Пролетарская сила и счастливое завтра

Нормальный человек не смог бы в одиночестве пережить и минуты интершума уличного протеста – нудное и однообразное скандирование лозунгов или резко стучащие в перепонках удары полицейских дубинок о щиты. Казалось бы – шрам Тяньаньмэнья на памяти истории – сухой, сургучный штамп… Но он кровоточит при давлении каждой из последующих цветных революций, которых к сегодняшнему дню собралось всего двадцать пять. Один, или два от силы, из этих похожих, как две капли воды, госпереворотов, достиг частично своих целей. Джин Шарп придумал дешёвый способ менять одно правительство на другое, но не средство улучшения жизни. Революционеры – бесы, об этом утверждал ещё Достоевский, и не важно, какая идеология вдохновляет их к действию, хотя любая революция в бедной стране – пролетарская. Миссия искусителей прельщать, разворачивать перед зрителями декорации будущего, фантастического, соблазнительного мира, которые потом разберут без надобности и сдадут в пыльную каптёрку.

Безумно оставлять всё как есть и безумно, как по мановению волшебной палочки Ренато, менять всё за ночь. Кажется, это понимают все те, кто не только действуют на молдавском политическом поле, но ещё и успевают задуматься о происходящем. Ключевые слова требуемых революционных изменений: «истерия» и «без промедления». Истеричность в действиях оппозиции и ожидание сиюминутных результатов. Старый рецепт 17-го года был опять использован на недавнем заседании Высшего Совета Магистратуры, где представители гражданского общества повели себя как пьяная матросня. Такой подход к делу ведёт, несомненно, в тупик. Девиз избавления носителей перемен – «Быстро и лучше!». Так, Народный Фронт обещал быть лучше КПСС, Воронин лучше Лучинского, третий Альянс за Европу лучше второго и так далее. Что получилось? Усатый обещает быть лучше Филата. Лучшее – враг хорошего, потому, что первое теряет свой смысл против революционной целесообразности.

Революция – краткая и нетерпеливая религия обещающая рай – завтра после обеда и притом дешево. Резвые пользователи земной «загробной жизни» не должны делать ради неё какие-то особые усилия, утруждать себя качественными, осмысленными действиями… Достаточно всего лишь собираться толпами и выкрикивать лозунги у стен административных зданий. Остальное за нас сделают революционеры. Но после каждой революции, обещанный рай начинается намного позже рассчитанного времени. Начинается… и сразу кончается. Ибо к тому времени приходят разочарование и другие революционеры, такие же нетерпеливые, с такой же несокрушимой верой в быстрое и не подлежащее сомнению изменение мира. Язык может создать фиктивный мир, особенно в кризисных ситуациях. Так и на наших телевизионных каналах гражданское общество в лице Боцана и Барбэрошие создаёт, посредством одолженной из западных политических словарей терминологии, вкусно пахнущий поддельный мир к которому призывают стремиться.

Крах советской империи и обнадёживающие научные прогнозы начала 21-го века стимулировали появление в нашем сознании иллюзии быстрого и качественного переустройства жизни. Сходу, перелистывая европейские экономические и культурные достижения, мы поверили в то, что смысл верных перемен кроется в хороших законах и в развитии новой элиты – в замене «плохих» советских руководителей на «хороших» менеджеров западного типа. Чем, однако, новый, блестящий, двигатель, лучше старого, если он не работает? В эту новую конструкцию нужно вдохнуть жизнь, нужно пустить энергию, по-умному зажечь горючее. Я уже вижу кислые рожи наших новоявленных революционеров, дочитавшие до этого места мои «дохлые» метафоры. Понимаю. За такие сомнения во время революции в лучшем случае затыкают рот, а в худшем – пускают в расход. Но ведь в Европе это «социальное горючее» улучшали и открывали этак лет 300. И как видите для нашего двигателя оно пока непригодно.

Молдаване пережили за последние 25 лет две революции и встали на порог третьей. Легендарный революционный 1989 год закончился известным «раем» на Днестре 1992 года. Начало европейского «рая» 2009 года отменили в 2012 году одновременно с крахом придуманной гражданским обществом «историей успеха». По чётким меткам объективного хода революций оставленных Великой Французской, Великой Октябрьской и не менее Великой Кубинской, можно рассчитать как и когда уйдут в песок волны следующей Великой Молдавской, настоянной на лепестках хризантем. Задумаемся, возможно ли как-то связать откровения «новых апостолов» Ренато, Игоря и Андрея с торжеством правды на молдавской земле? Как говорил мудрец – идея перемены миропорядка в целом – смутна, но от того и более притягательна. Недаром откровенничают поклонники о том, что полюбили Маю Санду не за содеянное – а за волшебство речи. Ничего не остается пожелать тем, кто стали жертвами красноречия Санду и того же Филата, кроме как почитать на досуге хорошие стихи.

В романе Андрея Платонова «Чевенгур», герой-революционер, уставший от надуманного социализма, седлает, как Дон-Кихот, свою старенькую кобылу по прозвищу «Пролетарская сила» и тщетно ищет то место – город, село или область – где социализм произрастает естественно, без сильно стимулирующего революционного лекарства. Не нашёл, утопился. Наши революционеры утверждают, что для построения идеального общества мы должны сейчас поднять в верха, во власть, лучших из лучших. Но если наша реальность соткана из добра и зла, то, как её может изменить очень добрый или очень злой человек? Добрые молятся на доброе. Злые – кощунствуют во имя зла. А реальность может изменить неординарная личность, которая не выше добра и зла. В этом неординарном лидере должно «легально» работать и зло и добро.… Только применяя политически умеючи зло и добро попеременно, возможно решить наше сложное и запутанное уравнение жизни.

Потому-то и не вселяют доверие по-книжному вылизанные феи, подобные Майи или проповедники чистых демократических помыслов, вроде Боцана… Самонадеянные вестники будущего надоели своими рецептами об омлете, тогда как сами не решились ни разу в жизни разбить, по их же рецепту, хотя бы одно яйцо. Нет, сами по себе они великолепны – отличные модели для глянцевых альбомов истории – после того как мы забудем их прикрытые добрыми намерениями призывы к кровопролитию…. Но на сегодняшний день верить можно, скорее всего, в то, что неоднозначные задачи по плечу не самым умным и не самым моральным, в обычном понимании, политикам. Ворюга мне милей, чем кровопийца – сказал бы поэт. Нужны, под стать социальной грязи, в первую очередь, не чистые, а опытные и мозолистые руки. Сейчас нужен тот, который уже не раз одевал противогаз и ОЗК, и спускался вниз, для чистки общественной канализации.… Потому что на самом, самом социальном дне, а не в популярных книжечках по политологии, начинается наше будущее.