Иванов. Французский генерал

                Военно-музыкальная повесть
       1.
       Они познакомились  давно. Тогда Женя Иванов еще служил. Солдатом в линейном полку… Великой Армии императора Наполеона Бонапарта.  Правда, происходило это не в начале XIX в.,  а лет около 30-и  назад. 
      Ничего  серьезного у них тогда не вышло. Женя был завидным парнем,  но со странностями: уж слишком  увлекался военными реконструкциями. Это сейчас исторических клубов   множество  и можно выбирать:   по эпохе,  по «духу»,  по затратам, а  в те годы такое увлечение было в новинку и  требовало от адептов всех сил, средств  и свободного времени. Кроме соответствующей амуниции и оружия здесь требовались физические кондиции, а еще – навыки действия в группе и подчинение командам. Это отрабатывалось месяц за месяцем, год за годом.  Многие, не выдержав,  уходили, зато оставшиеся превращались в настоящих фанатов костюмированного файтинга.  (Кто мог предположить,  что навыки и «вышкіл» пригодятся не только на праздниках и реконструкциях!  Подготовленные бойцы в доспехах оказались реальной силой на Майдане.  Но,  до достопамятных событий оставалось еще несколько десятилетий).
 
      Она провела в Клубе реконструкторов несколько лет – хотела быть поближе к Жене. Это только кажется, что «живую историю» на поле брани вершат исключительно мужчины.  В военно-исторических клубах всегда были представительницы прекрасного пола.  И роли им  доставались не только лихих гусаръ-девицъ или метких снайперов. Здесь – благородные дамы и  маркитантки,   сестры милосердия и стряпухи,  а то и просто  те…  «кто шли за солдатами». 
        Ей нравилась атмосфера старого армейского бивака  со сложным «мужским» запахом нагретого металла, смазки, пороховой гари и  кожаной амуниции.  А какими вкусными были каша из котелка и мясо на вертеле. Никакого сравнения с обычной стоянкой туристов! Жизнь в лагере реконструкторов кипела: дымились костры, фыркали лошади, сновали порученцы, а  солдаты чистят «избитые кивера» и точат тесаки.    А еще,  травят байки и поют (трубадуры,  барды,  музыканты – обязательный контингент любого войска). 
         В большинстве своем  пели  бардовские или туристские песни… подходящие к обстановке.  Наиболее популярные,  кочевали от костра к костру,  от бивака к биваку… 
       Начиная от произведений классиков жанра:  Визбора, Высоцкого, Окуджавы:

                Отшумели песни нашего полка,
                Отзвенели звонкие копыта
                Пулею пробито днище котелка,
                Маркитантка юная убита. 

        … до творчества местных авторов (например, известных далеко за пределами Киева  Сергеева и Киммерфельда): 
                Графиня, приезжайте в полночь к дубу —
                Я сена там немножечко припас.
                Графиня, мне приснились ваши зубы,
                Я вас... лав ю,  я думаю о вас.

       Часто звучала и старинная музыка (аутентичная,  как предпочитают изъясняться знатоки) марши, походные песни, баллады:  Люлли, Жан-Пьер Беранже, Денис Давыдов.          Природа подарила ей красивый низкий голос.  Все заслушивались, когда она пела.  В основном, это были старинные романсы. Еще бабушка научила:
                Помню, я еще молодушкой была,
                Наша армия в поход куда-то шла.

      Пребывание  в кругу реконстукторов  было приятным, но не слишком   перспективным для  девушки.  Реконструкторы – народ одержимый и не спешат вить семейное гнездышко. Бытует мнение, что увлечение прошлым говорит о неудовлетворении настоящим. Но попробуйте заявить это суровым мужчинам в доспехах и мундирах…
      Сейчас в клубы потянулись банкиры и  адвокаты,   топ-менеджеры и успешные юристы. Стало модным в офисе рядом с изображениями семьи  помещать и другие, где хозяин запечатлен в образе дайвера или  пилота-любителя. Достойно представляют владельца и фото, где он  позирует в мундире, например,  корнета Киевского драгунского полка. И патриотично, и креативно, учитывая  девиз реконструкторов: «Дорогами прошлых войн к миру».  Но все это – реалии наших дней.  А  раньше это сообщество было достаточно закрытым и пополнялось, в основном, энтузиастами. 
 
