Миг

- Бабуля, а это кто?
 Пара любопытных глаз смотрит на меня. Я глажу внучку по голове и улыбаюсь. Солнце уже садится за горизонт и заливает наш небольшой сад красно-желтым светом. Каждый цветок, каждое деревце преображаются и от этого зрелища невозможно оторвать глаз. Благоговейную тишину нарушают лишь сверчки и где-то на другом конце деревни лающая собака.
- Бабуль, ну кто это? Расскажи что-нибудь про нее.
 Чадо не унимается и тычет маленьким пальчиком на фото в альбоме. На фото две девочки – одна с улыбкой до ушей и забавными светлыми кудряшками, а вторая полная противоположность: темные длинные волосы и глубокие карие глаза. У нас в руках огромные тыквы, а на лицах легкое недоумение. 
-Это я и моя подруга Вероника. Мы в Усадьбе Морозова, помнишь Владимира Николаевича? – внучка послушно кивнула.
 Усадьба Морозова была далеко не последней достопримечательностью нашей небольшой деревни. Когда-то давно вышеупомянутый Владимир Николаевич купил участок земли в этом богом забытом месте и превратил его в произведение искусства. Два огромных деревянных дома с резными окошками, статуи чудищ из сказок и декоративный фонтан были только началом. Хозяин решил начать выращивать редкие виды фруктов, овощей и растений, в чем значительно преуспел.  Там даже экскурсии проводили и частенько приезжали всякие видные деятели культуры, чтобы поговорить с садоводом о житейском. В детстве мы вместе с внучкой садовода бегали по этому огромному участку и втихаря таскали яблоки редкого сорта. Потом ей конечно доставалось, но оно того стоило - вкус этих божественных яблок я помню до сих пор.
- Это был наш первый поход в усадьбу, и моя мама фотографировала нас на фоне всего чего только видела. Но к ее большому сожалению (и к нашему счастью) на пленочный фотоаппарат много не наснимаешь. Вот тут у нас в руках тыквы, которые весили по 10 килограмм каждая, представляешь?
Малышка не представляла, но все равно с большим интересом слушала меня.
- А еще у меня есть фото, где я сижу на арбузе, который в два раза больше меня, - я переворачиваю страницу альбома в поисках нужного фото.
- А почему твоя подруга такая недовольная? – с любопытством спрашивает ребенок.
- Она не недовольная, она смущенная. Мы с ней не любители фотографироваться.
Но по всей видимости внучка уже потеряла интерес к этому фото и утомилась. Она кладет мне голову на колени, и я начинаю перебирать ее золотистые локоны. От такой жары ужасно клонит в сон.
***
И вправду, Ника была очень тихой, закрытой, но невероятно альтруистичной девочкой. Готова была всегда прийти на помощь даже незнакомому человеку. Редкое качество у людей. Правда это я поняла далеко не сразу.
В один из солнечных летних дней вся наша дружная орава под предводительством моей бабушки и мамы отправилась на речку. Под оравой я подразумеваю двух своих самых близких подруг – Ксюшу и Владу. Ксюша пухленькая и невероятно веселая девчушка, которая лучше всех в мире рассказывала истории и имела отличную память. Целые диалоги из фильмов могла запомнить и нам потом декламировать. Влада – очень ответственная и правильная девочка, которую родители мне все время ставили в пример.  Идти пешком по тридцатиградусной жаре было невыносимо, но что поделаешь - иного транспорта, кроме собственных ног у нас не было. Путь был не близкий, а тем более большая часть дороги приходилась на открытое пространство – поле. В каждый из таких походов мы чувствовали себя отчаявшимися путниками, заплутавшими в пустыне. Но нам, в отличие от реально заплутавших путников, везло гораздо больше– заветный оазис был близок и мы точно знали, как к нему добраться.
Спустившись к купальне, мы нашли себе место и, разложив все вещи, без оглядки кинулись в реку. Это были выходные и народу было много, но к нашей великой радости, многие приезжали сюда не на целый день, а буквально на час - искупаться и обратно к своим делам. Мы же любили подолгу оставаться у реки, устраивать себе пикник. Поэтому всегда в такой поход брали с собой мяч, ракетки, журналы, еду и т.д. Развлекательная программа у нас была на высоте.
