Таня и Тоня. Две судьбы

                «Ловит зверь добычу лесную,
                как раб божий любовь рабы божьей.
                Поймает, в сердце спрячет, ключом закроет.
                Простыней замкну, постелью завяжу.
                Любовь рабы божьей из комнаты не выпущу».

                Заговор на любовь девушки.


                Пролог
Рабочий поселок Белореченск расположился на живописном берегу реки Идель, в пятидесяти километрах от областного города Уральска. Удобное расположение на перекрестке трех дорог, федерального и областных значений, близость столицы области делало этот поселок местом оживленной торговли. А виды, открывавшиеся с берегов Идели и изобилие в окрестностях Белореченска несметного количества больших и малых рек, озер и прудов, в которых водилась рыба разных мастей - излюбленным уголком отдыха горожан.  Здесь живут и трудятся рабочие и колхозники, охотники и рыбаки. И здесь, тридцать с лишним лет назад началась эта история. Простая история про простых девушек, двух подружек. И эта история могла произойти в любом месте нашей огромной страны, но так уж сложилось, что произошла именно здесь. И мне она запала в душу, так как я стал где-то свидетелем, а где-то и участником произошедших событий.

Итак, их звали Таня и Тоня. Они не были похожи друг на друга. Даже совсем наоборот. Маленькая, шустрая, вся чернявая, с раскосыми, черными как смоль, глазами и острая на язык Тоня, была полной противоположностью статной Тане. Со слегка неправильными чертами лица, которые придавали какой-то особенный взгляд её глазам, от игры теней казавшиеся необычайно большими, Таня с детства росла рассудительной и степенной, любящей во всем порядок. А её  роскошные белокурые локоны стали бы предметом зависти даже для  моделей глянцевых журналов.

Подруги вместе росли на одной из красивейших улиц Белореченска, Горской, где на холмистых склонах раскинулись сады Опытного хозяйства, выращивающего самый северный виноград, иссиня черные гроздья которого манили детишек своим кисло-сладким вкусом.

Прямо из домов подруг можно наблюдать весенний ледоход, когда по Идели грохоча, в одночасье  многотонные глыбы льда, наплывая друг на друга, уносятся бурлящими потоками воды в даль, к далёкому морю. Здесь круглый год можно гулять по березовой роще, которая черно-белыми стволами мельтешит прямо от огородов и до берегов Идели.

А на самом видном месте, крутом отроге, возвышающегося над рекой, установлена местная достопримечательность - отслуживший свой срок ветеран - самолет АН-24, который величаво расправив крылья, провожает проплывающие мимо теплоходы, суетящиеся по реке, перевозя по ней зерно, нефть, лес, песок и щебень.

Подруги вместе ходили в детский сад, который расположился в старом доме купцов Гребушинских. Оттуда пошли в школу, которая была построена ещё в 30-е годы из камней разрушенной церкви. А затем так же дружно поступили в педагогический институт в Уральске. И вскоре, окончив институт должны вернуться в поселок, чтобы там прожить долго и счастливо...

                Пробуждение
                Конец 70-х - 80 -е годы

- Ой, Танюха, знала бы ты, какой он! Вот знаешь...
- Знаю, знаю - то ли насмехаясь, то ли жалея подругу, перебила Таня - красавец, симпотяга и главное - скромняга. При живой жене встречается с незамужней девушкой, и никто не знает об этом.
- Ну, опять ты за своё. Ты же знаешь , он глубоко несчастный человек. Он по ошибке женился, вот увидишь, он скоро разведется, и мы поженимся.  Да и вообще, а толку то, что твой не женат? Ходит всё кругами, ни бэ, ни мэ, ни кукареку.  Знает только, что учит свой английский, который в Союзе никому не нужен вовсе, да и вздыхает. Английский, между прочим, даже в школе никто не учит, а он в институте решил учить, дурачок.
- А тебе-то откуда знать, что он только кукарекает, - вспыхнула было Таня, да тут же осеклась.
- Ну ка, ну ка, с этого момента поподробней!- оживилась Тоня и обняла подругу, - Он сделал тебе предложение? Ох, счастливая же ты Танька!
 Она закружила подругу, и кружась, девушки вдвоем повалились на койку.
- Нет, не предложение,- тихо сказала Таня и поднялась с кровати, поправляя платье.  Повернулась к окну и сказала:
- Скоро, когда получим дипломы, мы поедем к нему в деревню и там решим, как дальше будет. Ведь он татарин, а я русская. Примут ли его родители меня...
- Как не примут.  Ты что? У меня вот мать башкирка, а отец русский. Сама же знаешь! И что? Им не любить друг друга? А мне что делать? Я кто тогда, РуБашка, что ли? Напрасно ты так. Да и время-то сейчас какое? Конец 20-го века, мы семимильными шагами идем к коммунизму, а ты  глупости говоришь: русский, татарин... Мы же живем в Советском Союзе и давно прошли те времена, когда на расу, нацию, религию обращали внимание. А теперь вперед надо смотреть, только вперед.
  - Ну, вперед, так вперед. Пошли к госам готовиться. А то накроется наше светлое будущее медным тазом.- сказала Таня и села за стол, где лежали учебники.
Но в это время в дверь постучали и не дожидаясь разрешения к ним в комнату вошел молодой человек лет двадцати семи. Он был коренаст, крепко скроен и довольно симпатичен. Это был парень Тони, а звали его Антон.
  - Привет, девчата! - весело поздоровался он.
- Ой, Антоша! - обрадовалась Тоня, - Привет! - и подойдя к нему, обняла его - Как здорово, что ты пришёл. Проходи, ты как раз вовремя. Вот ты, как старший, пожалуйста, объясни Тане политику партии и правительства в части межнациональных отношений. А то она уже и нос повесила.
- А, вы о Фаргате говорите?  Да, Таня?
Таня укоризненно взглянула на подругу, качнула головой и вышла из комнаты.
-Что это она? - будто не понял, спросил Антон.
- Она обиделась. - ответила Тоня - Ты посиди тут, а я пойду схожу за ней, а то неудобно как-то получилось. Я быстро.
- Хорошо, хорошо, конечно иди, а я пока книжки гляну.
*
Антон был единственным сыном в семье Одинцовых. Глава семейства, Александр Семёнович, пройдя Великую Отечественную войну с первых её дней и дойдя до Праги в пехоте, вернулся в родной Белореченск кавалером двух орденов Славы, Боевого Красного Знамени и Красной Звезды и кучи медалей, особыми из которых были две медали "За Отвагу". Александр Семенович о своих фронтовых подвигах никому не рассказывал, но его однополчанин Григорий Федорович как-то обмолвился, что служил отец Антона в разведке.

Алексанр Семёнович был молчуном и нелюдимом, и видимо, поэтому стал работать в лесничество егерем, а затем вовсе подался в артель к охотникам. Многие годы он ходил бирюком, пока в конце сороковых не повстречал Анну Андреевну, ставшей ему опорой на всю жизнь. Веселушка и певунья Анюта скрасила жизнь герою-разведчику и родила наследника.

Своего сына он тоже приобщил к охоте, когда тот подрос и стал способен таскать охотничье снаряжение. Анна Андреевна пыталась было отговорить мужа, выговаривая, что мальца грамоте учить надо. Да только Александр Семенович молча махал в её сторону рукой, мол: "Молчи!", и каждый раз брал сына с собой. В лесах Александр Семенович учил своего сына премудростям охотничьего дела, да и свои фронтовые навыки не забывал незаметно привить своему наследнику.

Тем не менее, Антон учился относительно хорошо. Веселый нрав,  унаследованный от матери, давал возможность легко общаться с одноклассниками. И ему, когда он отставал в учебе, с радостью помогали и мальчишки и девчонки. Тем более, что он так интересно рассказывал охотничьи истории, что с ним не было скучно. А Анна Андреевна всегда оставляла какие-нибудь вкусности на столе, когда сама уходила на работу.

После окончания школы, Антон, как и все советские парни, которым исполнилось восемнадцать лет, был призван в армию. Служить он попал в железнодорожные войска. И два года службы он провел на строительстве Байкло-Амурской магистрали. После демобилизации он не поспешил домой, а остался на БАМе, строить железную дорогу. Там он и познакомился с Настей. Она была сиротой и жила в одной из местных сел и на стройке работала поварихой. Что заприметил в ней Антон неизвестно, но через год он приехал в отпуск уже с женой.

Родители Антона увидев сына с невесткой, немного оторопели. Он ничего не сообщал в своих письмах о своей женитьбе родителям, стремясь устроить по приезду сюрприз. Сюрприз удался: даже Александр Семенович произнес несколько слов, преимущественно матерного характера. Он долго присматривался к сыну, но всё тот же веселый нрав и нежное отношение к невестке успокоили отца с матерью и со временем они приняли сыновий выбор.

За годы службы сына в армии Александр Семенович сдал, его здоровье сильно пошатнулось. Пуля солдата вермахта, засевшая в его груди, зашевелилась и настигла его через тридцать пять лет после войны. И спустя год после приезда сына в отпуск, в канун праздника Победы он умер.
Анна Андреевна тоже недолго горевала после смерти мужа. Она ушла вслед за ним той же осенью .      

Так Антон, уехавший было обратно на БАМ, перебрался окончательно на свою малую родину. Железной дороги поблизости не было, да и строительство таковой не намечалось, поэтому Антон взял отцовское ружье и пошел в артель. За один сезон он набил столько зверья, что денег, полученных от сдачи шкурок, хватило на мотоцикл "Урал" и ещё на житье осталось . 
*
Таня стояла в парке и ждала Фаргата. Она первой пришла к месту их встреч, фонтану у памятника Ленина, и теперь неторопливо перелистывала страницы книги, которую захватила с собой, как раз на тот случай, если придется немного подождать. Она знала, что Фаргату надо проехать полгорода, чтобы добраться сюда, потому что общежитие, где жил Фаргат было расположено в другом районе, у окраины.

Посмотрев на часы, Таня села на скамейку, надела очки и углубилась в чтение. Она готовилась к экзаменам по "Педагогике" и поэтому перечитывала "Флаги на башнях" Макаренко А.С.

А Фаргат, держа в руках букет гвоздик, уже шел к заветной скамейке. Он издалека увидел Таню, и теперь хотел подкрасться к ней так, чтобы она не заметила его. Он знал, что Таня сильно стесняется носить очки, думая, что они её портят. А ему она особенно нравилась в очках, было что-то в ней необыкновенно-восхитительное в образе строгой учительницы. В самый последний миг Таня увидела Фаргата и суетливо сняла очки, пряча их за спиной. Она смущенно заулыбалась, заливаясь в краску.

- Ты чего опаздываешь? - попыталась Таня перейти в наступление, и нарочито обидчиво вскинула голову.

Теперь настала очередь смутится Фаргату:
- Ты же знаешь, как тяжело в час пик добраться из моего района. - он тоже покраснел, и с надеждой посмотрел на Таню, пытаясь понять: насколько сильна её обида?

Но Таня уже смеялась и подпрыгивая на одной ножке, размахивая руками словно птица, пошла вокруг фонтана:

- А, поверил, поверил! - Таня радовалась, словно ребенок, тому, что она успела спрятать очки и сбить с толку Фаргата. Допрыгав до следующей скамейки, она села на него. А Фаргат, покорно следовавший за ней держа в одной руке букет, а другой подобранную с дорожки книгу, которую Таня нарочно выпустила из рук, остался стоять на ногах.

- И что мы сегодня будем делать? Пойдем в краеведческий музей или же как всегда, просто погуляем по парку? - капризно спросила Таня.

- Ни то, ни другое. Я сегодня билеты купил в кино. Мы же с тобой ещё ни разу в кино не ходили.

- А что за фильм?

- Сегодня в "Смене" идет картина "Усатый нянь". Только - только в прокат вышел. Говорят, очень смешной и интересный. Начало без пятнадцати шесть вечера. Поэтому мы можем прогуляться до кинотеатра пешком, наслаждаясь весенним днём и вкусами мороженого. Да и кинотеатр не так уж и далеко. Как посмотришь на это, Тань?

- А как посмотрю? Никак! Ты же у нас мужчина, ты решаешь!

Фаргат опять смутился. Смеется или серьезно сейчас говорит с ней Таня? Он терялся от каждого её слова, боясь нанести своим неосторожным поступком или словом глубокую обиду.

- Тогда, значит, пойдем пешком? - Фаргат вопросительно посмотрел на Таню.

Таня же наоборот, своим вызывающим поведением пыталась скрыть своё истинное отношение к нему. Она сама до смерти боялась, что вот-вот сейчас Фаргат вспыхнет и уйдет, обидевшись на Таню. Но и что-либо сделать со своим чёртиком, который просыпался в ней при каждой встрече с Фаргатом, не могла.

Таня вскочила на ноги и приложив руку к голове, как учили на военной кафедре, выкрикнула:

- Есть, товарищ командир! - и задорно засмеялась...

...После просмотра фильма они взявшись за руки шли по вечернему Уральску. Легкий ветер, который прорывался в город с Идели, приятно освежал согретый майским солнцем воздух. Лучи уже скрывающегося за крышами домов солнца, отдавали свое последнее тепло этому дню, и словно в прощальном танце, играли на водной глади огромных луж, покрывших улицы. Весна пьянила молодых людей своими запахами. Эти запахи   будоражили их сердца, заполняя одурманивающим чувством абсолютной свободы, вселяя уверенность в то, что только безраздельное, никем не способное быть отнятым у них, счастье ждет их вон там, за ближайшим поворотом...

...Так они шли, болтая о сюжете фильма, то неожиданно обнимаясь, если сходились во мнениях, то бурно начиная спорить, когда находили в фильме моменты, на которые смотрели с разных точек зрения.

- Балбес этот Кеша! - доказывала Таня, - Влюбился в девушку, так будь мужчиной, подойди и скажи ей о своих чувствах! Она может этого и ждёт, когда он признается! Нет, ходит всё кругами, - и, вспомнив Тоню, её слова, засмеялась и произнесла: - ни бэ, ни мэ, ни кукареку!

- Ну, не хочет он ещё стать взрослым человеком. И я понимаю его. Детство всё-таки, такая пора, которая даётся человеку один раз, и мы расстаемся с ним, даже не осознавая, какое светлое время нашей жизни от нас уходит.  Ещё и радуемся, что скоро станем большими и важными. А вот скажи, сама ведь не раз вспоминала школу? Как там было хорошо! Так же?

- Нет! Вот ни разу не вспоминала! - Таня опять стала вредничать, хотя сама в душе всегда тосковала по школе. - Эта школа мне давно надоела! - и смеясь, добавила, - Ещё в школе!

- А как же твои слова о том, что осознанно выбрала профессию учителя, чтобы навсегда связать свою судьбу со школой? - Фаргат остановился и непонимающе уставился на Таню.

- Да врала я, чтобы как-то объяснить, зачем пошла в педагогический, а не в медицинский, например. - даже не моргнув глазом ответила Таня.

- Нет, ты не врала. Я же видел, как ты говорила эти слова.

- Врала! Врала! Врала! - затараторила Таня и в припрыжку понеслась вперед.

- Да ты сама ещё ребенок,  - засмеялся ей вслед Фаргат.
*
За окном капли дождя ритмично барабанили в окно. Таня, отвернувшись к стене, сидела на кровати и тихо плакала. Слёзы, вторя капелькам дождя, медленно стекали по её щекам и капали на руки, в которых она держала листок бумаги.   

Тоня, зайдя в комнату и увидев плачущую Таню подскочила к ней, опустилась на колени и посмотрев ей в глаза, тихо спросила:

- Что произошло, Тань? Ты чего плачешь? - и пытаясь успокоить её, произнесла, - Я, честно говоря, стала забывать, что ты умеешь плакать. Значит, случилось что-то серьезное. А ну, давай рассказывай! Этот не доделанный англичанин обидел тебя? Да?

- Нет. Не обидел.  - ответила Таня, и с вызовом бросила: - И никогда не обидит!

- Так что же ты плачешь, дурёха?

- Я его сама обидела...- тут Таня дала волю эмоциям и разревелась в голос.

- Как обидела? Зачем? - Тоня приобняла подругу, которая уже тряслась от рёва.

Тоня встала, подошла к столу, наполнила стакан водой, и немного отпив, понесла воду подруге.

- На-ка, вот попей воды. Успокойся. А то ты сейчас истерить начнешь. А я тебя в истерике никогда не видела и поэтому мне страшно. Я же не знаю что мне делать тогда. - попыталась немного пошутить Тоня.

Но Таня не унималась, а только мычала в подушку.

- Ну, что ты мычишь? Давай рассказывай. Не томи душу.

- Я, - начала было Таня - я, а он...- и вновь уткнулась в подушку.

Когда Таня успокоилась, и сбиваясь, дрожащим голосом, готовым вновь сорваться в рёв, рассказала всё, что произошло.

Фаргат что-то объяснял Тане, а она отвернувшись стояла к нему спиной и уже не слышала его. Нервно покусывая кончики пальцев, она хотела только одного, чтобы волнение, вспыхнувшее в её груда от слов Фаргата, утихли и она могла спокойно ответить ему. Слова, что его родители религиозны и он просит быть терпимее к их предрассудкам, вызвали трепет в её сердце. И этот трепет с каждым мигом только усиливался, и она, желая глотнуть свежего воздуха, развернулась и пошла к выходу.
Таня шла по перрону, сдерживая свое желание оглянуться и посмотреть, не бежит ли Фаргат, чтобы остановить её. Волнение, возникшее предвставшей перед её глазами картины встречи с родителями Фаргата, которые чтут религиозные обряды, и целомудрие является в них одной из важных ценностей, теперь сходило на нет.  «И что такого, в том что мы полюбили друг друга? – думала Таня. - Как сказала Тоня, сейчас совсем не те времена, чтобы обращать внимания на эти условности.» И она пройдя до конца перрона, уселась на скамейку, дожидаясь своего любимого, который обязательно  сейчас придет…
Но, Фаргат не пришёл...

- Ничего, всё утрясется. Вот увидишь, он скоро придёт. Он же любит тебя.

- Нет, не придёт. Я две недели прождала. А сегодня я не выдержала и пошла  в деканат, узнать, когда у них последний экзамен - сказала Таня.

- И что? - спросила Тоня - Когда?

- Никогда.

- Как никогда? - удивленно спросила Тоня- Ты что несёшь?

- А так. - Таня прямо посмотрела подруге в глаза - Он на прошлой неделе приехал, сдал экзамены досрочно и уехал.

- Как сдал? Зачем? - ничего не понимая спросила Тоня.

- За тем... Он в армию ушел... Мне письмо от него передали в деканате. - Таня протянула Тоне листок бумаги, который она держала в руках.

Тоня бережно взяла в руки пропитанный слезами подруги лист, разгладила его ладонями и начала читать:
"Жаным*,  душа моя! Ты знаешь как сильна и нерушима моя любовь к тебе. Но наша глупая размолвка, возможно, вовсе не случайна. За то время, которое я был без тебя, я осознал одну простую истину: в жизни не бывает случайностей. Каждый шаг, сделанный нами, ведет за собой целую цепь событий, которые происходят с нами потом, в будущем. И поэтому, прежде, чем сделать решительный и бесповоротный шаг к тому, чтобы объединить наши судьбы, мы должны испытать наши чувства временем. Я сходил в военкомат и скоро ухожу служить в армию. Два года разлуки будут достаточными для того, чтобы разобраться с самим собой. Мое сердце разрывается на тысячи кусочков, когда я пишу эти строки, но так надо. Прости меня, если я нанес боль и тебе. Верю, что буду прав, если напишу: До свидания!
Твой навеки, Фаргат.
12 мая 1978 года."

Тоня прочитав эти строки недоуменно посмотрела на Таню. Потом перечитала его и спросила:

- Он что, дурак, этот твой Фаргат?

- Не говори так о нём. - Таня уже успокоилась, лишь раскрасневшиеся глаза говорили о том, что она только что плакала. – Наверное, он прав. Мы ведь мало знаем друг о друге. Хоть и встречались почти полгода, а я даже не знаю откуда он родом. Да и он тоже, что я из Белореченска вроде ничего не знает.

- Как ничего не знает? - Тоня присела на стул и покачала головой. - Вы оба дурни, что ли? Честное слово. Вы о чем разговаривали, когда встречались? О политике партии, правительства и звёзды считали? - тут она  возмущенно развела руками.

- Ну, нет, - ответила Таня с сомнением в голосе и немного подумав  продолжила, - Так-то я знаю, что он с Базинского района. Да, да, я вспомнила. Он рассказывал, что у них возле деревни озеро такое большоё, где усадьба была графская. И потом, я ведь ездила с ним на вокзал, и мы брали билет на автобус именно в Базы.

- Нет, -Тоня вскочила на ноги. - Вы два идиота! Извини, конечно, подруга за прямоту, но это так.

- Почему? - Тонька вопросительно уставилась на Таню.

- Да потому, что любовь эта ваша окончательно вам мозги запудрила. Вот скажи мне дорогая моя, как он тебя найдет, когда с армии своей вернется? Будет по всей области ходить и аукать? А ты куда письма свои будешь посылать? На деревню - дедушке? - Тоня даже топнула ногой от досады и вспыхнувшего возмущения на подругу.

Успокоившаяся было Танька, разревелась ещё сильнее.

- Дура. Я полная дура - и вновь уткнулась в подушку.

Тоня подошла к кровати подруги и присела на краешек. Она обняла подругу и сказала:

- Таня, это я дура. Взяла и расстроила тебя ещё сильнее. Не плачь. Всё будет хорошо. Вот увидишь, он найдет тебя. Это я сама напридумывала, что не найдет. Придет в деканат, возьмет твой адрес и вот уже он у твоих ног!

- Ты не понимаешь, - смешно хлюпая носом произнесла Таня. - Ты ничего не понимаешь.

- Что я не понимаю? -  удивилась Тоня словам подруги.
- Я, кажется, беременна.- едва слышно произнесла Таня.

- Что, что? – спросила Тоня, всё шире раскрывая от ужаса глаза – Что ты сказала?

- Я забеременела, - уже твёрже прошептала Таня.

- Как забеременела? – всё ещё не понимая слов Тани и глупо улыбаясь, снова спросила Тоня.

- Так, как и все женщины, от мужчины.

Тоня вскочила с кровати, и посмотрев на подругу, как на чумную, пересела на стул. Она пыталась осознать произнесенные Таней слова. И это удавалось ей с трудом. А Таня, распластавшись на кровати, уже закрыла глаза и лишь подергивания её губ говорили, что она плачет. И подтверждая это, слезинки пробились сквозь её веки.

- Ты от этого самого Фаргата, который смылся в армию, залетела? – шепотом спросила Тоня.

Таня кивнула головой  в ответ на вопрос подруги.

- Вот это поворот! – воскликнула Тоня и тут же замолчала. Она молча подумала некоторое время. Потом подошла обратно к кровати Тани и сев, обняла её. Она склонила голову к ней и горячо зашептала:

- А ты не думаешь о том, что он использовал тебя и смылся?

- Что? – резко спросила Таня, приподнявшись: - Что ты сказала?!

- Ой, извини, подруга. Но после его письма и твоего признания я и не знаю, что и думать. Как это случилось?

Таня долго молча лежала и рассматривала потолок, а Тоня терпеливо выжидала, когда подруга соберется с мыслями. А Таня вспоминала тот вечер, когда они то шутя, то бурно переговариваясь дошли до общежития. Таня сама уговорила  Фаргата зайти к ним в комнату, в которой она осталась одна, как участница Слёта студенческой молодёжи. А остальные, после демонстрации, давно разъехались на майские праздники по родным краям.  Вахтерша тетя Шура тоже спокойно ушла готовить ужин, и вход в общежитие был свободен.

- Я и сама не поняла, как всё случилось, - тихо проговорила Таня, когда собралась с мыслями, и начала излагать события того дня. -  Мы вместе сидели на койке, и всё ещё жарко обсуждали достоинства фильма. И вдруг резкий порыв ветра распахнул окно. Ветер, ворвавшись в комнату, разметал лежащие на столе тетрадные листы, на которых были заготовки наших шпаргалок. А оконная рама, ударившись об горшок с геранью, сбила его на пол. Мы, смеясь и подпрыгивая, как дети, кинулись ловить бумаги, которые всё ещё кружили в воздухе. – Таня прервала свой рассказ и посмотрела на Тоню. Приподнялась на кровати, и села, обняв свои колени. – В какой-то миг мы соприкоснулись и дрожь, которая пробежала по моему телу была сродни дрожи от удара электрическим током. Меня завлекла какая-то неведомая до этого мига сила. Чувства, охватившие меня, пересилили все доводы разума, который в глубине сознания всё ещё пытался меня остановить.  Но сердце, бешено колотясь в груди, изо всех сил сопротивлялось и гасило рассудок…- Таня на секунду замолкла, видимо переживая те мгновения вновь. - А потом я очнулась,  счастливо улыбаясь, как дура.  Впрочем, как и он, который лежал рядом, и также улыбаясь, глядел на меня.   

Тоня заслушалась рассказом подруги, живо представляя всю картину, и даже не заметила, как Таня замолчала. Лишь через минуту она опомнилась, сделала серьезное выражение лица и спросила:

- А что дальше?

- Дальше мы договорились на девятое мая поехать в Базы.

- Нет, я не про это. – недовольно вскинув руки, проворчала Тоня. - Что дальше делать собираешься?

- Как что? Буду ждать его.

- Так к его возвращению ребенку будет почти полтора года. Я вот о чём.

- И что? Он приедет и мы поженимся.

- Уверена?

- Не пойму, ты к чему клонишь? – Таня посмотрела на подругу.

- Как бы это сказать. – Тоня приложила ладонь к губам, делая вид, что сосредоточенно думает. Через пару-тройку секунд она тихо произнесла. – А если, пока не поздно, сходить к бабке и …
- Что И? – Таня подозрительно посмотрела на Тоню. – Что И?
 
- И избавится от этого…- глядя в пол, проговорила полушепотом Тоня.

- Что? – Таня медленно начала вставать с кровати. – Что? От чего это мне избавится?

- От ребенка. – быстро сказала Тоня и села на стул.

- Что ты говоришь, Тоня! Ты хоть думаешь, когда такое говоришь?! Это же ребёнок Фаргата! – Таня резко развернулась и прошла к окну. Раскрыв окно она вздохнула. От возбуждения у неё тряслись руки и покраснело лицо. Она была сильно возмущена словами Тони и теперь не знала, как спокойней ответить ей. – Я не могу его убить! Понимаешь?

Тоня, сидевшая спиной к окну, повернулась, и взглянув на Таню ответила:

- Извини, пожалуйста! Я не подумала хорошенько, прежде чем дать этот совет. Я же думала, что так будет проще для тебя. Ты подумай, как ты будешь это объяснять маме? Да и люди в Белореченске, сама знаешь, болтать любят.

- Да, это тоже верно. – Таня успокоилась и вернулась обратно на свое место, кровати, и села. Тоня тоже вновь развернулась к ней и ждала, когда Таня заговорит. Но Таня молчала.

- Тогда может, тебе лучше остаться в Уральске? – предложила Тоня. – Устроишься на работу, хоть и не по направлению, но я думаю учителя с высшим образованием и в Уральске нужны. Или же вообще уехать в какой-нибудь другой город.

- Нет, Тоня. Это тоже не вариант, потому что Фаргат, когда вернётся, приедет за мной в Белореченск. И я буду ждать его там.

Жаным* - татарски  - душа моя
*
А время бежало своим чередом. Каждодневные заботы, подготовка к государственным экзаменам, зубрежка учебников заполняло свободное время так, что Таня если и не забыла, то на время заглушила свою боль.  В конце июня девушки успешно сдали экзамены и получив заветные дипломы, поехали на родину, применять полученные за годы учебы знания на практике...

...Первого сентября на планёрке директор школы  представила подруг педагогам:

- Уважаемые коллеги! В к нам пришли новые педагоги. Прошу любить и жаловать, Татьяна Герасимовна Лукина и Антонина Яковлевна Прохорова. Это специалисты с высшим педагогическим образованием и бывшие наши выпускницы. Многие из вас должны помнить их ещё ученицами, но теперь они полноправные члены  нашего дружного педагогического коллектива. Татьяна Герасимовна будет преподавать  математику в четвертом и пятых классах, а Антонина Яковлевна будет вести в тех же классах русский язык и литературу.

Директором школы работала Роза Ахметовна, бывшая в годы учебы Тани с Тоней в школе ещё завучем, волевая и сильная женщина, но очень зловредная и злопамятная. Учителя, что женщины, что мужчины,  боялись её и старались без повода не сталкиваться с ней. Ученики прозвали её Шипучкой, видимо от имени - Роза, а может быть и от того, что когда она была сердита, её речь превращалась в сплошное шипение.

- Попрошу Татьяну Герасимовну и Антонину Яковлевну пройти в партком, - сказала Нина Николаевна, учитель истории и по совместительству парторг школы. - Мы с секретарем школьной комсомольской организации определим вам круг ваших общественных обязанностей. После Урока Мира ждем в моем кабинете.

-Хорошо, конечно. - за двоих ответила Тонька. - Мы будем рады работать с детьми и во внеурочное время.

- Вот и хорошо. А теперь все на линейку. - завершила планёрку Роза Ахметовна.

После работы подруги увлеченно беседуя и делясь впечатлениями от первого дня в школе, шли домой.

- А Шипучка ни сколечко не изменилась. - говорила Тоня. - Та же зловредина. Заметила, как она на линейке на всех смотрела?

-Как? - спросила Таня.

- Как фашист на евреев, вот как. - и звонко засмеялась.

Вдруг Таня остановилась, схватила подругу за руку и тихо прошептала:
- Ой, Тонь, меня тошнит...

Тоня поняв состояние подруги, посмотрела по сторонам, и убедившись, что никого поблизости нет, сказала:

- А ну-ка, давай вон туда, к березкам спустимся. Только аккуратно, не спеши, будто мы берёзками любуемся. Только до березок-то дотерпи, токсикозная...   

...-Ты маме-то сказала или нет ещё? - спросила Тоня, когда Танька оправившись, присела возле неё на скамейке. - Она же догадается скоро.

- Нет. Пока смелости не набралась. - Таня грустно улыбнулась. - Вот как догадается, так и поговорим. А пока...

- Что пока-то? Лучше поговори сама, первой начни. Объясни как-то, я не знаю...Придумай что-нибудь, в конце концов.

- А что придумывать? Как есть так и расскажу. Вот сегодня и расскажу. И что будет, то и будет.
 
- А что будет? Мать она всегда поймет. Огорчится конечно, но поймет. Так что не сомневайся. Тетя Лида умная и добрая.

- Ладно, сказала же, сегодня поговорю.
*
Лидия Ивановна готовила праздничный обед, в честь первого рабочего дня своей дочери. Она специально отпросилась с работы на сегодня, чтобы вместе с дочерью отметить это событие вместе.

Лидия Ивановна уже давно одна воспитывала дочь, так как её муж - Герасим, работавший трактористом в лесхозе, трагически погиб на лесоповале, когда неосторожно выглянул в окно трактора, и его голову придавило стволом дерева. Тогда Таньке было девять лет. И вот теперь их дочь, отучившись в Уральске, стала учительницей. Лидия Ивановна от радости даже припевала, пока готовила стол. Гордость за дочь распирала её.

Когда она несла на стол посуду, она краешком глаз увидела в окно, что кто-то вошел в их калитку. "Кого это несет?" - подумала она и торопливо направилась в сени. Она вышла на крыльцо и увидела Прохоровых, своих соседей, которые держа что-то на руках, шли к ним в дом.

- Здравствуй, соседушка! - подойдя к ней поздоровался Яков, отец Тони, - С праздником тебя! С Днем Знаний!

- Здравствуйте, родненькие! Вас так же с праздником. Айда-те в дом, что ж мы в сенях-то стоим.

Яков Михайлович пропустил вперед супругу, Галию Салимовну, которую все по простому звали Галей, а затем и сам вошел в дом.

- Мы Лида подумали и решили, что вместе праздник гулять будем. - с характерным башкирским акцентом сказала Галя. - Что нам по разным домам-то сидеть. Байрам у нас один, так вместе и радоваться будем. Песни петь. Айда, Яша, доставай гостинцы! - А сама поставила на стол пирог - бялеш.


- И правильно решили. - обрадовалась Лидия Ивановна. - Чай, не чужие. Двадцать с лишним годков вместе живем. Таня с Тоней, с пелёнок, можно сказать, вместе росли. И сейчас, дай Бог, вместе работать будут. Айда, Галя, пошли стол накрывать, а ты Яша, сходил бы до колонки, водицы принёс пока. А потом глянь наших девчат.

Яков Михайлович стоял у калитки дома Лукиных и ожидал возвращения Тани с Тоней с работы. Он прикурил папироску и зорко всматривался в сторону школы, откуда должны были идти подруги. Уже давно пробежали гурьбой дети, возвращаясь со школы, а девчат всё не было.

- Пап, ты что здесь стоишь?

От неожиданности Яков Михайлович даже вздрогнул и выронил из рта папироску.

- Тьфу ты! Напугала. - Яков Михайлович наступил на упавшую папироску и притушил её носком ботинка. - Как что стою?  Вас вот жду. А вы откуда пришли, школа-то в другой стороне?

- А мы по роще прогулялись, на скамейке посидели, поболтали. - Тоня хитро улыбнулась, и подбежав к отцу обняла его. - Пап, не поверишь, я - учительница!

- Молодец! -  проворчал Яков Михайлович - А мы тута, значит, вас ждём - не дождёмся, а они болтают! - Яков Михайловичу не терпелось сесть за стол и пропустить рюмашку. - Айда, марш в дом. Стол ждёт.
Подруги переглянулись, потом взялись за руки, и пошли в дом.
*
  - Дорогие наши дочки! - Яков Михайлович поднялся из-за стола и поднял рюмку. - Позвольте на правах старшего и единственного мужика за столом, первым поздравить вас с первым вашим рабочим днем. Много говорить не стану, только отмечу, что хочу пожелать вам успехов работе, здоровья и счастья. Учить детишек самое благородное дело в мире. И мы, ваши родители, рады, что наши дочери выбрали первейшую профессию! Уверен, покойный Герасим, да будет земля ему пухом, поддержал бы мои слова! За вас! - и отправил рюмку водки в рот.

Женщины тоже чокнулись рюмками и протянули рюмки к подругам, чтобы чокнуться с ними.

- А мне нельзя - сказала Таня и зарделась, поняв, что теперь могут начаться расспросы, отчего и почему.

- Нам нельзя! - пришла на выручку Тонька. - Мы же учителя. Как мы завтра детям в глаза смотреть будем. Вы пейте, а мы компотом вас поддержим.

- Вот это правильно! - Яков Михайлович одобрительно посмотрел на девушек, и затем, оценив количество содержимого в бутылке, продолжил: - Учитель это звучит гордо! Вроде как-то так говорится. Молодцы девчата. Так держать, – и, в полголоса добавил, - И нам больше достанется…   

…Когда Тоня и её родители ушли, Таня помогла маме убрать со стола и помыть посуду. А потом подошла к Лидии Ивановне и обняв её, виноватым голосом произнесла:
- Мама, мне надо тебе сказать очень важную для нас вещь. – и она подвела маму к дивану и бережно усадила её.

Лидия Ивановна поудобнее уселась на диване и с интересом и вниманием приготовилась слушать дочь.
- Мама, в Уральске я встретила человека, - осторожно начала Таня разговор, - очень дорогого для меня человека. Я его люблю. Сильно люблю.

Сердце матери взволновано застучало, слушая слова дочери. Она уже обо всём давно догадалась, но не начинала этот разговор с дочерью первой, так как верила, что Таня сама ей расскажет тогда, когда будет готова к нему.