       Со временем, она  все реже стала появляться в клубе, где ее  Женя уже «дослужился» до капрала.  Как говорят, не срослось.  Ее новый кавалер оказался человеком практичным и настойчивым.  Она ушла из клуба, вышла замуж  и родила дочерей-погодков. Теперь в семье подрастал  любимый внук. О своих увлечениях молодости она предпочитала не распространяться,  хотя частенько вспоминала о «том времени».  Казалось, их  пути с Ивановым  навсегда  разошлись.  Киев – огромный город: здесь «потеряться» нетрудно…
        Женя – напротив,  настолько проникся духом военных игр, что не спешил в реальный мир. Даже его облик соответствовал увлечению.  Из-за этого  его регулярно останавливала милиция.   В те времена, странно выглядевший молодой человек, вызывал подозрение.  Представьте:  усы и пышные бакенбарды, смутно напоминавшие служивым «что-то нехорошее», полувоенная одежда, и подобие тесака в ножнах.  К тому же,  их почему-то доставала его фамилия: 
       –  Ваша фамилия, молодой человек?
       –  Иванов.
       –  Ну, дальше понятно:  Иван-Иваныч.  А ну-ка,  поехали с нами…


         2.
         В клубах «оживляют» разные периоды от Рима и Древней Руси до наших дней. Но классическим периодом считаются  Наполеоновские войны. Это были   удалые времена.  Роль военного сословия неизмеримо выросла, а дизайн мундиров достиг совершенства. И,  когда  разноцветье полков сходилось на поле брани, то становилось  ясно, что в бою есть не только «упоенье», но и своя суровая эстетика…

        Не оставляет ощущение, что тогдашних вершителей судеб (как монархистов, так и республиканцев) красота униформы их волновала больше,  чем  удобство и функциональность.  Помните? «В однобортном сейчас не воюют!», –  это реплика  из фильма «тот самый Мюнхгаузен». Шутки – шутками, но экипировка того времени была на редкость неудобной. Никакого камуфляжа, оттенков хаки и специальной маскировки! Передвижения на поле боя по-пластунски – моветон! Так можно запачкать белые панталоны  (которые являлись частью военной формы, едва ли не всех воюющих сторон).  Главное – выглядеть достойно перед лицом опасности.   Помните, князь Андрей  в «Войне и мире» гордо стоял в своем полковничьем мундире перед «вертящейся как волчок гранатой» и с презрением глянул на адъютанта, который посмел крикнуть: «Ложись!»
       Так вот,  к белым панталонам полагался белый колет и мундир синего сукна с красным воротником,    что символизировало республиканский «триколор»   (это – у французов).  В русской армии основной цвет мундира был зеленым,  у англичан – красным и так далее.   А как важны были детали:  шитье,  галуны, выпушка,  эмблемы. Кивер был настоящим произведением искусства:  из сукна или кожи, с козырьком и  подбородочным ремнем.  Спереди крепилась кокарда, сверху – высокий султан из перьев,    сбоку –  эштикетные шнуры с кисточками.  И  это – пехота. Кавалерия выглядела еще более презентабельно.  Недаром говорили:   «Хочешь быть красивым – иди в гусары».  Тут и куртка-доломан и расшитый ментик,   и погоны из золоченых шнуров. Но,  главное, обтягивающие лосины-чакчиры, которые  роскошно смотрелись на парадных портретах.  (А вот, по жизни… Слишком  тугие, с чудовищно-неудобными застежками «на матросский манер». О флирте с дамами лучше не мечтать, поскольку  если поблизости нет денщика,  выпутаться из такой сбруи весьма непросто).   

        Свой путь в мир «ожившей истории» Женя начал, как и многие, с нижней ступени – раненым в повозке.  Здесь видна только забинтованная голова и  не требуются униформа и оружие.  Чтобы обзавестись всем этим потребовались годы, немалые усилия и средства…
       Экипировка  членов исторического клуба – не карнавальный костюм,  и даже не стилизация. Здесь жесткие требования: копия должна до деталей повторять исторический мундир.  Собственно, и в  давние времена бедным офицерам было непросто поддерживать достойный внешний вид.  Сейчас – похожая история: аутентичный костюм, оружие и принадлежности,  требуют больших капиталовложений.
       Можно провести параллель с  компьютерными  играми – богачи сразу покупают роскошный (пусть виртуальный!)  «шмот», а бедняки – шагают к успеху в поте лица.  Женя был из тех,  кто достигал всего трудом и талантом, поэтому  по ходу освоил ремесла шорника и оружейника.  Стали поступать заказы…

       Со временем в своем полку  он стал вольтижером (элита линейной пехоты), сменив кивер на двуугольную шляпу и цвет опушки мундира.  А в качестве реплик оружия обзавелся штуцером и кавалерийскими пистолями.

       Мундиры и оружие –  это только внешняя сторона жизни реконструкторов. Так называемая  «иконография» включает знание эпохи и  обычаев.  Если вступил в армию Наполеона – изволь учить устав, парадный и походный строй, ружейные приемы. Понятное дело – французские (у пруссаков,  австрийцев или шотландских стрелков  – все по-своему).  А еще, Женя со своим 2-м батальоном стройно горланили «Марш Рейнской армии»  от Роже де Лилля (все мы знаем этот марш,  как Марсельезу – будущий гимн Франции).
                Аллён з анфан дё ля патри
                Лё жур дё глюр эт арривэ!