И вот уже середина дня, солнце нещадно печет и от такой жары клонит в сон. Мы разлеглись на покрывале и сохнем после очередного заплыва, а на заднем плане я слышу смех своей бабушки. Приоткрываю один глаз и вижу, что она разговаривает с папой Вероники. Рядом с отцом стоит худенькое и смущающееся создание – Вероника. На тот момент мы не были особо знакомы. Вероника редко приезжала на дачу, для нее это не было глотком свободы, как для многих городских жителей, которые рвались из душной Москвы за несколько сотен километров только чтобы искупаться в чистом водоеме. В виде помощницы она там тоже была не нужна, всем хозяйством занималась тетя Вероники. А вот дома она приглядывала за маленькой сестренкой, помогала маме или просто уезжала в лагерь. И в этом я ей очень завидовала, ведь все лето меня заставляли полоть грядки, поливать цветы и собирать сено. В общем делать все то, что не входит в понятие отдых.
 Впервые мы с ней встретились, когда с девчонками гоняли на великах по деревне. Вероника не умела кататься на велосипеде и периодически просила своего брата научить ее. Сегодня как раз был очередной урок. С Андреем мы были давно знакомы и завидев знакомую фигуру подъехали поздороваться.  В итоге через 15 минут учителей у Вероники было аж четверо. Каждый пытался привнести что-то свое и дать дельный совет. Но все равно ничего не получалось. Проехать больше пары метров без нашей помощи бедняге так и не удавалось. Вероника очень нервничала и расстраивалась от такого бессилия. Андрею было пора уезжать, и он оставил нам сестру на попечение. Солнце давно село и становилось прохладно. Все ноги Вероники были в ссадинах от педалей, но это ее мало беспокоило. Ее упорство все-таки было вознаграждено. В этот счастливый миг, наверное, все вздохнули с облегчением. Почти все разошлись по домам, остались только я и две мои подруги, да и они уже не принимали никакого участия во всем происходящем.  И вот я в очередной раз беру руль велосипеда, Вероника сжимает кулаки на ручках и начинает крутить педали, мы двигаемся. На этот раз получилось как-то невероятно легко, мы проехали так пару метров и даже без предупреждения я отпустила велосипед. Вероника едет двадцать секунд сама. Тридцать секунд. Минута и она останавливается. Целая минута на вершине мира. Это восхитительное чувство, когда у тебя получилось что-то, что не получалось очень долго. Знакомо абсолютно каждому. В такие моменты кажется, что весь мир у твоих ног. Как будто ты научился летать. Но езда на велосипеде — это тоже очень неплохо. После такого триумфа Вероника конечно же решила нас отблагодарить и пригласила на чай, хотя ее бабушка была против, потому что уже было поздно. Но Вероника настояла. Я еще тогда впервые попробовала лимонный пирог. Очень вкусный. 
***
Громкий звук. Что-то упало. Я приоткрываю глаза и понимаю, что я все там же. То есть на терраске. Опускаю глаза вниз и вижу мирно посапывающую внучку. И ее тоже жара разморила. Перевожу взгляд на пол и вижу фотоальбом. Видимо соскользнул с атласного покрывала. Аккуратно наклоняюсь за ним, чтобы не разбудить ребенка и поднимаю его. Из альбома выпадает все то же до боли знакомое фото. Опять же мы с Вероникой. Где же Наташа с Андреем? Темнеет уже.
***

- Андрюшка-то женился! Марин, представляешь? – бабушка воодушевленно начинает рассказывать моей маме перипетии жизни брата Вероники. Ну а мы все так же аморфно греемся на солнышке.
И вот купальники подсохли, и мы опять несемся в реку. Вероника здоровается с нами и тоже спускается к реке. Она плохо плавает и плещется на берегу, а мы с девчонками уже пересекаем середину реки и скорее мчимся к другому берегу. Вдоволь наплававшись и нанырявшись мы возвращаемся к берегу. Вероники в воде уже нет. Девчонки подшучивают над ней и презрительно называют ее «принцессой». Уж слишком она изнеженная и пугливая.
