Зелёный шторм

«Нет уж, кончено, бросаю!» - свирепо подумал Федя и, действительно, с размаху запульнул недокуренную пачку сигарет в мусорку. Пачка сделала красивую «бочку» и шлёпнулась на немытый пол. Фёдор выругался, подскочил, расплющил пачку ногой, брезгливо приподнял её тельце и бросил вниз, в тот же мусорный бак, теперь стоявший прямо у подножия могучей фигуры курильщика.

То есть, пардон, экс-курильщика. Ведь Фёдор твёрдо решил завязать с пагубной привычкой. Усердно поразмыслив над образом своей жизни – не без влияния телевизора, разумеется, - Федя пришёл к выводу, что любая зависимость серьёзно тормозит личностный рост, мешает всестороннему развитию тела и духа. У себя Фёдор нашёл одну такую зависимость – курение. И решил искоренить её, как можно раньше и стремительней.

Утренний обыск квартиры занял не более получаса, и скоро рядом с первой убитой пачкой, зажатой между кожурой банана и консервной банкой, в мусорке появились и другие коробочки: обитавшие в карманах пальто и куртки, мирно жившие на балконе, пара одиноких сигарет с кухни. Туда же чуть было не плюхнулся «Беломорканал», но рука Фёдора дрогнула в последний момент: дань уважения к великой советской марке спасла папиросы. Они аккуратно водрузились на верхнюю полочку кухонного шкафа. Была пощажена и скромная синенькая зажигалка – в хозяйстве пригодится.

Ах, как славно прошёл день! К вечеру недуг напал на девственную для серьёзных баталий душу Фёдора, и ближайший ларёк был тут же выпотрошен. Федя стоял во дворе, курил сигарету за сигаретой и всё больше злился на себя. Пачка опустела наполовину, когда Фёдор вознамерился послать её в ближайшую урну. Но замер вдруг в нерешительности. На этот раз его остановило вовсе не благоговение перед маркой.

«Так что же это получается, - думал он, - я всякий раз стану покупать чёртовы сигареты, недокуривать, выбрасывать и вот этим вот жестом тешить себя? Да я так разорюсь через месяц.»

И он положил пачку в карман.

На следующий день дома почему-то было очень холодно. Федя ел переваренные макароны. Они напомнили ему вкус сигарет. Котлеты, впрочем, тоже имели отчётливый табачный привкус. Пар от закипающего чайника весьма живописно изображал дым. Ножи, вилки, поварёшки, даже стаканы: все они самой формой напоминали о предмете, которого так недоставало Фёдору. Ему стало дурно, он вышел на балкон. На балконе его уязвила пепельница, угнетая одним своим присутствием, фосфорическим мерцанием синеглазой стеклянной гладкости. Федя выскочил из балкона и в панике бросился в туалет. Увы, привычка томно покуривать в туалете сыграла с ним злую шутку – вся уборная была объята терпким вековым никотиновым запахом. Федя повалился на пол, как будто началась газовая атака, вывалился кубарем в коридор, схватился, как за автомат, за освежитель воздуха и начал бешено брызгать в сторону унитаза. Пытаясь встать, ударился головой о ручку шкафа, вновь упал, схватился руками за ушиб и закричал.

Недокуренная пачка из ларька была докурена. Федя тяжело вздохнул, готовясь к полномасштабным военным действиям. Глядя в серовато-румяную даль пятиэтажного мира, он пытался выдумывать новые стратегии борьбы с вредной привычкой. Он докурил последнюю сигаретку, схватил полную свежих окурков пепельницу и меланхолично сбросил с балкона. С глухим хлопком она встретила асфальт придомовой дорожки и красивым фейерверком расплескалась по земле. Фёдор поймал ошарашенный взгляд управдома, словно прожектором бьющий из соседнего сооружения, и захлопнул окно.

«Никотиновые пластыри… электронные сигареты… гипноз… Да ну вас к чёрту…»
«Крак-крак-крак» - хрустело колёсико мышки. Фёдор сощуренными глазами разглядывал монитор. «Путешествия… книги… бабки… Какие ещё бабки? Бабок-то у меня немного… Спорт… Работа… Изоляция… Эх! Чтоб вы провалились!» - ни один из предложенных способов не казался Фёдору оптимальным. Некоторые были слишком сомнительны, другие требовали радикальных перемен в жизни, по сравнению с которыми курение – мелкая шалость.

Работает он и так очень много, спорта в его жизни хватает: прогулки до работы, иногда зарядка и гантели. Путешествовать некогда, книгу с умными советами он всё равно не осилит, кодирование унизительно, народные средства он не переносит, на всякие новомодные средства нет денег, да и опасно как-то. Остаться одному? Да он и так один! Ах, укатить в глушь! А жить на какие шиши?!
Фёдор закрыл ноутбук. Помощи искать неоткуда. Бороться надо своими силами. Но только не делать из этого трагедии! Чем меньше уделяешь этому внимания, тем глаже всё пройдёт. Просто бросить – и дело с концом.

Операция «Зелёный шторм» началась. Федя больше не ходил домой мимо ларьков. Он избрал глухой путь через гаражи и хилую искусственную рощицу. Новых пепельниц в доме не появлялось, старые были аккуратно выставлены на улицу. До и после приёма пищи Федя сосал нежные сладкие леденцы. В туалете была оборудована целая система вентиляции и ароматизации. Федя почти перестал смотреть телевизор, чтоб не раздражать себя видом курящих, и включал его только ради футбольных матчей и выпуска новостей.