       С годами и ростом числа баталий, рос Женин авторитет и… воинские звания. К тому же, исторические пристрастия нашего героя не ограничивались Наполеоновскими войнами.  Он не спешил перевоплощаться  в римского  центуриона, но побывал и прусским сержантом, и лейтенантом северян,  и капитаном роты зуавов, времен осады Севастополя. Каждый образ требовал новой амуниции, знаний и расходов.  Не удивительно, что на создание семьи  катастрофически не хватало времени и сил.
 
       Расходы у реконструкторов постоянные, а вот доходы – нерегулярные.  Здесь немного позиций:  оплата съемок и  выступлений  на  праздниках,  парадах,  карнавалах. Ну и,  понятное дело, корпоративы.  Не однажды в форме французского пехотинца ему приходилось  стоять у входа в офис, насаживая на штык пригласительные.  При этом  заказчика  не слишком волновало, что такая роль больше подходит красноармейцу в буденовке.  Увы! Кто платит, тот заказывает… и музыку,  и «кордебалет».

       Довелось Жене сниматься в кино и на телевидении.   Для этого пришлось примерить образ сотника казацкой пехоты.  Это – кажется, что здесь нет проблем с подбором костюма – достаточно сабли, свитки и шаровар.  А пистоли, жупан, цветной пояс, сафьяновые сапоги,  люлька,  наконец…  К тому же, Иванову  пришлось изрядно поработать над своей внешностью: расставшись  для начала, с шевелюрой и бакенбардами (что за сотник,  без «оселедця» зато с … неким подобием пейсов). Приходилось, и погарцевать на лошади. Это когда снимали клип на известную (не будем спорить о приоритетах) польско-украинскую песню:
          Гей, гей, гей сок`олы! 
          Оминайче гуры, лясы, долы.
          Звонь, звонь,  звонь звонечку
          Муй степовий сковроненечку... 
    
        С недавних пор стало модным реконструировать боевые эпизоды  Второй мировой.  Многих тогда привлекла своеобразная эстетика амуниции Третьего рейха (благодаря «17-и мгновениям кино»  мы стали неплохо разбираться в мундирах и званиях СС и СД).   Не удивительно, дизайн формы разрабатывала фирма Хьюго Босс.  И,  все эти регланы, кожанки,  длинные плащи с подбоем –  до сих пор в тренде  и не покидают  бутиков)

       В отличие  от некоторых собратьев по увлечению, Женя Иванов не повелся на «немцев». Ну, не лежала его душа к Рейху! (А мелодия «О, де либе Августин, Августин, Августин», которую постоянно наяривали на губных гармошках – просто раздражала. Тем более, что Женя знал перевод этой австрийской песенки, про пьяного мужика, который свалился в яму.)    
       Красноармейская  казенщина его стольже мало вдохновляла... с эстетической точки зрения.  Поэтому  он  обратился к армии Франции (в которой изрядно послужил еще во времена Бонапарта).  «Воинскую» карьеру Иванов продолжил в «экспедиционном корпусе  генерала Леклерка» и, учитывая прошлые заслуги, быстро продвинулся «по службе».
      
     3. 
     Весной  2012 года  под Киевом  намечалась масштабная встреча военно-исторических  клубов.  Реконструкция называлась «Плечом к плечу. Грац-1945». Сюжет возрождал известную страницу истории Второй мировой –  встречу союзников под австрийским городом Грац в мае 45-го.

     В воспроизведении тех достопамятных событий участвовали клубы не только  Украины, но и Прибалтики, России, Словакии, Германии, Дании, Израиля. В несколько часов реконструкции уместились «военные эпизоды»  4-х дней.  Учитывая масштаб (и значимость) событий,  встреча обеспечивалась государственной поддержкой и мощной рекламой. 

     Не удивительно, что ее внук загорелся. Неделю ходил за ней, как тень, пока не уговорил поехать в Пирогово.  Оставив «Хюндай» на поляне,   они пешком двинулись к месту, где намечалась «сражение». Все близлежащие возвышенности превратились в импровизированный амфитеатр,  густо заполненный зрителями.  Им повезло: именно на их холме базировался командный пункт реконструкторов, а  значит, все происходившее было видно,  как на ладони.   
      Реконструкция началась с «воздушного боя». Спортивные самолеты, стилизованные под истребители времен войны, устроили над полем настоящую круговерть.  Все выглядело натурально, даже подбитый мессер со шлейфом черного дыма,  уходящий к горизонту.