- И так получилось, что он ушёл служить в армию.

Вот это было неожиданностью для Лидии Ивановны. Она уже всё поняла и перед её глазами пробежали насмешливые взгляды сельчан, которые будут сопровождать её дочь. Та гордость, распиравшая её совсем недавно, улетучилась так, как будто её и не было. Вместо неё к ней пришли досада и разочарование. Она было поддалась этим чувствам, но глянув на дочь, она нарочито взбодрилась, и встала с дивана.

Таня увидев, что мама встала, решила, что она сейчас пустится в долгие разговоры о девичьей чести и целомудрии. Но, вместо этого Лидия Ивановна подошла к дочери и обняв её прошептала ей:
- Я всё знаю, дочка. Плохо, конечно, что твой дружок в армии. Я-то было обрадовалась, что буду к свадьбе готовится, да видно придётся повременить. И если он также сильно любит тебя, то когда вернётся, всё правильно поймёт. 

Таня посмотрела на маму и грустно улыбнувшись, обняла её.
*
В конце октября на улицах Белореченска ребятня лепила снеговиков и каталась на санках с горок. Снега в этом году выпало необычайно много для поздней осени. Сугробы были больше метра высотой, а снег и не думал таять. Наступала зима. Ветер, разметав косы берёз, срывал с них серебро инея, которые белоснежными искринками, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, тихо опадали на землю. Дети, воздев руки к верху, смеясь и вереща, принимали снежный душ.   

Таня после уроков стояла у окна и улыбаясь смотрела на детишек, которые, не обращая внимания на ветер, с криками да воплями, кувыркались в сугробах, когда пионервожатая Лиля зашла в учительскую. Увидев Таню, она сказала:

- Татьяна Герасимовна, вас директор школы просит пройти к ней в кабинет.

- Зачем? - спросила Таня.

- Откуда мне знать? - пожала плечами Лиля и села за свой стол.

Теряясь в догадках, Таня пошла в директорскую. У неё вроде как не было недочетов в работе: все поурочные планы,  конспекты занятий были написаны чуть ли не на месяц вперед, дисциплина на уроках была соответствующей и успеваемость учеников улучшалась "Что ещё Шипучке от меня надо?" – недоумевая, шла по коридору Таня.

Войдя в кабинет директора, Таня увидела, что директор в кабинете была не одна. На стульях, расставленных вдоль стены, сидели парторг школы Нина Николаевна и председатель профсоюзного комитета, он же завуч по воспитательной работе Вадим Николаевич.

- Здравствуйте, Роза Ахметовна! - поздоровалась Таня с директором и кивком головы поприветствовала  остальных присутствующих и остановилась у порога.

- Проходите, Татьяна Герасимовна! Присаживайтесь - ответила ей директор, указывая на стул, стоящий у противоположной стены, возле окон, и добавила, - Вам наверное тяжело на ногах-то.

Таня послушно прошла и села за указанный ей стул.

- Как вам у нас работается? Нет ли каких-либо претензий к нам, руководству школы? - с какой-то язвинкой в голосе спросила директор.

- Нет, что вы! Какие могут быть претензии. Я счастлива работать в таком замечательном коллективе. - ответила Таня и облегченно вздохнула, решив, что это формальная профилактическая беседа или опрос.

- Вот, вот! - подхватила Роза Ахметовна, посмотрела на Нину Николаевну  с Вадимом Николаевичем, и рукой показывая на них продолжила. - Такой замечательный педагогический коллектив, которые многие годы является передовиком соцсоревнования, имеет награды от обкома и райкома партии, министерства образования и тут такой конфуз.

- Какой конфуз? - с непониманием спросила Таня.

- А такой конфуз, что у вас будет карапуз - сказала директор и с издевательским тоном, засмеялась. Парторг с профкомом криво ухмыльнулись шутке Розу Ахметовну.

- Вы о чём? - спросила опять Таня, всё ещё не понимая смысла происходящего.

- Да о тебе и твоем будущем ребенке, дура! - уже своим характерным шипением произнесла директор, которой надоело ломать комедию и она бросилась в атаку на Таню. - Ты своим бесстыдством, распутством бросила тень на весь наш коллектив! Понимаешь ты это или нет? Не имеет значения, что ты зачала своего ребенка где-то в Уральске! Абсолютно не имеет никакого значения! Потому что будут говорить, что в Горской школе учителя -распутники и развратники! Вот что имеет значение! - Шипучка стала захлебываться от злости, и тут её перебил голос Нины Николаевны.

- Татьяна Герасимовна!  Школа является тем местом, где готовят подрастающее поколение строителей коммунизма. Где дети, глядя на своих учителей должны видеть образец для подражания. А кем станут Ваши ученики? Развратниками? Нет, этого мы допустить никак не можем. Ни дети, ни их родители, а тем более партийные органы не поймут нас.

- А что должны понять родители и дети? Я же не человека убивать собралась, а родить....- попыталась возразить Таня.

- А какая разница, если и то и другое аморально! - крикнула Роза Ахметовна. - Рожать незамужней девушке это аморально!

Таня вся побелела лицом от этих слов. Она прямо посмотрела в глаза директору и сказала:

- Это ребенок от моего любимого человека и ничего аморального в этом нет!

- Эх, девочка, - сказал Вадим Николаевич, - молодая и глупая ты, видать. По человечески мне тебя очень жаль...

- Жаль не жаль, а что-то делать надо, - властно прервала его директор.

- Да, да, Роза Ахметовна - поддержала её Нина Николаевна. - Надо что-то делать.

- А что вы предлагаете? - спросила Таня - Не рожать? - И удивленно посмотрела поочередно на всех.

- Рожать или нет, это твое дело. Но, работать в нашей школе ты не будешь. - твердо сказала Шипучка.
 
- Как не буду? - взволнованно спросила Таня, вставая со стула.

- А так, не будешь: мы сейчас в составе руководства школы, парткома и профкома тебя за аморалку и уволим.

У Тани на глазах появились слезы. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не разрыдаться прямо в кабинете директора.

- Нет, нет, Роза Ахметовна. Мы поступим по другому, так ведь Таня? - крадущимся голосом спросила Нина Николаевна, видя состояние Тани. - Она сейчас возьмет ручку и напишет заявление об увольнении по собственному желанию. Кто её с аморалкой на работу-то потом возьмет, мы же люди всё- таки, не будем жизнь портить девочке.  Да, Таня? Вот возьми листочек и пиши.

Таня стояла столбом, обхватив руками свой выпирающий животик и уже не слышала говорящих. Её голова шла кругом, кровь прильнула к лицу и била молоточком в виски. Она пошатнулась и плюхнулась на стул.

- Дайте ей воды! - крикнула Роза Ахметовна.

Вадим Николаевич схватив стакан и графин с водой со стола директора,  подошел к Тане. Он налил воды в стакан и протянул его Тане. Таня взяла стакан и отпила глоток воды. Она запрокинула голову назад и покачала ею из стороны в строну. Затем выпрямилась, сделала несколько глубоких вздохов и горько усмехнувшись сказала:

- По собственному, так по собственному!

Таня взяла тетрадный листок, ручку, и подняв стул, подошла к столу директора.

- Вот и хорошо,- сказала Роза Ахметовна, когда прочитала, написанное Таней, заявление.  - И к нам меньше вопросов будет, когда спросят, почему не удержали молодого специалиста. А за аморалку мы бы только одним выговором не отделались...
*
3 февраля 1979 года Таня родила девочку. Через три дня встречать её с ребенком пришли Лидия Михайловна и Тоня. Таня бережно несла на руках сверток, в котором лежала её дочурка, всю дорогу, от больницы и до  их дома. Она не обращала внимания на косые взгляды прохожих, гордо шагая по родной улице. А Лидия Михайловна всё же суетилась вокруг Тани, поторапливая её, чтобы не столкнуться с кем-либо из знакомых, боясь лишних расспросов. Но Таня твердой, размеренной походкой шла к дому.
 
Войдя в дом Таня сказала:

- Ну, вот дочка, наконец-то мы и дома!

Она устало прошла в зал и положила на диван дочку. Лидия Михайловна засеменила вслед дочери и подойдя к дивану сказала:

- Раздевайтесь, дочки. А я пока нашей красавице  её колыбельку покажу.

С этими словами Лидия Михайловна стала разворачивать одеяльце, в которое была укутана её внучка.

- Ты и колыбель раздобыла, мама? - обрадованно спросила Таня и обняла её.

- Раздобыла? Скажешь тоже. Это ж твоя колыбелька, которую тебе твой покойный отец мастерил, царство ему небесное.

Лидия Михайловна положила внучку на колыбель и припевая стала её укачивать. Когда малютка заснула Лидия Михайловна спросила:

- Какое имя решила дать внучке-то?

- Жанна - ответила Таня. - Я давно решила, что если будет мальчик, то назову Жан, а если девочка, то Жанна.

- Почему? В честь Жанны Бичевской? - удивленно спросила вновь Лидия Михайловна.

- Тоня, ты помнишь как начиналось письмо Фаргата? - словно не слыша маму, спросила Таня подругу.

- Не помню. Что-то вроде: Душа моя. - напрягая память, произнесла Тоня.

- Да, именно так. Я же говорила тебе тогда, что он называл меня Жаным, что по-татарски  и означает: душа моя! А Жанна и есть частичка души Фаргата.   

- Вот напридумывала-то, - восхищенно сказала Тоня, - как в сказке.

- Эх, дочка, дочка. Твоя любовь совсем тебе голову вскружила. Забудь ты этого Фаргата, будь он неладен, и ищи жениха. Хоть разведенного найди, что ли, мужика. Тяжело же будет тебе жить-то дальше, по себе знаю. Да и я не вечная. Придет срок -  с кем останешься?

- Как с кем, мама? Во-первых, тебе ещё жить и жить! Вот Жанна подрастёт и выдадим её замуж, вот тогда и будешь разговоры вести о смерти. Во вторых,  у меня теперь есть Жанна! А в третьих,  Фаргат всё равно найдет нас! Вот увидишь! Приедет, как принц на белом коне к нашим воротам! - при этих словах глаза у Тани заблестели, голос дрогнул, но она пересилив себя продолжила, - И вот тогда мы заживём!..

Лидия Михайловна обняла дочку за плечи, прислонила свою голову к её голове и тихо произнесла:

- Что ж терпи тогда, дочка, раз уж так любишь его...

Тоня опустив глаза смотрела в пол и руками теребила краешек скатерти. Потом, чтобы хоть как-то изменить тему разговора она спросила:

- А что дальше собираешься делать? Декретного у тебя нет, как ребенка кормить будешь?

- Слава богу, я ещё работаю, справимся на первое время, а там посмотрим. - ответила за Таню Лидия Михайловна.

Но Таня радостно улыбнулась, посмотрела на маму и Тоню и сказала:

- Мир не без добрых людей! Я в больнице случайно встретилась с заведующей детским садом, Риммой Рифовной, и она предложила мне работу. 

- В детский сад? - радостно спросила Тоня.

- Неужели воспитательницей? - так же радостно присоединилась с вопросом Лидия Михайловна.

- Да, в детсад. Только не воспитательницей, а нянечкой. Она сказала, что это на первое время, а затем, может и в воспитатели переведут. Этим летом у них на пенсию уходит кто-то.

- Вот хорошо было бы, если так. Хоть и не по специальности, но с детишками будешь возиться, а это ты любишь, - сказала новоиспеченная бабушка. - А теперь давайте-ка налегайте на все, что на столе стоит. Отметим дружно первое в жизни моей внучки торжество – её рождение!
*
После того, как все слова за столом были сказаны, Тоня засобиралась домой. Таня вышла её проводить.

- А, у меня тоже новость! - полушепотом, загадочно произнесла Тоня в сенях.

- Неужели Антон разводится? - пытаясь угадать спросила Таня.

- Лучше! От него жена ушла! - радостно защебетала Тоня и взяла подругу за руки. - Теперь мы можем с ним встречаться, не скрываясь от людей!

- О вас и так пол посёлка всё знает. - Таня с улыбкой посмотрела на подругу и продолжила: - Тоже мне, секретчики. У меня в роддоме кто только о вас не спрашивал...

- И что? Ты всем разнесла, да? - Тоня отпустила руки подруги и в упор посмотрела на неё.

- За кого ты меня принимаешь? - обиженно проговорила Таня. - Я же не бабка какая-то. И потом, какое теперь это имеет значение, если он свободен?! 

- Так-то оно так. Но, они же не развелись. Она просто уехала к себе, на БАМ. А если вдруг вернётся?

- Ну, подруга, тогда я не знаю, что тебе и сказать. Погоди, что ли с годик, а потом и решите, как быть дальше.

- Целый год? - вскрикнула Тоня, выпучив, словно от ужаса, глаза. - Нет, я столько не выдержу. Это же целый год!

- Но и официально вас не распишут в ЗАГСе, - задумчиво ответила Таня. - Он же всё-таки по документам всё ещё женат.

- Ну и пусть не распишут! Я так буду с ним жить. Без всяких штампов в паспорте.

- И уйдешь из школы, в след за мной? - спросила Таня.

- И уйду! Ты же не испугалась!

- Нет, Тоня, ты всё же обдумай всё хорошенько. Взвесь все за и против. Поговори с теми, кто кумекает в юридических вопросах. Сходите в ЗАГС, в конце концов. Может, есть какая-нибудь зацепка, чтобы хоть у вас всё по-людски было?

- Я уже интересовалась так-то. Но, пока закон против нас. Один человек сказал, что Антона вообще могут за двоеженство в тюрьму упечь. - Тоня грустно вздохнула. - Если бы не это, я бы давно уже к нему из родительского дома перебралась.

- Если вы официально не зарегистрируетесь, двоеженства у него не будет. А вот если он по подложным документам официально зарегистрирует с тобой брак, тогда да, пойдет в тюрьму.

- Ты так думаешь? - недоверчиво спросила Тоня. - Это что, ему ничего не грозит?

- Ему - нет. А вот если ты побежишь к нему сейчас, то все на тебя будут смотреть как на последнюю дешёвку. Так, как сейчас смотрят на меня...

- Ну и пусть! Главное, чтобы он был рядом.

- А если он тебя бросит, тогда как? Тебе же проходу мужики не будут давать!   

- А ты как? Про тебя, между прочим, тоже многие шепчутся. И даже, слухи ходят, что с мужиками женатыми гуляешь...

- Кто так говорит? - спокойно спросила Таня.

- Да многие говорят - уклончиво ответила Тоня.

- И ты им веришь?

- Нет. Что ты! Я же тебя знаю. - Тоня опять взяла Таню за руки. - Просто хочу довести до тебя, что грязные слухи ходят.

- А, ну и пусть болтают, что хотят. - Таня вскинула голову и добавила. - Нет такого, кто может заменить в моем сердце Фаргата.

    - Всё любишь и ждешь? - уже обняв подругу тихо спросила Тоня.

- Жду. Всю жизнь буду ждать. Умру, но дождусь.

- Ну, подруга, ну ты даёшь! - восхищено прошептала под самоё ухо подруги Тоня.

- Нет, не даёшь! - со смехом возразила Таня, - Не даёшь! - и уж вовсе расхохотавшись, произнесла. - А, интересно, как это меня представляли,  с пузом, бегающей по мужикам?

Тоня тоже расхохоталась вместе с подругой.

*
Действительно, в один из дней Антон, вернувшись с охоты домой, не застал жену дома. Вместо неё на столе его ждала записка:

"Антон!
Я не хочу быть обузой в твоей жизни, которая не может даже родить тебе наследника. Я знаю, что ты любишь Тоню. Может она осчастливит тебя и родит ребенка. Я же возвращаюсь к себе домой, на Байкал.
Прощай!
Настя."

Антон повертел в руках записку, потом вышел из дома и прошёлся по соседям, надеясь узнать у них, когда уехала Настя. Но, никто из них не видел её уже несколько дней. Он пошел на автостанцию, чтобы там попытаться узнать о времени отъезда жены. На кассе билетёрша ему сказала, что Настя уехала два дня назад, взяв проездные документы до Уральска. Антон озадачено походил, походил да и пошёл в школу к Тоне. Через ученика он вызвал её к себе, на скамейку у рощи. Там и поделился с ней этой новостью. Услышав, что её любимый остался без жены, Тоня восторженно завопила, но Антон прикрыл её рот рукой, и приобняв повёл её вглубь рощи, подальше от людских глаз.

- Не кричи ты так. Весь поселок перепугаешь. - уже улыбаясь сказал он на удивленный взгляд Тони. И притянув её к себе, с нескрываемым наслаждением поцеловал. Тоня вся отдалась было этому поцелую, но выскользнула из его объятий и с придыханием проговорила:

- Нет, Антон! Я же на работе...

- Знаю, но я уже не могу ждать! Ты же моя!

- Да, Антон, да! Но, только после свадьбы...

Теперь уже Антон с удивлением посмотрел на Тоню.

- Ты о чём? У меня и в мыслях не было осквернять тебя пошлой похотью. Я имел в виду,  что не могу дождаться того мига, когда мы с тобой поженимся!

Тоня вся зарделась от этих слов Антона и улыбнувшись проворковала:

-  Теперь, наверное, скоро! - и вдруг вспомнив, что она всё же на работе, посмотрела на часы и вскрикнув: - Ой, перерыв десять минут назад прошёл! -  помчалась в сторону школы.

Антон смотрел ей вслед, и  не веря своему счастью, улыбался.
*
В Белореченске было множество больших и малых предприятий, раскиданных по окраинам посёлка. На въезде в посёлок расположился Центр мелиорации,  а на берегу Идели - Хлебная База. На Горе стояло Опытное Хозяйство, а за Горой, ближе к автотрассе - Машинно-Тракторная Станция, которая занималась поставкой,  распределением и ремонтом сельскохозяйственной техники. МТС был рядом с домом Антона, прямо за огородом, и он частенько захаживал туда послушать болтовню мужиков,  ну и конечно же приглядеть, где что не так лежит, чтобы при случае прихватить с собой. Сегодня же он шёл с заказом к своему знакомому, товарищу по школе Сашке.

На станции во всю кипела работа, скоро начиналась косовица. А за ней, и глазом моргнуть не успеешь, уборочная страда начнёт набирать свои обороты. Люди сновали по двору МТС словно муравьи. Тут и председатели колхозов, зажав пухлые папки в подмышки, бегали со своими инженерами и механиками, принимая, автомобили, трактора, комбайны, плуги и сеялки. И представители заводов-изготовителей, которые учили механизаторов правильному обращению с новой техникой, важно расхаживали от одного типа техники к другому. А больше всех, расталкивая и председателей колхозов и заводчан с механизаторами, деловито сновали работники МТС.

Антон дошёл до курилки, где сидели несколько человек и поздоровавшись со всеми за руку, вытащил из кармана помятую пачку "Астры", достал оттуда сигарету и прикурил.

- Васильич на работе? - спросил он, глядя на ближайшего к себе рабочего.

- А я не отсюда, я с колхоза. - ответил ему тот.

- Посмотри на сварочном посту. С утра был на месте. - проговорил другой, тот что сидел на корточках и докуривал папироску. - А что хотел? - поинтересовался он.

-   Да так, повидаться, поболтать немного. Давно его не видел. - уклончиво ответил Антон и притушив сигарету, кинул её в урну, которая была сделана из диска плуга-плоскореза и давно стояла переполненной. Окурок, брошенный Антоном, попал как раз на вершину горки из пепла, папиросных гильз и сигаретных останков. Выбив пару окурков на землю, он прочно занял их место.

Антон пошёл в сторону сварочного поста. Дойдя до него, он увидел на его дверях замок. "Куда он подевался?" - подумал Антон о Васильиче. И увидев механика спросил у того:

- А где Васильич?

- А, - махнул рукой механик. - В Красном Уголке с ними беседу проводит этот, как его, Федос из райкома. Тут дел не в проворот, а он как "Прожектор перестройки", речь толкает.

Подходя к Красному уголку он услышал, как Федос читает свой доклад. Федос уже года два как, стал агитатором райкома КПСС. Бывший массовик-затейник и по совместительству киномеханик, теперь был важным человеком и вёл себя соответственно.

- Партия нам  дала ответственное задание: выполнить Продовольственную Программу! - вещал Федос, - Нас исправно снабжают удобрениями, техникой,  квалифицированными рабочими руками. И мы не можем подвести нашу родную коммунистическую партию, которая ведёт нас от победы к победе!

Антон, войдя в комнату, взмахом руки всех поприветствовал, а сидевшим поблизости пожал руки.

- Ты, Федос, вот что скажи, - внезапно перебил оратора Илья, балагур и сельский смутьян, - у тебя трое сынков уже, так ведь?

- Да. Что ж поделать, мать-природа даёт. - чуть смутившись, но с ноткой гордости ответил Федос.

- Верно сказал, Федос. Да только мать-природа нам и дождь даёт. Только умные люди плащ одевают.

Не успел он это договорить, как гомерический хохот разнесся по Красному Уголку.  Федос вскочил из-за стола, весь красный как рак, махнул рукой и пробурчав:

- С вами про серьезные дела толкуют, а вы всё на баб сводите. Мне придется сообщить вашему руководству, что вы, товарищи, не понимаете всей ответственности политического момента. И попрошу принять меры к тем, кто срывает мероприятия утверждённые райкомом партии. - расталкивая стоявших работяг, направился к выходу.

Когда хохот улягся, Антон подошёл к сварщику Сашке, которого все величали Васильичем за мастерство, и поздоровавшись проговорил:

- Васильич, разговор есть. -  и кивнул головой в сторону выхода.

На улице Антон отошел поодаль от выхода и закурив сигарету сказал:

- Васильич, острогу бы сварганить.

- Так острогой запрещено рыбачить, - хитро прищурившись и улыбаясь во весь рот, ответил ему Васильич.

Антон посмотрел на него как на городского сумасшедшего. Перехватив этот взгляд, Васильич рассмеялся:

- Сделаем, что нам не сделать, своим-то людям. Но стерлядка с тебя. - всё ещё смеясь, сказал Васильич, и подмигнул Антону.

- О чем разговор. Я ж как пионер, всегда готов - при этом Антон закинул в пионерском приветствии руку.

- Ну, тогда, айбат*. Зайдешь к концу недели, а то работы по горло, в рот им пряники.

- Понял. Тогда я зайду в субботу, к концу дня. За одно и рыбки прихвачу. - и пожав руку Васильичу, направился к выходу.

Васильич один из немногих, да наверное единственный в поселке из всех сварных и кузнечных дел мастеров, кто мог сделать острогу так, что его острога без усилия пробивала тело любой рыбы и даже на крупного зверя можно было ходить с ней без страха, что она переломится. Но не все могли с Василичем сговорится. А для Антона Васильич был Сашкой, с которым они бегали в один класс и вместе лазили по соседским садам. И Антон лишь для чужого глаза его величал по отчеству, ну  и для Сашкиного самолюбия, конечно.
* Айбат -  по-татарски, хорошо
*
Он долго выжидал, озираясь по сторонам. Поблизости не было никого, кто бы мог спугнуть его добычу. Мелкая дрожь ожидания чего-то неизведанного била его тело. Он ещё не понимал, что и как должно сейчас произойти, но он знал, что это ему понравится. Он вспомнил как, тогда, в первый раз, мимолетная тень сладострастного удовольствия накрыла его. Но тогда он ещё не знал, как ощутить эту тень в полной мере.

И сейчас, в этот долгожданный миг, он наконец сможет осуществить свое желание. Дрожь усиливалась по мере приближения добычи. Он уже начал икать от того, что дыхание его стало неровным, прерывающимся. Чтобы сбить волнение, он стал кусать пальцы на руках, сжатых в кулак. И вот когда добыча приблизилась на расстояние одного броска, он стремительно кинулся на неё.

Негромкий девичий вскрик разрезал было лесную тишину, но тут же затих, накрытый ладонью...
 
*
Антон взволнованно вбежал в дом и прямо с порога крикнул:

- Тоня, Тонь, ты дома?

- Дома, где же мне быть? У меня же сегодня выходной, забыл что ли?

- Слышала, что в Барде случилось? – не обращая внимания на слова жены и скинув сапоги у порога, прошёл на вторую половину дома Антон.

- Что случилось? – спросила Тоня

- Там девчушка какая-то пропала. И нас, охотников и рыбаков, на её поиски привлекают. Так что, давай, скидывай в рюкзак по больше еды, а я пока ружьё и амуницию приготовлю.

- Как пропала? Ты толком-то расскажи, а поиски и без тебя начнут.

- Откуда я знаю, как пропала? Говорят пошла за ягодами и не вернулась. Два дня как прошло уже.

 - А родители что же её сразу не стали искать?

- Говорю же, что не знаю. Может, они на лугах были, на косовице, за Иделью. На том берегу тоже их сеноугодья. Вот они и на несколько дней туда уходят.

- Вот беда-то какая, - проговорила Тоня, прижав ладонь ко рту. – Может и мне с тобой, для помощи?

- Ещё чего, а кто детей со школы встречать будет? И потом, мы может, не одни сутки по лесу шастать будем? А тебе завтра на работу. Так что, приготовь еды,  а не выдумывай причины для того, чтобы за  мной увязаться. – Антон сделав сердитое лицо, посмотрел на Тоню и шутя пригрозил пальцем.

Тоня вздохнула и пошла на кухню.

Когда дети пришли со школы, Тоня накормила и стала выпрашивать, что они делали сегодня в школе.

- А мы играли весь день и веселились, - ответила за двоих Саня, шустрая, как и Тоня, девчонка. – А Сеня в саду дерево поломал! – тут же пожаловалась Санька.

- А ябедничать не хорошо! – поучительно сказала Тоня на слова дочери. И посмотрев на сына, который был на год старше дочери, спросила, - Это правда Сеня?

Сеня только хмуро качнул головой и погрозил кулаком сестрёнке. Тоня увидев это, улыбнулась и притянув обоих к себе, обняла и сказала:

- Ну, сколько я вам буду говорить, что вы должны жить дружно. А ну, ответьте  мне, что говорит кот Леопольд?

- Ребята, давайте жить дружно! – бойко сказала Саня и тут же показала язык брату,  обрадованная тем, что первой ответила на вопрос.

А Сеня из-за спины дернул её за косичку, надеясь, что сестрёнка разревется и выбежит из комнаты. Но Саня стойко выдержала это испытание и не показывая вида, что ей было больно, деловито продолжала:

- А ещё нам Жанна сегодня фокус показала. Она может оторвать свой большой палец, а потом его ловко приклеивает на то же место.

Тоня звонко засмеялась. А Сеня криво ухмыльнулся, мол, до чего глупая у него сестра.

Сеня и Саня были погодками. После того, как от Антона жена уехала, Тоня прождала месяц, а потом, поставив родителей перед фактом, забрала свои вещи и ушла жить к Антону. Хоть они официально и не расписались, но это событие не сильно отразилось на их жизни. Радетели за моральный облик строителей коммунизма как-то сквозь пальцы посмотрели на облик Тони, чему она очень удивилась. И только спустя несколько лет Антон случайно признался, что её спокойствие обошлось ему в одного кабана, оставленного им во дворе секретаря райкома.

Своего первенца они назвали в честь отца Антона, Александром. А дочь, которая родилась через год, не долго думая, нарекли Александрой. А для удобства обращались к ним, называя сына Сеней и дочь Саней. Сеня и в правду унаследовал черты своего деда. Был молчалив и с пелёнок отличался богатырским здоровьем. Хоть был и не велик ростом, но широкие плечи заставляли даже старших по возрасту ребятишек обходить его стороной. А Сеня пошла вся в мать. Такая же вертлявая и шустрая, она старалась во всём обойти своего брата. Сеня уже шёл в третий класс, а Саня во второй той же школы, где работала Тоня. Она была классным руководителем четвертого «Б» где училась Жанна, дочь Тани. И их дети, так же, как когда-то они сами, вместе по утрам уходили на учёбу. А после уроков, по долгу задерживаясь то в берёзовой роще, а то и вовсе спускаясь к самолёту, шли домой.
После того, как они поговорили, Тоня поручила Сене натаскать дрова в баню, а Сане – помыть посуду. А сама пошла к Тане. 
*
После того, как два года назад родители Тони погибли в автокатастрофе, возвращаясь из поездки к родственникам, они с Антоном переехали в их дом. А дом родителей Антона продали. Антон перед продажей сделал небольшой ремонт. Обшил стены досками и покрасил их. А покосившуюся, полусгнившую баню поднял на  домкратах, добавил только три венца свежих брёвен и поменял полы. Разрушил и разровнял с землей погреб, от чего их участок стал шире и ровнее, а старый дом стал выглядеть как новый. И они смогли выручить немалые деньги с продажи дома.
Через год после того, как въехали в родительский дом, они пригласили гостей и провели что-то вроде свадьбы и новоселья одновременно. К ним пришли Таня с Лидией Ивановной, друзья Антона - Васильич,  и Илья, приходившийся  дальним родственником Антону, а также пару учителей с работы Тони со своими спутниками жизни. На собранные втайне от Антона деньги, она купила ему подарок – охотничий нож, который ей прислал из Златоуста её дядя, младший брат Галии Салимовны, Галимян. На ноже были выгравированы слова: «Любимому мужу Антону от любящей жены Антонины». Восхищению Антона не было предела, когда он вытащил из ножен сверкающий клинок. И когда гости шумно прокричали: «Горько!», поцелуй Антона оказался настолько сладок, что Тоня растаяла в его объятьях…

…Дойдя до Тани она увидела на дверях замок и огорчённо вздохнув, повернула обратно к дому. В это время она заметила Бронислава, ровесника своих детей и сына соседей справа, Вечяслава Ярославовича и Василисы. Вячеслав Ярославович был потомком высланных когда-то на Урал польских шляхтичей и давно уже обрусел. Его предки даже поменяли католическую веру, став православными. Но имена своим детям они подбирали со старославянским уклоном, как бы в память своих польских корней. Бронислава же все коротко называли БрОня.

- БрОня, не видел, куда тетя Таня пошла? – обратилась к мальчишке Тоня.

- Видел. Она с тетей Лидой и Жанной пошли в школу.

- А зачем?

- Откуда мне знать, тетя Тоня? – пожал плечами малец.

Тоня ещё раз огорчённо вздохнула и поплелась домой. Зайдя в дом, она увидела, что Сеня спит, а Санька завязывает его ноги шнурками от его же ботинок. Недовольно покачав головой, а сама тихонько пряча улыбку, она подошла к дочери и подняла её за руки и шепнула:

- Быстро развяжи и приходи на кухню. Я проверю, как ты помыла посуду.

Увидев абсолютный порядок на кухне, Таня уже с открытой улыбкой встретила Саню. Но вспомнив про её проделку, снова посерьезнела и полушепотом сказала:

- Опять ты за своё? А потом приходишь жаловаться ко мне, что он тебя обижает. Ну, сколько тебе говорить, дочка?

А Саня. нахмурив брови, ответила:

- А зачем он дерево сломал? Дерево тоже жить хотело!

Тоня лишь покачала головой.

- Далось тебе это дерево. – ворчливо сказала Тоня и перевела разговор на другое, - А скажи Саня, сегодня в школе ничего не случилось?

- Нет. Только Сеня дерево поломал.

- Я не про дерево. – уже начиная раздражаться сказала Тоня. - Ты не знаешь, зачем тетя Таня с Жанной в школу пошла?

- А, ты про это! – обрадованно воскликнула Саня.

- Что это?

- Да Жанна сегодня по дороге домой сказала, что она сбила Шипучку.

- Какую Шипучку?! – хоть Тоня и поняла о ком речь, но для вида строго спросила с дочери, - Как ты можешь так называть директора? Она же тоже учитель.

- Нет, она директор. – упрямо ответила Саня. – Раз она у нас уроки не ведет, значит не учит.

- Так и я у вас уроки не веду – попыталась объяснить Тоня.
- Ты же у Жанны ведешь, значит, ты учитель, а Шипучка – директор.

- Опять ты за своё, - Тоня погрозила пальчиком дочке, на что та обидчиво отвернулась. – А как она сбила, ты не знаешь?

-  Она пнула по двери с разбега, когда по коридору шла Шипучка, - Тоня вновь покачала головой. – И дверь ударилась об неё. Вот она и упала.

В этот момент что-то с грохотом упало у них в зале. Тоня поднялась со стула и прошла в зал, глянуть на то, что упало. В зале со связанными ногами лежал Сеня, а Саня улыбаясь, выглядывала из-за спины матери…

…Антон не пришел в этот день домой. И Тоня уложив спать детей, сидела, читая книгу, когда к ним постучались. Она открыла дверь и увидела Таню.

- Вечер добрый, подруга! Можно к тебе?

- Проходи, конечно! Тем более, что я одна с детьми.

- А где Антон?

- А он на поисках какой-то пропавшей девочки.

- А, понятно. Так говорят, уже нашли. – сказала Таня, пройдя в дом и снимая галоши.

- Жива? – с надеждой спросила Тоня.

- Говорят утопла. Нашли только вещи, оставленные на берегу Идели.

- Ой, неужели утопла?

- Так говорят.

- Вот горе-то родителям. Ой, беда, - запричитала Тоня. А потом остановилась, и приглашающе махнув рукой, сказала, - Айда на кухню. В зале дети спят уже.

Когда подруги прошли на кухню, Тоня поставила на газовую плиту чайник и стала доставать конфеты, чтобы поставить их на стол.

- Ой, Тоня, не суетись. Я чай дома попила. Я быстро поговорю с тобой и бегом к себе. Ладно?

- А что стряслось?

- Да Жанна в школе Розу Ахметовну сбила.

- Мне Саня уже рассказала об этом. И что?

- Меня в школу вызвали. Роза Ахметовна отчитала меня, как нашкодившую школьницу. Так было стыдно…

- Да не волнуйся ты так. Жанна хорошая девочка. Не беспокойся за неё. Я уверена, что произошла какая-то досадная случайность.

- Вот-вот! – загорячилась Таня, - Я разговаривала с Жанной. Она говорит, что одноклассник запер её в классе, подперев чем-то дверь. Его Олег зовут. Вот она и пнула по двери, чтобы открыть. А тут она, Шипучка…- не удержалась Таня и произнесла прозвище Розы Ахметовны.

- Ох, уж этот Олег. – возмущенно произнесла Тоня. – Ну, я ему задам завтра! Весь пришкольный участок перекопает!

И она рассказала Тане, как Жанна гоняла Олега по классу за то, что он назвал её святошей. Как он потом объяснил, это он услышал на улице от своего отца, разговаривавшего с кем-то, когда мимо них проходила Таня. И вот этот кто-то и назвал Таню невестой Святого духа и издевательски рассмеялся. 

- Вот оно что. – задумчиво проговорила Таня. – Значит, её в классе обижают?

- Нет, что ты. Она со всеми дружит. Только вот этот Олег и не дает ей прохода. Вечно найдет, чем зацепить Жанну.

- Что ж, это снимает в некоторой степени вину с Жанны. Но, она не должна так реагировать на чьи-то глупые выходки, только и всего. Я поговорю на эту тему с ней завтра. Спасибо, что помогла мне разобраться с этим вопросом.

- Ладно тебе, что за вопрос. Это же дети, балуются и играют.

- Это так, но при этом не должны страдать другие. Директор, например.

Поговорив ещё немного с подругой, Таня пошла домой.

