Восточный экспресс

   Девушка, женщина уезжала. Далеко и, скорее всего, навсегда. Я не поехал ее провожать в аэропорт, она не просила меня об этом, а предлагать свое участие я не стал.
    Если честно, то мне хватило вечера накануне, когда мы прощались. Мы сидели в моей машине, обернувшись друг к другу. Машина стояла во дворе меж обычных «хрущевок», где-то на окраине Петергофа. В одной из этих серых пятиэтажек она снимала 2-х комнатную квартиру вместе еще с двумя женщинами – коллегами по работе. Все они приехали из Бишкека, работать в Питерском представительстве крупной ювелирной компании.
    Звали ее Аленой.
    Прощание наше проходило несколько напряженно. Между нами витала какая-то недосказанность. Я чувствовал, что она хотела бы, но не может позволить себе сказать все о чувствах ко мне. Возможно, перед расставанием, она не считала нужным делать это. Ее глаза говорили обо всем том, о чем она молчала. Мы сидели в машине долго. Она поблагодарила меня за то, что мы вообще встретились. «Зачем нужна была эта встреча, если мы расстаемся вот так, под моросящим дождем?»,- читалось в ее глазах, когда она смотрела на дождливое питерское небо. Но, через несколько секунд, вновь глядя в мои глаза, она уже грустно улыбалась, понимая, что время прощания истекает.
    Что касается меня, женщина эта, привлекательная и неординарная, не пробудила во мне глубоких чувств привязанности или любви за время нашего общения. Могу даже признаться, что провожал ее с чувством некоторого облегчения. Почему? Потому, что, несмотря на нашу незабываемую романтическую встречу, она была не единственной женщиной, с кем мне доводилось тогда встречаться, заниматься любовью и просто общаться. О себе она рассказывала с охотой, но сдержанно. Женщиной она была морально сильной, уверенной в себе и самостоятельной. Она была обидчива, но часто справедливо сердилась на мое невнимание или наше редкое общение в течение недели.
    Секс с ней был интересен, но не удовлетворял меня в полной мере. Алена была готова заниматься им постоянно, чувствуя неослабевающую стадию возбуждения. Поэтому занятия любовью могли продолжаться несколько часов, к ее радости, но расстраивал меня, так как я не видел вспышки радуги в ее глазах, не слышал нот высшего удовольствия…
    Я продолжал анализировать факты нашего общения и знакомства, провожая ее последний раз взглядом до подъезда и включая двигатель машины…

    Тогда, полгода назад, я опаздывал на свой поезд «Санкт-Петербург-Нижний Новгород». Был конец апреля, я ехал к маме. Опаздывал, как обычно это бывает со мной. Пока ставил машину на работе, пока шел с тяжеленной сумкой и пакетом до ближайшей остановки маршрутки, потом в метро… Я вбежал в вагон, как обычно - последний по счету от вокзала, за 2 минуты до отправления. Ноги мои дрожали от бега по перрону с 20-ти килограммовой ношей, рубашка и свитер были мокры от пота. Я с явным удовольствием от того, что успел, буквально рухнул на боковое сидение. Соседей своих я пока не видел и не замечал. Знал ли я, что одна из них станет для меня через несколько часов близким человеком?
    Я никогда, никогда, никогда не знакомился раньше со своими попутчиками. Обычно я замыкаюсь в себе, как рачок в панцире, читая  или слушая музыку через наушники. Я настраиваюсь на домашний лад, слушаю говор возвращающихся из Питера нижегородцев, любуюсь уже знакомыми мне пейзажами за окном…
    В этот раз я пытался читать. Солнце близилось к закату, но светило еще очень ярко. Почти мне в глаза. В том числе и по этой причине, я не рассматривал подробно женщину примерно моего возраста, сидевшую напротив меня. Я пытался читать, но боковым зрением чувствовал, что ее глаза светятся и украдкой время от времени поворачиваются в мою сторону. Кажется, тогда я читал Павича. Энергия этих редких взглядов была, видимо, достаточно сильна, о чем свидетельствовала моя несосредоточенность на сюжете романа.