      Пришли в движение и наземные войска. После огневой подготовки пошли в атаку наши танки и пехота.  Немцы, опираясь на заранее укрепленные позиции,  отчаянно сопротивлялись, переходя в контратаки. То и дело завязывались рукопашные схватки.  Внизу холма развернули подобие полевого госпиталя, куда доставляли раненых с передовой.
       Наконец, на поле боя появились союзники: маршевые части американцев  и англичане – бравые десантники  в красных беретах.  В итоге, кольцо окружения сомкнулось и отчаянно оборонявшиеся немцы сложили оружие. 

       В предчувствии скорой победы и конца войны в стане союзников начались торжества: братание, застолье и обмен сувенирами.   Из репродукторов  зазвучали песни. Не  только знакомые до боли: «Катюша»,  «Темная ночь», но и «Глори, глори аллилуя!», а также  оригинальная версия «Бомбера». Помните, эту мелодию в стиле кантри?  Утесов еще пел:            
        Мы летим,  ковыляя во мгле
        Мы ползем на последнем крыле
        Бак пробит, хвост горит и машина  летит,
        На честном слове и на одном крыле

        Короче, счастливый финал: победа-дружба,   водка-виски…   Но,  оказалось,   это не конец истории и не последние жертвы войны.  По окрестностям  продолжали рыскать отряды эсесовцев,  не желавших сдаваться.  Обреченные, они сражались отчаянно…  Союзникам  пришлось оставить праздничные столы и снова взяться за оружие. На выручку поспешили наши тридцатьчетверки и мотопехота.  Справа от холма заняла позицию артиллерийская батарея,  которая открыла огонь по прорвавшимся немецким мотоциклистам.

       Не повезло французской миссии.  Несколько  машин,  следовавших  на встречу союзников, попали в засаду. Немцы явно  «вычислили» генерала по характерной фуражке и попытались захватить в плен.  Виллис охраны подбили фаустники,  а  генерал с оставшимися бойцами заняли оборону.  Они отчаянно отстреливались, но враги медленно сжимали кольцо. Выручили подоспевшие:  танк с польским орлом на броне («Рудый» из «4-х танкистов»?)  и конный казачий разъезд. Эсесовцы были уничтожены, а французского генерала,  уложив на броню, доставили в госпиталь.

        Находясь недалеко,  она смогла рассмотреть  раненого «француза».  Орлиный нос, усы и бакенбарды, ставшие совершенно седыми…  Точно! Это был он – Жека Иванов, французский солдат из ее молодости,  «дослужившийся» до генерала.  Правда, уже в другую эпоху – не 20, а где-то 200 лет спустя…
       Ситуация  напомнила ей последние строчки бабушкиного романса:   
          К нам приехал на квартиру генерал,
          Весь израненный, так жалобно стонал.
          Пригляделась, встрепенулась  душой:
          Этот тот же, прежний барин молодой,
          Та же удаль, тот же блеск в его глазах,
          Только много седины в его усах.

       Ее душа…  встрепенулась, но воспарить не успела. На земле ее удержал внук, вцепившийся в рукав куртки.  Глядя, как суетятся медики вокруг  раненого,  он неожиданно спросил:            
    – Ба,  а,  правда,   этого дядю ранили  понарошку? 
    – Правда,  правда, – выдохнула, она, – у этого дяди вся жизнь    понарошку… 

      Судя по грянувшим из репродуктора маршам, мероприятие приближалось к концу. Участники строились и маршировали к своим бивакам.  Она взяла внука за руку и повела вниз по склону к «госпиталю».  Но, не пройдя и полпути, столь же решительно повернула к припаркованной машине. К чему эта встреча спустя годы?   Вряд ли Женя ее узнает, а если и узнает, то…  столько лет прошло! 
       Тем временем, весь импровизированный амфитеатр пришел в движение. Большая часть зрителей спустились вниз, чтобы поглазеть на бойцов и технику и только некоторые  потянулись к выходу.  Тем не менее,  узкая дорога оказалась запруженной машинами, которые передвигались со скоростью пешеходов.  Сидя за рулем, она заметила, что люди,  идущие по обочине, расступаются  и без обычного недовольства уступают дорогу…
    
     –  Интересно, кто это,  такой важный?  – проговорила она, ни кому не обращаясь. 
      По дороге двигался не навороченный джип и не «мерин» представительского класса. Это был виллис – из тех, что участвовали в реконструкции. Настоящий раритет прошлой эпохи!  На кресле водителя восседал…  французский генерал. Ну да – Женя Иванов. Рядом уместилась статная,  коротко стриженая брюнетка в щегольской форме стафф-сержанта английских десантников. На руках она держала парнишку лет восьми, в какой-то замысловатой военной форме…