А за окном уже наступала ночь, сверкая россыпью звёзд, разбросанных щедрой рукой Создателя по всему небосклону. Они яркими точками горели высоко-высоко, пытаясь разорвать наступающий мрак…   
                Охота
*
                90-е
Девяностые неслись смерчем по стране, завлекая в свой смертоносный круговорот большие и малые города, перекраивая миллионы человеческих судеб и с легкостью  пожирая их же жизни. Передел собственности, заказные убийства, рождение и смерть политических партий  и их лидеров стали обыденностью, которую гражданам некогда великой страны, каждый день с экранов телевизоров демонстрировали в виде достижений наступившей демократии. Кумиры становились шутами, подстраиваясь новым веяниям, а шуты - кумирами. Каждый был волен выбрать свою судьбу - либо погибнуть под катком перемен либо взмыть вверх. И вздыбившаяся волна потрясений поднимала на поверхность вместе с белоснежно-чистой пеной и всю нечисть, которая в былые годы тихо лежала на дне и выжидала своего часа.
Не стал исключением и Белореченск. И хотя политические баталии здесь проходили менее бурно, чем в столицах, зато местные бандиты вогнали в страх всю округу. Они трясли начинающих бизнесменов, занимались разбоем на автотрассах, на их благо удобное расположение посёлка позволяло контролировать одновременно три направления движения автомобилей,  поставляли проституток в Уральск и ближайшие города. К ним обращались для сопровождения наркотиков и других криминальных грузов до границ области, а то и далее. Банда стала обрастать связями в Уральске, близлежащих городах области, и даже наладили свои каналы поставок грузов в Москву. Со временем, банда набрала свой вес и авторитет в криминальных кругах. Их лидер, учитель физкультуры педучилища, боксёр и гордость района на всяческих турнирах, Исхак Керимов,  даже лелеял мечту, что в ближайшее время его коронуют в качестве вора в законе. За его страсть к компьютерным играм за ним прилипла кличка Хакер.

Банда беспредельничала и в посёлке, вгоняя в страх милицию, прокурорских и судейских работников, грозя расправой, если в их адрес звучали требования усмирить свой нрав. Бандиты установили свои правила жизни в посёлке. Шёл целенаправленный отбор в банду из числа молодых людей, показывавших свои бойцовские качества. Они даже организовали небольшую спортшколу, где обучали парней приемам рукопашного и ножевого боя, обращаться со стрелковым оружием.  В случае нужды, банда могла поставить под ружье пару десятков вооруженных и хорошо обученных бойцов. На первое время оружием банда обжилась у местных охотников, лесников и егерей, у которых по отнимали ружья и пустили их на обрезы.
Пытались забрать оружие и у Антона. Но при попытке забрать у него отцовское ружье он открыл огонь и бандиты, постреляв по окнам их дома из обрезов, уехали. Тоня и дети, Сеня с Саней, сидели в это время за печкой. После того, как бандиты уехали, Тоня вышла к Антону и бьясь в истерике, крикнула:   "Отдай ты им это ружье, ради Бога, зачем оно тебе, если и на охоту теперь пойти не сможешь. Убьют ведь!". Антон ничего не ответил, а прошел за печку, что-то взял из своего тайника, оборудованного под кирпичной кладкой печи и пошёл на улицу. Тоня запоздало крикнула ему вслед: "Антон, стой!", но Антон только махнул рукой и заведя мотоцикл, поехал за бандитами, к дому Исхака. Тоня выбежала за ним во двор, но Антон уже выехал за ворота.

Когда он подъехал, бандиты, стоявшие во дворе у Исхака, оторопели: "Сам на смерть приехал!". Но Антон не обращая внимания на угрожающие выкрики, попросил позвать Исхака. Какой-то паренек, видимо "стажёр", побежал в дом. Через минуту он вышел и сказал, что Исхак зовёт Антона в гости. Антон качнул головой, и посмотрев по сторонам на окружающих его бандитов, пошёл в дом.

Исхак сидел за игровой приставкой, присоединенной к большому телевизору и увлеченно стрелял из пистолета - игрушки. 

- Смотри, что придумали, черти империалистические! Сидишь дома и в стрелялки играешь.

- Я по делу, Исхак. - сказал Антон.

- Знаю, что по делу. - положил пистолет-игрушку на стол Исхак и посмотрев на Антона спросил: - Ты зачем моих ребят обидел? Они ж к тебе культурно пришли с разговором, а ты в них из ружья. Не хорошо это.

- Знаю, что не хорошо, но это ружье отца. Его я не отдам.

- А что отдашь? - спросил Исхак, испытующе посмотрев на Антона.

- Вот это. - сказал Антон и вытащил из-за пазухи пистолет ТТ.

- Тебя, что даже не обыскали мои идиоты, - больше удивленно, чем испуганно спросил Исхак.

- Нет, конечно. Я же с миром к тебе пришел. Зачем обыскивать, - криво ухмыльнулся Антон и протянул пистолет Исхаку, ловко подкинув пистолет в воздух и поймав его за ствол, подал  рукоятью к нему.

Исхак взял оружие в руку, вытащил обойму.

- Где раздобыл? - спросил Исхак, рассматривая пистолет.

- Да в лесу нашел, на охоте. - не вдаваясь в подробности ответил Антон.

- Не хочешь ко мне? Мне стрелки нужны. Мои, сам видишь, одного тебя испугались и стреляют-то пока так себе.

- Нет, Исхак. У меня семья, дети. Я сам по себе как-нибудь.

- Хорошо. Тебя мои ребята не тронут за такой подарок. Но с тебя ещё и охота. Возьмешь на кабана или лося с собой?

- Без разговоров. Как снег выпадет, так и выедем.

Так у Исхака появился пистолет. А Антон смог отстоять отцовское ружье и наладить дружеские отношения с Исхаком, который стал частенько выезжать с ним на охоту.

*
Исхак вальяжно развалившись, сидел на теплой овчиной накидке, лежащей на ковре,  под которой была постелена солома. Он медленно отхлебывал горячий чай из металлической кружки и с наслаждением причмокивал:

- Верно говорят, что чай это сила!

- А чай не водка, много не выпьешь. - пошутил кто-то из его бойцов, сопровождавших его на охоте.

- Водка это концентрированный чай. - сам рассмеявшись своей удачной находке, Исхак похлопал в ладоши и сказал, - А теперь разливай.

Когда разгоряченные охотой члены исхаковской банды разлили по кружкам водки, Исхак протянул кружку с водкой и Антону:

- За удачную охоту!

- Я не пью, ты же знаешь. - сказал Антон. - На охоте кто-то должен быть трезв.

- Вот за это уважаю, профессионал! - восхитился Исхак. - Учитесь, мелкота, - и он подозвал к себе троих молодых ребят семнадцати-восемнадцати лет и показав на Антона спросил: - Знаете, кто это?

- Да. Это дядя Антон. - сказал самый рослый из них.

- Эх, ничего вы не знаете. - Исхак высоко поднял руку с кружкой, и сказав: - За охоту!  - залпом выпил.

- А теперь, послушайте меня. Все послушайте. - и когда голоса поутихли, он продолжил, обращаясь больше ко всем, чем только к молодым ребятам. - Вот говорят, коллектив, общество и прочая такая мутотень. А сейчас я вам объясню на примере, что всё это чушь полная: и коллектив и общество. Вот посмотрите, перед нами заснеженное поле. И представьте, в этом поле трёх человек, которые на морозе должны пройти его от середины и до самого края, вон до того леса. Это километров пятнадцать отсюда. - Исхак протянул руку и показал на скирды соломы, за которыми в далеке виднелись деревья, протянувшиеся узкой полоской вдоль горизонта.

- Так вот. Из этих трёх человек, - продолжил Исхак свой монолог, которого внимательно слушали все присутствующие, зная, что тот любит рассуждать на философские темы при хорошем расположении духа, - один обморожен и лежит в снегу. Второй обессилен и вот-вот упадет, так как тащил обмороженного, и лишь третий полон сил и энергии. Если сейчас они тронутся в путь втроем, то у них практически нет шансов добраться до спасительного леса, где можно развести костёр и отогреться. Если же двое бросят третьего, лежащего в снегу и пойдут вдвоем, то шансы добраться до леса увеличиваются. А если сильный бросив их пойдет один, то он, стопроцентно,  достигнет своей цели и спасется. - он посмотрел вдаль, словно увидел ползущих в снегу людей, - Это я к чему, молодые люди? - спросил Исхак тех же ребят, которые не отрывая глаз слушали своего кумира.

Не получив ответа Исхак продолжил:

- А к тому, что и жизнь устроена точно так же, как и это заснеженное поле. Слабые, старые и больные должны погибнуть, а сильные и здоровые - он развёл руки в стороны, указывая на своих бойцов, - должны жить и побеждать. И поэтому, чтобы чего-то достичь в жизни, то нужно скидывать с себя слабых и больных, а иногда и пожирать их, чтобы в трудную минуту выжить.

Антон, стоявший, опершись на ружье, тоже заслушался словами Исхака. "Мудрено закрутил, Исхак и не возразишь ведь" - подумал он и мотнул головой.

Исхак увидев, что Антон мотнул головой, обратился к нему:

- Имеешь, что возразить?

- Нет. - как всегда немногословно ответил Антон.

- Конечно, нет. Ты же один из нас, хоть и сторонишься.

- Почему? - удивленно спросил Антон, посмотрев на Исхака.

- А потому! Посмотрите на дядю Антона, парни. Я не зря начал этот разговор с него. Вот он, - Исхак величаво указал рукой на Антона, - единственный из охотников, кто имеет честь быть с нами. А почему? - Он вопросительно уставился на собравшихся. - А потому, что он единственный, кто из охотников смог сберечь своё имущество и сдружиться с нами. Остальные, хилые и слабые, пошли на корм нам, образно говоря, подогрев наш общак своими ружьишками. А Антон не только сберег ружье, но и поднялся. Так, давайте выпьем за Антона - нашего охотника! 
*
Внезапно из-за скирд соломы появилась лошадь, запряженная в сани. Она неспешной трусцой двигалась к людям, стоявшим посреди заснеженного поля. Из-за её белесо-серой масти она была незаметна издалека, и потому её неожиданное появление взбудоражило подручных Исхака. Один Исхак с Антоном невозмутимо наблюдали за приближением санной повозки.

- Что за чёрт берега попутал? - произнес, стоявший возле Исхака верзила, по кличке Упырь.

Исхак погрозил ему и другим пальцем, молчите, мол.   

Когда сани подъехали вплотную охотничьей компании, Исхак громко крикнул:

- Тпру! Стой лошадка! - и махнул рукой всё тем же малолеткам, чтобы остановили лошадь. Ребята сорвались с места так, что комья снега полетели из-под их валенок.

Лошадь испуганно дернулась в сторону, но подбежавшие "стажёры" уже подхватили её под уздцы, и она остановилась.

- А покажите-ка мне, что за гость к нам пожаловал? - раскатисто смеясь сказал Исхак.

Двое из ребят подошли к саням и стали поднимать человека, который укутавшись в тулуп, спал.  Он ворчал и упирался, когда его стаскивали с саней. Неповоротливый, в огромном тулупе, скрывавшем его тело от головы и до пят,  человек громко матерился и всё ещё не мог отойти ото сна.

Когда с него скинули тулуп, Антон узнал непрошенного гостя. Это был Федор, в далёком прошлом участковый милиции, а сейчас, после того как был уволен из органов за пьяные выходки, охотовед района. Фёдор был сыном того самого однополчанина отца и Антон знал его с детства, когда они приезжали к ним на праздник Победы. В те далёкие годы они носились по их двору, играя в войнушку, и кидая из их огорода в трактора, стоявшие на МТС, представляя их вражескими танками, пустые бутылки и комья земли, словно гранаты. Но с тех пор прошло много времени и они общались реже и реже, пока их отношения не переросли в сугубо служебные, кои могут быть меж проверяющим и проверяемым. 

- О, знакомые все лица! - расхохотался Исхак. Он тоже узнал Федора.

Федор же стоял, в фуражке с зеленым околышком на голове, лихо задвинутым на затылок, и пьяными глазами озирался по сторонам. Его внезапное пробуждение было преждевременным, так как он ещё не протрезвел и сейчас с трудом понимал, где он и что тут делает.

Увидев туши кабанов, погруженных в прицепы снегоходов, он вспомнил о своих полномочиях.

- Будьте добры, - запинающимся голосом проговорил он, - предъявите охотничьи билеты, путевки и так далее. Ик...- громко икнул он, и распахнув борт армейского бушлата, достал из внутреннего кармана удостоверение. -  Охототовед Грязнов. - не забыл представится он, развернув удостоверение.

- Охототовед, - рассмеялись все присутствующие, - охототовед!

Упырь подошел к Федору, сверху вниз посмотрел на него и сказав:

- Бу! - выдернул из его рук удостоверение и зашвырнул в снег.

Федор поднял свои пьяные глаза на Упыря и теперь уже угрожающе произнес:

- Я при исполнении, ик,  своих служебных, ик! Вы не имеете права!

Тут Исхак не выдержал и гаркнул:

- А ну, Упырь, поваляй-ка его в снегу. Пусть протрезвеет, а потом тащи его к столу. Только не покалечь его.

- А я так не умею, - весело откликнулся Упырь, - чтоб не покалечить. Может, пусть молодежь потренируется?    
   
- И то верно! А ну, молодежь, соорудите снеговика из гостя. - Исхак развеселился.

К изготовлению снеговика присоединились ещё несколько членов банды.
Исхак, смеясь, наблюдал, как Федора волозили по снегу. Антон же молча смотрел на эту вакханалию, всё так же опершись на ружье. Он сталкивался с Федором, когда охотился и тот частенько обирал его, забирая добычу. Поэтому он сейчас не сильно и жалел этого пьяницу. По большому счёту, не убивают же его...

...Когда Федора достаточно поваляли, Исхак жестом руки позвал всех к себе и снова напомнил:

- Снеговика тоже тащите сюда.

Когда подтащили  Федора, тот был действительно похож на большого живого снеговика. Упырь подошел к Федору и нахлобучил на его голову фуражку, козырьком назад. Опять разразился хохот, а когда смех утих,  Исхак приказал:

- Налейте-ка охототоведу! - на эти его слова вновь дружный хохот оглушил окрестность, а Федор с очумелым взглядом уставился на Исхака.

- Что, узнал? - спросил его Исхак.

- Уз-знал, - так же запинаясь, но теперь уже то ли от страха, то ли от озноба, проговорил едва слышным голосом Федор.

- Ну, тогда за встречу! - смеясь, сказал Исхак. Он сегодня действительно был в добрейшем расположении духа. Он протянул Федору кружку, наполненную до краев водкой.

Федор замерзшими руками   принял из рук Исхака кружку и не останавливаясь до дна выпил её. Он вновь захмелел, а с хмелью к нему вернулась и смелость.

- Говорят ты метко стреляешь, а, Фёдор? - спросил Исхак охотоведа, когда тот поставил кружку на раскладной столик.

- Так это смотря из чего стрелять. - ответил Фёдор, откусив кусок копченого сала. - Одно дело из ружья и совсем другое из автомата.. Ик, - Фёдор громко икнул.

- А из этого сможешь в спичечную коробку попасть за двадцать шагов? - Исхак вытащил "ТТ" из кобуры, сшитой под заказ одним из местных кожевников.   

- Ух, ты! - сказал восторженно Фёдор, увидев пистолет. - Вот это машинка. В жизни из такой не стрелял.

- Вот сейчас и попробуешь. - Исхак протянул пистолет Фёдору. - На литр спорим, что в спичечный коробок не попадешь за двадцать шагов.

- Спорить не буду. - Фёдор взял в руки пистолет и повертел его. - Надо пристрелять в начале.

- Так и дурак сможет. Ты без пристрелки попади.

Фёдор передернул затвор пистолета, приподнял его и направив в сторону поля стал целиться. Затем опустил пистолет и сказал:

- А давай! - Глаза Фёдора блеснули азартом. - И не за двадцать, а за двадцать пять шагов.

- Так, - Исхак тоже начал заводится. Он не любил проигрывать в таких спорах. - Ну-ка, плесните ему чутка в кружку, для верности. И кто-нибудь, поставьте спичечный коробок за двадцать пять шагов.

Рослый парень помчался ставить мишень, а Исхак с Фёдором чокнулись и выпили по сто грамм водки.

- Ух, хорошо пошла! - Фёдор передернул плечами и скинул бушлат. Затем вытащил пистолетную обойму и разрядил его, оставив лишь один патрон. Он пару раз поднял и опустил руку с пистолетом прицеливаясь в сторону спичечного коробка, а затем произнес:

- Делайте ставки!

Антон с интересом смотрел на Фёдора. Он и сам хорошо стрелял, но никогда не брал оружие в нетрезвом состоянии в руки. "Как он будет стрелять, когда в глазах двоится?" - подумал Антон.

Остальные же оживленно делали ставки, попадёт или нет Фёдор в мишень. Антон удивленно посмотрел на Исхака, который опустил стодолларовую купюру в банку со ставкой на то, что Фёдор попадёт. Банка была пустой, потому что все сделали ставку на то, что Фёдор промажет.

Фёдор увидев, что ставки сделаны, произнес:

- Ставки сделаны, ставок больше нет! - и сделав три шага вышел из толпы, окружавших его людей. Все ждали, что он будет долго выцеливать, но он с ходу поднял пистолет и почти не целясь выстрелил. Спичечный коробок отлетев на полтора-два метра упал в снег.

Все молча стояли и смотрели, как Фёдор деловито снял обойму, передёрнул затвор и будто в армейском тире, чеканным голосом сказал:

- Охотовед Грязнов стрельбу закончил! -  и подойдя к Исхаку протянул пистолет с обоймой.

Исхак взял пистолет, недоверчиво посмотрел на Фёдора и крикнул:

- А ну, принесите-ка коробок! Вдруг он только от удара снега отлетел.

Тот же паренёк, что и ставил коробку на линию огня, побежал за коробком.

- А мы с тобой пока остограммимся! Наливай!

Парень прибежал, держа на высоко поднятых руках коробок. Отчетливо было видно, что коробок насквозь пробит пулей почти в серёдке.

- Ну, ты мастак пострелять! - теперь восхитился Исхак. - С тобой, я погляжу, опасно шутки шутить.  - и вдруг рассмеялся - А ну тащите банки с моими деньгами! Вот, ведь день какой удачный, и кабана завалили и денег заработали!

Когда ему протянули деньги из банки, Исхак взял купюры в руки, повертел их, а затем протянул Фёдору:

- Держи, мастер! А то, не дай бог, встретимся на кривой дорожке, может тогда и вспомнишь мою доброту! - смеясь сказал Исхак

- Исхак, ты человек! - закричал Федор и полез обниматься к Исхаку.

Исхак же, смеясь оттолкнул его.

- У меня же охотничьего билета нет. - веселым голосом сказал он.

- А тебе не надо удостоверение. Я тебе разрешаю, ик, - вновь заикал Федор, видимо водка брала своё - охотиться везде и всегда. Но, чтоб порядок был...И это, чтоб без меня, ни-ни, - грозя пальчиком бубнил он.

- Спасибо, уважил, - теперь уже снисходительно ухмыльнулся Исхак. - Ну, всё, хорош. Налейте-ка ему ещё и отправляйте. - видимо ему надоела комедия и он вновь прилег на накидку.

Фёдору поднесли полную кружку водки, которую он уже с некоторым отвращением, но все же допил. Его подхватили за руки и повели к саням. Он порывался что-то бессвязно сказать, но его уже никто не слушал. Парнишки закинули его в сани. Фёдора накрыли его тулупом и стеганули лошадь плеткой. Лошадь от удара резко дернулась, при этом фуражка слетела с головы Федора и подхваченная ветром отлетела в сторону.

После того, как сани с Фёдором скрылись из виду, засобирались в посёлок и охотники. Когда  привал был свернут и все расселись по снегоходам, чья-то заботливая рука подобрала, валявшуюся в снегу фуражку Фёдора и его удостоверение.
 
*
Таня готовила суп на кухне, когда к ней в дом со свертком забежала Тоня.
- Привет, Танюша! Вот забежала поболтать к тебе, пустишь в гости? - весело спросила Тоня и уселась на табуретку, стоявшую у печки на входе.

- А то ты будешь мое разрешение дожидаться. Айда, проходи, вместе суп похлебаем. Жанна уроки делает, а мы пока поболтаем.

В это время Жанна высунула свою голову в дверь и поздоровалась:

- Здравствуйте, тетя Тоня! Как Сеня и Санька? Гулять выйдут сегодня на улицу?

- Ой, Жанна, привет, мое солнышко! Выйдут, выйдут. Они тебе крикнут, когда пойдут гулять. Ты, как старшая поглядывай за ними, ладно?

- Хорошо, конечно, я пригляжу за ними. Они и сами друг за дружкой всегда горой, так что не беспокойтесь. - ответила Жанна и юркнула обратно в зал, где сидела за столом и делала уроки.
 
- А что за суп ты готовишь? Пахнет вкусно.

- Конечно, вкусно. Это же Кнорр, кинула в картофельный отвар эти кубики и суп готов.

Услышав это, Тоня требовательно сказала:

- А ну, выливай эту гадость! – и схватилась за кастрюлю.

- Ты что, у меня зарплата бог весть, когда ещё будет, а мы на этих кубиках уже почти месяц живем.

- Ты что не могла это мне давно сказать?! - возмутилась Тоня. - Вовремя я зашла. А ну-ка, живей убирай это пойло. Вот, держи. - и с этими словами Тоня положила на стол сверток, который она занесла, и развернула. В свертке лежал, килограммов на пять весом, кусок мяса.

-  Мясо, - обрадованно сказала Таня, но тут же сникла, - У меня нет денег, чтобы заплатить за него.

- Ты дура, что ли, - вновь возмутилась Тоня, теперь уже на слова подруги, - Какие деньги. Ты же мне как родная, а ты про деньги.

- Так не бывает. Вот получу зарплату и отдам. - твердя свое, сказала Таня.

- А я не возьму и не спорь со мной. Мы же это мясо не купили. Это Антон кабана подстрелил. Они с Исхаком давеча на охоту ездили. Вот он и привез. Так что угощайтесь, родные мои. И если, что всегда обращайтесь. А то суп они едят, из кубиков. - усмехнувшись и качая головой сказала Тоня. 

- Ну, мы иногда, когда деньги есть, покупаем ножки Буша и их надолго хватает. Нам на двоих, два окорочка на месяц...

- На месяц две куриные ножки? -  теперь уже вовсе удивленно, чуть ли ни криком, спросила Тоня. - То-то я гляжу у тебя фигура как в студенческие годы...

- Завидуешь? - грустно пошутила Таня.

- Позавидуешь тут, если у вас кишка кишке фигу показывает. - презрительно фыркнув, сказала Тоня. - Давай закончим на этом с этим мясом. Я вас подкармливать буду. А то с голодухи скоро пухнуть начнете.

- Спасибо, Тоня, - У Тани навернулись слезы на глазах и она обняла подругу.

- Ну, хватит, Таня. Давай-ка мы приготовим гуляш и шиканем. Я тут ещё кое-что принесла, - Тоня дошла до вешалки и вытащила из кармана своего пальто бутылку красного вина. - Кагор, так что греха нет! - произнесла Тоня и рассмеялась.
*
Подруги сидели за столом и нахваливая гуляш, запивали его вином. Жанна уже пообедала и побежала на улицу, гулять.

- Растет, красавица. Вся в тебя. - сказала Тоня.

- Да, но от меня только фигура. А остальное в ней всё от Фаргата. И глаза, и улыбка. Да и умом в него пошла. К иностранным языкам интерес проявляет.

- Всё никак не позабудешь его? - тихо спросила Тоня.

- Теперь уже я свыклась с мыслью, что он к нам не приедет. Но...И забыть не могу. Дура, наверное я. Маму надо было слушать, пока она жива была...- Таня погрустнела, вспомнив про мать.

- А давай-ка родителей помянем. И Лидию Михайловну и моих. - с этими словами Тоня разлила по бокалам вино.

Лидия Михайловна умерла два года назад, в 1992 году, не дотянув немного до своего шестидесятилетия всего две недели.

Подруги встали и не чокаясь выпили вино. Пробежавшая по жилам  приторно - сладкая жидкость расслабила  женщин. Они вдруг обнялись и одновременно разрыдались.

Выплеснув эмоции, подруги успокоились и переменили тему разговора.

- Как дела в школе? - спросила Таня.

- Знаешь, с тех пор, как ушла Шипучка, в школе стало намного спокойней.

Роза Ахметовна была назначена директором педагогического училища в конце восемьдесят девятого года. Училище находилось в центре посёлка и большая часть учителей в поселке были выпускниками этого учебного заведения.

- А Нина Николаевна смогла всё-таки сплотить коллектив и подстроить его под себя. Теперь у нас всё по другому. Ты не хочешь вернуться в школу? - сказала Тоня и вопросительно посмотрела на Таню.

У Тани блеснули было глаза, но она погасила мелькнувшую искорку в глазах и произнесла:

- Нет, Тоня. Я не могу оставить Римму Рифовну одну в садике. Ей одной будет трудно, сама же знаешь, сколько новых документов и инструкций идет сейчас, а она уже в годах. Нет, спасибо, за предложение, но не могу. Извини..

Таня нынче была уже не нянечкой, а методистом детского сада и правой рукой заведующей. Она перелопачивала горы документации и отчетов - нужной и не нужной, освободив Римму Рифовну от рутинной и головоломкой работы.

- А тебя, я слышала, хотят завучем назначить, правда? - перевела она разговор на Тоню.

- Нина Николаевна настаивает и я тоже не могу ей отказать. Говорит, что с высшим педагогическим образованием и опытом работы учителей не много.  Но я же знаю, что это не совсем так. Просто она через меня хочет оградить себя от Исхака. Знает же, что Антон общается с ним.

- Ой, Тоня. Я тоже боюсь за Жанну. Она растет, а эти бандиты не стесняясь девушек в город свозят, в притоны.

- Не бойся. Антон сказал, что они не тронут наших. Он уже за нас замолвил словечко.

Подруги допили оставшееся в бокалах вино, ещё немного всплакнули, вспомнив молодые годы. А затем затянули песни своей молодости. Когда они от души попели, Тоня сказала:

- А сегодня Антон мне рассказал, как они на охоту ходил с Исхаком. Хотя он в последнее время всё чаще молчит, а сегодня вот разговорился. - Тоня посмотрела на подругу.

- И что интересного он тебе рассказал?

- А про то, как Исхак нашу молодежь грамотно обрабатывает, вот послушай. - и Тоня пересказала Тане монолог Исхака. - Антон говорит, что не смог возразить Исхаку, аргументов не нашёл. Я тоже, и так прикинула и эдак, а получается, что прав он, Исхак. Может и в правду сильные должны жить за счет слабых, а?

-  Тоня, вы не нашли что возразить?! - то ли удивилась, то ли возмутилась Таня -  Да то, что он говорит, это то, с чего начинается фашизм! Фашизм! В начале, говорят о сильных людях, которые должны жить за счёт слабых, а за тем о народах имеющих такое же право. Понимаешь?!

- Какой фашизм? - удивленно переспросила Тоня, - Он это как пример привел и только. Да и сама рассуди, как быть тем людям в поле?

- А так, как все люди поступают: отогревают друг-друга своим теплом! И в прямом и в переносном смысле. Тем и живут, и побеждают беды! Ты вот, к примеру, - смеясь сказала Таня, - не даёшь нам с голоду помереть. Видишь, какой ты героический человек!

- Ой, перестань! - Тоня замахала на неё руками, - опять за своё! А вообще, умная ты Таня, может всё-таки айда к нам в школу?! - восхищенно посмотрела на подругу Тоня.

*

...Он с наслаждением впился большими пальцами рук в глаза своей добычи, в которых боль и ужас таяли вместе с жизнью. Она даже не вскрикнула, когда он с доступным только для его одного  понимания благоговением выковырял белые с кровавым наливом яблоки и взял их в руки. Добыча бессильно трепыхнулась, хаотично ударив по земле своими конечностями, и затихла. Жизнь покинула его жертву и была уже  ему не интересна. Он устало повалился возле неё…

…Он мог позволить себе охотиться без страха, потому что с тех пор, как он открыл свой бессрочный охотничий сезон, многое изменилось. Людям в погонах стало не до него, когда тысячи таких, как он, сбившись в стаи, вели свою охоту по всей стране. И легавые давно сбились с ног, пытаясь сцепить хоть одного хищника. Но они могли лишь запоздало вести счёт объедкам с людоедского стола. Теперь пришло время хищников, а кругом была только их добыча…

…Через минуту он встал, и, оглянувшись по сторонам, убедился, что он один. Взяв тело добычи за ноги, он подтащил её к краю оврага и свалил её туда. Затем сам осторожно спустился следом и стал забрасывать тело жертвы ветками деревьев и травой, как дикий зверь, который прячет добычу от постороннего глаза. Внезапный гомон птиц насторожил его и он наскоро закинув несколько веток, спешно скрылся, скрываясь в ложбине оврага.
…А над оврагом запоздало блеснула кокарда с перекрещенными ружьями и головой лося посреди венка из дубовых листьев, словно крича: «Стой! Я тут!».   

*
В любом селе, поселке, самое известное место - церковь, а самый известный человек - местный дурачок. Был такой и Белореченске. Когда-то это был статный, под два метра ростом, красавец. Звали его Серёга. Он и сейчас выделялся из толпы. Этот самый рост и съиграл с ним злую шутку.

Будучи в Уральске, он понадеявшись на свою силу и удаль, пошёл в одиночку погулять по городу. И случайно набрел на две пьяные компании, таких же молодых и удалых как он, которые что-то не поделили меж собой и теперь при помощи кулаков, ног и всякого подручного материала выясняли правоту каждой из сторон. Наш герой, как ни в чем не бывало, решил понаблюдать, чем закончится столь масштабное побоище. А она завершилась тем, что когда проигравшие, подбирая своих товарищей скрылась с места битвы, победившая сторона увидев рослого бугая, стоящего поодаль, решила, что это один из побеждённой компании, и с криками "Вали лосЯ!", кинулась на него. В итоге, когда его подобрала "Скорая", выяснилось, что его черепушка пробита в нескольких местах, поломаны ребра, правая рука. Кожа головы клочьями свисала с оголившегося черепа. В общем, по  сути он должен был бы там же и испустить дух. Но он выжил, да только всё равно остался там, на месте драки. И теперь, частенько повстречав кого-либо, вместо: "Здраствуй!", говорил своим невнятным, ему одному понятным говором: "Айда драться", при чём в его произношении это слышалось приблизительно так: "Ададатся" Но все всё понимали и так. Правда, он не буянил, не дрался, а только как тогда, садился ничком, закрывал лицо ладонями будто укрывался от ударов и чуть слышно повизгивал. И это он считал дракой.

К нему в Белореченске все привыкли, так как он целыми днями бесцельно бродил по посёлку, выпрашивая то сигарету, то денюжку на сто грамм. Выпить он был не дурак и с удовольствием мог один  опрокинуть  хоть литр водки и так же бродить, как ни в чем не бывало, даже не думая хмелеть. Потеряв рассудок, видимо он прибавил в здоровье, так как ни жара, ни холод, его не брали. Он не знал, что такое болезни и круглый год ходил в старой, потрепанной, подаренной кем-то куртке "Аляске", таких же старых и многое повидавших штанах и почему-то в шляпе.

Он был доволен своей жизнью, насколько может быть довольным безумный, и на вопрос: "Как дела?" - всегда поднимал большой палец правой руки вверх и как всегда, едва понятно мямлил :"Олисно!", что видимо по его меркам означало, что хорошо.

И этому человеку, как ни странно, через некоторое время будет суждено съыграть немаловажную роль в нашей истории. Хоть, к сожалению, он и не сможет об этом узнать сам. 


*
Антон шел по МТС. Его шаги гулко раздавались по машинному залу. Он оглядывался по сторонам, удивлённо разводя руками. Машинный зал, который всегда был полон людей, тем более в разгар уборочной страды, был пуст. И лишь неподвижные остовы тракторов и комбайнов стояли, глядя застывшими глазницами фар, в ожидании людской помощи. Не встретив никого в машзале, он направился в сторону Красного уголка, где обычно "заседали" работяги.

Подходя к комнате он услышал голос всё того же Федоса, который как всегда, что-то кому-то втирал. Федос, бывший работник райкома, а сейчас, когда ветра перемен дали волю, ставший обычным барыгой и перекупщиком, но себя гордо величавший бизнесменом, любил захаживать в МТС и вести разговоры с рабочими. Хотя и барыгой-то был он так себе - купил за рупь, продал за полушку.

- Вот как при старом режиме было?- трещал, как заведенный, Федос, - Удобрения дали в колхоз три нормы и хош ни хош, а в землю это  всё положь. А земля ведь это переварить не может, потому мы и едим травленый хлеб. А сейчас земля сама себя будет кормить. Вот что значит - экология.

Антон зашёл в комнату, кивком головы поздоровался со всеми и прислонившись к дверному косяку стал слушать Федоса.

- Так вот, - продолжил Федос, тоже кивком головы ответивший на приветствие Антона, - партия нас оставила, а правительство наказало, что через капитализм мы обретем своё счастье.

- Ты Федос вот что скажи, - спросил его тот же Илья,  - у тебя пять сынков уже, так ведь?

- Да, ты же знаешь. - подозрительно глядя на Илью, ответил  Федос.

- А у братца твоего, Федота, уже четверо дочерей. Верно?

- Да и что?
- Так что вы жён-то своих мучаете? Поменяйтесь вы всего на одну ночку, чтобы комплект сделать! – Илья озорно подмигнул сидящим возле него мужикам и рассмеялся.

Издевательский смех мужиков задел Федоса. Он встал, важно прошёлся до края стола, и смачно плюнув на пол, пошёл к выходу.

Антон, раскрасневшийся от смеха,  еле дошёл до кресла, где сидел Васильич.

- Здорово, Васильич! Весело тут у вас...

- Да что весёлого, Антон? Приходят вот такие клоуны, в рот им пряники, которые привыкли лишь языком молоть, выносят нам мозг и уходят. А мы сидим и кукуем. На дворе середина августа, уборка должна идти, а мы сопли жуем. - Васильич в сердцах плюнул на пол. - Представляешь, в Барде колхозники с поля всё побросав уехали смотреть очередную серию "Богатых"! Не сегодня, так завтра дожди затянут, а они к телевизорам умчались, придурки.

- И что их председатель?

- А что председатель, в рот ему пряники? - Васильич опять плюнул. - Это он и прислал Газик, чтобы механизаторы могли с комфортом доехать до дома, посмотреть фильм и потом на поля. Да его в тот же час при прежней власти с председателей погнали бы поганой метлой. Эх... - Васильич тоскливо посмотрел в окно. - И мы тут без дела маемся. Ни работы, ни зарплаты. По привычке ходим и всё...

- Ишь, распелся. - произнёс вдруг Илья,  громко, на весь Красный уголок и негодующе посмотрел в след Федосу. - Забыл, как сам в райкоме заседал и заставлял колхозы этим удобрением землю орошать. - Илья вдруг заулыбался, что-то вспомнив: - Мужики, а слыхали, как Федос на рыбалку ходил? – теперь уже поднявшись во весь рост, спросил он.  На немой вопрос рабочих, Илья поднял вверх руку и пробираясь к столу, проговорил: - Вот я вам сейчас расскажу. - И дойдя к столу, сел за него и как только что до него Федос, ожесточенно жестикулируя, явно пародируя того, стал  рассказывать: -  Поехали они на рыбалку, на расположенную в горах, в километрах 15-ти от ближайшего села речку. За несколько верст до реки они бросили машину, потому как дальше уже можно было идти только пешком, дорога кончилась. Хотя и до этого это была не дорога, а козья тропка. Вывалили из машины все свои припасы и двинулись в путь. Ну, естественно, в дорожку они взяли водяры и закусочки. Делая привалы, через каждые 300-400 метров, набирались большей «отважности» и «мужества», выпивая и закусывая.  Надо сказать, в горах, сами знаете, медведи не редкость. И наткнулись те друзья на медвежонка, купавшегося в речке. А бравый Федос с собой тоже взял ружьё. И не успел кто-нибудь что-то сказать, как он решил спьяну завалить мишутку. Ба-бах!!! Ба-бах!!! Медвежонок ломанулся в горы. Они захохотали — медведя  испугали всё же, большое дело! Только по рюмашке пропустить, как из кустов, сзади с рёвом на них кидается медведица. Она оказывается рядом, в малиннике лакомилась, пока медвежонок в речке купался. У мужиков всё что могло опуститься,  опустилось, про ружьё и подавно забыли. Встали как вкопанные. Хорошо у одного из них мозги вовремя включились, и он закричал и зашумел всем, что под руку попалось. А за ним и другие — кто стаканами звенеть, кто орать во всё горло. В общем, еле отмахались и отбились. Ну, и после этого сами поплелись на речку, отмываться от инстинктивных позывов организма.