Уже 6 вечера: количество людей в купальне явно поубавилось, да и мы устали. За день у нас получилось шесть заходов в реку. Почти рекорд. От воды становилось прохладно, да и пора бы перекусить чем-то более существенным чем сушки и фрукты. К нам подходит папа Вероники и любезно предлагает подвезти нас до дома, ведь он приехал на машине. Но бабушка отказывается, говорит, что нас слишком много и в машину мы не поместимся, поэтому дружно пойдем пешком. Вместе веселее! Вероника тоже хочет присоединиться к нашему шествию, что в общем-то никого не смутило.

И вот все вещи собраны, на нас наконец-то сухая одежда, а волосы почти высохли. Мы с девчонками шагаем впереди, а мама с бабушкой отстают на пару шагов. Разговор совсем не клеится. Вероника чувствует себя неловко в нашей компании: девчонки криво косятся на нее, я же отношусь к ней с большой эмпатией. Пусть она и пугливая, но очень добрая. Как говорится «по глазам вижу». В нашем квартете я выполняю роль некого «клея», пытаюсь подружить Веронику с девочками. Наконец-то нашлась близкая всем тема для беседы- школа. На тот момент я была круглой отличницей, чем конечно же невероятно гордилась, этакая пай девочка во плоти, а впереди был четвертый класс. Вероника жалуется на то, что у нее по английскому языку вышла четверка, хотя до этого всегда была пятерка. Это действительно повод для расстройства, ведь по всем остальным предметам у Ники одни пятерки. Тут Ксюша хвастливо сообщает, что у нее по английскому твердая пятерка и вообще она чуть ли не самая лучшая во всем классе преуспевает по этому предмету. У «принцессы» аж глаза загорелись, она жалобно просит Ксюшу помочь ей, объяснить ей некоторые темы по английскому. Репетитора нанимать средств пока что нет, она хотела сама позаниматься, даже накупила несколько учебников, и как здорово, что теперь ей сможет помочь такой профессионал. Уже август, а значит скоро опять в школу и опять этот злополучный английский. За лето Ника все уже забыла, а если сейчас хоть немного позанимается, то многое вспомнит и к тому же узнает что-то новое, и в начале года не ударит в грязь лицом. Мы с девчонками переглянулись: да она ботанка! Ладно еще летом книжки по списку читать, но вот притрагиваться к учебникам - брр. Да и скорее всего для Вероники это шанс подружиться с нами. Но тут наша хорошистка удивляет нас еще сильнее: за такую вот помощь она сулит невиданное награждение- куклу Bratz. Ну, за такое я бы даже учебник по математике открыла. Причем не только открыла, но и пару страниц прочитала бы. Ксюшка конечно соглашается и наше общение становится более непринужденным. Я интересуюсь у Вероники по поводу ее коллекции кукол. А то я же с русским могу помочь, всегда пожалуйста.
Дорога все не кончается, мы идем через поле. На самом деле чарующий пейзаж: самые разнообразные полевые цветы, которыми и усеяно все поле, и вместо горизонта виднеются верхушки деревьев. А стоит поднять глаза наверх и можно увидеть бескрайнее синее небо. И всего одна дорога, которая проходит сквозь это поле и является неким мостиком между цивилизацией и природой. И посреди такой дороги ты чувствуешь себя бесконечно одиноким, но в то же время бесконечно свободным. Бабушка мне рассказывала, что однажды, в половодье, река настолько сильно разлилась, что дошла аж до деревни. Даже представить себе такое трудно. Но конечно же на этих просторах было заметно вмешательство людей – столбы с электропроводами. Они тянулись аж до другой деревни, которая находилось на другой стороне реки. И в нескольких десятков метров от нас как раз был один из них. Для такой хулиганки как я соблазн был слишком велик.
 - А давайте наперегонки до того столба? Кто последний, тот понесет вещи всех остальных!
