.  Кроме всего прочего не дремлющая внутренняя независимость и осторожность, опасения быть навязчивым или, того страшнее, отвергнутым, заставляли его сдерживать свои чувства, но сейчас, когда он ощущает взаимность, когда она очевидна, почему бы не раскрыться.


    Однако пора начинать печатать фотки. Сквозь дверь, задрапированную одеялом, доносились звуки неутомимого  телевизора, за окном ранняя зимняя ночь и взаправдашний  зимний мороз. Два чугунных радиатора без труда справлялись со своей задачей – в комнате было очень тепло, можно даже было открыть форточку, чтобы проветрить комнату,  Лер курил болгарский «Джебел».
 
    Когда он был в комнате один, когда работал или читал, форточка всегда была открыта, было так холодно, что при письме замерзали руки, иногда он надевал перчатки. Лер любил свежий воздух.   Ночью форточка тоже не закрывалась, часто ночью отец крадучись подбирался к форточке и закрывал ее, потому что ему с мамой в соседней комнате,   спать  было холодно. Но сейчас Лер и не думает о воздухе, какой там воздух! - Анка может замерзнуть.  Вот именно! – какой там воздух! Печатать надо.

    Они знали, что никто не войдет к ним внезапно и не нарушит их уединенность. Правда, мама  нет-нет да и поинтересуется: «Вы там живы?» или спустя время: «Валерий, ты там замучаешь Аню со своими фотографиями».  И если на первый вопрос отвечал Лер, то на второй уже Анка, она сквозь звуконепроницаемую дверь доказывала, что с ней все в порядке. 
Мама бдила  - если отвечают, значит, ничего такого у них там нет, можно смотреть телевизор дальше.  Лер знал это, так всегда было, когда он  изредка уединялся  у себя с девушкой. 

    В комнате была кромешная тьма, если бы не красный фонарь, они друг дружку не видели бы даже в очертаниях.  Но под фонарем он видел ее лицо,  на лице губы, он ловил их – печатание прерывалось, и  на выдохе начиналось вновь.

    Когда в ванночке с фиксажем накопилось  фотографий достаточно, чтобы не думали, что они тут непонятно чем занимались,  Лер с Анкой перебрались в кресло. Кресло в комнате было одно. Анка любила сидеть на руках.  Они уже не отвлекались ни на какие печатания, никаких фотографий, отвечать на вопросы мамы можно было и отсюда, только кричать надо было громче.

-- Давай поженимся,  - сказал он.
-- Давай, - сказала она.
-- И чтобы никто не узнал, - сказал он.
-- Никто, - сказала она.

    Сделать это в городе они никак не могли, потому что  в загсе были очереди на месяцы,  надо было долго ждать. Времени ждать не было, Лер должен был уезжать.  Условились, что поженятся в Казахстане – Анка приедет  к нему на летних каникулах.  Они хотя и вместе поступили в институты, но авиационный учил дольше на год - серьезный институт, не какой-то там строительный.

    Случилось так, что  договор этот  раскрепостил их отношения, не могущие больше сдерживаться силою условностей и  принятыми в обществе нормами.  Теперь они не стеснялись, как раньше, друг друга, хотя и не рвали одежды.  Лер даже почувствовал некую власть   и  вполне естественную необходимость для Анки, ему так казалось,  подчиняться ему или хотя бы прислушиваться, советоваться, хотя для себя он не представлял, как сам будет давать отчеты или спрашивать, что можно, а что нельзя.

    Анка ни под какую власть подпадать не собиралась и думать об этом не хотела, она, как и раньше, сама решала, что и как, и никого, даже  Лера даже в его новом качестве спрашивать не собиралась.  Представляемая по логике Лера, да и большинства людей,  такая абсолютная независимость Анки не нравилась Леру, он убежден был,    что жена все-таки должна ему отдавать предпочтение перед всеми другими, разве что…кроме мамы.

    Но Анка также носилась по подругам   или, еще не легче,  звала их к себе в тот момент, когда они были вдвоем в ее квартире. Лера, который никого, кроме нее, видеть и слышать не хотел, все это злило и раздражало. Они никогда раньше не ругались. Для этого надо было пожениться. И хотя никаких картин будущей совместной жизни они не рисовали, никаких телячьих нежностей и слов никаких таких, которые приняты в подобных  случаях не выговаривали, договор о женитьбе ни разу не ставился под сомнение: Лер был влюблен, надо вот-вот ехать, некогда выяснять отношения, а уж как он не любит вот эти самые выяснения…               
    Анку же все устраивало, она  видела себя в  семейной жизни так, как только она видела, как видеть хотела, когда порядок и размеренность ее жизни не меняется, почти не меняется… ежели что – она всегда сможет устроить так, как сама того захочет,  -  это ее устраивало.

    Конец февраля – Лер отправляется в Чимкент по маршруту ему знакомому.  В Чимкенте его ждала девушка, девушка Лиля, это из-за нее он взял направление  именно  в  Чимкент, а не любой другой город Казахстана.

далі буде.