Чашка

Я была так взволнована, когда он предложил мне стать его женой. Он опустился на одно колено и, пристально смотря мне в глаза, достал из-за спины маленькую бархатную коробочку с кольцом.
- Мэри Уитмен, ты выйдешь за меня?
Все эти красивые атрибуты свадьбы сразу же промелькнули у меня в голове. Пышное белое платье из каталога, расписанные матерью бокалы, огромный торт с фигурками жениха и невесты, толпа гостей. Гостей будет много. Человек триста. Надо будет обзвонить всех.
- Да! Конечно да, Джон!
Я расплакалась, а он назвал меня маленькой влюбленной дурочкой и обнял. Так и сказал: «моя маленькая влюбленная дурочка». Около получаса мы продолжали сидеть в парке, наслаждаясь нашим новым общим состоянием, а затем направились в ближайший Макдоналдс съесть по паре бургеров.
Мне шел двадцать седьмой год, и это предложение было как нельзя кстати. Все мои подруги давно выскочили замуж, некоторые уже успели развестись. Это было что-то вроде гонки: кто быстрее, тот и счастливее. Я несколько последних лет сильно отставала. В девятнадцать я полагала, что у меня уйма времени впереди, но спустя семь необременительных романов стало ясно, что никто не торопится назвать меня своей женой. Первым был Даг, он подавал большие надежды, и, признаюсь, я была почти уверена, что именно с ним состарюсь и буду нянчить  внуков, пока не застукала его с лучшей подругой Трейси. Она, к слову, тоже не была замужем и, как и я, торопилась, хотя нам тогда было чуть больше двадцати. Оба полетели за дверь, а вслед за ними все вещи Дага, его любимые пластинки с песнями Биттлз и большой плюшевый медведь, которого он подарил мне на рождество. Глупая вышла история. С тех пор я перестала доверять всем мужчинам одновременно и в каждом видела подвох. За ним был Винс, здоровый итальянец, с которым меня свела мать. Он обучался на курсе психологии в университете, где она преподавала, и был лучшим учеником в группе.
- Мэри, попробуй с ним, - сказала мне мать как-то за ужином, и я попробовала.
Он был плох в постели, но замечательно выходил на совместных фото и умел рассмешить меня в любой момент. На этом его плюсы заканчивались. Не трудно догадаться, что вскоре я с Винсом порвала.  Потом, кажется, был Джеймс. Самовлюбленный нарцисс, для которого девушка, то есть я, была чем-то вроде приложения, красивого атрибута, некого статуса в обществе. На вечеринках, куда мы ходили вместе, он курил одну сигарету за другой, небрежно обнимал меня, накинув руку на мое плечо, и громко смеялся, обнажая зубы. Я пыталась заинтересовать его, но он все время посматривал в сторону Эндрю, нашего соседа. Я так и не поняла, гей он или нет, мы расстались раньше, чем я смогла это выяснить. После Джеймса в моей жизни наступила пауза. В течение года я пребывала в легкой депрессии на почве неудавшихся романов, и обеспокоенная мать отвела меня к психоаналитику. Он прописал мне прозак и строго запретил начинать отношения без любви. Но что за жизнь без отношений?
Летом следующего года мы решили всей семьей съездить в Майами, Флориду. Матери дали отпуск в университете, отец поручил своему брату приглядывать за совместным бизнесом, мы купили билеты на самолет и оставили Нью-Йорк. Флорида встретила нас духотой, океаном и потрясающей красоты пляжами. Первые несколько дней я наслаждалась бездельем, проводя все дни у воды, но мне быстро это наскучило. Я стала искать приключений на свою задницу, которая, к слову, была шикарна. В одном из клубов я познакомилась с Майклом, и мы разговорились, обсуждая «Колыбель для кошки» Курта Воннегута, я даже не помню, почему речь зашла о ней. Я была пьяна, а он всё подливал мне вина в бокал, пока я не уснула прямо на диване. Проснулась я уже у него в квартире. Он сказал, что воспользовался услугами такси, чтобы доставить меня к себе, и десять раз извинился за моё невольное похищение. Он был опрятен и красив, поэтому я не стала сильно злиться.
- У меня есть ЛСД, - сказал Майкл как бы невзначай и подмигнул.