Но это я уже выкрикнула, когда бежала со всех ног к тому столбу. Мне ужасно весело, в теле приятная усталость, но вместе с этим нереальный прилив сил. Кажется, что я бегу быстрее ветра, солнце еще не зашло за горизонт и все поле залито багряным светом. Боковым зрением вижу какую-то большую птицу, пролетающую очень низко над полем в поисках добычи. И мне даже кажется, что мы двигаемся с ней параллельно. Да, я птица и вот-вот взлечу. Я закрываю глаза и даже расправляю руки, а вдруг! Но меня останавливает какой-то крик. Кажется, зовут меня. Я сбавляю ход и наконец-то оборачиваюсь. Все позади меня и почему-то кучкуются вокруг одного человека. Кажется, вокруг Вероники.
***
-Мам, ты спишь?
 До боли знакомый голос. Я открываю глаза и вижу дочь, которая сидит напротив и внимательно на нас смотрит. Катюша видит уже десятый сон.
- С вас хоть картины писать. Хорошо смотритесь! – Наташа улыбается. - Пора в дом, тут уже прохладно.
- Вы нормально съездили? Там все…чисто? – мой вопрос слегка повис в воздухе.
- Да, все нормально. Заросло только немного.
В комнату заходит мой зять, шёпотом здоровается со мной и с умилением смотрит на свою дочь.
- Олеж, отнеси Катю в кроватку, - говорит Наташа.
Без лишних слов Олег уносит спящую красавицу.
Дочь подсаживается ко мне и внимательно смотрит на фото в альбоме. Печально вздыхает и смотрит на меня.
- Тебе принести чего-нибудь? Мы печенье твой любимое купили.
- Да, принеси, пожалуйста, его. С молоком.
***
Я бегу со всех ног и чем ближе подбегаю к Веронике (а уже не было сомнений, что это она), тем больше начинаю волноваться. Мама с бабушкой смотрят на меня осуждающе, но для меня же эти взгляды были подобны смерти. Девчонки просто топчутся в стороне.
- Вероничка побежала за тобой, споткнулась о камень и упала! – говорит бабушка.
Да, именно Вероничка. Какая честь. Даже меня Катюшей называют пару раз в год.
Теперь передо мной вся картина произошедшего. Вероника беспомощно сидит на дороге в какой-то нелепой позе, но зато хорошо видно ссадину на коленке. Да, травма значительная, но жить будет. Просто чуть содрана кожа. Она смотрит вниз, и ее голова слегка трясется. Ревет. Бабушка на коленках сидит рядом с потерпевшей и рассматривает рану. Мама тоже увлечена Вероникой.
- Она звала тебя, чтобы ты ей помогла встать, а ты не услышала, - продолжает ругаться на меня бабушка.
Я как будто онемела и не могу произнести ни слова в свою защиту. А сказать вроде как есть чего. Я не считаю себя виноватой в ее падении. Я ее не толкала. Что за глупые обвинения?!
Сюсюканье вокруг Вероники продолжается. Мама интересуется может ли Вероника идти и, поддерживая ее за талию, помогает ей встать. Да ради Бога, она же не ногу потеряла. Наконец-то родители поднимают Веронику с земли и потихонечку начинают продвигаться вперед. Девочки идут следом. Меня же будто не замечают. Я смотрю им вслед и никто даже и не думает оборачиваться или звать меня. Отлично.   
Эмоции берут верх и я начинают всхлипывать. Какая несправедливость! Обвинить меня в том, что эта девчонка упала. Да со мной никто никогда так не сюсюкался, как они с ней. А ведь я однажды руку сломала на качелях. Я тогда и одной сотой той заботы не получила, которую они сейчас подарили Веронике. Ну и пожалуйста. Уйду жить в лес, а потом пусть ищут мое бездыханное тело. Все эти безысходные мысли доводят меня до того, что я начинаю тупо рыдать. Рыдать и идти в обратную сторону, опять к реке. А лучше утопиться. Солнце уже село и мне становится прохладно, все тело в мурашках, но я упорно продолжаю свой путь к реке. Почти не вижу дорогу из-за слез, но все равно иду. Мимо меня проезжают машины. Люди едут домой, а у меня теперь не будет дома. Из-за спины слышу свое имя. Вытираю слезы, не оборачиваясь иди вперед. 