Мужики вновь расхохотались.

- Вот так и сидим целыми днями, байки травим и ржём как лошади, в рот им пряники. Кто в карты режется, а кто водку жрёт. - зло сказал Васильич, который даже не улыбнулся на рассказ Ильи.

- Так у тебя руки золотые, работы у людей тебе хватит.


- Так-то оно так. Но инструмента у меня своего нет. Аппарат ведь только здесь. Это во-первых. А во-вторых, калым* - это дело хорошее, но когда есть основной приработок. Кто мне в старости пенсию платить будет, в рот им пряники?

- До пенсии ещё дожить надо, при нынешних переменах-то.

- И то правда - согласился Васильич. - А я слышал ты с Исхаком снюхался? Не боишься?

- А чего мне бояться? Я в его дела не лезу. Он только по охоте пособить попросил. Вот по этому и я пришёл к тебе.

- Так я не охотник...

- Знаю, Васильич. - Антон приобнял одноклассника и зашептал ему в ухо: - Исхак хочет с рогатиной на медведя сходить. А где я ему рогатину найду? Так может ты возьмешься за это дело? Сварганишь рогатину?

- Рогатину говоришь? - Васильич задумался, что-то прикидывая, потом кивнул головой: - А что, и сделаю. Железа навалом. Возьму тракторную рессорину и сделаю из неё.

- И за сколько управишься? - Антон заглянул в глаза Васильичу.

- Как будет готово, я сам тебя найду. А слышал новость? – Васильич вопросительно посмотрел на Антона и увидев, что тот отрицательно покачал головой, шепотом проговорил – Ко мне знакомый мент из райотдела сегодня приходил. Так вот он сказал, что взяли маньяка-убийцу – Зверя!

- Как взяли?! –  воскликнул Антон, - Когда? Кто он?

- А вот угадай? – Васильич загадочно прищурился и вгляделся в Антона – Ты должен его знать.

- Откуда? Я же с маньяками не общаюсь.

- Все так думали. А оказалось, что многие, и ты среди них, общались с ним. Сказать кто? – поспешил объявить Васильич, видя нетерпение Антона. – Охотовед Фёдор, в рот ему пряники. Вот кто бы мог подумать, а?

- Вот это да! Фёдор? – и с недоверием посмотрел на Васильича. Он немного подумал и вновь спросил, -  А на чем он погорел? Какие доказательства?

- Говорят, что рядом с одним из убитых им людей нашли его вещи. Видать, по пьяни лиходействовал, гад, вот и облапошился.

Антон вновь недоверчиво покачал головой:

- Сомневаюсь я. Сильно сомневаюсь, что Фёдор мог быть убийцей. Хотя… – и не договорив, махнув рукой Васильичу, пошёл в сторону ворот.

Калым* – разговорное -  подработка, дополнительный источник дохода.
*
В конце августа к дому Исхака подъехала тонированная по кругу иномарка чёрного цвета. Из неё вышел невысокого роста человек, с азиатскими чертами лица. Он посмотрел по сторонам и направился к воротам дома.

Из-за ворот высунулась голова охранника, который сонно посмотрел на  гостя и откровенно зевнув, спросил:

- Кого надо?

- Мне нужно видеть хозяина. У меня к Исхаку дело. - и азиат протянул клочок бумаги охраннику.

Охранник взял бумагу и кого-то крикнул. Подбежавший к нему парнишка схватил лист и побежал в дом. Через несколько минут он выскочил обратно и подбежав к воротам, сказал охраннику:

- Исхак ждет гостя.

Азиат вошел во двор и вопросительно посмотрел на охранника.

- Вот он проводит к Исхаку. - поняв немой вопрос, сказал охранник.

Парень жестом позвал за собой гостя и повёл его в дом.

За годы хозяйничания в Белореченске Исхак расширил свое хозяйство. Его деревянный дом был обложен красным кирпичом, пристроен флигель, надстроен ещё один этаж. Во дворе тоже был наведен марафет. Аккуратные тротуарчики разбегались в разные стороны от небольшого фонтана, который работал  только в теплые дни. Зимой на постамент, находившийся в середине фонтана устанавливали ёлку к новогодним праздникам. Чуть поодаль от фонтана была построена терраса, возле которой сейчас суетились несколько человек, разжигая огонь на мангале. Видимо собирались жарить шашлыки.

Проводив гостя до лестницы, широкие ступени которой начинались за метров пять до дома, парень остановился и указывая на дверь, произнес:

- Тебя там встретят и проводят.

Гость  поднялся по ступеням и дернул ручку массивной дубовой двери. Дверь открылась и перед гостем возник человек. Видимо это был кто-то вроде дворецкого. Этот человек пренебрежительно раскрыл перед гостем вторую дверь и так же небрежно сказал:

- Хозяин ждет тебя в гостиной.

"Нет, это не дворецкий. И это явно не аристократический дом" - подумал гость. Он был родом из одной из среднеазиатских республик, которые получили в начале девяностых вольную от старшего брата и кинулись в бурные потоки загнивающего капитализма. Но и в годы Советской власти, эта самая власть не совсем дошла до этих самых республик. Партийные работники в свое время заменили баев, а в 90-е годы и вовсе повылазили из своих схронов. Поэтому для гостя была несколько диковатой такое поведение прислуги. Он-то привык, что гостям чуть ли не ноги целуют, когда тот идет к хозяину. А здешняя пародия на дом аристократа лишь раздражала гостя. "У нас в таких домах крестьяне живут, а не хозяева жизни" - с презрением подумал он, но тем не менее, увидев Исхака, который сидел на кресле-качалке и пил то ли сок, то ли вино из большого бокала, и перечитывал письмо, переданное ему, широко заулыбался и по-восточному воскликнул:

- Мир дому, уважаемого Исхака!

- И тебе того же. - Исхак нехотя встал и пошел на встречу гостю.

Письмо, которое гость передал Исхаку, была написана авторитетным в криминальных кругах человеком. В ней он просил Исхака оказать помощь в просьбе гостя. Исхак поздоровался за руку с гостем и пригласил его за стол.

- Что привело в мой дом уважаемого, э? - Исхак вопросительно посмотрел на гостя.

- Рашид, меня зовут Рашид, уважаемый. – елейным голосом быстро ответил гость.

- Уважаемого Рашида, -  то ли пытаясь показать свое знание восточных обычаев ведения беседы, то ли нагло насмехаясь над просителем, договорил Исхак.

- У меня к Вам большая просьба, уважаемый Исхак. - и он вкратце изложил суть вопроса, приведшего его в Белореченск.

Дело приведшее Рашида в дом к Исхаку крылась в его семейной проблеме: у него пропал сын. Люди Рашида вышли на его след, но возникло осложнение, так как сына Рашида взяли в заложники и содержали в одном из домов в дачном поселке за Уральском давние враги рода Рашида.  И он просил Исхака оказать помощь в освобождении сына. За оказанную услугу гость обещал щедро отблагодарить Исхака и его людей. Гость взял со стола ручку и на листочке бумаги написал цифры.

- Это хорошая сумма. Но почему ты обратился именно к нам? - теперь было видно, что у Исхака не было и тени уважения, которую он пытался показать в начале беседы. Его демонстративное тыкание говорило, что перед ним сидел очередной клиент, только и всего. - Почему ты не хочешь обратиться к ментам? Это их дело. Или же тот, кто написал это письмо, тоже авторитетный человек и может порешать этот вопрос.

- Э, как бы сказать? Это дело слишком щекотливое, чтобы привлекать милицию. Я бы не хотел огласки произошедшего. А человек, направивший меня к Вам, сам уезжает ненадолго из страны и не может принять участия в судьбе моего сына. Поэтому и направил меня к Вам...

Исхак задумался. Дело было конечно, не самое трудное. Он со своими орлами мог осуществить освобождение малолетнего азиата. Но его смутила сумма, которую ему предложили за это дело. Сто тысяч баксов были даже для него хорошими деньгами. Но, немного подумав он принял это проявлением отцовской заботой о жизни сына, а в таких делах мелочей не бывает. Поэтому Исхак повысил ставку:

- Я так понимаю, та сумма, которую ты изобразил - это предоплата за услуги. - Исхак смотрел на гостя, проверяя его реакцию на свои слова.

Гость тоже молча уставился на Исхака. Он суетливо размышлял, что ответить Исхаку и наконец выпалил:

- Конечно же, уважаемый Исхак - это предоплата. В размере 50 процентов от оказываемой услуги. Ведь так принято в наших кругах?
Исхак понял, что большего от клиента он не выжмет, но и это его обрадовало. "Двести тысяч долларов за одну услугу! Всё, пора менять ценник." - весело подумал Исхак. И чтобы не упустить клиента согласно кивнул головой:

- Хорошо.
*
Исхак собрал свое ближайшее окружение и изложил суть просьбы своего дневного гостя. Сумму, которую клиент оплатит, Исхак утаил. Но сказал, что они, его помощники, получат по две тысячи долларов, а рядовые бойцы по тысяче с проведенной операции. Его помощники воодушевленно стали обсуждать озвученную сумму.
 
Пока раздавались воодушевленные возгласы собравшихся, Исхак самодовольно сидел, раскачиваясь в кресле-качалке и курил сигару. Наверное, себя он представлял эдаким крестным отцом или же колумбийским наркобароном, потому что на него был накинут теплый плед из верблюжьей шерсти, а пухлых пальцах поблёскивали массивные золотые перстни. Не хватало лишь негров с опахалом, отгоняющих от него назойливых мух. Поэтому он по старинке боролся с ними при помощи свернутой газеты.

Когда Исхак насладился сигарой и разговорами о том, кто какую тачку купит, получив такие деньги, он сказал:

- Вижу, вы согласны со мной и готовы провернуть дельце?  - он посмотрел на своих помощников. Торопливые согласные кивки голов были ответом на его слова. - Ну, тогда конкретно  перетрём вопрос.

Исхак достал листок бумаги, на котором гость оставил адрес дома, где содержался его сын и две фотографии. Дачный поселок лежал между Белореченском и Уральском, немного в стороне от федеральной трассы в семи километрах. Дорога к посёлку была хорошей. Для того, чтобы успешно провернуть дело, Исхак предложил первоначально организовать наблюдение за домом. Потом он поднял фотографии и произнес:

- На этих фотографиях изображения двух человек. Молодой - это сын клиента. Мы должны его освободить. И он должен живым и здоровым предстать перед своим отцом.  Второй - хозяин дома. Тоже из Азии. Они семейные враги. Весь сыр-бор в давней вражде. Поэтому, если этот человек будет дома, а он должен быть дома, мочить его в первую очередь. За его голову клиент дает премию в двойном размере тому, кто его замочит!

Собравшиеся вновь оживились. Но, Исхак подняв руку утихомирил их:

- Надо пронаблюдать так, чтобы знать точно время нахождения хозяина дома. Поэтому ваши мысли, кто и как будет наблюдать?

Шамиль, один из ближайших к Исхаку лиц в банде предложил, что было бы правильным, если направить в поселок малолеток с проститутками.

- Молодежь в поисках свободной хаты особо не привлечет внимания, дадим чутка бабла и они на день-два снимут там точку.- поддержал Исхак. - После наблюдения определимся с количеством бойцов. - Ему не хотелось платить лишние деньги, поэтому он не собирался привлекать всю банду. - Выберем самых опытных и серьезных бойцов. - заключил он…

…В условленный день банда выехала на выполнение дела. Наблюдатели сообщили Исхаку, что двухэтажный кирпичный дом, находится в конце дачного посёлка и примыкает к лесу, что облегчало работу. Дом охранялся. Пацаны насчитали четверых охранников, которые посменно дежурили во дворе дома. Хозяин же приезжал из города каждый день, и утром уезжал обратно в Уральск. Приблизительно прикинув число охранников, с учётом того, что пацаны могли не увидеть тех, кто сидит в доме, Исхак взял с собой пятнадцать человек и одного паренька-наблюдателя в качестве проводника. Вооружились автоматами, дробовиками, взяли гранат, на всякий случай, а Исхак, как командир взял "тэтэшник", подаренный Антоном.

- На месте валим всех, кроме сына клиента! - проинструктировал Исхак перед выездом бойцов.

Когда подъехали к посёлку было далеко за полночь. Оставив машины за несколько улиц до адреса, бандиты гурьбой пошли за проводником. Не доходя до искомого дома, Исхак разделил банду на две группы. Одна должна была штурмовать со стороны главного входа, а большая часть зайти со стороны леса. Сигналом к захвату дома следовал громкий крик Исхака, который шел во главе группы, идущей из леса...

...На первом этапе захват дома прошел достаточно успешно. Не ожидавшие нападения дежурные охранники были перебиты первыми же выстрелами. В дом ворвались, подорвав входную дверь гранатой. На первом этаже им никто не оказал сопротивления, так как никого на первом этаже уже не было. Единственная лестница, ведущая на второй этаж, была забаррикадирована креслом, из-за которой автоматная очередь остудила наступательный пыл ворвавшихся. Один из нападавших остался валяться у лестницы, корчась в предсмертных судорогах.

- Что делать будем? - спросил Исхака Упырь.

- Надо гранату кинуть так, чтобы она подорвала это чертово кресло. - сказал Исхак и протянул гранату Упырю - Сможешь с задержкой кинуть?

- А то, - ответил Упырь - Учили в армейке...

Упырь взял гранату и подбежал к лестнице. Потом он выдернул чеку гранаты и досчитав до трех, кинул её. Граната чуть не долетела до кресла и взорвалась. Но автоматная очередь, прозвучавшая в момент броска гранаты срезала Упыря, который с запрокинутыми руками повалился на пол. Когда грохот от взрыва утих, Исхак кивком пистолета указал бойцам: "Вперед! На штурм!".

Двое молодых ребят кинулись вверх по лестнице. Но не успели они сделать и трёх шагов, как длинная очередь из автомата сразила и их. Высунувший вслед за ними свою голову боец, тоже получил смертельную порцию в черепную коробку. 

Видя, что штурм второго этажа может кончится потерей всей банды, Исхак крикнул:

- Нам нужен только сын Рашида! Остальных мы не тронем! Отдайте нам его и мы уходим.

- Вы только что его убили. Взорвали гранатой. - ответил ему видимо охранник, который скорее всего был тоже ранен, так как говорил с трудом.

- Как убит?! - закричал Исхак, - Он же должен быть связанным. Он же заложник!

- Он гость в этом доме. И с оружием защитил его, как и подобает мужчине...- охранник видимо слабел, так как его голос стал ещё тише. Исхак крикнул:

- Вперед! - и сам первым забежал на лестницу, стреляя из пистолета в лестничный проем..

Когда бандиты толпой забежали на второй этаж, увидели три трупа, лежащих друг на друге. Живые использовали своих мертвых товарищей в качестве щита. Перевернув второго из лежащих, Исхак узнал в нем сына Рашида. Он схватился за волосы.

- Твою же ... - выругался он. - Теперь каюк нашим бабкам. Всё, забираем наших и валим отсюда.
*
- Надо было тела наших там оставить. Что с ними мы делать будем? - спросил Шамиль у Исхака.

- Что делать? - закричал на него Исхак. - Хоронить будем. Не о том сейчас базар ведёшь!

Исхак всю дорогу  до Белореченска напряженно думал. Что означали слова охранника о том, что сын Рашида - гость в доме и почему он стрелял в своих освободителей? Когда въехали во двор к Исхаку, он собрал бригадиров, а остальным велел развезти тела по кладбищам и закопать.

Когда бригадиры собрались в кабинете Исхака, тот поделился своими мыслями с собравшимися.

- А не кажется тебе, что нас подставили? - спросил Шамиль.

- Зачем? Зачем Рашиду подставлять нас, если он сам попросил освободить своего сына? К тому же, за него маляву прислал уважаемый человек.

- А если ... - хотел сказать что-то Шамиль, но остановился, видя, что Исхак начинает раздражаться.

Исхак достал коньяк из бара и налил полный стакан и залпом осушил его. Он толкнул бутылку собравшимся, чтобы те тоже налили себе.

- Ребят положили.. - сказал Исхак, - Помянем...

... На следующее утро, хоть и после бурной ночи, заседание банды продолжилось. Исхак отдал распоряжения, чтобы родственникам погибших выдали из общака похоронные деньги - по пять тысяч долларов каждой семье. "Пусть семьи наших не знают нужды" -  сказал при этом Исхак. Затем он посовещавшись с бригадирами, дал приказ, чтобы связались с ментами и выяснили картину по произошедшему: что думают в органах и в каком направлении идет следствие.

Исхак сидел у себя в кабинете в той же кресле качалке и пил коньяк. Он включил телевизор и бессмысленно щелкал пультом, перебирая каналы. Он погрузился в свои мысли, когда внезапно на экране мелькнули кадры новостного канала, на которых показывали дом, атакованный ими ночью. Исхак прибавил звук и стал слушать.

- Мы ведем свой репортаж с места совершения громкого преступления – щебетала молоденькая голосистая журналистка. - Сегодня ночью здесь произошло нападение на дачный дом, принадлежащий бизнесмену из Средней Азии Исмаилу Арсланбекову. И сейчас мы от него первыми узнаем его версию произошедшего. - с этими словами журналистка подошла к человеку, в котором Исхак узнал того, чью фотографию дал ему Рашид.

- Я не знаю, кто устроил здесь чудовищную бойню, убив моих охранников и моего племянника. Я думаю, что правоохранительные органы сумеют найти их и покарать, а я со своей стороны окажу всяческое содействие в их поимке.

"Племянник?" - удивился Исхак. " Племянник...- теперь уже совсем ошарашенно задумался Исхак. 

Неожиданно зазвонил телефон так, что Исхак вздрогнул. Он посмотрел на разрывающийся от звонка телефон, протянул руку и поднял трубку.

- Алло! Алло! Исхак! - закричал кто-то в трубку - Что вы натворили, Исхак?!

- Кто это? - спросил Исхак, пытаясь вспомнить голос говорящего.

- Это Рашид! - голос говорящего перешел в плач. - Зачем вы убили моего сына, моего наследника? Исхак?!

- А, Рашид! - зло прорычал в телефон Исхак. - Это ты мне объясни, что произошло! Почему твой сын стрелял в нас, в меня?! Убил моего лучшего бойца! На нем кровь Упыря! - закричал взбешенно Исхак, готовый переломить телефонную трубку, будто это шея Рашида. - Ты подставил меня, падла! Я убью тебя!

- Теперь меня и так, без тебя, убьют. А может и вместе с тобой - обреченным голосом ответил ему Рашид и положил трубку.

Исхак в ярости швырнул телефон на стол. Потом постоял минутку и обрадованно произнес:
-  Если тебя грохнут, то и бабки никому возвращать не надо. Вот и ладненько. А грохнуть Исхака - кишка тонка.

Он вдруг повеселел и отхлебнул из горлышка, стоявшей бутылки конька…

…В поселке быстро расползлись слухи о  пропаже пятерых бойцов Исхака. Люди в полголоса шептались, что будто Исхак сам расправился с поднявшими голову бандитами, которые во главе с Упырем хотели заменить главаря. Это сами люди Исхака сами распустили эти слухи, чтобы отвести от себя подозрения в участии в убийстве в дачном поселке. По своим каналам Исхак пробил обстановку с ходом расследования и убедившись, что милиция и прокуратура взяла ложный след, немного успокоился. Но он всё же осторожничал и установил дополнительную охрану своего дома, откуда старался не выходить без серьезного повода. Ему не давали покоя слова Рашида о том, что и его, Исхака, могут закопать вместе с ним...

...В этот вечер удача была на стороне Азата. Он поднял хорошие деньги в "Султане" - элитном казино Уральска. Немного подумав, он решил, что было бы неплохо продолжить удачный вечер.  Пока он стоял в раздумьях к нему подошел крупье и поинтересовался:

- Не хочет ли господин поиграть с настоящими игроками? На серьезные деньги?

Деньги, полученные в "Султане" были сопоставимы с его годовым доходом. Поэтому Азат решил кутнуть на широкую ногу.

- Было бы не плохо. - Азат посмотрел на крупье и кивнув головой в сторону ресторана, добавил - Только я поужинаю...

- Если желаете, Вам принесут всё, что Вы закажете за счёт заведения в игровой зал.

- Куда идем? - в предвкушении игры и хорошего ужина, нетерпеливо спросил Азат.

- Я провожу Вас. Простым людям туда вход запрещен.

...Как ни странно, Азату попёрло. За три игры он удвоил свое состояние. Почуяв удачу,  он вошел в раж и теперь играл без опаски проиграть. Он поверил в свою удачу.

Когда он в третий раз сидел с фулхаусом, игра приняла серьезный оборот. Банк стал равен его оставшимся деньгам, он рискнул и пошел ва-банк. Он поставил все свои деньги и верил что выиграет. Когда вскрыли карты, против его фулл-хауса сыграл флешь-рояль. Он проиграл. Он опустил было голову, но заметил у соперника валета той же масти, что и у него - валет пикей. 

- Ты шулер! - вскочив, закричал на соперника Азат.

- Осторожней, молодой человек. За такие слова и ответить можно. - спокойным голосом произнес его оппонент.

- Посмотри, тот же валет, что и у меня!

- И что? - спросил его другой игрок, сидевший напротив Азата и вышедший из игры ранее. - Может, это вы шулер и держите карты в рукаве? - при этом издевательски посмотрел на него.

Азат схатил его за грудки и поднял из-за стола.

- Я вам устрою весёлую жизнь! - закипел он, замахиваясь на него.

- Молодой человек, успокойтесь, - теперь вмешался в спор другой игрок, - если хотите, давайте поговорим за стенами этого радушного заведения.

Азат заметил идущих в их сторону охранников и отпустил  противника. Тот сел за стол и как ни в чем не бывало, улыбнулся.

Подошедшие охранники поинтересовались у Азата, о возникших проблемах. Азат немного успокоившись, ответил, что проблем нет. И когда охранники получили такой же ответ от других игроков, удалились, временами оглядываясь на них. А Азат произнес:

- Вы хотели поговорить за стенами этого заведения?

- Да, я готов принять эти условия, - сказал тот, которого Азат обвинил в шулерстве.

- Тогда завтра, за городом. В сторону Белореченска, в 15 километрах есть пустырь, где ранее проводились мотокроссы, знаете?

- Знаю. Сам в молодости увлекался этим видом спорта.

- Тогда ровно в 10 вечера жду вас всех там.

Азат развернулся и пошел в сторону выхода. Он был в бешенстве, но сдерживал свой гнев, чтобы выплеснуть его завтра. Если бы он сейчас обернулся, то увидел, что к столу, где он только что оставил весь свой выигрыш, подошел человек с азиатскими чертами лица и присел.

- Что ж, господа, вы свою часть задачи выполнили. Осталось дождаться результата. Спасибо, за увлекательное зрелище - развод лоха! - и поднявшись, пожал всем руки и не спеша пошел к выходу за Азатом.
*
- Какая стрелка? - Исхак удивленно смотрел на своего племянника. - С кем?

- Дядя, я тебе только что объяснил. - Азат сидел напротив Исхака на кресле и дымил сигаретой. - Меня кинули какие-то шулера. Я забил с ними стрелку. Там такие деньги светят, если мы их прессанём, дядь. Только дай бойцов и всё будет в ажуре.

Исхак смотрел на Азата, своего племянника, сына своей сестрёнки и думал. Кто эти шулера? Кого послать на разбор? И конечно, сколько денег срубят с этого дела?

- Так кто, говоришь, эти челы?

- Говорю тебе, - шулера, по крайней мере один - точно. Это тот, кто весь банк у меня увёл - и он вновь пересказал весь ход игры.

- Ну, в покере я не силен. Ты мне вот что скажи, - Исхак внимательно посмотрел на Азата, - Ты им сказал, кто ты или с кем приедешь на стрелу?

- Нет, ты же запретил мне это говорить, ещё давно. Чтобы мои неприятности не касались тебя.

- А место стрелки кто назначил?

- Я сам. - Азат горделиво посмотрел на дядю, как мальчишка, играющий во взрослые игры.

Исхак не обратил внимания на позу племянника и продолжил:

- А сколько денег ты должен был взять с банка в случае выигрыша?

- Двадцать пять кусков баксами!

- Солидные деньги, - Исхак удовлетворенно покачал головой, -Так, - и что-то прикинув в уме сказал:- Если мы этих терпил посадим на бабки и поставим на счётчик, то неплохая сумма может набежать. - Исхак ещё подумал и сказал. - Завтра возьмем всех бойцов для массовки, хорошенько их прессанем, а потом с их старшаком я сам побазарю...- Он ещё раз прикинул, какой куш он сорвет с этого дела....

...На следующий вечер с десяток машин во главе с Исхаковским Паджериком поехал в сторону Уральска. Они выехали на чуть пораньше, чтобы подъехать первыми, и встретить отвечающую сторону подготовленными.

Паджерик резво несся по трассе. Исхак, сидящий на переднем пассажирском сидении, повернув голову, посмотрел на Азата и сказал:

- А если твои шулера наложили в штаны и уже дали деру с Уральска? - и расхохотался.

Шамиль, занявший место Упыря после его смерти, и ехавшие с ними бойцы рассмеявшись, поддержали своего шефа.

- Нет, дядя. Они же уверены, что я дерзкий малолетка, который на стрелку припрётся с битой и с такой же кучей малолеток. А тут, раз, и вы такие чёткие с автоматами...- Азат представил удивление и страх на лицах тех шулеров и рассмеялся.

- Смотри, племяш, - погрозил пальчиком Исхак, - выпорю ремнем, если твои "кореша" не явятся.

Подъехав к пустырю Исхак отправил несколько бойцов осмотреть местность, на случай возможной засады. И когда бойцы доложили, что всё чисто, машины заехали на пустырь. Бандиты выгрузились и взяв оружие встали возле своих машин.

Подошло время назначенной стрелки, но никаких подъезжающих машин со стороны автотрассы заметно не было. Прошло ещё десять минут. Исхак стал посматривать на часы в нетерпении.

- Я же говорил, что твои шулера уже стартанули с области, поделив меж собой деньги. Тьфу... - Исхак в сердцах сплюнул под ноги.

В это время показалась машина, едущая в сторону пустыря. Бойцы Исхака  зашевелились, занимая боевые позиции у машин.

Не успела машина, заехавшая на пустырь, остановится, как вдруг, один за другим, как подкошенные, стали валится люди Исхака. А Исхак стоял и не понимал, что происходит. Те кто успел сообразить хоть что-то, начали палить во все стороны со всех стволов. Исхак тоже сел, прижавшись к заднему колесу своего джипа и держал в руках ТТ, готовясь выстрелить в любого, кто высунет голову из-за машины, когда его ударила в правую руку пуля. Пистолет выскользнул из его рук и он, схватившись за раненную руку, упал н землю. Взвыв от боли, он закусил воротник куртки, и пролежав несколько секунд в таком положении, поднялся на корточки и протянул левую, здоровую руку к пистолету. Пуля, вжикнувшая возле пистолета, заставила Исхака одернуть руку. "Снайпер!" - понял Исхак.  "Тогда, что ж он меня не пришьёт?" - подумал было Исхак, как вторая пуля попала ему в ногу. Теряя сознание, он заметил, что стрельба вокруг утихает.  Исхак уже полулежал, в беспамятстве сжав голову левой рукой, а по правой, которая повисла вдоль тела, струясь текла его кровь. К нему подошли несколько человек и подхватив его под руки, потащили к машине, стоявшей,  перегородив въезд на пустырь...

...Исхак очнулся, окоченев от холода.

- Эй, кто-нибудь, принесите и накиньте одеяло, - прошептал он. Исхак поднял голову и увидел звёзды, сиявшие в вышине. "Что я делаю на улице ночью?" - подумал он. Тут он заметил около себя какого-то человека, который дрожал всем телом и сжавшись, сидел ничком на голой земле. Посмотрев по сторонам, с трудом ворочая головой, Исхак понял, что он находится в какой-то яме. Тут сверху раздался голос:

- Шеф, он пришел в себя.

Исхак поднял голову  в сторону говорящего и увидел на краю ямы человека с автоматом. И тут он вспомнил всё, что произошло с ним до этого,: стрелка, перестрелка, ранение. Вспомнив про ранение он попытался поднять правую руку, но он не чувствовал её. "Ну, племяш, ну подставил. - подумал Исхак, - Теперь всю жизнь на меня будешь горбатиться, падла. Сколько с меня ещё и эти сдерут?"

В это время к краю обрыва подошел человек, который показался ему знакомым. Он пристально посмотрел на человека и вспомнил : "Точно, это же тот азиат! Он, что, крышует шулеров?" - удивился Исхак. - " Если так, то я должен был бы знать про него. Но не знаю..."

- Здравствуй, Исхак. - проговорил Исмаил.

- И тебе того же. - ответил Исхак.

- Хотя, говорить здравствуй, человеку, который уже в могиле, наверное не учтиво. Что же полагается говорить в таких случаях? - Исмаил явно издевался.

- Говори что хочешь и давай разбежимся. Сколько ты хочешь бабок? - спросил Исхак.

  - От тебя я хочу только одного - верни моего племянника. Сможешь?

- Про какого племянника говоришь? - попытался сделать вид, что не понимает о чём речь Исхак. - Это мой племяш чего-то не поделил в карточной игре. Вот я и вписался.

- Нет-нет, не про твоего. Он сейчас тоже там же, где и мой.

- Азат убит? - спросил Исхак.

- Да. Он был одним из первых из вас, кто получил пулю между глаз. Мои люди вели его и съыграли на его страсти к играм, когда мне стало нужным вытянуть тебя из твоей берлоги. А теперь его труп валяется там, на пустыре.

- Тогда зачем вам я? - разъярившись, крикнул Исхак, - Кончайте и все дела.

- Это успеется. Я хочу насладиться концом человека, считавшего себя пупом земли, а оказавшегося земным прахом перед движущимся локомотивом. По большому счету, я даже благодарен той мрази, которая лежит возле тебя, - тут Исмаил показал на скрюченного человека, - что он помог мне покончить с тобой при относительно благоприятных для меня условиях.

Исхак снова посмотрел на того кто был с ним в яме. "Это же Рашид! - узнал скукоженного человека Исхак.  И с криком: "А это Рашид?! Рашид, убью!" - попытался кинуться на лежащего. Но, рана в ноге болью отозвавшееся на резкое движение и выстрел, произведенный Исмаилом в его сторону, остановили его.

- Это мой зять. То есть будущий бывший зять, потому что через пять минут моя сестра станет вдовой. А ты, не вникнув в наши дела влез порешать вопрос. А ты знал, Исхак, что эта мразь заняла у меня деньги - миллион долларов, - чтобы потом  на эти же деньги заказать меня? Правда, я в качестве залога оставил у себя его сына, моего племянника, названного племянника, потому что это его сын от первой жены. Мне жаль этого молодого человека, настоящего мужчину, который стал жертвой алчности своего отца. – Исмаил задумался. - Сколько он тебе пообещал - две сотни кусков? – он посмотрел на Исхака с сожалением. - Да ты при любом раскладе в этой игре был труп, Исхак. - говоривший наслаждался тем, что теперь Исхак сел, обхватив голову здоровой рукой. - Потому что, после того, как меня бы ты убил, мой зять должен был бы перенять по наследству мой бизнес. А переняв его, он избавился бы от тебя. И когда ты пришёл бы к нему просить остаток от задатка, всё кончилось бы этой же могилой. Поэтому я не вмешиваюсь в планы Аллаха на счет твоей кончины, как видишь. Всему свой срок.

- Я всё отдам. - тихо проговорил Исхак, но Исмаил услышал его.

- Зачем мне твоё - всё? - развел руками он, - Твои всё - это три часа моей работы в день. Ты реально не знаешь, с кем связался. Человек, который тебе прислал маляву, теперь кормит рыб в Калифорнийском заливе. Потому что мои партнеры там, за океаном, тоже не пальцем деланные и имеют вес и влияние и в Белом доме, и здесь, в Кремле. Да даже если он был бы жив, то тебя бы всё равно закопали. У тебя цугцванг. Если ты не в курсе, то это когда любой твой шаг ведёт к твоему поражению. Потому что, этот человек, вернее теперь уже корм для рыб, знал мои возможности, и поэтому решил моими руками сожрать тебя и прибрать твой "бизнес" к своим рукам. Но он не знал обо всех моих возможностях. А нам, с нашим бизнесом, риски вроде тебя с твоими головорезами на трассах, вовсе не с руки. Не для того годами прокладывали мы этот канал, новый, так скажем, "шелковый" путь из Афганистана в Европу, чтобы какой-то бандит мог путать графики поставок, громить наши фуры, ставить под риск раскрытия весь трафик. Нет, это совершенно не приемлемо. Кончается время таких, как ты. Ты всего лишь первый в этом длинном списке. Так что извини. А вообще, ты сейчас должен был бы лежать на пустыре и вся наша с тобой беседа - это заслуга вот этого человека - Исмаил кивком головы показал на Рашида. - Это он в своих мольбах упросил меня дать ему возможность поквитаться с тобой за своего сына и умереть с честью. И я не могу не уважить просьбу своего родственника. Ведь он всё ещё муж моей сестры. - С этими словами Исмаил кинул в сторону Рашида кинжал, который прочертив дугу, воткнулся у его ног. Исмаил посмотрел на Исхака, и как бы что-то объясняя ему произнес, - После нашей беседы с Рашидом он чуть-чуть того, - и он злорадно улыбаясь, повертел указательным пальцем у виска. Потом громко крикнул: - Рашид, вот этот человек убил твоего сына! - показывая на Исхака.

От этих слов Рашид вскочил и увидев клинок у своих ног, вытащил его из земли. Затем поднял голову и увидел человека, который протягивая руку, показывал на Исхака, сидевшего на другом углу ямы. Он с яростью кинулся на этого Исхака и схватив за волосы, притянул его голову к себе, а коленом правой ноги надавил ему между лопаток. Затем он занес кинжал и полоснул им по горлу своей жертвы.

Когда фонтан крови брызнул из горла Исхака, Исмаил махнул рукой и автоматная очередь пригвоздила и самого Рашида к стенке могилы.

Так закончилась бесславная история банды, державшей в страхе Белореченск и всю округу, и их главаря, метившего в вершителя человеческих судеб.
*
Роза Ахметовна сидела за своим столом и перебирала какие-то документы, когда к ней в кабинет вошли несколько человек, двое из которых были в милицейской форме.

- Роза Ахметовна Ильясова? - спросил человек в гражданском, который первым вошёл в кабинет.

- Да. А в чем дело, товарищи? - спросила спокойным голосом Роза Ахметовна, хотя и было видно, что она внутренне напряглась.

- Я, майор юстиции, старший следователь ГУВД области. У меня ордер на обыск в Вашем кабинете и месту Вашего жительства, а также ордер на Ваш арест, прошу ознакомиться. - с этими словами майор положил на стол документы.