Следующую ночь я провела у него. Его квартира была огромным лофтом с невероятным количеством разноцветных подушек, которые мы раскидали по полу. Он зажег неоновые лампы, складывающиеся в слово FUCK на стене, включил Sigur Ros и лег на пол. Под нашими языками тлели марки, впиваясь горечью в мозг, а тела постепенно начинали приходить в состояние неописуемого восторга. Старый мир умер, мы вошли в новую вселенную, в которой было всё и ничего. Квартира танцевала, повинуясь моим мыслям, заворачивалась в невероятные формы, поглощала и выплевывала меня назад. Я дотрагивалась до руки Майкла и чувствовала его, но не так, как чувствую обычно людей. Я понимала, кто он, зачем родился и что с ним будет дальше. Скорее всего, я всё это придумывала сама на ходу, а через пять минут благополучно забывала, увлекшись бликом от лампы. Эти шесть часов были вечностью. Мы говорили обо всем на свете, а в перерывах от болтовни занимались любовью. Потом мне вдруг ужасно захотелось позвонить родителям и рассказать им об этом новом состоянии, я уже было дошла до телефона, покачиваясь и хватаясь руками за стены, но Майкл остановил меня:
- Никакой связи с внешним миром.
И мы продолжили барахтаться в неизведанном, то выплывая на поверхность, то погружаясь с головой. К утру мы были почти истощены из-за обилия впечатлений и эмоций, но действие наркотика продолжалось, не давая нам уснуть. Майкл сварил нам кофе в больших глиняных чашках с росписью в виде листьев и сделал омлет.
- Какая красивая чашка, - воскликнула я, вертя ее в руках.
- Забирай, - великодушно отозвался он.
В тот момент я твердо решила для себя, что первому, кого я полюблю по-настоящему, я заварю кофе в ней. Я знала, что Майкл – лишь очередная страница моей книги жизни и до финала еще далеко.
В обед того же дня я вернулась в гостиницу к родителям. К тому моменту они совсем меня потеряли и были готовы звонить в полицию. Мой телефон был отключен, что стало лишним поводом для мамы волноваться и пить таблетки от сердца.
- Мэри, ну в кого ты такая? – причитала она, сжимая мои руки, а я не знала, что ответить, ведь мне с детства твердили, что я пошла в бабку по отцовской линии, но бабка не сбегала посреди ночи и не ела ЛСД с незнакомцами.
Весь остаток отдыха я провела с Майклом. Родители почти смирились с моим отсутствием и занимались своими делами, а я сутками пропадала в его лофте. Мы курили марихуану, перепробовав все сорта из тех, что он смог достать, устроили совершенно сумасшедший трип с мескалином, доставшемся ему от друга из Сан-Франциско, чуть не выпрыгнули из окна, съев какую-то дрянь, названия которой я не знала. Было весело, шумно и очень странно. А потом всё закончилось. Наступила обычная жизнь. Провожая меня в аэропорту, Майкл обещал звонить и писать, но я знала, что этого не будет. Так и произошло. Он просто забыл меня. А может сразу же заменил другой такой же, и теперь уже с ней бродил по закоулкам своего сознания под звуки эмбиента и транса.
Первые две недели мне было очень  тоскливо. Нью-Йорк был похож на огромную клетку, в которую меня заточили. Мне не хватало солнца и сумасшедших ночных бесед. Любимые книги пылились на полке: я целыми днями сидела в наушниках и даже слышать не желала о том, чтобы выйти из дома. Потом меня позвали на свадьбу Сьюзан Бонн, которая где-то подцепила красивого блондина Гарри, и окольцевала его почти сразу же после начала отношений. Я завидовала. Страшно завидовала. Не то чтобы Гарри мне нравился, я лишь хотела уже получить наконец этот статус и перестать беспокоиться. К тому же свадьба была настолько красивой, что я начала прикидывать в голове, какую сумму придется отложить, чтобы сделать свою не хуже. Сьюзан весь вечер была поглощена новоиспеченным мужем, а других гостей я не знала, поэтому старательно вливала в себя один бокал шампанского за другим, заглушая своё одиночество. Где-то на пятом бокале ко мне подошел симпатичный молодой человек в белой рубашке с расстегнутым верхом и отутюженных брюках. У него были большие карие глаза и длинные ресницы.
- Я Джейкоб, - сказал он и поцеловал мою руку.
Мы проболтали часа три, рассказывая друг другу истории из детства, смешные ситуации и то, что слышали когда-то от кого-то. А потом он заявил:
- Мне так холодно засыпать в своей постели. Прошло полгода с тех пор, как Маргарет оставила меня, а я так и не справился с потерей.
Выяснилось, что Маргарет изменила ему с инструктором по теннису, которого он же и нанял для нее. Тот зарабатывал в разы меньше, чем Джейкоб, зато был мускулист и неутомим. Я тут же вспомнила Дага и расплакалась. Будто огромный груз упал с души после этих двух лет недоверия к мужчинам! Мои глаза вдруг открылись: их точно так же предают, им разбивают сердце и водят за нос, они тоже могут чувствовать и переживать.