Иду уже 15 минут, хотя кажется, что целую вечность. Вот и лес, нужно бы построить хижину.  Но уже довольно прохладно и темно. А еще костер нужно развести. Начинаю собирать ветки. Они еще все влажные. Да, тяжеловато будет костер развести.  Но тут я слышу какой-то хруст. Это я на что-то наступила или кто-то еще? Застываю на месте. Опять хруст. Нет, это уже точно не я. Черт с ним, лучше пойду в лес, который ближе к дому. Точнее, к бывшему дому.
***
- Мамуль, я тебе печенье принесла, - опять родной голос.
Дочь сидит рядом со мной, а у нее на коленях поднос. На подносе тарелка с печеньем и стакан молока.
- Спасибо, а то я опять задремала.
-Что-то захватывающее снится? – интересуется Нати.
- Да, детство, - отзываюсь я.
- Ой, ну это же здорово. Мое вот детство было очень счастливым. И все благодаря вам с папой.
Обнимаю дочь и целую в макушку. Моя самая родная макушка.
- Как ты думаешь, ему там…хорошо? – спрашивает Наташа.
- Да, я думаю очень. Но здесь было бы лучше.
***
Иду по дороге, располагающейся за домами и с некоторой грустью смотрю на свет в окнах. Прохожу мимо Ксюшкиного дома. Она там небось с братом веселится и пересматривает Мадагаскар. А как в лесу без телика прожить? А без книг? Совсем темная стану. Иду дальше и вижу нашего соседа, который с лейкой в руках проходит мимо грядок. Ну, клубника- это святое! И вот наконец оказываюсь напротив своего бывшего места обитания. Свет горит почти во всех комнатах. Черт, как же холодно. Они небось вообще забыли, что у них есть дочь. Сидят там и чай пьют со своей Вероникой, про меня даже не вспоминают. Наверное, там скорую ей вызвали, из-за этой ссадины.
Трезвость рассудка вернулась ко мне, и я теперь пытаюсь распланировать свою бездомную жизнь.  Хотя сидя на холодной земле, понимаю, что прожить мне будет не так-то просто. Чем питаться вообще? Грибами и ягодами? Может быть все же простить их? Так обидеть собственного ребенка, устроить истерику на пустом месте. Да если бы у меня голова оторвалась, они бы так не переживали. А еще меня вчера дедушка заставил яблоки собирать. Я итак их почти каждый день собираю, а вчера мне как раз нездоровилось, но он на меня накричал и назвал лентяйкой. Мол последний раз я собирала яблоки неделю назад. Да их там не так уж и много падает, чтобы каждый день горбатиться. Какая-то семья тиранов. Бабушка еще хороша: попросила меня прополоть морковь. Сказала, чтобы я очень аккуратно ее полола, потому что листья самой моркови похожи на сорняки, и по ошибке можно вытащить морковь вместо сорняков. Она мне показала, как выглядит морковь, а как сорняки, ну я и начала полоть. Пришла она ко мне спустя час моей усердной работы и обнаружила, что я повытаскивала половину моркови. Ну, кто ж знал! Сама стала пропалывать, а меня выгнала с огорода. Потом еще долго ворчала, что я ей совсем не помогаю. Взрослые такие странные! Мои долгие размышления довели меня до того, что нужно вернуться домой, забрать вещи и гордо пойти в лес. И пусть только попробуют меня остановить!
- Катя! - я вздрагиваю и ищу глазами человека, который меня зовет. Но вокруг никого.
***
-Катюшь, ложись спать!
Я опять заснула. Передо мной все те же интерьеры: круглый стол, два дивана, журнальный столик и шкаф. Это все, что являла собой терраска. Но все это было обставлено с любовью. Наташа сама шила все наволочки на подушки и диван, меняла зеркало в шкафу, очень долго искала нужный стол. Это была удивительная комната, где мы проводили абсолютно все праздники. Тем более из окон открывался прекрасный вид на наш участок, а далее и на лес. И никакого моря не надо.