- Какой арест? О чём Вы говорите? - проговорила Роза Ахметовна слабеющим голосом, и попыталась было встать из-за стола, но плюхнулась обратно на кресло.

- Вы подозреваетесь в совершении преступлений по статьям 127.1 часть 2 и 3 пункты "В", 210 часть 2 и 285 часть 1 Уголовного Кодекса Российской Федерации: злоупотребление должностными полномочиями, участие в организованной преступной организации и торговля людьми. Попрошу понятых пройти в кабинет, а сотрудникам приступить к обыску...

...Слухи о гибели Исхака и его банды с молниеносной быстротой облетели весь Белореченск и с каждым пересказом обретали новыми, всё более необычайными и ужасающими подробностями.

- Их перестреляла "Белая стрела".  Гебешники давно их пасли и вот, когда беспредел перешёл все разумные пределы, кончили всех разом - вещал Федос в МТСе, дымя папиросой.

- На чеченов напоролись. Не поделили деньги... - говорили на рынке.

- Банду перестреляли, а Исхак смог сбежать. Его то среди убитых нет. - судачили старушки на скамейках...

...Тоня забежала в дом к Тане и с порога выпалила:

- Таня, слышала новость? Розу Ахметовну арестовали?

- Господи, её-то за что? - удивленно спросила Таня.

- В поселке говорят, что она поставляла проституток Исхаку.

- Каких проституток? Она же директор колледжа, а не бордели - ещё больше удивилась Таня и качая головой усмехнулась.

- Вот-вот - продолжала тараторить Тоня. - Она среди студенток подбирала таких, кто покрасивее, постройней, да полегкомысленней. А затем, кому-то обещая помочь заработать легкие деньги, а кого-то и откровенно стращая отчислить из колледжа, сбывала, так сказать, живой товар Исхаку.

- Господи! - Тоня запрокинула голову и шумно выдохнула, - Что же это такое творится. Молодые девчонки...- Она села на табурет, стоявший у печи.

- Отлились твои слёзы Шипучке. - Тоня помахала своим кулачком и присела возле Тани на стульчик.

- Да причем мои слёзы, Тоня? - Таня с недоумением посмотрела на подругу. - Мои слезы ничто, по сравнению со сломленными судьбами и испоганенными душами девчонок. Они же ещё совсем дети...Эх, Роза Ахметовна, что ж ты натворила...

- Тебе её жалко? - удивилась Тоня.

- Жалко. Честное слово, Тоня. Видимо она совсем запуталась на старости лет. Правы, всё же правы восточные мудрецы, говорившие, что самое страшное проклятье - жить во времена перемен. Только знать бы, чем мы это проклятье заслужили... 

...Милиция, до этого лишь искоса смотревшая на преступления, совершаемые бандой Исхака, словно вышла из ступора и рьяно принялась паковать всех, кто хоть как-то был причастен к деятельности банды. В короткие сроки были арестованы все оставшиеся в живых и не успевшие пуститься в бега члены банды, задержаны руководители различных рангов, покрывавшие их преступную деятельность. В их числе оказалась и Роза Ахметовна. Она первоначально стойко держалась при допросах, всячески отрицая свою причастность к действиям банды в отношении студенток колледжа. Но когда следователи ткнули ей в лицо заявления студенток, а за тем и записи Исхака, в которых он скурпулёзно заносил каждый рубль, выплаченный, как студенткам, так и Розе Ахметовне, пожилая женщина разрыдалась. Она написала чистосердечное признание, в котором не забыла упомянуть и то, что она действовала под угрозами бандитов о расправе с ней и членами её семьи, если она откажется сотрудничать с ними. В последствии, суд признал её чистосердечное признание и угрозы бандитов в качестве смягчающих обстоятельств и учитывая полное раскаяние в совершенном преступлении Роза Ахметовна отделалась условным наказанием. Она развелась с мужем и переехала жить в Уральск, где её почти никто не знал...

...Таня вышла на улицу, и задумчиво разглядывая небо, в котором уже мерцали звезды, шла в сторону магазина, когда заметила  соседа дядю Лешу. Дядя Леша жил со своей женой тетей Фросей в поселке не так давно. Они продали в Уральске свою однокомнатную квартиру и купили на вырученные деньги небольшой дом в Белореченске. Старики были одиноки, так как детьми так и не обзавелись, а бросить друг друга и создать новые семьи так и не смогли, видимо сильно любили друг друга.

Дядя Леша стоял и беспомощно озирался по сторонам. Таня, дойдя до него, поздоровалась с ним:

- Вечер добрый, дядя Леша!

- Добрый, добрый, доченька, да не очень., - по стариковски кряхтя проговорил дядя Леша.

- А что случилось? - поинтересовалась Таня.

- Да бабка моя что-то разладилась. Сама не знает, что у неё болит. То говорит живот, то голова...- разведя руками проворчал старик. - Уж и не знаю что делать. И в аптеку поздно уже бежать, и скорая к нам отказывается ехать. К утру говорит, если не пройдет, приедете... А если не дотянет до утра? Вот беда-то...

- Сейчас, дядя Леша! У меня где-то дома НО-Шпа была. Сейчас схожу. Должна помочь. - Таня развернулась и быстрым шагом направилась обратно к дому...

...Когда она вернулась обратно и протянула старику упаковку таблеток, тот сунул в руки Тане деньги.

- Ой, да что Вы, дядя Леша! Уберите это сейчас же! - сказала Таня и решительно оттолкнула руку старика с протянутой купюрой - Я ж не из-за денег вовсе. Сегодня я вам помогла, а завтра, может, вы нам чем пособите. До свидания, дядя Леша. Тете Фросе привет передавайте, путь выздоравливает. - и зашагала в сторону магазина.

А старик повернулся и побрел в сторону дома. Если бы сейчас Таня повернулась и присмотрелась к нему, то увидела бы, что на его глаза навернулись слёзы..
*   
                Охота на охотника
                Нулевые
- Как думаешь, БрОня, Зина меня любит? - спросил Ренат Броню.
- А мне откуда знать-то? - сказал Броня  и тяжело вздохнул. Он сам давно тайно был влюблен в соседку Зины, Роксану. Но признаться в этом не то что ей, а даже самому себе он боялся. С пятнадцати лет он ловил каждый её взгляд, а поймав, сразу же отводил свой. Её черные глаза выворачивали ему душу наизнанку. Он каждое утро ждал, когда мимо их дома она пройдет в школу. А потом шёл за ней следом, не отрывая взгляда от идущей впереди девушки, которая и не шагала вовсе, а будто отплясывала только ей одной известный танец, в которой и мелодия и такт сливались в естественную красоту каждого её движения. Броня тогда не знал, что это и есть  первая любовь - безжалостная, жестокая и неумолимая.

-  Вот и я не знаю. - Ренат понуро склонил было голову, но резко поднял и глядя в глаза БрОне произнес - Только знаю, что мне без неё жизни нет. - тут он помолчал и продолжил - Да только вот родаки мои не позволят мне женится на ней. Даже если она без ума от меня. Сам знаешь почему.

БрОня действительно знал. Отец Рената, богатый по местным меркам коммерсант, а тем более мать,  ни за что не позволят жениться своему единственному сыну на дочери скотника. Хоть этот скотник был орденоносцем и являлся лицом района на всяческих мероприятиях в области в былые годы.

- Я так скажу, Ренат. Если любишь, то верь, а если нет, то брось морочить голову себе и ей голову. И если твоя любовь сильна, то всё сладится. Твои родители рано или поздно, но согласятся с твоим выбором. Главное, чтобы ты к тому времени не изменил свой выбор. Понимаешь, о чём я? - спросил Броня и разлил с бутылки по рюмкам тягучую с мороза водку.

Сегодня молодежь с Горской собралась в доме Одинцовых. Санька отмечала свое восемнадцатилетие. По этому случаю Антон с Сенькой специально сходили загодя на охоту и добыли кабана. Антон сам замариновал шашлык и накрошил мясо для плова. Подозвав Саньку, отец сказал:

- Дочура, сама знаешь, времена нынче тяжелые. Дорогого подарка от нас не жди. Но вместо подарка - весь дом в вашем распоряжении на целых два дня. Полный аулак!* - он развел руками в стороны - Всё что в доме - всё ваше. А мы с матерью в гости в Волково съездим, нас родичи давно зовут. Но, чтобы было всё по-людски, поняла дочка?

- Конечно, папа, я тебя очень люблю! - сказала Санька и обняла отца. Антон тоже обнял свою любимицу. У него прошибло слезу, когда Санька поцеловала его в небритую щеку...

...Вечеринка была в полном разгаре, когда к Броне подсел Салават, его одноклассник и сослуживец по армии.

- БрОня, слышь, я с Динкой поссорился. Она вроде меня не любит.

- Да что вы сегодня, сговорились что ли?! - БрОня оторопело посмотрел на Салавата. - Я же не бабка-сводница, что бы знать, кто и кого любит.

- Эх, тогда наливай, брат, - Салават тряхнул головой, вскочил  и запел по татарски, - Эх, сез матур кызлар, ник шаяртасыз**...

Броня разлил по рюмкам и пока Салават пел, изливая душу, подошел к Дине, которая на кухне нарезала лук.

- Что у вас произошло? Салават в печали, видишь? - и кивнув головой в сторону Салавата, который всё ещё пел, продолжил - А когда мой братан в печали, то и я не в духе. Объясни, не тревожь нас. 

- А, ну вас...- Дина отвернулась от Брони и  слезы потекли из её глаз.

- Ты чего это, - растерянно спросил Броня, - Чего плачешь-то?

- Это лук...- ответила Дина.


*Аулак - татарское название пустующего дома, где собирается на посиделки молодежь.
**Эх, сез матур кызлар, ник шаяртасыз - в буквальном переводе: "Эх, красивые девушки, что ж вы надо мною смеётесь
*
Гремела на весь дом музыка и никто не заметил, как в дом, смеясь и  разговаривая, ввалилась ещё одна компания ребят.

- О, да тут сабантуй в самом разгаре! - сказал Федя, самый старший из вошедших.

Сеня, увидев вошедших приглушил музыку:

- Вот и братва подтянулась, - сказал он. - Прошу знакомится, если кто кого не знает. Это Федя со своей подругой Светой. -  и подойдя к Фёдору поздоровался с ним за руку, и также подходя к каждому из гостей здоровался и представлял их, - А вот это - Филюс, этот прыщавый - Ильшат, а это друг моих друзей, а значит и мой друг - Ренер. С Ильшатом я вместе служил в Чебаркуле. А Филюс его сосед, они вместе с рождения. А Федя мой старшОй, мы вместе на комбайне вкалываем. Как вы поняли, это я пригласил их на Днюху к сестрёнке. Все они с Низов, и как сказал, мои друзья. Поэтому прошу их не обижать - смеясь, но при этом погрозив пальчиком, закончил он. На счёт низовскИх он сказал не просто так, а зная, что горские с низовскИми частенько по малолетке устраивали драки. А становясь старше всё это, конечно, размывалось: кто-то служил вместе в армии, кто-то работал в одном предприятии, колхозе и место жительства теряло значение для дружбы.

- Всем привет! - тот, кого звали Ренером, вышел на середину зала и поднял руку. - Уважаемая публика, минутку внимания! Разрешите мне от имени всех вновь прибывших поздравить нашу именинницу, Александру Антоновну Одинцову со знаменательным событием в её жизни - с  наступлением совершеннолетия. С этого дня она официально признается Совершенством. Поэтому предлагаю обращаться к ней, как и подобает по её титулу - Ваше Совершенство! Итак, Ваше Совершенство, позвольте вручить Вам в дар, то есть даром, - смех собравшихся прервал его речь, и он дождавшись, пока смех утихнет, продолжил, - этот скромный букет, доставленный из Уральска курьерской службой - то есть нами, так как мы присягаем на веки вечные быть Вашими курьерами, и вот этот подарок. -  Он протянул руку и Федя подал ему пакет, перевязанный красным бантом. Ренер подошел к Саньке и галантно кивнув головой, вручил ей букет и подарок. Ребята восторженно захлопали в ладоши, а Ренер склонил ноги в полуприсяде и поцеловал Саньке руку. Она от неожиданности, смущенно одернула руку и вся покраснела.

- А теперь танцы! - крикнул Ренер и щёлкнул пальцем Сеньке. Тот включил громкость на полную и танцы, прерванные прибытием ребят с Низов, продолжились.

Ренер растолкав стоявших вокруг него парней, вошел в самую гущу и начал отплясывать по-татарски и все вновь захохотали.

После танцев Сеня заглушил музыку и когда все утихомирились, громко на весь зал произнес:

- Сейчас все за стол, пропустим по рюмашке и на горку!

-Ура, на горку! - разнеслись радостные голоса ребят.

Резво усевшись за стол, ребята быстро произнесли тост за здоровье именинницы и дружно направились к выходу.

Горка была недалеко, прямо за гаражом Одинцовых.

- Хорошо горским, - сказал Ренер, - им даже горку строить не надо. Полил тропинку водичкой, вот тебе и горка. А мы корячимся, снег гребём.

- Так айда жить к нам, на Гору. Тут места всем хватит, - ответил Ренат.

- Ну уж нет. Всем хороша Гора. Но как представлю, что после работы на неё ещё забираться надо, сразу вся охота пропадает.

- А ты вот глянь, нам в замен по утрам можно вот так! - Ринат сел на санки и оттолкнувшись ногами от края горки, залихватски свистя, понесся вниз. Под самим склоном горки Сеня специально сделал маленький трамплинчик, и теперь Ренат налетев на него пролетел метра три и бухнулся в сугроб. Выкарабкавшись из сугроба Ренат, отряхивая с себя снег, весело крикнул стоявшим наверху:

- Айда, не боись! - и вновь засвистел.

Теперь и ребята покатились по горке, кто на санках, кто на обрывке пакета, а Ренер на корыте. При этом Ренер орал:

- Эге-гей! Поберегись! Я на танке!
*
Вечеринка близилась к концу, когда всё тот же Ренер, который оказался довольно веселым, острым на язык молодым человеком лет двадцати пяти, встал из-за стола и произнес:

- Уважаемые гости! Вновь прошу минуту вашего внимания! Мы, Ваши гости с Низов, давно наслышаны о необыкновенном голосе нашей гостеприимной хозяйки и виновницы торжества. Я сам, да и никто из собравшихся, конечно,  в этом ничуть не сомневаемся, но в знак Вашего расположения к нам, просим спеть нам  песню.

Саня от такой неожиданности вдруг засмущалась, покраснела и попыталась отказаться, мол голос пропал, пока готовила стол.

Но Жанна, сидевшая рядом со своим женихом Олегом, поддержала Ренера и сказала:

- Ничего подобного! Так распевала, пока салаты шинковала, что синички за окном подпевать стали. Давай, не стесняйся, покажи-ка низовским, как на Горе петь умеют!

Гости захлопали в ладоши и заскандировали:

-Просим! Просим!

Саня встала, тряхнула головой и улыбнувшись лишь краешком губ, звонким девичьим голосом затянула:

- Там где клён шумит, над речной волной.
    Говорили мы о любви с тобой.
    Отшумел тот клён, в поле бродит мгла
    А любовь как сон  стороной прошла...

Она пела, а все заворожено смотрели на неё. А она не отводила глаз с Ренера, который так же смотрел на неё восторженным взглядом.

Когда она закончила петь, все захлопали в ладоши. Кто-то крикнул:

- Ещё! Просим ещё! Пой!

Но Сенька приподнявшись, поднял руку с широко раскрытой пятерней, и возразил:

- Ну, нет, хорошенького - помаленьку. Сглазите ещё сестренку! Давайте лучше выпьем за то что у меня есть такая сестра! А вы все теперь завидуйте молча! Ха-ха!

Всеобщий смех, разразившийся за столом, поставил точку в прослушивании вокальных данных Саньки.

- А хотите, хохму расскажу? - спросил всё тот же Ренер, уже под самый занавес вечера. И не дожидаясь разрешения начал рассказ: - Все знают старшего сына дяди  Федоса - Артёма? Это тот, кто  киномехаником в нашем Доме культуры работает. Так вот, на днях поехал он в наш стольный град — Уральск, и на собранные непосильным трудом денежки своей родимой тёщи, купил себе любимому иномарку: «Тайоту-Короллу». Угадайте с трех раз, какого цвета? - Ренер сделал комично-загадочное лицо,  - Конечно же чёрного цвета. Чтоб все видели - едет крутизна! Ну, так вот. Приехал он к себе домой, поставил машину во дворе, а сам зазвал к себе всех, кого только мог и давай машинку обмывать с друзьями и с товарищами. Сидят, гудят, галдят, водочкой себя балуют. А через какое-то время забегает соседка и кричит, значит им, что машинку пора в утиль сдавать, а не обмывать. На логичный тому моменту вопрос: " Почему?"  Она отвечает: "А вы во двор выйдите да гляньте!" Все, конечно, вихрем вылетают во двор. Смотрят, а там эта коза, в смысле не соседка, а натуральная домашняя коза, машинку рехтует по полной. Вы только представьте картину: коза белая,  а «Тайота» черная и  соответственно, коза отражается в ней причудливыми формами от полированной до блеска поверхности кузова машины. А коза не терпит, когда на её территории кто-то хозяйничает, территории надо же отстаивать! Вот коза и отстояла, рогами помяв всю правую, водительскую сторону машины. Естественно Артём чуть не плачет: и машину жалко, и козу тоже — всё же 6 литров молока в день дает. Хотел было сгоряча козу под нож пустить, так жена тоже поперёк встала: «Не трожь козу, козёл! Сам виноват!».

Под раскатистый всеобщий смех Ренер закончил своё повествование.
 
*
БрОня, увидев, что Салават пошел на улицу, накинул пальто и направился на веранду за ним. На веранде Салават стоял, пытаясь прикурить сигарету, но спички тухли от ветра с улицы. Броня подошел к нему и достав сигарету, шутливо произнес:

- Мужик, прикурить не найдется?

Салават резко повернулся к нему и увидев БрОню , отшвырнул сигарету и спички в дверь.

- Что она тебе сказала? Ты ведь говорил с ней? - нетерпеливо спросил он.

- Ну говорил и что? Из-за этого теперь и прикурить не дашь? - все так же шутя продолжал БрОня. Затем он достал из кармана зажигалку и прикурил от неё.

Салават опять взял сигарету из протянутой БрОней пачки и теперь сам попытался отшутится:

- Ну, давай что ли тогда и прикурить.

БрОня дав прикурить Салавату от зажигалки, проговорил:

- Брат, сам поговори с ней. Она плачет. Видимо и ей не очень хорошо, понимаешь? Девчонкам же много не надо, чуть что, так сразу вслёзы.

- Да понял, чего уж там...

В этот момент грохоча и сшибая всё на пути, на веранду вышел Сергей. Сергей был не местный, а приезжал в гости к дедушке с бабушкой ежегодно. А так как его все горские знали с детства, то в принципе, он вполне мог считаться и местным, хоть и бывал в году месяца два-три в Белореченске.

- Дайте закурить, пацаны. – возбуждённым голосом попросил он у БрОни с Салаватом и ударил кулаком по косяку двери.

- Ты чего чужое имущество портишь? Не долили что ли? - спросил БрОня, протягивая и ему свою пачку сигарет.

- Не нравится мне этот низовскОй. - ответил Сергей.

- Это который? Ренер что ли? - спросил Салават.

- Точно, этот! Больно он веселый какой-то.

- Так праздник на дворе, потому и веселый. - простецки ответил Салават.

- Нет, братан, он не потому веселый. Я его просёк. Он как увидел, что Санька от него взгляда не отводит, вот и повеселел. Но нечего. Чуть погодя я его повеселю.

БрОня смекнул, что Сергея разъедает ревность. Он давно к Саньке подбивал клинки, но она его выпроваживала. А теперь ещё и Ренер мог стать соперникам за сердце певуньи и красавицы Сашки.
*
Во дворе прокукарекали третьи петухи, когда гости начали расходится по домам. Первыми ушли Федор со Светланой.

- Спасибо Саша за вечер, за праздник, который ты подарила нам. К сожалению, мы должны вас покинуть, потому как нам ещё до дома Светки пилить и пилить. - сказал Федор и как бы извиняясь, развел руками и направился к выходу.

За ними потихоньку потянулись и остальные гости. Ренер, котрый был в центре внимания Сани весь вечер, задержался позже всех и прощаясь, выждав момент, когда все выйдут, посмотрел на Саньку и произнес:

- Ну, что, Ваше Совершенство, будет ли достоин курьер ожидать Вашей благосклонности  и надеяться на встречу завтра, скажем в 9 вечера на пятачке, у самолёта?

Санька вся зарделась от этих слов и её сердце зачастило. Она опустила голову и глядя в пол произнесла:

- Да.

Окрылённый ответом, Ренер выскочил на улицу. Во дворе ещё стояли ребята и курили. Он достал сигарету из кармана и прикурил от протянутой кем-то спички. Не успел он затянуться сигаретой, как удар кулаком в челюсть опрокинул его с ног.

- Тебя что, не учили учтивости и говорить: "Благодарю!", за оказанную услугу? - это Сергей подловив Ренера, накинулся на него с кулаками. - Вставай, я тебя обучу вежливости.

Ренер, придя в себя от неожиданного удара, поднялся на ноги. Хоть он и отслужил в армии и был немного постарше Сергея, но, к сожалению, не обладал навыками рукопашного боя. Он по-деревенски размахнулся, и наотмашь ударил Сергея.

Сергей, который был перворазрядником по боксу, ловко уклонился от столь прямолинейного удара. Он отступил на шаг и глумливо произнес:

- Это всё, чему тебя научили?- и сделав обманное движение левой рукой, ударил правой. Ренер устоял, лишь на шаг отошёл назад. И теперь, разозлившись всерьёз, как разъяренный бык накинулся на Сергея и обхватил его руками.

Ребята стоявшие вокруг них кинулись разнимать дерущихся. Но их было уже не унять. Они крепко сцепились и казалось, готовы перегрызть друг другу глотки.

В этот момент нам крыльце появился Сеньке. Мгновенно оценив ситуацию, он перепрыгнул через перила, и в два шага стоял возле сцепившихся Сергея и Ренера. Он, ничего не спрашивая, схватил обоих за шиворот и изо всех сил ударил их лбами. От такого удара противники повалились на снег.

- Вы что тут вытворяете? Моей сестре праздник портить удумали?! - он разъяренный как бык, начал скидывать с себя верхнюю одежду. - Я сам вас двоих сейчас отметелю так, что забудете как вас зовут.

Все знали, что Сеньку в бешенство ввести очень трудно, но если он взбесился, то и остановить уже невозможно. Ребята невольно отступили, кто на шаг, кто на два  от него.

На шум, доносившийся со двора, выскочила Санька и увидев своего брата, стоящего над валявшимися в снегу Сергея с Ренером, крикнула:

- Сеня, не смей! Отойди от них! - а сама быстро спустившись с крыльца, подбежала к брату и обняла его. - Успокойся, Сеня. Сейчас они встанут и пойдут отсюда. А ты их не тронешь. Да?

Сеня увидев слёзы на глазах сестры, обнял её и весело сказал:

- А я их не трогал, они сами упали, ударившись лбами. Так ведь? - и как бы ища поддержки, спросил он окружающих, при этом грозно глядя на них.

- Да, да. Они споткнулись и ударились - сказал быстро Ренат.

- Да, просто неудачно упали, - сказал Сергей, вставая на ноги, и протянул руку Ренеру, помогая и ему встать.

  Санька недоверчиво посмотрела на них, но увидев, что Сергей с Ренерем уже отряхивают снег друг с друга, пересилила себя и улыбнувшись сказала:

- Мне говорили, что все парни козлы, а я не верила. Смотрите, а у них рожки повырастали.

Все засмеялись, свободно выдохнув, и даже Сергей с Ренером, которые растирали шишки на лбах, закатились обнимая друг-друга.
*
Незаметно пролетели зима и наступившая за ней весна. После окончания посевных работ в Белореченске, впервые за последние годы был проведен Сабантуй - праздник в честь тружеников села. Сабантуй удался на славу. В Белореченск съехалось всё население близлежащих сел и даже были приезжие с Уральска.

Районное начальство сделало всё возможное и невозможное для того, что бы праздник стал неповторимым. Для этого было даже изменено традиционное место проведения Сабантуя. Если раньше, при Советской власти, праздновали на обширной поляне за посёлком, вдоль федеральной трассы, то теперь решили провести на берегу Идели. Места там были, конечно, живописнейшие, но из-за засушливой погоды в начале лета заливные луга и озёра высохли. И к празднику пожарные с посёлка свозили воду и заливали озера.  Они даже умудрились сделать искусственный остров посреди одного из озер и разукрасить его в виде альпийской горки. Народ терялся в догадках: "С чего такая щедрость и расторопность?" А отгадка была проста, в поселок на праздник приехал губернатор. Одарив всех собравшихся своей белоснежной улыбкой и набором многообещающих слов, губернатор уехал.

Отшумел весёлый Сабантуй, вдохнув надежду на новую жизнь сельчанам.
Люди обрели веру, что скоро жизнь у них пойдёт совсем по-другому. Надо лишь совсем немного подождать и приложить труда.

В отличие от других, Жанна с Олегом не собирались откладывать в долгий ящик  наступление своего счастья и в середине июня отправились, подавать заявление о бракосочетании. И спустя ровно месяц, отпущенных по закону на обдумывание столь серьезного  в их жизни шага, они провели свадьбу.

Свадьба была скромной, но очень шумной и весёлой. Дома породнившихся стояли не так уж и далеко друг от друга. Поэтому гости сновали из дома в дом. Казалось, что вся улица празднует вместе с молодыми их первое в совместной жизни торжество. А, в прочем, почему казалось? Так оно и было!

Салават и Дина, Саня с Ренером, Федя со Светланой, Сеня, Сергей и БрОня, растянув гармонь, отплясывая и затягивая одну за другой песни, шли к дому Лукиных. За ними двигались жених с невестой и остальные гости.

Таня, светясь от счастья, встречала всех у крыльца дома. Рядом с ней стояли Тоня и Антон. Тоня смотрела не на гостей, растревоживших всю улицу, а на Таню и радовалась счастью своей подруги. В последнее время Таня стала слабеть, и хоть часто в разговорах и жаловалась на боль в животе, но не придавала особого значения этим болям. «Наверное съела что-нибудь.» - приговаривала она. Вот и сегодня, она резко схватилась за живот, когда подняла ведро с водой, ставя его на табурет.   И радость Тони была смешана с долей тревоги за подругу.

А гости уже ворвались во двор, и шум и гам заполонил всю округу. Торжество шло своим чередом.

Когда гости уже скрылись за дверьми сеней, Саня схватила БрОню за руку и загадочно улыбаясь, сказала:

- Может скоро и у меня будет такая же свадьба! – и весело расхохотавшись, помчалась в дом.
*
БрОня сидел на крыше сарая и чинил кровлю, когда на улицу не переставая сигналить, въехала "Нива" дяди Антона. Она остановилась возле их ворот и он увидел, что его отец, который у гаража возился с их "Москвичонком", сел к дяде Федору, и они , так же сигналя, поехали дальше. Дядя Федор останавливал машину возле мужиков, стоящих на улице, что-то кричал им и ехал дальше, всё так же сигналя.

БрОня удивленно по озирался по сторонам и увидел в далеке, за посёлком, где стояла старая ферма, клубы дыма.

"Не иначе, как пожар." - подумал Броня и торопливо засобирался вниз. Бросив взгляд в сторону, куда поехал дядя Антон, он увидел, что машина доехала до конца улицы и развернулась.

БрОня скинул вниз молоток и клещи, спустил на веревке ведерко с гвоздями.  А сам подполз к краю крыши и торопливо начал спускаться по лестнице. Лестница покосилась и поехала вдоль кромки кровли. Резко оттолкнувшись от лестницы, БрОня прыгнул вниз.

"Черт, ещё ногу сломаешь с этой крышей, а там пожар." - подумал БрОня, и поспешил в сторону улицы. Он уже слышал звуки сигнала приближающейся машины дяди Антона и надеялся успеть сесть к нему. Когда он открыл калитку, "Нива" дяди Антона на бешеной скорости промчалась мимо их дома, а за ним, так же набирая скорость, проехали ещё машины и мотоциклы.

Он посмотрел на батину машину, но тут же вспомнил, что тот сломан и побежал обратно во двор. БрОня выкатил из сарая свой мотоцикл и завел его. Выехав на улицу, он погнался вслед за другими.

За посёлком, где начиналась дорога на ферму, он увидел, что все едут в противоположную от фермы сторону. Привстав на подножках мотоцикла, БрОня посмотрел туда и увидел, что на пригорке, у карьера, стояло несколько машин. И туда же подъезжали другие. Добавив газу, БрОня помчался к карьеру.

  Не успел он подъехать, как к нему подбежал его отец и закричал:

- Лопату привез? Лопату давай!

- Какая лопата? Что случилось? - спросил БрОня, слезая с мортоцикла.

- Как зачем?! - всё так же крича, в ответ спросил отец, - Как зачем? Сеньку с Санькой как достанем?

И он резко потянул его за руку. БрОня,  который ставил мотоцикл на подножку, от неожиданного рывка потерял равновесие и мотоцикл повалился на землю. Не обращая внимания на упавший мотоцикл, отец увлекал БрОню за собой в сторону карьера, что-то бормоча про себя. 

А там, у карьера люди копали землю в нескольких местах.

"Неужели клад нашли? - подумал было Броня - А тогда причем Сенька с Санькой?"

И вдруг резкий, почти нечеловеческий крик, от которого БрОня вздрогнул и холодный пот прошиб всё его тело, пронесся по округе. Все повернули голову в сторону кричащего, и БрОня увидел, что кричит дядя Антон.

Антон держал чью-то руку, торчащую из-под земли и истошно вопил. И тут страшная догадка, открывшаяся от этой картины, заставила его остановиться. Отец, шедший впереди него, тоже остановился и вдруг неуклюже махнул рукой, сел на землю и зарыдал. А БрОня в три прыжка достиг края карьера и спрыгнул вниз. Добежав до дяди Антона, который стоял на коленях и иссупленно бился головой о землю, всё так же крича, БрОня начал ладонями яростно окапывать торчащую руку.

Остальные подбежали к нему и руками, осторожно, но быстро,  стали окапывать вокруг руки.  Это была рука Сеньки. Откопав по грудь Сеньку, голова которого безжизненно покачивалась со стороны в сторону, от невольных толчков, копавших вокруг его тела людей, кто-то заметил, что правая рука Сеньки тянется в сторону и чуть вниз.

- Там Санька! - крикнул БрОня и бросился копать туда. Через пол метра земли, которые были буквально вспаханы голыми руками за несколько секунд, все увидели зажатую в большой ладони Сеньки ладошку сестры.

- Всё... - сказал кто-то из толпы.

- Нет, не всё! - закричал БрОня, и так же яростно продолжал копать- Не всё! Мы спасем их! 

Но спасать уже было поздно.

Сеня и Саня после того, как Тоня ушла на работу, а отец отправился на охоту, поехали на карьер. Они хотели успеть привезти глину к приходу родителей с работы и этой глиной обмазать стенки сарая и бани.

Они рассчитали время, за которое они погрузят глину в телегу. Время, за которое привезут её и время, за которое приготовят раствор и обмажут им стены. С их трудолюбием и сноровкой это было легким делом.

Но они не учли одного. Того, что дожди, которые лили всю неделю, размыли карьер, подточили её стенки и при первых же ударах лопаты трехметровый слой земли и глины обрушился на них со всей своей многотонной тяжестью, погребая заживо.

И к тому времени, когда их откопали, они более четырех часов пролежали в земле. Это была их первая могила.
*
Тоня была в школе и красила стены своего кабинета русского языка и литературы. Она стояла на кОзлах и держа в руках банку, широкой кисточкой размашисто наносила краску на стены. Скоро должна была состоятся конференция учителей, которую в простонародье называли августовской, которая впервые проходила в их школе. На конференцию обязательно прибывал сам глава местной администрации и представители министерства образования из области. Поэтому все учителя носились, как угорелые и наводили порядок в своих классах.

Неожиданно Тоня услышала какие-то голоса, раздававшиеся в коридоре. Топот шагов приближался к её кабинету и она расслышала, как кто-то крикнул: "Стой! Молчи! Не говори ничего!". Но дверь её кабинета уже резко раскрылась, и ворвавшийся в класс мальчишка заорал истошным криком:

- Антонина Яковлевна! Антонина Яковлевна! – затараторил вошедший мальчуган, - Там Сеня с Саней умерли! Их землей придавило!

От услышанного Тоня выпустила из рук банку краски, которая упав на пол, разбилась и краска разлетевшись в разные стороны, забрызгала вбежавших за мальчишкой людей, своим масляными, ярко-зелеными каплями.   

У Тони подкосились ноги, она прижала руки к груди и, не издав ни звука, медленно повалилась на пол с кОзлов. Вошедшие кинулись к ней, пытаясь успеть подхватить её на руки. Но она уже лежала на полу, и из её разбитой об бетонный пол головы струйкой сочилась кровь.

- Скорую! Вызовите быстрее Скорую! - закричала Нина Николаевна.

Учитель химии опустилась на колени перед Тоней и приложила пальцы к её сонной артерии.

- У неё пульса нет!  Надо массаж сердца делать! - крикнула она - Кто умеет? Господи, да помогите же кто-нибудь!

- Учителя ОБЖ крикните!  Быстрей! - распорядилась снова Нина Николаевна. Всё тот же мальчишка, прибывший с горестной вестью и теперь стоявший с раскрытым ртом, помчался в кабинет ОБЖ, расположенный в соседнем крыле...

...Скорая увезла Тоню в больницу, а учителя, быстро убрав в своих классах покрасочные материалы и инвентарь, направились к Одинцовым.
*
День похорон выдался на редкость солнечным для дождливого августа того года. Бабки, стоявшие возле дома Одинцовых, судачили о том, что Тоня так и не смогла выйти из комы и до сих пор в больнице, да про то, что детки в рай попали, вот мол, и солнышко выглянуло. Проходя мимо них, Броня грустно улыбнулся, и подумал: "Да, наверное, так оно и есть. Не может быть иначе".

Он с ребятами уже сходил в МТС и помог загрузить оградку для могилы Сени с Санькой и памятник. Сварной Васильич спросил:

- Когда начнутся похороны?

- Тела ещё не привезли из морга, Александр Васильич. Дядя Антон звонил из Уральска и сказал, что скоро будут выезжать. Значит через часик, полтора будут здесь. - ответил Салават, который закрывал борт "Газ-53", на котором установили оградку.

- Тогда через полчаса закрою МТС и пойду проводить ребят. - ответил Васильич - Эхе-хе, вот горе-то, в рот ему пряники...

МТС давно пустовал, так как от колхозов остались одни названия. В прямом смысле этого слова, так как на названия повесили все кредиты и долги, которые набрали председатели и успешно их переложили в свои карманы. А земли колхозов, фермы со скотиной, технику, весь пахотный инвентарь, относительно приличные здания, эти же председатели успешно отписали в свои крестьянские, по новой моде - фермерские, хозяйства. Короче, разворовали. Поэтому МТС и стоял без дела. Некоторые помещения были сданы в аренду, но и там особо не шла работа. И Васильич поэтому во время когда-то жаркой, а нынче тоскливой и беспросветной уборочной страды, мог без зазрения совести уйти посреди рабочего дня. Тем более причина для ухода более чем уважительная...

...Илья, стоявший рядом с несколькими молодыми ребятами, тихо, но возбужденно что-то рассказывал. Броня прислушался.