    Вот тогда я внимательно посмотрел на мою виз-а-ви…
    Да, ее возраст примерно равен моему, кожа чуть смуглая, скулы широкие, волосы крашеные светлые, губы чуть полноватые. На верхней губе я заметил небольшую родинку, придававшую женщине особую сексуальность. Глаза. Глаза ее, как мне показалось, были грустными, но, в то же время, озорными, будто бросающими вызов. Их форма была миндалевидной, вытянутой, восточной что-ли, а цвет ярко-зеленый. Таких красивых глаз я не видел давно…
    Делая вид, что продолжаю читать, я не мог отогнать от себя навязчивую как июльский комар мысль, что мне, что бы я сейчас не предпринял, не удастся избежать знакомства с этой женщиной. И чем больше я думал об этом и о ней, тем неуютнее чувствовал себя, находясь в метре от этого таинственного для меня создания. Мне уже казалось, что из-за близости расстояния между нами, она уже читает мои мысли и будто подгоняет меня в моей первой фразе, обращенной к ней. Будто внутренне улыбается, готовая помочь мне преодолеть мое собственное смущение. Хотя, возможно, я ошибался…Я уже не мог водить глазами более по одному и тому же месту, ничего не читая…
    Кажется, первое, что я спросил ее, чтобы заронить искорку разговора, было банальное «Прошу прощения, Вы едете до Нижнего?».
    Ответ был несколько неожиданным для меня: она ехала до Владимира. Поезд подходил к Владимиру примерно в 3 часа утра. Я, в свою очередь пояснил, что еду до Нижнего, в отпуск.
    Она вела себя очень настороженно. Я чувствовал это и именно потому предпринял все, что мог, чтобы растопить этот лед недоверия. Все получалось само собой. После достаточной порции информации о себе, что я выкладывал естественно и достаточно правдиво, она стала более охотно рассказывать о самой себе. Так я узнал, что едет она во Владимир к своей тетке на день рождение. До сих пор я не знаю - правда это или ее вымысел. Еще я узнал, что она приехала издалека. Чуть позднее и о том, что она из Туркмении, а именно – из Бишкека. Алена красочно и с ностальгией рассказывала об Иссык-Куле, где  со своими друзьями проводит каждое лето. Она считала это место самым красивым на Земле. Возможно, она права?
    Мы разговаривали долго. Мимо проносились леса, полустанки, озера с отражением закатных облаков… Потом зажгли свет и я принес чай нам обоим.
О себе я рассказал многое, все самое интересное, кроме самого личного и всех этих трудностях. Рассказал о сыне.
    Когда лед был растоплен, она, глядя на мой серебряный браслет и кольца, робко спросила: «Серебро уважаете?». Да, серебро я уважал особо. Золото меня оставляет равнодушным, а вот серебро я до сих пор считаю более «чистым», более, так сказать, одухотворенным металлом...
    Мы вновь говорили, перешли на «ты», но когда я спросил о том, где она работает, Алена не ответила мне однозначно, а как-то уклончиво. Я попробовал угадать и сделал это с первого раза:
    «Ты работаешь в сфере ювелирной торговли, украшений или что-то в этом роде». Алена сидела, широко раскрыв глаза, но потом, вдруг опомнилась и искра недоверия вспыхнула в ее взгляде.
    «Откуда ты это знаешь?»,- спросила она глядя на меня в упор.
    «Я угадал?»,-спросил я и сам не веря, что получилось так быстро.
    «Да, это так»,-промолвила она смущенно.
    «Я просто сделал вывод из следующих фактов: во-первых, ты не надела на себя в дальнюю дорогу ни одной ювелирной вещи, которые так любят женщины. За исключением этого тонкого кольца. Думаю, что ты не исключение из тех, кто любит украшения! Во-вторых, ты не ответила мне на вопрос о работе прямо, будто не хотела, чтобы это стало предметом разговора со мной или было услышано окружающими. В-третьих, ты поинтересовалась первая моим отношением к серебру».
Она еще несколько секунд переваривала эту информацию, как бы взвешивая каждую из причин на ее весомость.
    «Ты правда это угадал, тебя не подослали ко мне?»
    Я был озадачен этим вопросом. Кому нужно подсылать в поезд дальнего следования попутчика к работнику ювелирки? Это уже какая-то уголовная история получается…
    Наконец, она пришла в норму и улыбнулась: «Просто я думала, что тебя подослали ко мне мое начальство, у меня с ним не очень хорошие отношения…».
Все это было странно, но внимания на этом я акцентировать не стал.
    Она работала заместителем директора по производству в крупной ювелирной фирме. Алена и двое ее коллег – одна бухгалтер, другая экономист, снимали квартиру в Петергофе, где располагалось и производство.