Система держалась неплохо. Но потом вдруг начала давать сбои. Боясь пропустить важную трансляцию, Федя стал бегать домой по прямой, через ларьки, разрывая своё податливое сердце знакомым пейзажем. Один раз забыл купить любимых леденцов и не сумел нормально поесть. И из туалета, как назло, вдруг тонко потянуло соблазнительными сигаретными ароматами.

Федя сам не заметил, как в его рту оказалась папироса. Губы обхватили заветный цилиндрик, рука поднесла зажигалку, диафрагма ухнула вниз, создав разряжение воздуха, которое тут же было скомпенсировано наплывом густого дыма. Его клубы, словно адские облака, окутали голову и сознание Феди. Ощущения были фантастическими: тело Феди пребывало в состоянии головокружительной оргиастической радости... Ну почему, почему он не выбросил тогда папиросы и зажигалку?..

«Одно падение – это нестрашно. Переживём и всё восстановим.» - как можно спокойней сказал себе Федя и разрыдался. Он плакал, ненавидя свою слабость, курение и бестолковый мир, заполненный пятиэтажками и ларьками. Мир просигналил ему порывом ветра и далёкой грозой.

Федя и вправду восстановил антитабачный порядок дня. И какое-то время всё было под контролем, ведь ни папирос, ни зажигалок в доме прочно не водилось. Но что дом! Сигареты упорно находили его на работе, в компании друзей, на выходных, в переулках и подъездах, поздно вечером и рано утром. Мир ополчился на Фёдора, не простив ему капризной ненависти, и безжалостно колол штыками сигарет.

Через несколько недель федина армия была полностью разбита. Исчезли конфеты и ароматизаторы, квартиру вновь оккупировали пачки, целые блоки, вернулась и пепельница. Сигареты держали Федю на привязи, стараясь постоянно быть у него на виду. И Федя покорно плёлся исполнять свою позорную, навязанную миссию. Он вдыхал дым, кубометры ядовитого дыма, ни о чём не думая, ничего не планируя.

Но где-то в глубине души, в самой центральной и заветной её части, куда даже никотин не мог забраться, теплился еле заметный, почти угасший лучик надежды. И Федя, смутно ощущая его, этот неверный призрак собственной воли, восстал.

Он проснулся рано, на пару часов раньше запланированного звона будильника. Встал, прошёлся босыми ногами по немытому полу до балкона. Достал сигарету, прикурил. И вдруг сказал, очень тихо и вкрадчиво: «Если я выкурю эту сигарету, меня тут же убьёт снайпер». Он постоял в нерешительности с зажжённой пипочкой табака – и затушил её о консервную банку, и.о. разбившейся пепельницы.

Затем Фёдор высунулся в окно и внимательно вгляделся в соседние дома: не блеснёт ли в каком окне прицел винтовки? Снайпера не было видно. Лоснились разве что глаза-прицелы управдома, с любопытством наблюдающего за свесившимся через край балкона Фёдором.

«Спасибо, я не курю» - отвечал он сегодня всем, с кем ещё вчера ходил в перерывах на задний двор. Из кармана его куртки торчала пачка. На все недоумённые вопросы он выдавал такую приторную и болезненную улыбку, на которую, казалось, в принципе не способно человеческое лицо. Увидев метаморфозы фединой физиономии, друзья прекращали спрашивать.

Весь день прожил Федя, пустым взглядом бороздя коридоры и улицы, не выбрасывая пачку и не притрагиваясь к ней. На работе он порядком задержался, а потом решил зайти в кафе, посидеть за кружечкой пива и хорошенько поразмыслить. Осторожно раскрыв двери и стремительно пройдя сквозь завесы табачного смрада, Федя угнездился в самом дальнем углу зала для некурящих, куда не доносилось ни звуков, ни запахов.

Микроскопические пузырьки лениво передвигались, карабкались друг на друга, медленно истлевали и совсем незаметно лопались. Фёдор грустно рассматривал густую пену и время от времени дул на неё, вызывая колебания. В кафе он задержался допоздна. Холодная ночь преданно ждала его снаружи.

Выйдя из заведения, Федя глотнул свежести почти морозного воздуха и почему-то решил пройтись не как всегда, через давно закрытые ларьки, а по старой «зелёной» тропе – гаражами. Походка его была уверенной, но дрожащие руки выдавали истинное состояние организма. Не слушая команд мозга, они выхватили из пачки сигарету, впихнули её в зубы и подожгли, бережно оберегая огонёк спички от ветра. Долгожданная затяжка была приятна до непроизвольного стона. Оранжевая точка словно маяк вспорола абсолютный мрак океана гаражей.

- О, смотри, Снайпер, дичь идёт! – раздалось где-то вблизи. Затем из чрева ночи выросли двое, с телами, заслонившими будущее. После непродолжительного словесного разбирательства двое нехитро разобрались с одним, оставив его в лежачем положении и без части имущества.

Доктор, зашивший распоротую бровь, настоятельно рекомендовал как можно скорей найти способ зафиксировать себя и отоспаться. Федя кивал распухшей, синюшной от ушибов головой. Понимая ужас самочувствия больного, доктор напоследок предложил ему закурить. Федя развернулся и, даже не пытаясь улыбаться, ответил: «спасибо, я не курю».

И отправился домой, к своим немытым полам.