- Сенька же здоровый был, силы ого-го. Когда их землей привалило, он попытался выкарабкаться. Он сам один бы и выбрался, но не смог сестру бросить. Он тянул Саньку за собой. А вдвоем уже ни сил, ни воздуха не хватило. Их и откопали в метре от ведер с лопатой. Значит он не меньше метра вверх смог проползти. Да только чуток и не хватило... Эх... - тут Илья замолк и отвернулся. Видно, что ему тоже было тяжело. Он ведь приходился троюродным братом погибшим и с детства знал их.

- Смотри, Ренер с Серегой идут, - прошептал кто-то из толпы.

Броня посмотрел на улицу и увидел Ренера, который словно сонный брел к дому Одинцовых. Он то и дело спотыкался, как-то глупо улыбаясь при этом. Рядом с ним, так же пошатываясь, шел Сергей. Подойдя к дому, Ренер тем же пустым взглядом посмотрел на людей, собравшихся у дома. Что-то бессвязно пробормотал, безвольно махнул рукой, и пройдя несколько шагов, упал.  Сергей попытался поднять его, но вместо этого сам упал рядом.

Броня, Салават и ещё несколько ребят подбежали к ним. Когда поднимали Ренера, Броня почувствовал запах водки. Ренер и Серега были пьяны.  " Да, с такого горя не только напьёшься" - грустно подумал Броня. - Я бы вовсе давно повесился."

Переведя Ренера с Сергеем через улицу, они усадили их на скамейку у дома тети Тани. Ренер порывался что-то сказать и словчившись обнял Броню, и зашептал ему на ухо:

- Мы же с Санькой должны были пожениться, понимаешь? На следующей неделе собирались в ЗАГС идти, заявление писать. А тут... Ну, как я теперь?

- Знаю, Ренер, знаю. Мне Санька давно сказала, ещё на свадьбе Жанны с Олегом. Знаю, брат. Терпи. Не позорь её. Все же знают, что она тебя любила. Все знают, терпи. Сейчас их похороним как надо и помянем. У нас дома мама отдельно стол накрыла для нас, их друзей. А пока терпи, боль сожми в кулак и терпи. Будь достойным её любви, в день её последних торжеств.

Тут к воротам вышла тетя Таня с Жанной. Тетя Таня вся в черном, с завязанным платком на голове, без единой кровинки на лице, подойдя к ним сказала:

- Зайдите к нам, Жанна. Может ребята в себя придут чуток. - она глянула на Ренера и сказала - Ренер, сынок, зайди к нам в дом. Посиди малость, поспи. А как подъедут, я вас позову. Не стойте на дворе. Народ кругом ходит. А ты....- она не договорила, боясь растревожить Ренета своими словами.

Но до Рената дошли её слова и слова Брони. Он поднялся и той же неуверенной походкой пошел к калитке.

Вчерашние недруги, Серега и Ренер, объединенные общим горем, в обнимку, не пряча своих слёз, пошли во двор к Лукиным.
*
- Ну, вот и наелась я хвалённых кубиков — грустно улыбаясь говорила тихим голосом Таня.

Тоня тихонечко покачиваясь, обняв подушку, сидела на кровати и смотрела в противоположную стену. Она не замечала подругу, сидевшую возле неё. С тех пор, как погибли её дети она так и не оправилась. В одночасье лишившись своих детей, Тоня отказывалась возвращаться в этот мир и её разум застыл в тот миг, когда мальчишка, оглашённо крича ворвался в её класс. Врачи усердно бились за её жизнь и смогли её спасти, а вот рассудок к ней так и не вернулся.

Антон, который и до смерти детей был не так разговорчив, теперь и вовсе стал молчуном, из него и слова было невозможно вытянуть. Отцовская кровь в нём проснулась окончательно, и он на все вопросы отвечал лишь кивком головы. В те дни, когда Таня приходила к ним присматривать за Тоней, он уходил на охоту. Иногда он пропадал по нескольку дней и Таня с Жанной по очереди сидели с Тоней. Они её кормили с ложечки, как ребёнка, мыли и одевали. Тоня же целыми днями сидела в обнимку с подушкой и пела колыбельную.

Таня каждый день после работы приходила к ней и часами разговаривала, вернее, говорила сама с собой. Но эти два дня она не могла прийти, так как была на обследовании в областной больнице. И вот теперь делилась с подругой со своим горем.
- Врач сказала, что жить мне осталось от силы три-четыре месяца и поэтому надо срочно делать операцию. А откуда деньги? Она как показала мне сумму, я так чуть там и не померла! – грустно улыбаясь, тихо говорила Таня. На её глазах появились слёзы. - Жанне я ещё не говорила. Зачем ей знать? Пусть ребёнка вынашивает, она же на четвертом месяце уже. Эх, смогу ли увидеть внучку? - Таня вздохнула и посмотрела на Тоню. Тоня перестала бормотать и теперь её отрешенный взгляд перенесся от стены к Тане. В какой-то миг Тане даже показалось, что в глазах Тони промелькнула тень беспокойства и тревоги. Тоня повертела головой по сторонам. Но, спустя миг вновь уставилась в стену и так же покачиваясь, стала мурлыкать свой напев. - Почему то, хочу чтобы родилась внучка. Будет кому меня заменить на этом свете. И Жанне будет легче. Только, ты Тоня не подумай, что хвалюсь я. Знаю ведь, что слышишь меня, да только я говорю тебе к тому, чтобы ты потом, когда я уйду, присмотрела за моими.  Хоть в окошечко... — Таня отвернула голову в сторону и слёзы потекли из её глаз. Она смотрела на фотографию, которая висела на стене,  где она с Тоней, молодые студентки, с дипломами в руках счастливо улыбались...
- А в больнице-то народа тьма-тьмущая. – продолжила Таня тем же тихим голосом, когда немного успокоилась, - Со всей области, что ли съехались. Пока анализы сдала, уже и обед настал. Хорошо, хоть мне пища в рот не идёт, поэтому я быстренько смогла пробежаться по кабинетам. Еле к вечеру управилась. К вечеру второго дня. Сегодня значит. А сама сразу бегом домой и к тебе. Дай, думаю обрадую подругу. - Таня усмехнулась. - Ведь я вскоре привет смогу передать от тебя детям твоим, Сене и Сане.

Вдруг Тоня встрепенулась и прервав пение обеспокоенно стала озираться по сторонам.

- Тоня! Тоня! - крикнула Таня, схватив подругу за плечи. Тоня медленно повернула голову в её сторону и тихо сказав: «Таня...» - потеряла сознание.

Таня вскочила и побежала во двор:

- Антон! Антон! - кричала она, но Антона уже не было дома, он давно уехал на охоту.  Таня метнулась на улицу, и увидев Жанну закричала ей:

- Жанна, вызывай Скорую скорее, Тоне плохо!..

...Тоня приходила в себя тяжело. Она, укутавшись в больничное одеяло, лежала на койке и отказывалась что-либо принимать. Целыми днями она лежала и по-прежнему смотрела в стену. Нет, она не плакала. Её слёзы давно ушли в неё, внутрь её души. И теперь эти слёзы по капельке, как кислота, выжигали из неё все чувства. Даже Антона она выгоняла из палаты взмахом руки. И только Тане она разрешала сидеть рядом с ней и держась за её руку, молча смотрела на неё. Тоня уже знала, что её подруга уходит из жизни и дорожила каждым мигом встречи с ней.

- Таня, слышишь, Таня? – еле слышным голосом проговорила Тоня.

- Да, я здесь, слушаю тебя. – Таня, сидевшая на краю кровати, приобняла подругу.

- Таня я вот всё думаю, может, был прав Исхак тогда, когда говорил, что сильные должны выжить за счёт слабых. Может, я не смогла дать своим детям силу и потому они умерли. Ведь, если Сеня не тащил бы Саню, то хоть он бы сейчас был жив. –Тоня не изменив позы, всё так же говорила в стену.

- Эх, Тоня… - Таня шумно вздохнула и посмотрела в окно. Она задумалась над словами подруги и волнуясь ответила, - Твои дети были очень сильными. Даже по отдельности они стоили многих. Но, если помнишь, Исхак говорил о трёх людях, стоящих в заснеженном поле. И вот, Тоня, беда в том, что рядом с Сеней и Саней не было третьего, слабого и старого человека. Который смог бы дать им совет.

- Ты так думаешь? – Тоня нехотя повернулась и посмотрела на Таню, глазами, полными слёз. – Ты так думаешь, что они были сильными?

Увидев слёзы на глазах подруги, Таня обняла её и радуясь тому, что к Тоне возвращается жизнь и чувства, воскликнула:

- Да, Тоня. Да, ты воспитала настоящих и сильных людей. И не их вина, а беда, что рядом с ними не оказалось нужного человека в нужное время. – А потом наклонилась к уху Тони и зашептала: – И ты поэтому не пускаешь к себе Антона? Винишь себя в смерти детей? 

- Да… - ответила Тоня и вновь отвернулась к стене.
*
Таня уходила из жизни так же, как и прожила: спокойно и с достоинством. Она стойко переносила все боли и старалась реже употреблять обезболивающие препараты. Таня хорошо знала, сколько они стоят, и по своему пыталась экономить на лекарствах, да и знала, что денег на них нет. Она уже больше месяца не ела и лишь маленькие глотки воды поддерживали в ней жизненные силы. Таня держалась из последних сил с единственной целью: увидеть ребёнка Жанны.

Жанна, которая ни на миг не отходила от мамы, хотела даже родить дома. Но, Таня уговорила её, обещая дождаться их возвращения из роддома.

Жанна родила дочку, как и мечтала Таня. Как только врачи разрешили ей покинуть роддом, она помчалась домой. Олег, встречавший её и дочку, был слегка пьян. Жанна обидчиво посмотрела на него и если бы не тетя Тоня, стоявшая с ним рядом, то наговорила бы ему грубостей.

- Поздравляю, Жанночка с дочкой! – тетя Тоня вручила букет цветов, а Олег взял дочку на руки.

- Спасибо, тетя Тоня. Как там мама? – встревоженно спросила она.

- Держится. Ты не волнуйся, Жанна. – ответил ей Олег.
Жанна зыркнув на него взглядом, повернулась к Тоне, и обняв её сказала:

- Спасибо, тетя Тоня, за то, что были с ней в эти дни. А то от Олега толку мало. Он больше радуется жизни…

- Ты, дочка, меня не благодари. Я сама по гроб жизни Тане обязана, за то, что она из мрака вытащила. Сама знаешь…- ответила Тоня, а затем украдкой посмотрела на Олега. – А Олег молодой ещё. Ему наши беды не ведомы. Чуть погодя за ум возьмется. Да, Олег? – и сказав это, Тоня в упор посмотрела на Олега.      

- Да, да – быстро ответил Олег, смотря в сторону.

Войдя в дом, Жанна кинулась к матери. Таня лежала на спине и повернув голову смотрела в сторону входа. Жанна, подлетев к кровати, опустилась на колени и обняла маму. Она положила голову на грудь Тане и прошептала:

- Здравствуй, мама! Я внучку тебе принесла…

- Внучка…Слава Богу, внучка. Где она? Я хочу её видеть. – Таня попыталась встать. Жанна приобняла её и так же шепотом произнесла:

- Сейчас, мама! Ты, только не вставай. Сейчас, я мигом.

Но в это время Тоня держа на руках внучку Тани зашла в комнату. Жанна взяла в руки дочку и показала её матери. Девочка, широко раскрыв рот зевнула. От души зевнув, она заверещала.

- Кушать хочет. Покорми внучку, доченька! – Таня, улыбнулась и обессиленно упала на постель. Тоня присела к ней, а Жанна, усевшись на стоявший рядом стул, стала кормить ребенка. Тоня тихонечко начала говорить:

- Вся в тебя. Такая же светловолосая, с большими глазами. – Тоня посмотрела на Таню. А Таня, закрыв глаза, и улыбаясь, лежала на кровати. Она тихо прошептала:

- Услышал, Господь мои молитвы. Увидела внучку. – по щекам Тани потекли слёзы. Она тихо всхлипнула и продолжила. – Теперь можно и помереть. Дождалась.

- Что ты, мама! Что ты такое говоришь? – Жанна, кормившая ребенка, повернула голову к матери и тоже плача, проговорила. – Ты будешь жить! Ты её ещё азбуке будешь учить…

- Нет, дочка. Уже не судьба. Вот, Тоня обучит. – Таня открыла глаза и посмотрев на подругу, сказала: - Ты же будешь бабушкой моей внучке?

Тоня молча смотрела на Таню, не в силах проронить ни слова. Её голова начала кружится. В такие моменты её рассудок вновь начинал мутиться, но голос подруги вновь вывел её из состояния расстройства.

- Тоня, - тихо говорила Таня. – Ты же сбережешь моих детей?

Жанна, не выдержав слов матери, вскочила и с ребенком в руках выбежала в соседнюю комнату.

- Да, Таня. – гробовым голосом произнесла Тоня. – Я смогу их сберечь. Своих не уберегла, а их сберегу.

- Извини, Тоня, я не хотела тебе напомнить твою боль. Извини. – Таня вновь закрыла глаза. Она слабела от разговора, и каждое слово давалось ей с  большим трудом.

- Тебе не зачем извинятся. – Тоня уже пришла в себя и успокоилась. – Может с нашей внучкой я смогу ощутить это счастье, узнать, что значит быть бабушкой.   

Жанна с заплаканными глазами зашла обратно в комнату и положила ребенка рядом с бабушкой.

- Как назовёте-то внучку? – пересилив себя спросила Таня.

-А я уже назвала. В честь тебя, Таней…

…В последние свои дни Таня часто теряла сознание, а когда приходила в себя больше молчала. Она лежала с раскрытыми глазами и пялилась в потолок, без единой видимой реакции на происходящее. Таня уже отказалась и от последнего источника поддержания жизни – воды. Она высыхала на глазах. Жанна всячески пыталась уговорить мать попить воды, но Таня видимо сама решила больше не тянуть и только отрицательно кивала головой на слова дочери.

Ясное состояние ума вернулось Тане за несколько часов до смерти. Она подозвала Жанну и еле слышным голосом стала шептать:
- Я ухожу, Жанна. И уходя, прошу одно, сохрани письмо и фотографию отца. – увидев слезы на глазах дочери, она протянула к ней руки и дотянувшись до её ладони, проговорила чуть громче, - Не плачь, дочка. Ты же математик и знаешь, что в жизни во всем должен быть порядок. Рождение человека порождает чью-то смерть. Каждый наш шаг определен этим порядком. Порядком и смыслом. Надо лишь научиться это распознать, смысл наших поступков. Твой отец это мог…

В ночь на тринадцатое августа, в годовщину смерти Сени и Сани, Таня ушла из этого мира – в лучший мир.

*
За два года, прошедшие со дня смерти Тани жизнь в посёлке изменилась. Всё чаще стали появляться радостные вести. Открывались предприятия, которые в лихие годины прекратили свою работу. Появлялись новые, про которые раньше ни кто и помыслить не мог. Так, на отшибе, где раньше был пустырь, шустрый Федос построил мусороперерабатывающий цех. Сельчане, насмехающиеся над затеей бывшего партработника, спустя некоторое время с удивлением стали замечать, что к нему в цех свозят мусор даже из Уральска. Дела у Федоса пошли на лад, он отстроил новый дом и поменял машину. Купил себе такой же джип, как и у мэра.

Всё чаще стали появляться горожане, приезжающие на отдых на свои излюбленные места: на рыбалку, охоту, да и просто полюбоваться на красивые виды. Поселковая администрация даже изыскала предприимчивых людей, которые вложили немалые деньги и построили на Горе, у самого берега Идели базу отдыха. База была круглогодичной: летом это был лагерь отдыха детей, а зимой горнолыжная трасса завлекала горожан и местных жителей…
…Только по-прежнему, на трассах и окрестностях посёлка, находились обезображенные трупы людей. С пустыми глазницами и переломанными костями человеческие останки обнаруживались в самых неожиданных местах: то прямо на оживленных участках автотрасс, то в лесной чаще, а то и на берегах рек и озёр. Всех их объединяло одно: рядом с трупами работники милиции всегда находили буквы, сложенные из камней, веток деревьев или же вырезанные на телах жертв: СС. Милиция распространяла предупреждения жителям и гостям посёлка, что в окрестностях орудует банда националистов, которые нападают на одиноких, чаще всего бездомных, людей. В посёлке же народ всё настойчивей шептался о маньяке, которого давно окрестили Зверем.       
*
МТС тоже расцвёл: его прикупила столичная организация, которая приобрела новую технику, завезла станки и оборудование. Теперь машинно-тракторная станция работала по-новому – работники станции сами выезжали на сельскохозяйственные работы к фермерам и производили у них весь спектр работ: от посева и до уборки урожая. Это было выгодно и станции и фермерам. Станция зарабатывала на их полях деньги, а фермерам не надо было расходоваться на приобретение и эксплуатацию дорогостоящей техники.

Антон в очередной раз пришёл к Васильичу. Он застал его за работой – Васильич варил раму прицепа трактора. Антон махнул рукой в сторону курилки и увидев, как Васильич ему кивнул, доставая на ходу сигареты, пошёл в курилку.

Он выкурил сигарету, но Васильича так и не дождался. Простояв несколько минут, он достал ещё одну сигарету и закурил. Обычно Васильич быстро отрывался от работы и шёл покурить с одноклассником. «Видимо, работа срочная.» - подумал Антон и посмотрел в сторону ворот. Оттуда шёл местный дурачок Серега и не так давно прибившийся к нему, невесть откуда появившийся, такой же придурковатого вида тип. Все звали его Фрол, хотя никто с точной уверенностью это сказать не мог, так как у него речь так же как и у Сереги, была малопонятной. Лицо его было обезображено жуткими шрамами. Хотя и лицом это было назвать трудно. Вместо носа были два отверстия, между которыми торчал кусок хряща. Рот был всё время раскрыт и безобразные зубы, торчащие в разные стороны, вызывали отвращение. Баба-Яга в советских киносказках и то была красивее. И лишь глаза говорили о том, что это лицо и лицо человеческое, потому что глаза говорили о живости ума этого человека. Пальцы на его руках были сродни закорючкам, до того они были изуродованы. На все вопросы он односложно отвечал: «Пожар» - и становилось понятным, что это огонь не пощадил его. И видимо, пожар уничтожил его жилище, так как он жил у Серёги.

Васильич подошёл к Антону и подав руку, поздоровался. Он устало сел на скамейку и вытащил пачку сигарет. Прикурив от зажигалки Антона, он с видимым наслаждением затянулся табаком и откинулся на спинку скамейки.

- Вот и порядки у нас теперь, - сказал Васильич, показывая на людей, потянувшихся в курилку. – Всё по часам!

- А что так? – спросил Антон, тоже заметив, что рабочие толпой повалили в курилку.

- А так вот! Как у немцев, всё по часам, и обед и перекур и даже туалет. И закрывают рабочий день, тоже по часам. Никаких переработок!

- Серьезно? – удивленно спросил Антон.

- Ты поверишь что посевную и уборочные работы можно провести без переработок?! – Васильич усмехнулся. – Я говорю о том, что закрывают по часам и соответственно платят. А пахать мы пашем также как и раньше: от зари и до зари. А вот покурить, изволь только по установленному графику. У нас так сказать, смешанные условия работы: где выгодно начальству, то там с педантичностью немцев, буквально по минутам мы обязаны выполнять график. И не дай Бог, если хоть на минуту раньше или позже, то сразу штраф и минус в зарплате. А вот, когда не выгодно, то там на график работы никто внимания не обращает. Сам понимаешь, капитализм, в рот ему пряники…

- Так платят-то как, по-немецки или по-нашему?

- Платят по-свойски. Как своя совесть им позволит, так и платят. А с совестью у них, в рот им пряники, туговато.

В этот момент в курилку зашли Серёга с Фролом. Серега оживленно начал жестикулировать, попрошайничая сигарету и вытащил две сигареты из протянутой кем-то пачки. Вдруг он всполошился, увидев Антона, и подойдя к нему, громко произнёс:

- Ты бится!

Антон, увлеченный разговором с Васильичем, вздрогнул от этих слов и поднял голову. Увидев Серёгу, он встал со скамейки и приобняв Серёгу, произнес, с усмешкой:

- Что мне биться-то с тобой, Серёга? – Антон закружил дурачка и словно шутя, слегка толкнул его лбом об стойку курилки. Серёга схватившись за лоб и вполголоса приговаривая «Ты бится!» - быстро вышел из курилки и пошёл в сторону ворот. Фрол, вприпрыжку на своих искалеченных ногах, стал догонять друга.             

- Ты чего это так Серёгу? – спросил Васильич.

- Да я шутя, только что-то неловко вышло. Видать сильно он ударился. – ответил Антон, провожая взглядом Серёгу.

- Да ладно, оклемается. Он крепкий. Здоровья у него на нас двоих хватит. – Васильич уже вновь настроился на разговор с Антоном. – Так вот и платят говорю, в рот им пряники…

- Я пойду, - вдруг засобирался Антон. – Дома скотину покормить надо.

- А что приходил, Антон? – удивленно спросил Васильич, привыкший, что Антон заходит к нему в МТС с каким-либо заказом.

- Покурить с тобой захотел, вот и пришёл. – Антон улыбнулся и протянул руку.
 
*
Уже смеркалось, когда Тоня выйдя за калитку, шла к магазину и ей на встречу попался Фрол.

- Хозяин дома? – прошамкал он своим безгубым ртом.

- Дома, - ответила Тоня, подумав при этом, что этому типу нужно от её Антоши. - А что надобно тебе от Антона?

- Дело есть. Вот товар ему несу. Может купит...- невнятным голосом проговорил было Фрол, но увидев недоуменный взгляд Тони, осекся и произнеся, - Ну, пойду я. –суетливо махая руками, пошёл дальше.

Тоня проводила взглядом Фрола, который, хоть и прихрамывая, но довольно ходко направился к их дому. А дойдя до калитки, уверенно толкнул её и вошел во двор.

"Ну, товар так товар." - подумала Тоня и направилась в сторону магазина. Пройдя несколько шагов она вспомнила, что забыла дома кошелёк с деньгами. "Эх, ты, надо ж, не хорошая примета, возвращаться домой" - приуныла Тонька, да делать нечего, пошла обратно к дому.

Чтобы не помешать мужу в разговоре с Фролом, Тоня зашла домой не с веранды, а со стороны гаража, через омшаник.

Войдя в дом она тихонько прошла к прихожке, чтобы взять кошелёк, который она оставила на тумбочке. Проходя мимо закрытой двери гостиной, она услышала голоса Фрола и Антона.

- Так вот хозяин, принес я тебе товар. Посмотри, может, сторгуемся? - прогундосил Фрол.

- Ты мне голову не морочь, - ответил Антон, - говори, что хотел и пошёл вон. Некогда мне со всякой бомжатиной разговоры разговаривать.

- Ну, времени у нас навалом, ты уж поверь.- с какой то издевкой и довольно чётко, проговорил Фрол. - Это ты пока думаешь, что его мало. А у меня пол десятка лет в запасе имеется с гаком. Так что, не спеши. - тут Фрол достал из пакета видеокамеру,- Вот поглядим вместе фильмец, совсем коротенький и потолкуем немного.

- Что ты несёшь, лишнего выпил что ли?! - Антон негодующе было встал с кресла, но увидев в правой руке Фрола пистолет, испуганно сел обратно - Ты чего, ты что это удумал? Обиделся что ли на бомжа? Так извини, я ж не знал вовсе, что ты за человек. - Антон в голове перебирал варианты - "Вор, беглый уголовник или кто-то из Исхаковских выжил?".

- Вот-вот. Никто не знает, что за человек Фрол.- также четко ответил Фрол, - И не надо знать  никому. А тебе расскажу, кто я. Только фильм посмотрим. Дай-ка я к телевизору подключу камеру, а ты сиди. Иначе я не промахнусь, будь уверен. - сказал Фрол и подошёл к телевизору. Уверенными движениями, никак не ожидаемыми от уличного забулдыги и бомжа, Фрол снял кабели с приставки спутникового телевидения и подключил их к камере.

- Свет гасить не надо, думаю и так будет всё хорошо видно. - пробурчал Фрол и отошел на несколько шагов назад, так, что оказался за спиной Антона.

Первые кадры были нечёткими и постоянно дергались, видимо, снимавший человек очень спешил. Внезапно кадр остановился, и зуммер увеличения приблизил картинку. Два человека барахтались в траве. Один, это был Антон, сидел верхом на другом и душил его. Второй, издав хриплый крик, попытался скинуть его и изогнувшись дугой, резко рванул вверх. При этом он повернул лицо в сторону снимавшего, и отчетливо было видно, что это дурачок Серёга, которого уже несколько дней не было видно в посёлке.

Антон оказался ловчее. Он, схватив Серёгу за голову, большими пальцами рук изо всех сил надавил ему на глаза, так, что видимо выдавил их, потому что Серёга закричал ужасным голосом и закрутил башкой. Антон приподнялся, и дождавшись момента, когда Серега поднимет голову, обхватил его за шею через локоть и начал душить. При этом Серега теперь был сверху, спиной к Антону, а Антон, лежа на земле изо всех сил сжимал удушающий замок.

Через минуту все было кончено. Серёга поник, раскинув в стороны руки, и Антон сбросил его с себя. Он встал, оглянулся по сторонам, и не увидев ничего подозрительного, начал закидывать тело Сереги навозом, который огромной кучей был навален за старой фермой.

В телевизоре зарябило, кадры задергались и картинка отключилась...

...Стояла тишина, гробовая тишина. Только легонько шипел телевизор. И Фрол посмотрел на Антона. Антон же сидел весь серый, вцепившись в подлокотники кресла, и всё ещё смотрел на телевизор широко раскрытыми глазами.

- Что, перевариваешь фильм? - с усмешкой спросил Фрол, прерывая тишину - Согласись, хороший оператор снимал! Правда, сценарист и режиссер превзошёл  оператора.  Но это видимо, гений от дьявола.  Так ведь? Что молчишь?

- Да кто ты такой, - даже не прошептал, а прошипел Антон, - Кто ты такой?!

- А, точно, - весело произнес Фрол, шагая к телевизору, при этом смотрел на Антона. - Мы же договаривались поговорить обо мне. Только ты слушай внимательно, без резких движений, и, я думаю, мы найдем в последующем общий язык. – Фрол подошёл к телевизору и выключил его. - Так вот, я - охотовед Фёдор. Помнишь? Ага, вижу, помнишь. Меня ж посадили, да? – причмокивая обгорелым ртом, сказал Фрол, оказавшийся Фёдором - Причем ни за что посадили. Сам знаешь. Я, дурак, в начале, всё Исхака винил в том, что подставил меня. Но потом, когда мне следаки сказали, что Исхак и его банда уничтожены, понял, что ему я не особо и мешал. Я же так, мелочь была для него. И начал вспоминать, кто был тогда, в поле с ним. Из всех, кто там был, только ты оставался живым или же не на зоне. Поэтому, чтобы проверить тебя на вшивость, я подговорил Серегу надавить на твою психику. Ведь ты испугался, что он мог видеть тебя в момент какого-либо убийства. Ты же сам в них уже запутался и потерял счёт. Видел бы ты себя со стороны, своё лицо, когда Серега сказал тебе "Ты бится.!" Ты же услышал, что хотел услышать: "Ты убийца!" и это всполошило тебя. А он ничего и не ведал, дурачок. Это я проверял тебя, а ты и повёлся. И это ты, падла, подкинул на месте убийства той девчонки мою ксиву с фуражкой. Ведь так? Так, так. Не отпирайся. А я тебе сильно мешал, браконьерничать не давал. Вот ты и убрал меня с дорожки. Совместил приятное с полезным. И дали мне тогда на суде вышак. И все вы позабыли обо мне. Правда ведь?!  - увидев, что Антон хочет привстать, Фрол направил на него пистолет, - Сиди смирненько, а не то бах и всё! Помнишь наверное, как я с Исхаковского "ТТ" в спичечный коробок за двадцать пять шагов попал? А твоя башка по больше спичечного коробка и не за два десятка шагов. Так что, сиди смирно и слушай дальше. – Фёдор демонстративно прицелился в Антона и ухмыльнувшись, опустил пистолет, - Сел я по "вышаку", а его раз - и отменили. Мораторий, так сказать. И перевели меня на "строгач", заменив вышак двадцатьпяткой. И "чалился" бы я так, ещё один Бог знает сколько лет, да случай подвернулся. Бунт на зоне у нас затеяли. Всё чин-чинарём: ОМОН, менты, собаки. И как в этой кутерьме начался пожар никто и не знает.  Видимо, с огнемётов зарядили по нашим баракам. Полыхнуло сильно и главное быстро. Мы едва успели забаррикадироваться в своем бараке. А толку? Дым повалил так, что скоро все начали валиться с ног. Тут меня и озарило. Я увидел Фрола, который должен был на днях освободиться. Он уже задыхался. Я подполз к нему, снял его робу, и накинул на себя.  А свою надел ему. Что мне подсказало это сделать, не знаю. Может, высший суд? Как считаешь?, - не то насмехаясь, не то ища подтверждения, спросил Фрол.

- Да пошёл ты.., - пробухтел Антон, ошарашенно глядя на своего гостя.

- Ах да, извини. Совсем позабыл. Это ж суд над тобой.  - теперь уж откровенно смеясь, произнес Фрол и продолжил, - Очнулся я уже в больничке. Гражданской больничке. Срок Фрола вышел, и мне по его документам дали волю. Не веришь? Так я ж перед тобой.  Тем более, что я обгорел так, что сам видишь, лица нет, отпечатки на руках обгорели вместе с пальцами. Как жив остался, - чёрт один его знает. 

- А как вышел - продолжил Фрол, а теперь уже Фёдор, - решил я провести независимое расследование. Я же всё-таки милицейскую школу закончил. Был участковым. Помнишь, наверное? - чуть ли не по-дружески говорил Фёдор, - И захотел найти того, кто украл мои годы, разрушил семью, разлучил с детьми. К стати, не в курсе, где они и что с ними?  Говорят, что решив скрыться от позора, моя семья переехала отсюда и никто не знает куда. Странно.

- Я тут не при чём - угрюмо ответил Антон.

- Верю. Тебе было не с руки их убивать. Но, вот слухи обо мне распускал ты. И людей против них настраивал ты. Поэтому они и уехали. Но я найду их. Потом. А теперь с тобой, Зверь, так уж тебя люди прозвали, не серчай, мы решим как быть дальше. Только поговорим ещё малость.

- А скажи - садясь за стол, спросил Фёдор, - С чего всё началось? Мне, как бывшему менту интересно, как ты стал таким? Зверем?

- Тебе не понять. - ответил Антон, опустив голову.

- Ну, конечно! Не понять мне, куда уж сиволапому. - Фёдор сделал обидчивое лицо. И вдруг резко спросил: - А хочешь, я всё расскажу, как было? Ведь в последнее время я очень много думал о тебе. Даже снился по ночам. Не веришь? - Фёдор с усмешкой посмотрел на Антона. - Так слушай. Всё у тебя началось с того, что ты убил свою жену. Первую жену, Настю.

От этих слов Фёдора Антон медленно поднял голову и удивленно глядя на него спросил:

- Откуда ты это знаешь?

- Догадался. – Фёдор убедившись в правильности своей догадки, уже уверенно продолжил. - Ты не мог её отпустить, потому что в тебе через чур сильно развито чувство собственника. Ты не мог позволить ей уйти.

Антон опустил глаза и воспоминания той ночи пронеслись перед его глазами.
*
Настя стояла на кухне и тихонько плача, говорила:

- Я знаю, что ты встречаешься с этой учительницей. Мне люди сказали. Ты, что, не любишь меня? Ты же обещал, что у нас всё будет хорошо, когда мы ехали сюда. Ты говорил, что не обидишь меня! Ты обманул. Я не смогу с тобой жить дальше.  Я не хочу с тобой больше жить.

А Антон сидел в зале и глядя в пол слушал её причитания. Он хотел сказать, что любит её, что люди врут и завидуют их счастью. Но молчал, потому что он знал, если Настя решила уехать, то её словами он уже не удержит. Настя, эта истинная дочь Сибири, была тверда в своих решениях и переубедить её было очень сложно.

Когда Настя немного приумолкла, Антон встал и пройдя на кухню сказал:

- Я ухожу на охоту. Там буду дня два-три. Если за это время не передумаешь, то езжай. Я тебя не держу. Вот ручка, вот бумага. Если посчитаешь нужным, напиши хоть пару строк. - с этими словами он вышел из кухни и сняв со стены ружьё, пошёл на улицу. А Настя так и осталась стоять на кухне.

Антон шёл на лыжах вдоль леса и двоякие чувства обуревали его. Выходя из дома он был уверен, что любит жену. А сейчас, пройдя всего пару-тройку километров от посёлка, его любовь перерастала в ненависть, потому что она, жена, была препятствием для ещё большей любви - любви к Тоне. Он постепенно приходил в бешенство. "Пусть уезжает!" - подумал было Антон, но тут он представил её в чужих руках. Как ласкает его жену другой мужчина. От этой мысли он даже взвыл и, скинув с плеча ружьё, выстрелил в дерево, словно за ним спрятался его обидчик. Перезарядил его и выстрелил ещё и ещё, пока не опустел патронташ. В бешенстве отбросив ружьё в сторону, Антон уселся на снег, обхватив голову руками и покачиваясь со стороны в сторону. Так он просидел долго. Его бешенство прошло, и теперь он стал обдумывать, как ему справится с этой дилеммой. Посидев ещё несколько минут, Антон вскочил на ноги и, подобрав ружьё, решительно направился в сторону посёлка.

  Но до посёлка он не дошёл. Обогнув посёлок со стороны леса, он вышел на поле и забрался на скирду соломы, с которого просматривался их дом. Обустроив свою наблюдательную точку, залёг там, держа в руках бинокль. Он наблюдал за домом весь вечер. Настя сновала по двору: от дома к бане, а от бани к сараю. Она по скидывала с бельевой веревки всю постиранную одежду в таз и понесла их в дом. Затем она вышла, держа в руках ведро. Она пошла в сарай и, выгнав корову на скотный двор, подоила её. После этого, она, ловко управляясь вилами, накидала корм скотине. Взяв ведро, она пошла обратно в дом. Долгое время она не выходила из дома. Но уже под самый закат солнца, Настя вышла и подошла к собаке - Шарику. Она отцепила его от цепи и стала играть с ним. Они носились по двору, как бы играя в догонялки, словно собака понимала игру. Так прошло около получаса. Затем Настя вытащила из сеней миску с едой и накормила Шарика. А сама села на бревна, уложенные в ряд у забора и, улыбаясь смотрела на наслаждающегося пищей собаку.
Антон глядя на это успокоился. "Нет, она не уйдет от меня! " - думал он, засыпая на своей наблюдательной точке.

Утром, продрогнув от холода, Антон вскочил на ноги. Немного пролежав, он вспомнил, зачем он здесь находится. Солнце пускало свои первые лучи из-за горизонта, а Антон уже принялся смотреть в бинокль за своим домом.
Через час - полтора двери дома открылись и, на крыльце появилась Настя. Она держала в руках чемодан, а за спиной у неё был рюкзак. "Всё. - глядя на неё подумал Антон. - Всё-таки решилась. Ну, что ж, вольному - воля." Он вновь прильнул к биноклю, и теперь смотрел, как Настя присев на корточки треплет Шарика за холку. Она поцеловала его в нос, обняла и, поднявшись, пошла к калитке.