- Катюша, ложись спать, завтра мы едем на рынок, - Наташа пытается уложить внезапно проснувшуюся дочь. Все это происходит за тонкой стенкой, поэтому слышен буквально любой шорох.
- А где вы были сегодня с папой?  – родной, любопытный голосок.
- Мы ездили на кладбище к твоему дедушке. Там нужно было прибрать.
Очень ценю свою дочь за прямолинейность. Я бы не смогла такое сказать ребенку.
- А дедушке там не одиноко? Вы же редко его навещаете. А бабушка вообще туда не ездит, - вопрошает Катя.
Я немного вздрагиваю. Мне действительно невыносимо находится на кладбище. Я все равно там скоро окажусь.
- Нет, ему не одиноко. Пока твои воспоминания о нем свежи, он не будет чувствовать себя одиноким. Спи.
Дочь целует ребенка в макушку и выключает свет.

***
- Катя, а ну-ка быстро пошли домой! – грозный голос.
Первым меня нашел дедушка. Прямо не верится, что он ходил и искал меня. Наверное, просто пошел калитку закрыть. Я гордо поднимаюсь и как бы нехотя иду в его сторону. Абсолютно молча мы проходим весь участок, и я наконец-то попадаю в дом. Тепло, какое счастье. Передо мной картина маслом: за столом сидит мама с бабушкой и Вероника. Три пары удивленных и взволнованных глаз смотрят на меня. Вероника бросается ко мне и сживает меня в объятьях.
- Мы ужасно испугались за тебя, где ты была?!- я даже не успеваю понять, что произошло.
Мама и бабушка тоже начинают что-то взволнованно говорить.
- Катюша, ты, наверное, замерзла, сейчас я тебе чай налью, - мама молниеносно ставит кружку на стол.
 И вот еще на плечики накинь шаль, - момент и мама рядом со мной и на моих плечах шаль. -Боже, да ты ледяная!
- Мы так испугались, дедушку отправили на речку искать тебя, - бабушка подключается к всеобщему кипишу. Вероника продолжает обнимать меня. А мне становится как-то стыдно.
Наконец-то меня сажают за стол и укутанную во все что-то только можно начинают кормить и поить. Краем глаза замечаю у Веронике на коленке повязку, но видимо она ее больше не беспокоит. Ксюши и Влады в помине нет.
- Как твоя коленка? – наконец-то выдавливаю из себя я.
- Да ничего страшного, мы за тебя очень испугались! Ты что, заблудилась где-то?
Вероника смотрит на меня с такой теплотой и искренней заинтересованностью, что это не может не поражать. От таких эмоций у меня опять наворачиваются слезы. Уже второй раз за день. Только сейчас скорее от счастья, чем от обиды. Так здорово ощущать, что тебя любят.
- Да, заблудилась, - отвечаю я. Смотрю в пол и пытаюсь ровнее дышать.
***
Дочь аккуратно вытаскивает у меня из рук фотоальбом. Рассматривает наше совместное фото с Вероникой.
- Какие у тебя кудряшки чудесные, - говорит Наташа.
- У тебя в детстве такие же были.
Дочь кладет фото в альбом и закрывает его.
- Ты скучаешь по ней?
- Очень, милая. Очень, - отвечаю я.
Вероника стала моей самой близкой подругой. Ее жизненный путь был очень труден. Когда ей было около тридцати она лишилась всей своей семьи. Ее муж связался с какими-то бандитами, взял крупную сумму и не захотел возвращать. Сам уехал за границу. Ника однажды вышла в магазин за хлебом, но вернулась и увидела одну только кровь. Ее отца, мать и брата с его женой убили. Для собственной безопасности она сменила фамилию. Преступников так и не нашли. Слез было выплакано целое море. Я предложила ей переехать ко мне. У нас была большая трехкомнатная квартира, что считалось роскошью по тем врем временам. Никто из домочадцев не имел ничего против Вероники. В скором времени все стали относиться к ней, как к полноценному члену семьи.  Почти каждую ночь после того происшествия она истошно вопила и однажды даже чуть не выпрыгнула из окна. Мы поддерживали ее как могли. Моя десятилетняя дочь рисовала ей радужные картинки с бабочками и домиками. А иногда устраивала для целой семьи концерты, где она переодевалась в какую-нибудь эстрадную певицу и задорно пела. Муж пристроил Нику к себе на работу. Все окружающие стали считать нас сестрами. Мы и не отнекивались. Мы и вправду стали большой дружной семьей.