Ту ночь я провела у Джейкоба, утешая его и согревая ему постель.  А потом следующую и еще одну. Спустя месяц я поняла, что он тот самый. Я познакомила его с семьей, мы стали появляться везде как пара, это было чрезвычайно мило. Джейкоб был романтичный, красивый, обеспеченный и постоянно повторял, что наконец-то нашел свою половинку. Мне было чертовски приятно. В один из холодных январских дней он провожал меня до дома и зашел выпить чаю. Отец смотрел телевизор, мать занималась росписью посуды в своем творческом углу, как она его называла, поэтому мы быстро прошмыгнули на кухню, веселые и замерзшие, и расхохотались, обнимая друг друга.
Настал этот момент. Для Джейкоба мои действия ничего не значили, но меня внутри переполняли волнение и радость. Я достала чашку с листьями, насыпала ровно две ложки сахара, налила дымящийся чай и пододвинула к нему. Это было больше, чем ритуал, это означало мою полную капитуляцию. «Смотри, я сдаюсь, я вся твоя отныне и навек» - как бы кричала эта чашка.
С того дня я мысленно начала готовиться к свадьбе. Я знала, что она не заставит себя долго ждать, ведь наши отношения были идеальными. В кругу друзей я называла его не иначе как «мой жених», а Джейкоб весь светился от счастья и в шутку именовал меня «вредной женушкой». Но сказок не бывает, и постепенно я начала замечать, что он становился всё более и более мрачным и замкнутым. От его прежнего задора не осталось и следа. Сначала он отмахивался и говорил, что это всё проблемы на работе, затем – что дело не во мне, а под конец и вовсе перестал объяснять. Он закрылся от меня и раскрываться уже не хотел. Я была в панике. Раздавлена и убита. Мы начали скандалить, я била посуду и кричала на него в те редкие моменты, что оказывалась у него дома, а он выставлял меня за дверь, в которую я колотила снаружи ногами, пытаясь привлечь его внимание. Последней каплей стало то, что он поднял на меня руку.
Мы прекратили всяческое общение, а спустя полгода я узнала, что Джейкоб переехал в Бирмингем, где ему предложили новую работу. На том наша история и закончилась.
- Мэри, ты совсем не умеешь общаться с мужчинами. От тебя все сбегают, - как-то в шутку сказала мне мать. Я обиделась, но ничего ей не ответила. В глубине души я твердо знала, что дело не во мне, а в них. Самовлюбленные козлы, им только одно и надо. Я еще больше укоренилась в этой мысли, когда моя соседка по парте Эми Тайлер, путешествуя по Англии, столкнулась с Джейкобом и его новой подружкой.
- Она красивее тебя, - заявила Эми, - и они выглядели очень счастливыми.
Черт бы их побрал.
Следующие полгода пролетели незаметно. Когда я окончила колледж, передо мной встал вопрос выбора работы. Мать настаивала на том, чтобы устроиться в местную газету журналистом, тем более, что у нее там были связи, а отцу было всё равно. У меня получались вполне сносные рассказы, и свое дальнейшее будущее я связывала с карьерой писателя, но природная лень не дала мне за всё лето выдавить из себя ни строчки. С мужчинами я завязала, отставила их в самый дальний угол своего сознания, как бывший алкоголик убирает не начатую бутылку виски в бар в тот самый момент, когда так хочется ее пригубить. Признаюсь, я жаждала всей этой ерунды под названием отношения, но впредь запретила себе даже думать об этом. Было много дел поважнее.
Именно в тот самый момент, когда я металась между газетой и предложением одной из подруг составить ей компанию в поездке в Лос-Анджелес, объявился Майкл.
- Привет, Мэри, - его голос звучал странно по телефону. Скорее всего, он был под чем-то, но изо всех сих старался не выдавать себя, - скоро я буду в Нью-Йорке и очень бы хотел повидать тебя.
Я была рада, но несколько удивлена слышать его спустя столько времени. Не знаю, стоило ли считать его номером шесть в моем списке, ведь он уже был раньше. В любом случае, это были новые отношения и совершенно новый Майкл.
- У меня есть кокаин, - едва сойдя с трапа, заявил он, - оттянемся?
В Майами я не задавалась вопросом, чем он занимается. Мне просто было хорошо с ним. Сейчас же представился случай узнать его получше. Оказалось, он монтировал трейлеры к фильмам, которые мы обычно видим в кинотеатре перед сеансом, жуя попкорн и выбирая очередное кино, на которое следует сходить. Майкл был профи в своем деле, и его работа хорошо оплачивалась. Теперь мне стало понятно, откуда у него тот огромный лофт и деньги на наркотики.