Антон же в бешенстве колотил биноклем об землю. В какой-то миг он хотел вскочить и побежать за Настей, но остановил себя. "Нет, так я не смогу её удержать." Он встал и направился в сторону другой скирды соломы, которая ещё с прошлой зимы так и осталась у края поля, вся почерневшая от талого снега и дождей. Солома не дошла до стойла колхозной скотины, так как кроме соломы и другого корма было навалом, а людям не разрешили его использовать на нужды личного хозяйства. Теперь она просто гнила.

Дойдя до скирды, Антон разворошил руками солому и выкопав небольшое пространство, положил туда лыжи, ружьё, рюкзак с едой и патронами, снял свой охотничий белый масхалат и тоже отправил его в скирду. Затем достал из кармашка рюкзака деньги и положил их в карман брюк. Закидав всё снаряжение соломой, Антон полем пошёл в сторону автотрассы.
*
  Ревность, нет, даже не ревность, а ярость от возможности потерять то, что должно принадлежать ему всю жизнь, разъедала всё его нутро, пока он ехал в Уральск на пойманной попутке. Он даже в запале несколько раз ударил об панель автомобиля кулаком. Водитель негодующе заорал на него: "Мужик! У тебя всё хорошо с головой?!"  Но увидев взбешенный взгляд Антона, замолчал и всю дорогу с опаской поглядывал на него.  Доехав до автовокзала, Антон оставил водителю три рубля, что превышала стоимость проезда в шесть раз. На удивленный взгляд водителя Антон кивнул в сторону панели и сказал: "На ремонт". - и вышел из машины.

На автовокзале он сел на скамейку, около которой останавливались автобусы пригородного направления. Через полчаса появился автобус из Белореченска. Антон встал со скамейки и отойдя в сторонку стал смотреть за выходящими из автобуса пассажирами. Заметив Настю, он подбежал к ней и обняв, зашептал на ухо: "Прости меня, прости!". Настя попыталась оттолкнуть его, но не выдержала его жаркого, волнующего дыхания и прильнула к нему всем телом.

- А давай, в знак примирения гульнём в Уральске. У меня и деньги есть. Тебя приоденем. Может и мне что из шмотья подойдёт? -  улыбаясь, предложил Антон.

- А эти вещи? - приподняв чемодан, спросила Настя.

- А мы их сейчас сдадим в камеру хранения. Дай-ка их мне. - и взяв чемодан с рюкзаком, пошёл в сторону камеры хранения...

...Они сошли из попутки там же, где Антон утром сев на попутную машину, помчался в город. Пройдя полем до посёлка, Антон бросил взгляд на скирду соломы, где хранилось его оружие. Но, заметив, что прут, который он вонзил в стог, стоит на месте, прошёл спокойно к дому.  Настя оживленно что-то говоря, шла впереди него, а он тащил чемодан и рюкзак, который то и дело сползал с плеча. Он бы давно остановился и перекинул рюкзак за обе руки, но его стремление к дому не позволяло остановиться ему не на миг. Антон чуть ли не бегом несся за Настей. А она, видя, как Антон идёт в след за неё, не спуская с неё взгляда, воодушевилась, и даже припевая какую-то песню, бегом пустилась к их дому. "Тише! Соседей разбудишь!" - шикнул ей Антон. Но Настя не слышала его, а неслась по полю, когда неожиданно споткнулась и упала. Она ещё валялась на снегу, когда подбежавший к ней Антон бережно поднял её на ноги.

- Сильно ушиблась? - спросил он, отряхивая снег с её полушубка.

- Нет, вовсе не ушиблась. Я только испугалась немного. - и засмеялась, зажав рот ладошкой.

- Не беги. Не хватало, чтобы ты покалечилась. - строго сказал Антон.

Оставшуюся дорогу до дома Антон прошёл под руку с Настей. Они огородами прошли во двор и, вдруг завихляв хвостом из-за сарая выскочил Шарик.

- Шарик! - вскрикнула Настя и упав на колени обняла пса. - Шарик, я вернулась! - и схватив его за мордочку, начала его трепать.

- Айда домой, Настя! - требовательно произнес Антон. - Соседи не дай бог, что подумают. Пошли. - и чуть ли не силой приподнял её с земли, взяв за предплечье правой руки.

Настя поднялась и пошла к дому. Шарик, поскуливая, кружил рядом.

- Сейчас, сейчас, мой хороший, я покормлю тебя, - сюсюкая обратилась ко псу Настя и поднялась на крыльцо.

Но не успели они зайти в дом, как Антон  сзади набросился на Настю, перекинув правую руку через шею и замкнув захват левой рукой в удушающий замок. Для верности он приподнял её, изогнувшись назад. Настя не смогла произнести не звука, а лишь задрыгала ногами, которые больно ударили Антона по коленям. Но Антона это уже не могло остановить. Какое-то чувство услады пронеслось внутри него, которое он не успел понять, пока Настя колотилась об него в предсмертных конвульсиях. Убедившись, что Настя мертва, Антон  бросил её на пол.

- Я не мог позволить тебе уйти от меня, позволить тебе уйти из этого дома. Ты моя вся и без остатка. - устало и как бы оправдываясь произнёс Антон.

Пройдя в зал, он взял в руку то, что и хотел увидеть - записку  Насти.    

*
- Где ты её закопал? - спросил Фёдор.

- Я её не убивал. - произнёс Антон слабым голосом.

- А я вот знаю где. - продолжил, не обращая внимания на слова Антона, Фёдор и уже юродствуя, поднял вверх руку, как ученик: - Можно расскажу?  Ты закопал Настю в погребе. Так ведь? И когда продавал дом погребок-то и разрушил. И сровнял с землей, чтобы кабы-чего не вышло и кто-либо не нашёл невзначай секрет Одинцова Антона Александровича. Верно? И никто не искал Настю, сироту, уехавшую к себе домой.

Антон ненавидящим взглядом уставился на Фёдора.

- Ты не сверли меня своими зенками. – зло проговорил Фёдор. - Не просверлишь. У вас весь род такой. Мне отец рассказывал, как твой батя фашистов резал. Тот ещё был мясник. Но у него ума хватило после войны подальше от людей запрятаться. Потому его и простил Бог, позволив родиться тебе. А вот ты не смог совладать со своим дьяволом. Это  он тобой завладел и твоей душонкой. А Бог ведь не фраер, он всё видит. Потому и наказал вас окончательно, забрав у тебя детей.

Антон не выдержал этих слов и вскочил, собираясь кинутся на Фёдора, но тот взмахнул пистолетом и его ствол не шелохнувшись, уставился прямо между глаз Антона. Он ждал этой реакции Антона и был к нему готов. Антон скрепя зубами сел обратно на кресло.

- Ладно, Бог меня покарал. -  спустя несколько секунд произнёс Антон. - Но почему же он тогда наказал Тоню? Она же не при чём! Что на это скажешь, криминалист?

- А то и скажу, что тебя Бог наказал, и решил оставить без потомства. Потому тебе и повстречалась пустобрюхая Настя. У вас ведь не получилось настругать с ней детей. А убив её и женившись на Тоне, ты пошёл против божьей воли. Вот он и наказал и тебя и Тоню, забрав детей. Тебя за зверства, а её за то, что она заняла чужое место. Ведь она с радостью пришла в твой дом, где в нескольких шагах в погребе лежала мертвая Настя. А после смерти детей ты вовсе залютовал. Сколько покалечаных тел нашли с твоим знаком за эти три года? Это же ты оставлял надписи «СС»?  Только никто не понял, что это «СС»  - Сеня и Саня! Ты справлял свою, кровавую, тризну по детям!

- Заткнись! Я не записывался к психоаналитику! - проговорил Антон, скрепя зубами, не зная, что ответить Фёдору: - Пришёл говорить, так говори по делу и проваливай! Что ты хотел мне предложить?

- А что мне  тебе предложить?- Федор окинул взглядом зал, - Ментам тебя сдать, а толку? Ну, может сядешь ты и будешь за чужой счёт свой век доживать. А мне кто годы компенсирует? Нет, давай так. За каждый год на зоне ты мне даешь миллион, и мы разбегаемся: я искать своих, а ты спокойно живешь здесь.

- Какой миллион? Ты в своем уме? Я откуда его возьму?!

- Во-первых, это не мои проблемы. Во-вторых, я беру только за свои годы. Я ж не прошу за каждого убиенного. Их-то всяко побольше будет.

- И сколько ты отсидел? – спросил с какой-то надеждой Антон.

- Пять годков на зоне и год в больничке.

- Пять миллионов? - Антон вскочил с кресла, - Пять миллионов?

- Не совсем так. Пять лет на зоне, плюс год в больничке, плюс моральный вред в миллион. Итого семь. - сказал Фёдор, взмахом пистолета приказывая Антону сесть.

- Это же почти четверть миллиона долларов. - чуть ли не закричал Антон, медленно сваливаясь в кресло.

- Да, что-то около этого. Но, я думаю твоя жизнь и моя, стоят этих денег. За всё приходится платить. Древняя истина. - невозмутимым голосом произнёс Фёдор.
*
Тоня стояла прислонившись к стене в прихожей, закрыв двумя руками рот, чтобы невольный вскрик не выдал её присутствие. Её трясло от услышанного. Она, если бы могла, остановила бы и своё сердце, лишь бы оно не стучало так бешено и громко. Она прикусила изо всех сил  нижнюю губу, но  не чувствовала крови, струйками стекавшей из уголков её рта. "Нет, этого не может быть. Мой Антон не может быть Зверем... Нет. Нет. Сейчас он всё ему объяснит и я вздохну свободно". - думала Тоня всё время, тихо сползая по стене на пол.

А за стеной продолжался разговор.

- Ты в своем уме? Откуда такие деньжищи? - сказал Антон, который сидел весь вжавшись в кресло. - Да даже если я всё продам вместе с самим собой не найду этих денег.

- А ты подумай хорошенько. Дом продашь, свои угодья охотничьи, наберёшь кредитов на себя да на жену свою-красавицу. Вот и наскребёшь.

- Да я лучше в тюрьму пойду... - хотел продолжить Антон, но Фёдор перебил его:

- В тюрьму? - он громко и издевательски рассмеялся - В тюрьму? - переспросил он, когда вдоволь насмеялся. - Ты думаешь, что ты сядешь? - Он ещё раз хохотнул, и резко оборвав смех, жестким голосом произнёс: - Да тебя на пороге суда порвут на куски сельчане. А если не они, то медики на тебе эксперименты ставить будут в психушке.  В тюрьму...Ха-ха-ха. Насмешил.

Антон представив себя в  психушке, невольно ещё сильнее вжался в кресло. Его можно было принять за подростка - до того он съежился. Только его лицо, теперь уже почти почерневшее, оставалось живым, и говорило о том, что он лихорадочно думает.

- Да хоть в психушку, - слабым голосом проговорил он.

- Что, что? - спросил Федор, и подошёл к Антону, - Говори громче, чтобы я мог расслышать тебя.

Уверенный в том, что он сломал Антона, Фёдор подошел вплотную к нему и слегка наклонившись, прошептал:

- У тебя нет выбора...

В этот момент Антон  ударом выбил пистолет из рук Фёдора, и одновременно вскочив, боднул его головой в грудь так, что Фёдор отступил назад. При этом он зацепился ногами за стоявший сзади стул и упал на пол. Антон  мгновенно подскочил к Федору и привычно, как он это делал со всеми своими жертвами в таких случаях, с прыжка наступил ему на грудь коленом. У Федора от такого чудовищного удара перехватило дыхание, крик боли застыл в груди, а сердце замерло. Но Антон, зная, что сердце Федора  остановилось,  ударил кулаком ему по грудине. Федор открыл глаза и его помутневший взгляд уткнулся в Антона. Антон схватил скотч, лежавший на столе, и перемотал им рот Фёдора.

Антон и сейчас хотел не просто убить своего обличителя, но и насладиться властью своей силы и муками жертвы. Он выждал, чтобы Федор немного опомнился и глядя прямо в его глаза, страх и ужас в которых питал Антона, начал душить.  Фёдор трепыхался под Антоном, пытаясь скинуть его с себя. Но Антона было уже не остановить. В нём проснулся Зверь. Он от возбуждения трясся всем телом, душа Фёдора.  А Фёдор своими искалеченными руками пытался освободиться от захвата Антона. Но Антон только сильнее сжимал его горло. И когда Фёдор почти задохнулся, он освободил его горло. Фёдор сделал глоток воздуха, и в этот момент Антон ударил его ребром ладони по горлу. Фёдор захрипел, поперхнувшись этим последним в его жизни глотком воздуха. А Антон теперь уже просто прыгал на коленях по груди Фёдора, ломая ребра. Вдоволь попрыгав, он вновь стал душить Фёдора. Его била мелкая дрожь дьявольского наслаждения, когда Фёдор затих. Он упал своей жертве на грудь.  Антон остывал от удовольствия вместе с коченеющим телом Фёдора.
*
Антон поднялся с тела Федора и презрительно пнул его.

- Вот тебе миллионы, кусок паленого мяса...

Заметив какое-то движение за спиной, Антон повернулся и увидел Тоню, которая съежившись сидела на полу, зажав рот руками и с раскрытыми от ужаса глазами, смотрела на тело Федора. Она давно уже кричала, но кричала молча, так как не могла издать ни звука. Антон от неожиданности отпрянул назад и споткнувшись об тело Фёдора, упал.

Когда он вскочил на ноги, Тоня сидела в той же позе, и не замечая происходящего вокруг, теми же глазами полными ужаса смотрела на труп.

Антон подошел к ней, поднял на ноги и обнял.

- Ну, вот и всё! Всё! Теперь всё будет хорошо. - сказал он, стараясь как можно ласковее взглянуть на жену - Это враг и теперь его нет.

- Ты...Ты...- пробормотала Тоня, - Ты Зверь?

- Нет. Что ты. Ну, какой я зверь? - судорожно проговорил Антон и ещё сильнее обнял жену. - Я твой Антон. Это он что-то наплёл. - Антон дико щерясь, махнул рукой на труп Фёдора. И вдруг Антон спросил: - А ты откуда про зверя услышала?

- Я всё слышала и всё видела. - Тоня резко оттолкнула Антона. В её глазах вспыхнули искорки безумия, которые проступали в момент её отрешенности. - Ты позабыл наших детей... Ты оскорбил Сеню с Саней... Ты нелюдь!

Тоня с безумной яростью вцепилась в лицо Антона и располосовала его лицо острыми ногтями. От неожиданной боли Антон взвизгнул, отошел на шаг назад и без размаха, но сильно ударил Тоню в лицо так, что она упала навзничь.

Антон подошёл к жене и склонился над ней. Недавний азарт вспыхнул в нём снова и он накинулся на Тоню. Тоня не сопротивлялась. Лишь  только плюнула Антону в лицо и ненавидящим взглядом уставилась на него. Животный азарт, вспыхнувший в Антоне, вдруг неожиданно сменился животным же страхом, бесконтрольным и бесконечным. Он привык питаться страхом и ужасом своих жертв. А прожигающая его насквозь ненависть во взгляде Тони, вытягивала из него самого силы.

- Закрой глаза! – истерично закричал он, начиная паниковать. - Закрой глаза!

Тоня закрыла глаза, но не из-за того, что подчинилась Антону, а потому, что она умирала. Умирала, ненавидя и проклиная того, кого любила всю жизнь.
*
Антон поднялся на ноги и с ужасом посмотрел на труп Тони. Он всё ещё боялся, что его жена восстанет и испепелит его своим взглядом. Для верности он наступил ей на грудь коленом и хотел выдавить глаза. Но испугался вновь встретиться со взглядом, полным ненависти, резко отшатнулся и встал на ноги.  Он быстро вышел на веранду и закрыл дверь на засов. Зайдя обратно в дом, не включая свет, сел на то же кресло, сидя на котором разговаривал с Фёдором. Антон обдумывал план побега. Посидев несколько минут, он встал с кресла, подошел к трупу Федора и произнес:

- Не сгорел на зоне, так сгоришь на воле. - и пошёл в гараж, на прямую через омшанник. Оттуда он принес канистру с бензином и свой рюкзак.

Прежде чем всё облить вокруг бензином, он открыл сейф, достал ружье, немного повертел его в руках, подумал и положил его на место. Он взял лишь деньги, которые в пачках лежали в малом сейфе для патронов, и охотничий нож, подаренный Тоней. В рюкзак он накидал немного теплой одежды, прошёл на кухню и открыв холодильник вытащил оттуда все банки с консервами, хлеб и шмат сала, которые тоже положил в рюкзак. Из кухни он вернулся в зал, подобрал пистолет Федора, вытащил обойму и убедился в наличии патронов. Засунув пистолет во внутренний карман армейского бушлата, который он уже на ходу накинул на себя, когда шел с гаража, Антон подошел к трупу жены.

Он постоял над ней некоторое время, что-то обдумывая, а затем поднял канистру и хотел облить бензином труп жены, но вдруг передумал и подошёл к Фёдору и обильно  облил бензином его труп. Потом он пролил весь зал вдоль бревенчатых стен из канистры, стараясь как можно выше расплескать бензин.

Окинув взглядом помещение, он чиркнул спичкой и кинул её на труп Фёдора.

Антон побежал на выход к гаражу, где стояла его "Нива". Он открыл ворота гаража и сел в машину. На улице была уже глубокая ночь, легкая позёмка начинающегося бурана, заметала улицу. Тем не менее Антон не включая фар выехал из гаража и нажал до упора на педаль газа. В зеркало заднего вида он видел, как дом, играя в окна языками занимающегося пожара, провожает его. А Антон лишь сильнее давил на педаль газа. Вихри снега, вылетавшие из под колёс машины очень скоро скрыли дом, а затем и всю улицу...

  ...Дом горел уже в полную силу, когда пожар заметили соседи. Первой, крича на всю улицу, выбежала Жанна. На её крики повыскакивали и остальные соседи. БрОня побежал к школе, где был телефон, чтобы вызвать пожарных. А остальные вёдрами набирая воду из колонки, и обливая ею стены, хоть как то пытались преградить путь огню. Кто-то стал кидать камнями в окна, разбивая стёкла. Ветер занимавшегося бурана, завывая, бурным потоком хлынул в дом. От притока свежей порции воздуха, жадные языки пламени охватили дом со всех сторон и, заиграли ещё сильнее и ярче.

Когда подъехала пожарная машина, уже с грохотом рухнула крыша дома, и огонь пожирал стены дома снаружи.

Жанна бегала вокруг дома и кричала:

- Тетя Тоня, тетя Тоня! - и подпрыгивая, пыталась заглянуть в окна.- Дядя Антон!

Женщины голосили:

- Там Тонька с Антоном остались! Вот беда-то какая!

Пожарные развернув рукава, с двух пожарных стволов подали воду на тушение пожара. Огонь, полыхающий с неумолимой яростью, пожирая всё вокруг, вдруг замедлил свой пыл. И когда уже казалось, что пожар потушен, пожарные рукава сдулись, и струи воды оборвали свое победоносное наступление.

- Вода кончилась. -  сказал Петрович, начальник караула пожарной части.- Вы пока проливайте вёдрами, а мы за водой в пожарку.

Народ, собравшийся к месту пожара, возмущенно стал роптать:

- Пожарные опять без воды приехали! Куда только их начальство смотрит.

- Пожарная машина не бездонная бочка! Это же «ЗиЛок», тут воды на пять минут работы от силы! - пытался возразить Петрович, но кто ж его слушал.

- Айда, братва, берем вёдра, - вдруг зычным голосом рыкнул из толпы Фёдор, Светин муж. - Что стоять и смотреть, как дом горит…

…К утру пожар был потушен. Из-под обгоревших развалин пожарные вытащили два обугленные до костей тела.

Женский плач сопровождал момент выноса тел.

- Вот судьбинушка-то - голосили женщины, - И детей Бог прибрал и самих следом...

Прибывшие на место пожара сотрудники милиции и прокуратуры занялись расследованием трагедии. Осмотр места происшествия и телесные повреждения на теле Антона говорили о криминальном характере случившегося.  К тому же из гаража была угнана машина Антона, которую сразу же передали в розыск.

Соседи на перебой начали вспоминать события вчерашнего дня, чтобы составить картину произошедшей трагедии. Отец БрОни вспомнил, что с вечера в дом к Одинцовым пришел Фрол - побирушка. Кто-то видел, как Тоня разговаривала с Фролом, а кто-то как она возвращалась домой вслед за Фролом.

Милиционеры кинулись искать Фрола, которого и след простыл. Его не было в поселке. Составив его фоторобот оперативники передали в розыск и Фрола.

Опросы проведенные среди тех, кто хоть как-то общался с Фролом ничего не дали. Никто толком не знал, кто он и откуда появился в Белореченске. Первые результаты следствия были неутешительны: про Фрола данных не было, машина найдена в 300 километрах от места преступления сожженной и конечно, посторонних следов и отпечатков пальцев на ней не было обнаружено. Вскрытие тоже показало, что супруги были убиты, причем Антон был зверски избит, а затем задушен, а Тоня просто задушена...

На похороны Одинцовых пришла вся Гора и весь посёлок с низов. Многочисленная толпа народа шла к кладбищу, обсуждая различные версии произошедшего, а также всяческие слухи, порождённые после трагедии.

Кто-то болтал, что Антон на охоте наткнулся на золотую жилу, оттого разбогател, и бандиты прознав про это, наведались к нему, чтобы выпытать у него о месторасположении жилы. Кто-то утверждал, что Антон на охоте повздорил с теми же бандитами и они пришли брать с Антона спрос за дерзость. Но ни у кого не было сомнения в том, что они хоронят Антона с его верной и любящей женой Тоней.

А в гробу лежал Фёдор, оболганный при жизни, и оболганный же после смерти.
*
На сороковой день смерти Одинцовых Жанна с дочкой сходила в церковь и поставила свечку за упокой души Антонины Яковлевны и Антона Александровича.  Поговорив немного с батюшкой Ефстафием, она попрощалась с ним и направилась в сторону дома. Домой она не торопилась, так как Олег вчера пришел домой опять пьяным. Поэтому она неспешным шагом бродила по улочкам  родного поселка, толкая вперед детскую коляску, на которой сидела Танька и махала ручками.

На дворе отчетливо стоял запах наступающей весны. Веселая капель с крыш говорила, что скоро, очень скоро, ласковое солнце растопит постылый снег и землю накроет пестрый ковер разнотравья и цветов. Эта радостная капель и пьянящий весенний воздух давали какую-то ничем не объяснимую надежду, что скоро всё наладится, и  она широко раскроет наступающей весне свои объятья.

Проехавшая на большой скорости машина окатила её водой из собравшейся за теплый весенний день лужи. Жанна чертыхнулась, помахала кулаком вслед проехавшей машины, а затем грустно усмехнулась. Она оглянулась по сторонам, уныло посмотрела на серые, покосившиеся дома, на грязную лужу, вода из которой стекала по её плащу и чуть не заплакала. Она вспомнила своего пьяного мужа, посмотрела на свою дочурку, которой купить даже конфет не было денег. Немного подумав, Жанна махнула рукой и решительно направилась в сторону магазина, который был возле их дома. "В кредит возьму конфет, пару апельсинчиков, печений каких-нибудь и посидим с дочкой, попьем чаю. Помянем маму и тетю Тоню." 

Когда она вошла в дом с Таней, то увидела, что Олег спит. Рядом с кроватью валялась пустая бутылка водки. "Опять куда-то сходить успел. Вот гад! Что опять продал?!" Она посмотрела по сторонам, в  их маленьком доме, где всё ценное было на видных местах, она не заметила никакой пропажи. Она пошла во двор и внимательно осмотрела придомовой участок. Оглянувшись, она увидела открытую дверь бани. Зайдя в предбанник, она сразу же выявила пропажу - не было старой алюминиевой фляги. "Теперь флягу на цветмет сдал. И долго же это будет продолжаться?"

Жанна, унаследовала от матери спокойный, терпеливый нрав, тем не менее, сейчас её спокойствию и терпению приходил конец. "Что ж это такое, он что думает, я одна пропаду?! Нет уж, мама одна меня на ноги поставила, и я смогу. Пусть дует к своим родителям! Пусть они его кормят и поят!" - уже вслух разговаривала сама с собой Жанна.

Она закрыла дверь бани и подперла её палкой. Пройдя в сени, она взяла ведро со скамейки и пошла за водой. Она вышла на улицу, дошла до колонки, которая была между их домом и домом Одинцовых. Жанна с грустью посмотрела на пепелище, оставшееся вместо когда-то самого большого дома на их улице. Нижние венцы дома, которых огонь повредил меньше всего, всё ещё стояли и как будто ждали ремонта. Только ремонтировать и отстраивать было уже некому... 

Жанна набрала воды, тяжело вздохнула и пошла к дому. Дойдя до калитки, она заметила въехавшую на их улицу машину. Большая черная иномарка неторопливо двигалась по их улице. У Жанны отчего-то ёкнуло сердце, и она торопливо вошла в калитку и заперла его на крючок.

Она быстро дошла до сеней и поставила ведро с водой обратно на скамейку. Зайдя в дом, она увидела, что Таня спит с отцом на кровати. Жанна прошла в зал и зашторила окно. Отодвинув краешек шторки, она стала наблюдать за улицей. Машина почти доехала до них и остановилась возле БрОни, который шёл из своего дома в сторону дома Одинцовых. БрОня что-то ответил водителю и показал рукой на дом Жанны. "Допился гад! Бандиты приехали!"- подумала Жанна. Она прошла на другую половину дома, подошла к койке и закрыла кровать занавеской. Таню она взяла на руки, отнесла в зал и, положив на старенький диван, накрыла своим плащом. В это время она услышала скрип тормозов и метнулась к окошку.

Из машины вышел седой мужчина, ростом чуть выше среднего, в черном демисезонном пальто, из-под которого был виден ярко синий галстук на белой рубашке. Мужчина прикурил сигарету. Так он стоял и курил, при этом всё время исподлобья вглядывался в окна дома. Простояв так некоторое время, он бросил докуренную сигарету в сторону, и, подойдя к калитке попытался её открыть.

Жанна вспомнила, что накинула крючок на калитку и пошла во двор. Ей было боязно выходить, но делать нечего, надо было пойти и узнать, что за человек приехал к ним.

Выйдя во двор Жанна первым делом крикнула:

- Олега нет дома!

- А я не к Олегу. Я к тебе...К Вам - ответил незнакомец, немного путаясь.

Жанна уже дошла до калитки и откинула крючок. Незнакомец толкнул калитку и войдя во двор остановился. Он  пристально всматривался в Жанну, а Жанна с непониманием смотрела на него. Что-то знакомое было в этом человеке, но Жанна не могла вспомнить, где она могла его видеть.

- Здравствуй, дочка! - сказал незнакомец взволнованно через минуту. У него тряслись руки, когда он начал вытаскивать из кармана пачку сигарет. Он вновь закурил. Сделал три-четыре глубокие затяжки и снова выкинул сигарету.

От этих слов у у Жанны словно молния блеснула в голове. Она вспомнила, где видела этого человека. Там, в маминой шкатулке лежала пожелтевшая по краям от гнёта времени фотография, где светясь от счастья её  мама стояла рядом с этим человеком. 

У Жанны из глаз брызнули слёзы. Но это были не её слёзы, а слёзы её матери, которая так долго ждала этого человека. Ждала и жила этим мгновением. Сердце Жанны разрывалось, бешено колотя.

- Где ты был? - тихо, но требовательно, поджав в узкую полоску губы, спросила она, словно знала этого человека давно, с самого своего рождения и поэтому имела право так обратиться к нему. - Где ты был?.. - повторила она. И словно пытаясь скрыть свою бессильную ярость и досаду от запоздалой встречи, кинулась в объятия этого человека, тихонько стуча по его груди своими кулачками.

- Где я был?..- так же тихо ответил её отец, приобняв дочь, - Эх, дочка, это очень длинный разговор. Где я был?..- Опять проговорил он, -  Боюсь, мы с тобой не один день убьем, чтобы во всём этом разобраться. Может, пройдем в дом? - неловко попытался улыбнутся он, и махнул в сторону дома рукой.
*
Жанна сидела на диване и держала на руках Танюшу, которая уже проснулась и с интересом разглядывала незнакомого дядю. А незнакомец, оказавшийся отцом Жанны - Фаргатом, вел свой рассказ:

- Вот так дочка, нас и разлучила судьба. - перед глазами Фаргата промелькнули те минуты, которые он тысячи раз представлял перед глазами, в бессильной попытке что-либо изменить.

Фаргат что-то объяснял Тане, а она отвернувшись стояла к нему спиной и не слышала его.
Вдруг она развернулась и пошла к выходу. А он, кинувшийся было её догонять, остановился и простоял несколько секунд в надежде, что Таня повернётся и улыбаясь, как она это делала в минуты их разногласий, крикнет: «А, поверил?!». Но Таня быстро шагая, дошла уже до выхода и распахнув дверь, скрылась в толпе людей, суетившихся у автовокзала. Фаргат побрёл к окну и прислонившись к подоконнику, опустил голову. «Чем я её обидел?» - думал он, теряясь в догадках, - «Я же не сказал ей ничего обидного. Просто попросил быть терпимее к возможной реакции моих родителей. Ведь они уже не молодые и их религиозные взгляды отличаются от наших, воспитанных в другое время.»
… Фаргат ехал в автобусе, который набирая скорость, удалялся прочь, разлучая его с Таней навсегда. Он пытался разглядеть среди людей знакомый силуэт, но в толпе так легко потерять то, что так дорого…

- Когда уходил в армию я был уверен, что скоро вернусь, и мы объединим наши судьбы. Я писал об этом Тане. - остановил свой рассказ Фаргат.

- Да, она сохранила это письмо. - Жанна посадила дочку на диван, поднялась и подошла к шкафу и достала старую шкатулку, перевязанную резинкой. Открыв её, она бережно, словно святыню, вынула оттуда, их главные семейные сокровища, которые лежали в ней: письмо Фаргата и их совместную с Таней фотографию.

Фаргат, пытаясь скрыть свое волнение, медленно поднялся со стула и протянув руки подошёл к Жанне. Он инстинктивно обнял Жанну, по щекам которой бежали слезы, и взял в руки свое письмо. Он отвернулся, чтобы смахнуть слезы со своих глаз и тихонько сел на порог. Он читал письмо, а слезы, рвущиеся наружу, душили его. Комок встал у него в горле, вены на шее набухли, а желваки на скулах ходили ходуном. Прочитав письмо, он бессильно опустил голову и долго молчал. А Таня стояла рядом и разглядывала молодую маму, которая радостно ей улыбалась...

...- Это кто у нас в гостях? - раздался вдруг голос Олега. Он  встал с кровати и шатаясь шел в зал.

Жанна увидев его, резко перешагнула через порог, на котором всё ещё сидел Фаргат, и подойдя к Олегу, рывком развернула его и толкнула на кровать. Олег упал на постель, но попытался встать снова.

- Олег, лежи, пожалуйста. - пыталась утихомирить мужа Жанна.

- Нет, ты скажи кто у нас в гостях! - пьяным голосом ответил он -  Я тоже хочу за стол!

- Какой стол, - прошептала Жанна, - какой стол? Флягу пропил, паршивец, а ещё стол подавай ему. 

- Я хочу знать, что за мужик пришел к моей жене. Имею право! - бухтел Олег.

- Я её отец! - раздался вдруг громкий, с властными нотками голос. Это Фаргат встал с порога и подошёл к кровати.

- Я её отец! - повторил Фаргат чуть по тише.

- Какой отец? - рассмеялся Олег, - Какой отец? Все же знают, что её мать от Святого духа родила!

Фаргат резким движением схватил  правой рукой Олега за шиворот и приподняв с кровати,  произнес:

- Этот Святой дух - я! А теперь ты идешь во двор и сидишь тихо, пока я с дочерью поговорю, понял?

- Понял, понял. Что сразу драться-то. - промямлил Олег и шатающейся походкой заковылял на улицу. - Отец? Скажи на милость, отец заявился, - ворчал при этом он.
*
Из рассказа Фаргата Жанна узнала, что её отец попал служить в разведроту, которая в начале 1980 года в составе своего полка вошла в Афганистан. Первоначально антиправительственные формирования, именуемые душманами, остерегались вступать в прямые столкновения с советскими войсками. Но с каждым днём увеличивалось количество взорванных объектов инфраструктуры афганских городов, случались отдельные случаи нападения на автоколонны с гуманитарным грузом, завозимых из Советского Союза. Ближе к весне участились случаи нападения на блок-посты и малые гарнизоны ограниченного контингента советских войск.

Весной же 80-го Фаргат должен был демобилизоваться из армии. В один из апрельских дней его неожиданно вызвали в штаб полка. Это его сильно удивило, так как почти за два года службы, ему не приходилось быть в штабе, более того, он даже не знал, где он сейчас располагался. Но за ним прислали армейский ГАЗ-66, который же привез почту.

В штабе полка его сопроводили к командиру части. Он удивился и встревожился ещё больше. " Неужели дома что случилось?" - подумал он. За период службы были случаи, когда его сослуживцев вызывали к командиру полка и этих ребят отправляли домой в отпуск, в связи со смертью близких родственников. Он вспомнил, о чем писали родители в письмах, но ничего, говорящего о болезни кого-либо из них он не припомнил.   

Войдя в кабинет командира части, он доложил, как и положено, по Уставу:

- Разрешите войти, товарищ полковник! Сержант Абдеев по Вашему приказанию прибыл.

- Ну, теперь уже не сержант, но всё равно, проходи, присаживайся, солдат.

В кабинете сидели ещё пять офицеров, среди которых он узнал замполита части и начальника штаба.  Трое же других ему были не знакомы. Один из них был тоже при полковничьих погонах.

- Товарищ солдат, расскажите нам как вы попали служить в армию? - неожиданно спросил его как раз тот, кто был незнакомым полковником.

Фаргата смутил этот вопрос, но он, скрыв волнение и кося под дурачка ответил:

- Как и положено советскому гражданину, достигшему восемнадцатилетний возраст, был призван для исполнения своего священного долга - защищать Родину.

Полковник вскинул голову и произнес:

- А он хорош!

- Ответил четко и почти по уставу. Наша работа. - подхватил было замполит, но командир части перебил его.

- А хотите, я вам расскажу, как всё было? – командир части как-то странно посмотрел на Фаргата, и, глядя на него продолжил. - Вы пришли в военкомат, по месту своего жительства и сказали, что вас отчислили из института. Так? – и мельком посмотрев на Фаргата, который опустив голову слушал комполка, продолжал. - А затем получили повестку о призыве в ряды наших славных вооруженных сил и помчались в институт. Благо ваш военкомат испытывал нехватку в призывниках. В институте вы сказали, что вас призывают в армию и на этом основании добились досрочных государственных экзаменов, вернее вам автоматом поставили отличную оценку, так вы практически в совершенстве знали английский язык и дополнительно изучали фарси. Я верно излагаю? - это командир полка обратился к незнакомому полковнику, на что тот постукивая большим пальцем правой руки по толстой папке, лежащей на столе, ответил:

- Точно так, товарищ полковник. В деле, которое лежит передо мной, подробно задокументированы все его шаги. И объяснения военкома с начальником отдела, и справки из института. Всё в деле.

Фаргат же спокойно сидел и слушал командиров. Его первоначальное волнение сошло на нет. Значит, дома всё в порядке и это главное. А то, что с него снимут сержантские лычки - то это не важно. Как говориться, чистые погоны - чистая совесть. Он даже повеселел.

- Товарищ полковник, разрешите обратиться, - слегка набрав наглости, спросил он.

- Обращайтесь. - разрешил командир.

- С каких пор добровольное вступление в ряды Вооруженных Сил Советского Союза стало преступлением? - пожимая плечами, спросил Фаргат.

- О каком преступлении вы говорите? - удивленно переспросил его командир полка. - Разве мы Вас в чем-то обвинили?

