Глава 8

Иногда так бывает. Иногда мир перестает существовать. Не для всех, а только для тебя одного. Когда ты оглядываешься вокруг себя и понимаешь, что ничего больше нет. Как-будто что-то произошло, что-то неизвестное для тебя, и ты продолжаешь находить причины этого "чего-то", но не можешь, потому что реальность перестала быть здесь и сейчас. Потому что ты затерялся настолько сильно, что даже сам себе помочь не в состоянии. Потому что тебе даже не хочется находить себя. Ты хочешь утонуть в этом омуте временного несуществования , без возврата назад. Потому что никто и нигде тебя не ждет. И не будет. Иногда так бывает.

Все хорошо, но наоборот.

Я так толком и не запомнил время, проведенное сегодня в "комнате". Помню только, что было слишком холодно, пахло грязью и пылью, а еще я почти ничего не видел. На секунду мне даже показалось, что ко мне кто-то прикоснулся, к плечу. Будто по нему, практически невесомо, провели кончиками пальцев.

Наверное, так бывает, когда ты сходишь с ума. Ну или что-то в этом роде.

Я знаю, что не нахожусь больше там, но открывать глаза не хочу. Не хочу возвращаться туда, где меня ничего не ждет. Открытие глаз будет означать принятие начала нового дня, того, что я смирился со своим существованием в этом месте, того, что это уже вроде как и нормально. Нормально быть больным на всю голову, на самом деле не являясь таким, но ведь не нам решать. Я вообще ничего не решаю. Я кукла. Сломанная игрушка, которую так и хочется выбросить на мусор, вдоволь и не наигравшись. Или как тот плюшевый мишка, которому очень любят отрывать ноги и руки, чтобы посмотреть, а что же там внутри. А там ничего внутри. Пусто.

Наверное, так бывает, когда слишком много времени поводишь над поисками ответов. Ну или что-то в этом роде.

Интересно, какая у меня была жизнь до палаты. До врачей. До этой тишины больничных стен.

Может быть, у меня было хорошее детство. Мама. Папа. Родной двор и уличные собаки. Бабушкина выпечка и новости по вечерам. Утренники и школьные выпуски. Что-то ведь должно было быть. Что-то, о чем мне не говорят здесь. Не рассказывают, потому что боятся, что я узнаю правду. Узнаю все, на что ищу ответы. Что хочу знать. Что обязан знать.

Мне кажется, что я был беззаботным ребенком. Возможно, меня даже любили. Хотя, это вряд-ли, раз я оказался в итоге здесь. Но ведь что-то произошло. "Автокатастрофа" по их словам, но я не верю. "Мы вас вылечим", но я тоже не верю. "Мы хотим помочь", и я снова говорю нет.

Седьмой раз и все по-кругу. Непрекращающиеся круги Ада.

Мое существование напоминает животного, над которым ставят эксперименты, один из которых окажется плачевным. Но надо мной не будут плакать.

Иногда мне правда хочется умереть. Не убивать себя, нет, а просто перестать существовать в этом времени. Не думаю, что кто-то бы скучал. Как можно скучать за тем, кто хочет уйти? Кто ушел по собственному желанию? Ведь, если он ушел, значит ему никто не нужен, а значит, скучать нет смысла, а оплакивать так тем более. Оплакивать нужно тех, кого смерть забирает сама. Потому что они не хотели уходить, им пришлось. Их вынудили, заставили. И вот за ними нужно скучать. 
Я бы ушел, вот поэтому меня, наверное, никто и не проведывает. Я бы правда ушел. И я бы вряд-ли себя проведывал, если бы был на месте других людей.

Я бы с удовольствием отрицал собственную жизнь. Её нет, это все наброски дней вперемешку с нереальной реальностью, комнатой, медикаментозным воздухом, сбитыми мыслями и разговорами о том, "а что, если б ..". Вот она - жизнь человека из палаты.

Я так много думаю, что мне кажется, еще чуть-чуть, и мысли вдребезги разобьются о стены. Распадутся миллионами слов, обрывков и фраз. И сначала я бы не стал их собирать , а потом бы бросился к ним, царапая кожу рук правдивыми осколками, собирая по частям и кровоточа одновременно. Я бы истекал этой правдой и не боялся бы умереть.

Я бы не боялся. Я был бы смелым. Был бы.

Поворот ключа в замке и ни одной мысли в голове. Открываю глаза. Принятие.

- Мистер Адамс, утро доброе. Ваш завтрак ждет вас в общей столовой. Ричард проведет вас.

...в Ад. Наверное, она просто забыла об этом упомянуть, либо же слова просто застряли в глотке.

Как всегда, слишком вежливо и аж до тошноты притворно. И меня снова тошнит.

- Я не хочу есть, Мэг.

- Это никого здесь не волнует, вы же знаете. Ричард!

На этот раз, я не подаю ему руку в ответ. Молча иду возле него до столовой.

Здесь мало людей, но они все выглядят так, будто уже прожили свою жизнь. Плачевно. Они даже не обращают внимания друг на друга. И все в белом. Меня еще больше тошнит.

- Мы можем уйти?

Я останавливаюсь, не дойдя до стола, на котором уже стоит поднос с едой и табличкой " Адамс, Дэниел".

- Ты же знаешь, что не можем. Тебя вернут сюда в любом случае.Давай, садись.

Мы с ним будто старые добрые друзья. Непривычно.

- Может, убежим?

- Что еще спросишь?

Мы садимся за стол, друг напротив друга. Ну да, он ведь должен наблюдать, чтобы я все съел.

- Не хочу.

Отодвигаю к нему поднос.

- Не спрашивают.

Пододвигает обратно. Это похоже на игру, но никому из нас не весело.

- Не хочу.

- Сколько тебе лет? Пять? Ешь давай.

Он откидывается на стул и впивается в меня взглядом.

- С каких это пор ты со мной на "ты"?

Ричард немного прищуривает глаза.

- Мне разрешили. Ешь давай.

Что за отврат. Это до меня уже кто-то ел? Мерзко.

- Где мои таблетки?

- Там, где нужно. Ешь .

- Я не буду это есть, издеваешься?

Он вздыхает и теряет ко мне всякий интерес. Мы сидим так еще минут семь. Я даже не притрагиваюсь к еде. Видимо, ему это надоедает и он поднимается со своего места, я следом за ним.

- По времени у тебя сейчас мисс Эйприл.

Спасибо, что не старый ублюдок.

Я выхожу из столовой, даже не оборачиваясь на других. Зачем лишний раз смотреть на убитое.

С Ричардом мы больше не говорили.