По его подсчетам, он должен был задержаться в Нью-Йорке на месяц или чуть больше, поэтому я не строила иллюзий на его счет. Но подсознательно мне хотелось, чтобы он, уезжая, забрал меня с собой или хотя бы задумался об этом. Я даже провернула некую аферу, если это можно было так назвать, подсунув ему кофе в его же чашке с листьями. Мне казалось, что это сработает, удержит его возле меня. Мне было двадцать три, а я по-прежнему верила в чудеса.
Майкл снял дом в нашем районе, чтобы быть поближе ко мне, и дважды в неделю закатывал грандиозные вечеринки, на которых собиралась уйма народу.
- Откуда ты их всех знаешь? – недоумевала я, - ведь ты же только приехал.
- Я бывал здесь раньше. К тому же, я легко завожу знакомства, - с широкой улыбкой отвечал он.
Заканчивалось всё обычно грандиозной оргией на полу, в которой гости сливались в единое целое, наполненное кокаином, алкоголем и энергетиками. Я старалась уходить прежде, чем это начнется, но однажды чуть задержалась и застала Майкла в объятиях двух абсолютно голых девиц. Успокаивая себя мыслью о том, что у нас всё несерьезно, я развернулась и ушла, не потревожив их.
На следующее утро он был как обычно ласков, и вскоре я забыла об этом глупом и мимолетном факте измены.   
Уезжая, Майкл похлопал меня по плечу и сказал:
- Ты хорошая девушка, Мэри. Кажется, я люблю тебя. Я бы даже женился на тебе. Доеду домой, наберу.
Конечно же, он не позвонил.  Это было так глупо с моей стороны снова поверить ему.
В феврале вышла замуж очередная моя подруга. Я почти не скрывала своей зависти и презрения, появившись на свадьбе в джинсах, рубашке и с самым отвратительным выражением лица, которое только можно было себе вообразить. К тому времени я начала направо и налево доказывать окружающим отрицательное влияние замужества на организм женщины, стараясь показать, насколько неважно это было для меня, но внутри я чувствовала себя старой девой, ушедшей с выгодной распродажи ни с чем. Часы тикали, а подходящей кандидатуры на роль мужа не наблюдалось. Тогда, скорее от отчаяния, я закрутила короткий роман с сыном моего босса в газете, в которую мне всё-таки пришлось устроиться, так как других предложений не было. Мы были вместе где-то около полугода, и всё это время он из кожи вон лез, чтобы понравиться моим родителям, а мне было плевать. Я откровенно скучала рядом с ним и не скрывала этого. Он был старше меня на год и много читал. Мы ходили на выставки, в музеи, бывали в опере раз в месяц. Он даже планировал совместный отдых на Бали и откладывал деньги на это, но в один прекрасный день мне всё надоело, и я бросила и его, и работу.
И вот тогда-то я и встретила Джона. Сентябрь только начался, и в воздухе еще пахло летом, но в то же время было ощущение, что еще немного, и осень отвоюет свои права. Я направлялась к Центральному парку. Купив кофе в Старбаксе, я села на скамейку и раскрыла «Бесконечную шутку» Дэвида Фостера Уоллеса. Прошло ровно пять лет со дня его смерти, и я решила, что это повод ознакомиться с его главным произведением. Джону в тот день не нужно было на работу, его заказчики отменили встречу, как он впоследствии рассказывал мне, так что он решил подышать свежим воздухом и послушать новый альбом Arctic Monkeys, вышедший несколькими днями ранее. Он обожал инди и был в курсе всего, что происходит в этом жанре музыки. А потом он заметил меня. «Это было что-то вроде удара по голове свыше. Бам! И я влюбился», - поведал он мне позже. Он несколько раз прошел мимо того места, где я сидела, но так как я была увлечена книгой, то совершенно не замечала, что происходит вокруг. Тогда он набрался смелости, вынул наушники из ушей и подсел ко мне.
- Девушка, у вас очень красивые глаза, - запинающимся голосом начал он.
Джон не относился к тому типу людей, что могут легко заговорить с вами прямо на бегу, или в транспорте, или стоя в одной очереди. Он был довольно робким, и смущение было ему к лицу. Я сразу оценила это, наверное, потому, что прежде таких мужчин не встречала. Почти все мои бойфренды были напористыми и дерзкими, а отношения начинались стремительно и так же стремительно обрывались.