    За окном стемнело, мы уже смеялись и я вспомнил, что у меня есть бутылка коньяка в пакете. Я предложил, она с улыбкой согласилась и призналась, что когда я аккуратно ставил этот пакет на багажную полку, она успела заметить в нем эту бутылку и была уверена, что будет из нее пить в этот же вечер! Так и случилось. У Алены были конфеты, я принес от проводника печенье. Так начался наш теплый алкогольный вечер под стук колес.
    После того, как свет в вагоне погас и все улеглись спать, я вспомнил, что везу с собой МР3 плейер. Музыки там было не много, но вот целый альбом с Джо Дассеном «The Best» был в наличие. Не предупреждая уже чуть хмельную Алену о том, какая музыка звучит в наушниках, я отдал ей плейер.
Только благодаря тому, что поезд промчался мимо одинокой станции, где горели 2-3 фонаря, я увидел, что Алена плачет. Эти желтые ночные фонари отразились в ее зеленых глазах слезами. Волшебство этой музыки действует на большинство людей, от мала до велика, тем более, когда накладывается ее звучание на добрые воспоминания.
    Ее отец был летчиком, служил в Бишкеке. Он и ее мама живы и сейчас, но музыка Джо Дассена сопровождала ее все детство. Она помнила каждую песню. Алена смотрела на меня удивленными и благодарными глазами.
    «Как будто ты дал мне воды в самую жгучую жару»,- прошептала она. Но я услышал эти слова…
    Потом мы слушали эту музыку, взяв каждый по маленькому наушнику и почти прильнув лбами и волосами друг к другу. Алене было хорошо и спокойно. Я же был удивлен таким развитием событий. Совершенно нежданно, не запланировано я познакомился с интересным человеком, да к тому же, смог вызвать в нем хорошие чувства и теплые воспоминания. Я был просто счастлив, что смог сделать что-то приятное этой женщине с грустными глазами.
    Несколько раз она выходила курить в тамбур. Я выкурил чуть больше половины ее легкой сигареты, а потом робко поцеловал. Она ответила на поцелуй, но кратко, дав понять, что это сейчас лишнее.
    Мы слушали музыку, разговаривали в пол голоса, опасаясь потревожить соседей. Наше общение продолжалось до 3 утра, до тех пор, пока моя попутчица не взяла в руку свою сумку…
    Поезд прибыл во Владимир. Вагон спал и только 2-3 человека выходили в этом городе. Выходила и Алена. Мы стояли в проходе, у аппарата питьевой воды и прощались. Мы оба испытывали странное ощущение. Это была теплая смесь какой-то нежности, доверия друг другу и сексуального влечения. Я обнял ее и поцеловал. Она крепко обняла меня за шею и прижалась к груди. Так мы стояли минуты две, пока я не заметил, что за нами наблюдают трое: один из наших соседей, бывший невольным свидетелем этого общения и знакомства смотрел на нас сквозь полумрак вагона с некоторым сочувствием и грустью. Двое других, на перроне, были, видимо, Аленины родственники.
    Все свои майские двухнедельные каникулы я не переставал думать о своей попутчице. Конечно, мы обменялись телефонами и адресами электронной почты. Началась наша переписка и общение.
    Через 14 дней мы встретились уже в Петергофе. Общение наше продолжалось почти пол года. За это время я узнал о ней не много, но и не мало. Она была замужем два раза. Первый муж уехал в Штаты, от второго она ушла по причине его дикой ревности. Детей у нее не было.

    После 10 месяцев работы в Петергофе, она решила вернуться на родину. Причин было несколько: конфликт с одним из замов – редким карьеристом, плохие условия жизни в съемной квартире, чувство одиночества вдали от родных. Там, в Бишкеке, жили ее родители, друзья, пустовала собственная шикарно обставленная квартира и ждала белая пушистая кошка. Она не нашла в себе силы начинать все «с нуля». Возможно, ей нужна была в этом поддержка мужчины, не смотря на всю ее силу и самостоятельность?
    Мы часто беседовали с ней. И вот что поразительно: она удивлялась тому, что я готов слушать ее и мне интересно. Алене было трудно представить, что мужчина может просто слушать и слышать женщину, обсуждая с ней самое сокровенное. Мне кажется, она и уехала с этим удивлением. Она приняла решение начинать свой бизнес, вновь ни от кого независимый и только ее бизнес.
Аленин билет с того рейса, выпрошенный мной у нее, я храню до сих пор…

18.04.2009 г.