Вероника погибла в автокатастрофе почти пять лет назад. Мой муж поехал встречать ее с автовокзал поздно вечером, но домой они так и не вернулись. На огромной скорости на них влетела фура. Водитель был пьян. Тела было невозможно опознать. Так я лишилась двух самых мне близких людей. Я тогда кажется просидела целый месяц в кресле и не выходила на улицу. В скором времени родилась внучка и стала моей спасительницей. Я отвлеклась. И рада отвлекаться до сих пор.
- Пойдем спать, мамуль.
Дочь приобнимает меня за плечи и смотрит прямо в глаза. А глаза у нее красивые. Потому что добрые.
***
- Ой, ну какой хороший Алешенька Воробьев, так поет здорово, - делится с нами своими впечатлениями бабушка. По телеку идет какой-то очередной песенный конкурс. Я же уплетаю за обе щеки картошку с курицей. За окном темень.
- Вероника, давай я тебя домой провожу. Поздно уже! – говорит дедушка.
- Ой, спасибо огромное, - откликается девочка.
- Вероничка, заходи к нам еще. Очень будем тебя ждать, - закудахтали мама с бабушкой.
- Обязательно.
Мы все дружно выходим на крыльцо. Бабушка дает дедушке фонарь.
- Вероник, ты это… Если хочешь, я могу тебе помочь с английским, - внезапно вырывается из меня.
- Это будет очень здорово. Могу завтра часов в 12 прийти, хорошо?
- Хорошо, - я улыбаюсь.
Две фигуры медленно удаляются и буквально теряются в этой кромешной тьме. Если бы не фонарик.
***
- Ты чего встал? Пошли давай, - говорит один из парней.
Кладбище после полуночи – это настоящее пристанище для всяких сатанистов и просто для любителей пощекотать себе нервы.
- Да не знаю, такая оградка красивая, может это золото?  - отвечает второй парень.
Свет фонаря плавно скользит по трем надгробиям. Второй фонарь судорожно бегает по всему периметру.
- Какое к черту золото. Пошли, нас там Пашка ждет.
Парень явно волнуется и скорее хочет отсюда убраться.
- Слушай, а Екатерина и Вячеслав Тимофеевы не твои ли бывшие соседи случаем? У них еще мелкая такая, тоже Катей зовут.
- Да не знаю я. Да, баба Катя недавно умерла, но какая у нее была фамилия без понятия. А сейчас это вообще последнее, что меня волнует.
- «Жизнь ведь тоже только миг,
Только растворенье
Нас самих во всех других
Как бы им в даренье.», - с выражением читает мальчишка. - Круто сказано, интересно кто написал?
- Блин, Тем, давай ты над этим дома подумаешь, а? Мне кажется я какой-то вой слышал, - парень только и делает, что озирается по сторонам.
 - О, а это же небось наша любимая Ника Михайловна, сестра бабы Кати, она нас раньше пирожками угощала ты помнишь? Ну точно это твои Тимофеевы, - не унимается Тема.
- Все, хватит. Ты как хочешь, а я пошел.
- Стой, я иду.
Шаги ребят перестали быть слышны, и тишина полностью поглотила все пространство. Тучи рассеялись и мягкий лунный свет освещает эту мертвую землю. А особенно три скромные могилки. Буквально вчера некая женщина с ребенком приезжали сюда. Маленькая девочка долго и пристально смотрела на могилу и спросила:
- Мам, а что такое смерть?
- Это когда о тебе все забыли.