Фаргат ещё больше удивившись, поочередно посмотрел на комполка, на начштаба с замполитом, при этом глупо улыбался и в мыслях теперь уже представлял себя старшим сержантом, а то и старшиной, гордо идущим по деревне с дембельским чемоданчиком..

- Сынок, мы сами удивлены и озадачены не меньше твоего. - командир полка встал из-за стола, подошёл к Фаргату и стоя у него за спиной, задумчиво произнёс: - Я за все годы службы, впервые сталкиваюсь с такой ситуацией, да и остальные командиры, скорее всего, тоже. Ты внёс такую неразбериху в налаженную систему призыва, что видимо там, в Союзе, придется вводить новые крючкотворные правила. К примеру, чтобы при призыве обязательно предоставляли документы об отчислении из  учебного заведения.

- Я не виноват, - тихим голосом сказал Фаргат.

- Ещё раз повторяю, вас никто ни в чем не винит. Так видимо сложились обстоятельства. - командир полка посмотрел на Фаргата и вновь пройдя к своему месту во главе стола, торжественным голосом произнес: - Слушай Приказ Министра Обороны Союза Советских Социалистических Республик!
При этих словах все офицеры встали из-за стола, и глядя на них, Фаргат тоже вскочил на ноги.   

- Присвоить звание лейтенанта сухопутных войск Абдееву Фаргату Рафисовичу, в связи с окончанием военной кафедры Уральского педагогического института.

- Служу Советскому Союзу! - гаркнул Фаргат, хотя до него не дошёл смысл произнесенных слов. Он лишь понял, что его за что-то наградили.

-  Поздравляю, товарищ лейтенант, с присвоением первого офицерского звания! - командир полка протянул ему правую руку для рукопожатия, а левой подал погоны, на которых поблескивали звезды.

Фаргат автоматически схватил пятерню командира, пожал её, но командир почему-то долго её не отпускал. Потом он отпустил руку, сел за свой стол и приглашающе кивнул на стул за Фаргатом:"Садись! ".

Фаргат сел за стул.

- Вот ты и вливаешься в ряды советских офицеров. Хотелось бы сказать тебе, лейтенант, много слов, но, к сожалению товарищи из штаба армии очень торопятся. Товарищи офицеры, - командир полка встал и демонстративно посмотрел на начальника штаба с замполитом, которые тоже вскочили, - мы должны оставить кабинет в распоряжение представителей штаба армии для их беседы с лейтенантом. Прошу, товарищи. - и он показал рукой в направлении выхода из кабинета.

*
  - Товарищ лейтенант, - обратился к Фаргату незнакомый полковник., - Я начальник разведки армии, а эти товарищи, - он взмахом головы кивнул в сторону сидящих возле него офицеров, - подполковник, начальник оперативного отдела штаба дивизии Смирнов, и начальник особого отдела вашего полка майор Асмонян. Вы своим поступком, конечно внесли определённую сумятицу, как сказал комполка, в призывную систему. - говорил полковник, - Тем более, что Вы должны были бы быть направлены на офицерские сборы. И теперь у Вас образовался большой пробел в процессе становления советского офицера. – усмехнувшись сказал полковник, - Но служба в разведке, Вам возможно, дала больше, чем просто сборы, с точки зрения воинской науки. Верно?

- Так точно, товарищ полковник. - поспешно ответил Фаргат, голова которого от происходящего уже ничего не соображала.

- Вот это хорошо. – поддержал Фаргата полковник: - Но сейчас мы бы хотели поговорить с Вами вот о чём. – Он наклонился всей грудью к столу и глядя сквозь Фаргата, но при этом как бы ему в глаза, говорил дальше, - Не так давно  была проведена операция по ликвидации бандитов на северном направлении, в которой, как я знаю, и Вы принимали участие. – Фаргат подтверждая слова полковника, кивнул. Теперь он сосредоточился. Командир говорил что-то важное для него, и шальные мысли покинули его голову. - Группа наших солдат в ходе проведения операции попала в плен к душманам. Это засекреченная информация и о ней никому не известно, кроме нескольких высших офицеров в командовании армии. Чтобы выйти на след банды, которая пленила солдат, нужно внедрить нашего человека к душманам. Командование разработало план, по которому наш офицер под видом раненного солдата, должен с поля боя попасть в плен. Там он должен согласиться сотрудничать с противником. В ходе операции, необходимо выявить место содержания наших солдат. Вы, как никто другой, подходите для выполнения этой операции.

- Я? - удивленно спросил Фаргат, привставая со стула.

- Точно так. Вы, товарищ лейтенант. - полковник жестом показал, что Фаргат может сесть и продолжал: - Вы примелькались среди местного населения, они вас знают как простого солдата и в случае чего, если духи решат проверить, то они это подтвердят. К тому же,  Ваше знание английского языка и знание фарси должно способствовать успешному проведению операции. Тем более, Вы татарин, и знаете, наверное, мусульманские обычаи?

Фаргат кивнул головой, молча соглашаясь со словами начальника разведки.

- Более подходящей, чем Вы, кандидатуры у нас нет. - подытожил сказанное полковник. – Но Вы можете отказаться от выполнения этого, не побоюсь этого слова, тяжелейшего задания. 

- Что от меня требуется? - спросил Фаргат, встав из-за стола и приняв стойку смирно.

- От Вас, товарищ лейтенант, требуется совсем немного. Всего лишь совершить подвиг и спасти пять советских солдат от позорной смерти...
*
Ему действительно, удалось выйти на банду и выявить её местоположение.   Как и предполагал начальник разведки,   появление Фаргата, свободно перемещавшегося по кишлаку в советской форме, вызвало слухи среди местного населения и агенты наших спецслужб быстро выявили этот кишлак. Наших солдат содержали в горном кишлаке, в яме. Поэтому долго и не удавалось обнаружить их. Но, к моменту их освобождения Фаргат был уже далеко. Его везли к самому Ахмад-Шаху - вождю антиправительственных сил на севере Афганистана. Ахмад Шах сам хотел лично посмотреть на первого перебежчика...

... Через несколько месяцев с начала пребывания Фаргата у Ахмад Шаха, к нему подошёл дехканин и незаметно сунул клочок бумаги в его карман. Это была записка от начальника разведки армии.  В ней он просил положиться на этого дехканина, который должен был организовать его встречу с ним, начальником разведки.

...Дехканин вёл его по горной тропе, поторапливая взмахами руки. Ему, рождённому в горах, было легко идти. А, Фаргат, как не крути, всё же был степняком. Пройдя около трех километров от кишлака, дехканин остановился и показал рукой в сторону небольшой скалы. Фаргат пошёл к нему.

Ему на встречу вышел такой же дехканин, как и тот, оставшийся позади. "Провели, гады! Обманули!" - мелькнула мысль у Фаргата. Он уже хотел выдернуть нож, припрятанный на всякий случай в сапог. Но дехканин произнёс по-русски:

- Ну, здравствуй, лейтенант! - и подойдя поближе скинул шапку-пуштунку. Фаргат узнал полковника и радостно пошёл ему на встречу. Полковник дойдя до Фаргата приобнял его, взял за плечи и посмотрел Фаргату в глаза. Фаргат,  тоже уставился на него, пытаясь понять, что полковник хочет высмотреть в его глазах.

- Молодец! Не отвел взгляд. Значит, чист и душой и мыслями. И значит, можно  на тебя положится.

- Вы сомневались? - спросил Фаргат, всё также глядя на полковника.

- Нет. Ни на миг я не сомневался в тебе. Благодаря тебе мы вытащили тех солдат. Спасибо, лейтенант. И знай, твой орден Красной Звезды ждёт тебя.

- Так зачем же заставлять его ждать, - пошутил Фаргат - Я резвее любого сайгака домчусь до наших.

- Всё не так и просто, лейтенант. Присядь. У нас в запасе минут пятнадцать. Нам надо поговорить.

Из разговора с полковником Фаргат понял, что разведуправление узнав, что у Ахмад Шаха находится советский лейтенант, который свободно говорит по-английски и фарси, настоятельно рекомендовало оставить его у моджахедов в качестве разведчика-нелегала.  Другого такого шанса внедрить нашего офицера в ряды духов могло не скоро подвернуться. И поэтому полковник был здесь, чтобы лично убедить Фаргата в важности его задания.

- А как же мои родители? Моя невеста?

- У них всё в порядке. Твоим родителям сообщат то, что надо, а невеста...- полковник помолчал - Буду честен и прямолинеен с тобой в этом вопросе. Понимаешь, лейтенант, у мужчины бывает всего две женщины: родная мать и его любимая – невеста или жена. И есть женщина, которая олицетворяет их обоих - это Родина. Так вот, настоящий офицер отличается от просто мужчин тем, что он выбирает этих женщин в одном лице - лице Родины - матери. А твоей невесте скажут что ты пропал без вести, она погорюет немного и выйдет за другого. - полковник взглянул на Фаргата, который уже вскочил на ноги и молча смотрел в горы. Полковник выжидал, что скажет Фаргат. Если поймет сказанное, то это и есть настоящий офицер и разведчик. А если нет, то... Тогда придется всю операцию начинать с начала. А этот лейтенант поедет домой, в Союз. В самый дальний гарнизон...

Фаргат всё так же молча смотрел на горы, и казалось, что он пытается заглянуть за эти скалы и лежащие за ними долины. А там и за речку, за которой начинается Родина. И вот уже рядом и дом...

- Товарищ полковник! - голос Фаргата был твёрд и решителен. - Разрешите выполнять Ваше приказание?

Полковник подошёл к Фаргату и обнял его:

- Спасибо, лейтенант! А теперь слушай и запоминай...

...Так Фаргат стал разведчиком-нелегалом.
*
- Вот так дочка, я и оказался у моджахедов. - Фаргат закончил свой рассказ, а Жанна молча смотрела на него, покрытого сединой мужчину, и слушала. "Как? Разве такое может быть? Почему мой отец должен был пройти сквозь это, чтобы только сейчас прийти к нам? - думала она всё это время.

- А как ты оттуда вырвался? - спросила Жанна.

- Это было уже совсем недавно. В сентябре 2001 года Панджерского Льва, так стал называть Ахмад Шаха народ Афгана, - уловив взгляд дочери, пояснил Фаргат, - убил наемный убийца. И после этого на нас стали давить и талибы и американцы. Мой отряд был прижат к таджикской границе и уничтожен, а я попал снова в плен, теперь уже к таджикским пограничникам. Они передали меня нашим ребятам из 201-й дивизии, которая стоит в Таджикистане. Ну, а оттуда в Москву. Так я обратно стал советским, тьфу, никак не привыкну, извини дочка, российским гражданином.

- Папа, - Жанна посмотрела на отца, - можно я Вас буду так называть - папа?

- Конечно, дочка! И на ты, хорошо? - Фаргат вскочил, и, подойдя, обнял её и Таню. Ему явно нравилось называть Жанну дочкой. - А ты, - обратился он к Тане, - называй меня деда, хорошо, внучка. – И вопросительно посмотрел на Жанну: - А как зовут внучку?

- Таня - привычно ответила Жанна, и только увидев лицо отца, стала объяснять: - Мама уже при смерти была, когда Таня родилась, вот я и решила...

- Стремился к своей Тане, а оно вон как обернулось. Здравствуй, Таня! -сказал Фаргат взволнованно, и взял внучку на руки. 

После того, как попили чай, Фаргат спросил:

- А мы можем к Тане сейчас пойти? На её могилу?

- Конечно, папа.

- Тогда я сейчас! -  сказал Фаргат и вышел на улицу. Оттуда он вернулся держа в руках сумку и вешалку, на которой висел его офицерский китель.

Он поставил сумку на стол:

- Извини, дочка, я совсем позабыл про гостинцы. Доставайте из сумки всё, что там есть. Это вам. - он посмотрел по сторонам и спросил немного смущенно: - Где я могу переодеться?

- А ты пройди в ту комнату и прикрой дверь, а мы с Таней пока уберём со стола.

Когда Фаргат переоделся и вышел, Жанна ахнула, посмотрев на своего отца. Перед ней стоял стройный мужчина в полковничьем мундире, при наградах, с кортиком, висящим на портупее. 

- Что дочка, пойдем? - спросил он, приглаживая седые волосы.

- Да, папа.- Жанна посмотрела на него ещё раз, и, смущаясь, спросила - А можно, мы пешком пойдем? Здесь совсем не далеко.

Выйдя на улицу Жанна увидела, что к дому идет Олег в компании своих собутыльников. Они уже хорошенько набрались. Кого-то ругая и размахивая руками, направлялись к их дому. Не успела Жанна крикнуть Олегу, как он увидел её и заорал на всю улицу:

- Где этот старый пень? Я ему сейчас покажу, как из дома мужей выгонять. Правильно, пацаны? - и компания ввалилась во двор. Соседи услышав пьяные крики, стали выходить на улицу. Они всегда заступались за Жанну, когда Олег начинал буянить. Вот и сейчас к дому шли Броня с отцом и дядя Леша, который опираясь на свою палку и согнувшись в три погибель, своей старческой походкой переваливался с ноги на ногу к дому Лукиных.

- Я здесь. - сказал Фаргат, выйдя на крыльцо и надев фуражку. При этом он поправил её так, как и подобает по Уставу, приложив ребром ладони к козырьку вертикально. В левой руке он держал Таню.

Увидев полковника с полной грудью наград, компания вылетела за калитку, а Олег, раскрыв рот промямлил:

- А где тот, который дрался?

- А это он и есть! Это мой папа! - громко сказала Жанна, так, чтобы и соседи услышали это. - Это мой папа, слышали? – слёзы гордости за своего отца собрались на краешках её глаз, готовые вырваться на волю, когда она шла к калитке.

Люди, собравшиеся за забором, начали оживленно обсуждать эту новость. Многие из них знали историю Тани и Фаргата по разговорам с Тоней и Лидией Ивановной. И поэтому это было так удивительно и необыкновенно, что новость быстро расползлась по округе.

Жанна с отцом шли по улице, а люди один за другим присоединялись к ним,  стараясь поближе подойти и разглядеть этого человека, который был для многих легендой, так как в его существовании многие сомневались, а если сказать откровенно, то совершенно не верили. И лишь Тоня была единственной, кто мог подтвердить, что он был в жизни Тани. Может быть, ещё и потому подруги были столь неразлучны, что этот таинственный человек был только их общим воспоминанием.

Придя на кладбище, Фаргат положил букет гвоздик, любимых цветов Тани, на её могилу.

- Здравствуй, Таня. Вот я и пришёл к тебе, как и обещал. - голос Фаргата дрогнул, но он помолчал пару секунд и пересилил свою боль. - Я вновь опоздал и не застал тебя дома. Но я знаю, что ты меня ждёшь и в новом доме, за этой оградкой. Ждёшь, как и тогда, давно, на той скамейке у фонтана возле памятника Ленину. Помнишь Таня? - Фаргат грустно улыбнулся. - А я к тебе скоро, ведь наши земные годы там, на небесах, всего лишь мгновения. За эти мгновения я позабочусь о нашей дочурке. Ты не против, Таня?! - Чувства переполняли его сердце, и он не мог спокойно стоять. Он давно бы лег на землю и разрыдался прямо на могиле Тани, если бы не их дочь и стоявшие рядом посторонние люди. И он вновь переборол себя. Фаргат встал по стойке смирно, приложил руку к фуражке и отдал воинскую честь. Простояв так несколько секунд, он преклонил одно колено и поцеловал могилу Тани. Он долго не вставал. Для него это были мгновенья, за которые он вновь прожил всю свою жизнь, новую жизнь, где всегда рядом с ним была его Таня...
*
Человек шел по таежным тропам на юг. Держа в руках шест, он ловко прокладывал себе дорогу среди таёжной чащобы.  Он уже устал  и ему всё труднее довались взмахи шестом. Человек давно хотел отдохнуть, но мысль о близости цели, к которой он стремился, не давала покоя, и его усталые ноги делали шаг за шагом. Пройдя ещё несколько десятков шагов, он всё же не выдержал. Его ноги подкосились, и человек упал на землю. Скинув из-за спины рюкзак, он достал флягу с водой, и, открыв её, начал жадно пить. Затем он лёг на спину и распластав руки в разные стороны, бессмысленно уставил взгляд в небо.

Человек, шедший по тайге, зарос бородой, его лицо было посечено ударами веток и взбухло от укусов комаров. Москитка давно была разодрана в клочья теми же ветками, что не оставили живого места на его лице.  Но он не сдавался. Он знал, что дойдя до своей цели, у него всё будет хорошо.

Попив ещё воды и немного поев, человек посмотрел по сторонам, будто что-то учуял. Но, не заметив ничего подозрительного, опершись на шест, грузно поднялся. Он нехотя наклонился, поднял рюкзак и устало закинул его на плечо. "Надо идти!" - подумал человек, и. посмотрев на компас и сверившись по карте, двинулся дальше.

Его цель была близка. Ещё полдня пути и он будет на месте. Граница, заветная китайская граница, была совсем рядом. Очень скоро он дойдет до места встречи со своим другом. Всего пятнадцать километров тайги. Тайги, а не заснеженного поля, как говорил когда-то его хороший знакомый, разделяли его от вожделенной цели. Он мечтательно улыбнулся, представив себя в Китае, как он будет бродить по рокошным улицам Шанхая и Гонконга, и нежить свое уставшее тело в теплой морской воде, а восточные красавицы будут убблажать его, и ...

... От раздавшегося в недалеке тигриного рыка человек вздрогнул и присел. Он вытащил из-за пазухи пистолет и передернул затвор. Пистолет "ТТ" был надежен, и его пуля была способна пробить не только тигровую шкуру, но и армейский бронежилет с близкого расстояния.  Человек скинул с плеча рюкзак и в высвободившуюся левую руку взял ещё и свой любимый охотничий нож.  Теперь осталось определить направление прыжка тигра и удачно попасть. Человек приготовился...

...Но и тигр не спешил. Он был голоден, и давно бы прыгнул на человека, но запах пороха насторожил его. Он знал этот запах. В него не раз стреляли, и сейчас он остерегался, боясь получить непоправимую рану и боль. Поэтому, он как можно тише двигаясь от кочки к кочке, приближался за спину человеку, чтобы одним ударом решить исход схватки. 

...А человек зорким глазом старого охотника отслеживал каждое движение в листве, за которой скрывалось последнее препятствие к его цели. Он знал, что если убьет этого тигра, то на ближайшие тридцать-сорок километров пути больше не встретит такого противника. А это уже там, за пределами его цели, так как его  старый друг ждёт всего в полутора десятках километров...

...А тигр круг за кругом приближался к человеку, путая его ложными ударами хвоста о  сухой валежник перед прыжком в другую сторону. И вот он прижался к земле и его хвост от нетерпения покачивавшейся из стороны в сторону, замер. Он ждал, когда человек ошибётся...

...Человек тоже плел свои кружева, осторожно поглядывая из стороны в сторону и приняв удобную для него бойцовскую позу: в полуприсяде с пистолетом в правой руке, и прикрыв горло и грудь левой рукой, в которой был зажат нож и он был готов мгновенно переменить свою позицию...

...Голод наконец пересилил тигра и он прыгнул на человека, когда тот, стоявший к нему боком, начал поворачиваться лицом. Выстрел, раздавшийся в таежной глуши, пробил тигру левую лапу, но не попала в грудь. Человек не промахнулся, но и смертельную рану не нанес. Тигр продолжил свой смертоносный полет к добыче...

...Человек увидел прыжок тигра краем глаза и на удачу, выстрелил из пистолета. Но, пуля видимо прошла мимо, так как траектория полёта тигра не изменилась. Вторым прицельным выстрелом почти в упор, человек должен был поразить тигра в грудь, но пистолет предательски щёлкнул... Человек взмахнул ножом, надеясь вонзить его в горло своего врага, но верный нож, упершись острием в кость, переломился у самой рукояти...

...Удар тигриной лапы пришелся на не прикрытый участок шеи, и острые когти хищника разрезали мягкую человеческую плоть. Из сонной артерии полилась фонтаном кровь. Голова человека безвольно повисла на клочке мяса и хрящах перебитого шейного позвонка. Он отлетел на пять-шесть метров от удара и упал на землю, всё еще дрыгая ногами и руками в предсмертных конвульсиях, пытаясь встать на ноги. Тигр ещё раз прыгнул к своей добыче, прижал её лапой к земле  и вцепился клыками...

...А на клинке охотничьего ножа, упавшего на месте первого тигриного удара, виднелись косые буквы гравировки: "Любимому мужу Антону от любящей жены Антонины"...

...Зверь сожрал Зверя...   

*

Сергей вытащил из пакета бутылку коньяка «Хенесси», палку колбасы, лимон и прочей закуски.

- Ну, здравствуй что ли, братан! - И он от души обнял БрОню. - Принимай гостя. Сто лет не виделись, считай.

БрОня радостно обнял Сергея и ещё долго держа его за плечи всматривался в него. Сергей совсем не изменился за прошедшие десять лет. Только седина в волосах прибавилась, да черты лица стали жестче.

- Здорово, какими ветрами в наши края занесло? - полушутя спросил БрОня. Сергей с тех пор, как погибли Саня и Сеня, уехал, и все эти годы не приезжал в Белореченск.

- Да вот, наследство мне передали. Дед с бабкой давно уже померли. Отец с мамкой оформили было на себя. Да потом решили этот дом мне подарить. Вот и пришла моя очередь, бегать с документами по кабинетам. Вот и приехал дом на себя оформить.

- Так сколько лет-то прошло с тех пор, как дядя Зиновий и тетя Римма померли, а ты только сейчас припёрся? – вскинув брови спросил БрОня.

- Да мне тоже самое сказали в регпалате. Поэтому и день убил пока по кабинетам пробежался. И это только начало, как мне объяснили. Вот, думаю, лучше найму юриста и пусть он бегает. А дом оставлю себе. Отдыхать буду сюда приезжать. А как на пенсию выйду перееду к вам. Примите? Надоели эти Севера по горло. Знаешь, сколько я там уже отмотал? Эх!..

…Сергей работал на Северах в нефтедобывающей компании водителем. И за время работы вырос с простого водителя до начальника автоколонны. И этим он гордился особо, так как он не имел даже средне-технического образования, но умел организовать работу так, что дипломированные специалисты стояли в сторонке и нервно покуривали. Сейчас он, конечно, заочно уже отучился в институте. Генеральный директор их компании был доволен работой автоколонны, поэтому Сергей вполне заслуженно мог распирать грудь. Но не здесь. Напротив него сидел его друг детства, с которым они лазили в виноградники Опытного хозяйства, рыбачили на Идели, вместе провожали подружек и вместе, спина к спине, отбивались от низОвских.

- Ну, у вас, у богатых свои причуды, - сказал БрОня, разливая коньяк по рюмкам - Ну, давай, за встречу!

- Ну, ты тоже не прибедняйся, - ответил Сергей, после того как закусил долькой лимона коньяк. – Вон, какие хоромы отгрохал. Целых два этажа! У меня и то трёшка на Северах и всё. А ты вовсе как новый русский, только и не хватает фонтана на дворе.

- Фонтан у нас был только у Исхака. Помнишь такого? – сказал деловито БрОня и посмотрел на Сергея.

- Помню, мы тогда совсем пацанами были и хотели быть похожими на него и его бандюков. Вот времена были, кто б мне рассказал сейчас, не поверил бы, что я мечтал стать бандитом...

- Точно. Мы ж всей толпой в его секцию по рукопашному бою ходили. Да, и где он, Исхак, сейчас? Так никто и не знает, жив ли он или убит. Сколько лет то прошло с тех пор? Больше десяти, это точно.

- Бежит время. А из наших кто и где? - спросил Сергей, прислонившись к спинке стула.

  - А кого ты помнишь и про кого и что хочешь услышать? – спросил БрОня.

- Да всех из нашего детства: Салавата, Рината, Жанну. – Сергей хотел добавить Сеня и Саня,имена которых сорвались было с его губ, но только досадно махнул рукой. – Короче, всех наших. Ты же знаешь…

- Эх, давно всё же ты не был у нас, - со вздохом произнёс БрОня, укоризненно посмотрев на своего друга детства. – Многих уже и в живых-то нет.

- Как это нет? Кого? - - встрепенулся Сергей, с недоумением глядя на БрОню.

- Салават вот погиб.- со вздохом произнёс БрОня.

- Салават? – Сергей недоверчиво посмотрел на БрОню.

- Да, Салават, мой одноклассник и товарищ по службе в армии. Он погиб три года назад. Сорвался на стройке в Уральске с тринадцатого этажа и разбился насмерть.
Сам не могу свыкнуться с мыслью, что его  уже нет

- Ничего себе, а я и не знал. Дела…Семья, дети были у него?

- Да, он на Дине женился спустя пол года после смерти Сени и Сани. Двое детей остались, сын и дочка.

- Да, тяжело наверное им.

- Да. Детям тяжело. А Дина погоревала немного, да вышла замуж за городского. Правда, он не обижает детей, всячески старается создать им замену отца. Но, кто же отца-то родного заменит.   

- А Рената родители женили на богатой невесте. – продолжал свой рассказ БрОня. – Промаялись они вместе пару лет. И каждый вечер Ренат из дома уходил к Зине и возвращался утром. Потом богатая невеста не выдержала. Собрала своё приданое и уехала к родителям. А Ренат пошёл свататься к своей первой любви, Зине…

- Вот молодец! Мужчина! – восхищённо воскликнул Сергей, - Смог свою любовь сохранить и добиться взаимности…

- Да ты слушай дальше, - с неудовольствием посмотрел БрОня на Сергея за то, что тот перебил его. – Слушай, да разливай. – и смягчил полушутливым предложением свою резкость. – Вместе им суждено было прожить всего полтора года...

- Как так? – опять перебил БрОню Сергей.

Броня недовольно поморщился от того, что ему снова не дал договорить свою мысль Сергей. Помолчав немного, он грустно произнёс:

- Умерла Зина. При родах и умерла, оставив Ренату сына. 

- Да что такое, про кого не спросишь, тот и умер…

- Она знала, что умрёт. Болела она. Давно болела. Она знала это, знал и Ренат. Знал, что жить ей оставалось всего чуть-чуть, и решил украсить её остаток жизни счастьем, а она его. Да, видно, не судьба была им стать счастливыми родителями...
 
- А давай помянем их, и Саньку и Сеню и всех остальных! – проговорил Сергей и поднял свою рюмку.

- А теперь послушай про Ренера. – продолжил БрОня, после того как пропустили ещё по одной.

- А что я должен про него слушать? – Сергей насмешливо посмотрел на БрОню.– Женился, наверное, давно и теперь и не вспоминает про Саню.

- Конечно не вспоминает…- начал было БрОня, но вспыльчивый Сергей вновь перебил его:

- Я так и знал, что он только делал вид, что любит Саню. Только мне мешал...

- Конечно, не вспоминает, - громко повторил БрОня, - Потому что у мертвых ни стыда, ни памяти нет.

- Он что, тоже умер? – теперь уже вовсе ошарашено спросил Сергей.

- Да. – БрОня помолчал немного, потом налил в рюмки ещё коньяк и предложил: - А давай ещё тяпнем, а то я не могу так просто рассказывать про него. – И он, не дожидаясь, пока Сергей поднимет рюмку, опрокинул рюмку в рот.

Сергей покачивая головой, тоже выпил. А БрОня уже продолжал:

- Значит, погоревал Ренер пару лет и женился. Не знаю, по любви ли, а может родители настояли. Такое тоже случается, сам знаешь. И тут началось что-то странное. Его жена, забеременев, так и не смогла родить. Случился выкидыш. Она, конечно, в депрессию, а Ренер - в запой. Родители, чтобы отвлечь их от грустных мыслей решили занять их делом и начали строить им дом. Работа по строительству своего дома взбодрила Ренера и он постепенно впрягся в это дело и даже пить перестал. И вот когда дом был построен, а Ренер с женой готовились переехать в него, ударила молния и их мечта превратилась в пепел. Ренер же с пожарища прямиком пошёл в берёзовую рощу, накинул петлю и всё, простился с этим миром. Не отпустила его Саня. Понимаешь о чём я? К себе забрала. – БрОня уже захмелев, стукнул по столу кулаком.

А Сергей вовсе понурив голову и запустив пятерню в волосы, сидел и о чём-то сосредоточенно думал. От удара кулаком по столу, он поднял голову, и, посмотрев на БрОню, сказал:

- Как я был не прав тогда, на дне рождения Сани. Саня полюбила Ренера. И не просто полюбила, а полюбила неземной любовью. Поэтому и ушла ввысь, на небеса, что было тесно её любви в земных границах. Я теперь это точно знаю. 

- Да, теперь ты это знаешь. - БрОня взял бутылку и плеснул в рюмки светло-коричневой жидкости. Взял в руку рюмку и печально глядя на Сергея, тяжелым голосом произнес: - Но и это ещё не всё. – И так же глядя на Сергея выпил.   

- Я совсем уже ничего не понимаю. Вы что, все эти годы только и знаете, что мрёте как мухи?! – возмущенно спросил Сергей и отправил в рот очередную порцию коньяка. – Хоть что-то есть хорошее?

- Хорошее тоже было и есть. Но об этом потом. А насчёт того, что мрём, то ты прав. Наши друзья уходили один за другим в эти годы. Но, я, пожалуй, могу это объяснить. Правда, это пришло  мне в голову только что, после твоих слов о неземной любви. Видимо на наш век выпала такая участь, что сама Любовь стала биться за наши жизни, стремясь вернуть нас к ней -  к настоящей жизни. Это ведь тогда, когда люди стремятся к светлому и чистому, а не прозябают, как скупой рыцарь, над своими сокровищами и не пожирают себе подобных, стремясь увеличить количество зеленых бумажек. А Саня с Ренером, и Зина с Ренатом стали одними из многих героев битвы Любви и Смерти.  И Любовь показала нам их, чтобы мы, наконец, поняли, что люди должны жить для совершенно других целей. Хотя бы для того, чтобы просто любить…

- Хорошо сказал, БрОня. – Сергей поднялся из-за стола и смахнул слезу с глаз. – Давай выпьем за сказанное тобой!

Когда БрОня стал рассказывать про Тоню и Антона, Сергей смотрел на него с недоверием и начинал думать, что БрОня опьянел и несет какую-то бредятину, настолько невероятным было то, что он слышал.

- Не может этого быть! – возмущенно крикнул Сергей, когда БрОня закончил свой рассказ. – Не может этого быть, чтобы отец Сани убивал людей!

- Мы сами не поверили в начале, но потом, когда оказалось, что Фёдор оставил включённой на запись камеру и всё происходящее было снято на неё, нам нечего не оставалось делать, как поверить этому, во истину, ужасающему известию. Так-то брат. Зверь то ли забыл про камеру. А может и подумал, что она сгорит.  Да только она с флешкой оказалась. Всё на цифру записывала. Видать Фёдор её украл у какого-нибудь богача. Поэтому всё снятое и сохранилось.

- И где он, этот Зверь теперь? В тюрьме? - качая головой от столь обескураживающей вести, спросил Сергей.

- Кто-ж его знает? – пожал плечами БрОня. – сбежал в тот день и с тех пор никто и не знает, где он. Может и сгинул давно.

- Да, дела… – Сергей разлил остатки коньяка по рюмкам и вытащил из пакета вторую бутылку. – А что из хорошего-то ты хотел рассказать?

- Вовек не угадаешь! – довольно произнёс БрОня, оживившись и вскидывая голову. – Можешь поверить в то, что через двадцать пять лет у человека нашёлся бы отец?

- Да ладно? – ещё больше удивился Сергей. – Неужели отец Жанны нашёлся?

- Именно. – БрОня на миг задумался и сказал. – Может, и в правду сама Любовь за нас со Смертью в борьбу вступила, если человек двадцать пять лет носил в своем сердце светлые чувства и смог пронести их через такое, что нам и не снилось?.. 

*
                Эпилог

Каждое лето, в августе, Жанна с детьми и мужем приезжает в Белореченск. Она уже давно живёт в Москве, вместе с Олежкой, который теперь не пьет. Тесть с ним поговорил разок и на этом "кодирование" завершилось. То ли пригрозил чем, то ли применил какую-нибудь психотехнику из практики разведчиков. А может всё ещё проще: люди давно заметили, что пьют вино, для того чтобы заглушить горе, а счастливым  вино не нужно - они опьянены счастьем и любовью.

13 августа, день в день,  Жанна с мужем и детьми идут по улицам Белореченска по одному и тому же маршруту: от их дома и до кладбища.
Они ходят по ровным рядам могил, всматриваясь в фотографии людей, погребенных там. И встречая знакомые лица, Жанна тихо шепчет: «Здравствуй!» - хоть и нелепо это звучит в отношении мертвых. И дойдя до могилы Тани останавливаются. Тогда Олег с детьми отходят дальше, а Жанна, оставшись одна, тихонько разговаривает с мамой:

- Здравствуй, мама! Вот и прошел ещё один год без тебя. Но не было в этом году дня, чтобы я не вспоминала о тебе. Хоть я теперь и живу далеко отсюда, но моё сердце и душа рядом, здесь, возле тебя.  Папа, конечно, немного ругает меня, что я часто плачу, но он понимает меня, мои чувства. И как ему кажется, каждый раз незаметно старается отвлечь меня от грустных воспоминаний. И знаешь, он, наверное, был прав, когда писал тебе в том единственном письме, которое ты хранила всю жизнь, и, которое по наследству перешло ко мне, что в жизни не бывает случайностей. Одна случайность тянет за собой череду событий, которые потом складываются в человеческую судьбу. Не случайно вы расстались, и не случайно папа ушёл в армию.  Если бы этого не случилось, то отец не смог бы спасти тех наших солдат, кто оказался в плену у душманов. И я не случайно родилась. Видимо так рассудили на небесах, что тебе будет трудно жить одной, пока отец будет занят, вот и послали в помощь меня.  - Таня горько усмехнулась. - Да тот же дурачок Сергей, Царство ему небесное,  и того, может быть, ангелы хранили для того, чтобы помог раскрыть Зверя. Хоть суд людской не настиг Зверя, но Божий суд состоится,  ты же знаешь, да, мама?

А Таня всё улыбается своей приветливой улыбкой из старой, студенческой фотографии. И Жанне чудится, что мама одобрительно, радуясь, смотрит на неё.

Поговорив с мамой, Жанна тихо бредёт дальше по тропинкам кладбища и останавливается у могилы Тони. Поправляя покосившийся памятник и почистив могильный холмик от мусора, нанесенного ветрами, она молча всматривается в лицо своей учительницы. Она старается представить последние мгновения жизни Тони, но вздрагивает от страшных видений и невольно сжимает свои хрупкие ладошки в кулак. Затем она склоняет свою голову и говорит:

- Спасибо за всё, тетя Тоня!..    

...Броня часто подходит к окну и всматривается в даль, туда, где три дороги, пересекаясь у посёлка, уходят в разные стороны.  И чем дольше он всматривается, тем сильнее хочет разглядеть там лица тех, кто ушел по этим дорогам навсегда. Тогда тоска сжимает его сердце так, что дышать становится трудно. И он перестает дышать, чтобы эти мгновения, которые дают ему на миг увидеть родные лица, продлились хоть на чуть-чуть. И когда он начинает их осязать и, протягивая руки, идет к ним навстречу, делает вдох...

...И вот снова он здесь, в этом мире, где не сбылись мечты, где всё осталось в прошлом и ничего уже изменить нельзя. Тогда становится трудно так, что он отворачивается от окна и бьет себя кулаком в грудь, под сердце, чтобы оно перестало сжиматься и тревожить своей болью. Ведь боль сердца можно вытерпеть. И если болит сердце, значит оно ещё бьется. Бьется, чтобы БрОня и дальше мог видеть лица своих друзей...