Мы разговорились. Он рассказал мне о своей работе, о семье, о том, что два года назад его отец скончался, и теперь мать пребывает в глубокой депрессии.
- Мне приходится радоваться за двоих, - вздохнул он, - иначе она совсем потеряет себя.
По случайному, а может и мистическому стечению обстоятельств, их дом находился всего в паре кварталов от нашего, и это натолкнуло меня на мысль, что Джон может быть моей судьбой.
- Может сходим в кафе? – предложил он, и я согласилась, удивившись сама себе. Мне действительно захотелось узнать его получше.
Я решила не торопиться и как могла, оттягивала момент близости. Всё случилось через месяц, для меня это был огромный срок. Потом постепенно получилось так, что я перебралась жить к Джону. Сначала к нему перекочевали мои зубная щетка и расческа, затем домашние шорты с жирафами, которые я так любила, а спустя четыре месяца я совсем обосновалась в его доме. Было здорово и непривычно каждое утро просыпаться рядом с ним, готовить завтрак, наводить чистоту. Мы были одной командой: если он начинал делать что-то, я тут же присоединялась к нему, и то же самое происходило, если он обнаруживал меня за очередным занятием.
Я устроилась на работу в редакцию модного журнала. Это было хорошим и довольно неожиданным скачком в моей карьере. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как у меня получилось. Вечером того дня, когда меня приняли, Джон приготовил мне сюрприз. Банальный, но красивый. Он зажег свечи и расставил их по всему дому, запёк лазанью и разлил вино в бокалы.
- Я люблю тебя, - он впервые произнес эти слова, а я раскраснелась от счастья и алкоголя в крови, - ты у меня самая лучшая, и я тобой очень горжусь.
Вот тогда и настал тот момент. Момент чашки, как я его называла. Она больше года не попадалась мне на глаза, и я подозревала, что она должна быть где-то в доме родителей, так что мне пришлось ехать к ним, чтобы отыскать ее. Отец по обыкновению смотрел телевизор, а мать читала газету, завернувшись в плед.
Я нашла свою маленькую реликвию на верхней полке кухонного шкафа среди посуды, которой давно никто не пользовался, но выкинуть не решался. Тут были и тарелки с отбитыми краями, и мои детские ложки, которыми я училась есть, и баночка для специй с мартышкой, подаренная матери на рождество тетей Пэтти. А в самом углу стояла она. Я аккуратно выудила чашку, чтобы ненароком не разбить, сполоснула под струёй воды, и уже было собралась уходить, как на кухню зашла мать. Она выглядела уставшей.
- Мэри, у меня для тебя новость, - начала она, - у тебя скоро будет брат.
Я была шокирована, но тут же бросилась обнимать ее. Она расплакалась, а следом за ней и я. Мне сразу захотелось окружить ее любовью и заботой, и я приняла твердое решение чаще бывать у родителей.
- Да, мне уже сорок пять, но я справлюсь. Я хочу его, Мэри.
Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Это был дважды особенный день, и, наливая кофе Джону в чашку, я почувствовала себя почти счастливой.
А затем наступил тот момент, когда он отвел меня на место нашей встречи и предложил руку и сердце. И всё закрутилось. Выбор платья, список гостей, оформление приглашений… Я не знала, какой торт заказать и по десять раз на дню звонила матери, которая уже заметно округлилась и начала напоминать смешного пингвина в юбке от H&M. Это было совершенно сумасшедшее время.
Иногда мне кажется, что день свадьбы я будто проспала. Или мне его пересказали, но сама я там не присутствовала. Сказалось волнение и суматошные ночи до. В любом случае, очнулась я только тогда, когда за нами с Джоном закрылась дверь гостиничного номера, который мы предварительно сняли для первой брачной ночи. Сил уже почти не осталось, так что мы просто рухнули на кровать и почти сразу отключились.
За свадьбой последовал медовый месяц в Риме, во время которого мы сделали порядка пяти тысяч фото, а после жизнь вернулась в свою колею. Джон приступил к работе, меня сделали шеф-редактором журнала, мать родила мне брата Уильяма. Казалось, всё течет как надо. Но странное дело, радости я не чувствовала. Я будто выполнила свою задачу, а дальше была пустота.
- Так бывает, - сказала мне по телефону Сьюзан Бонн. К тому моменту она уже развелась с мужем и воспитывала дочь Санни одна, - мне Гарри тоже через год надоел.
Но я не знала, надоел ли мне Джон. Иногда мне начинало казаться, что я никогда его и не любила, а просто страстно желала поскорее выйти замуж. Да, он был потрясающим мужем, любовником и другом, но чего-то ему не хватало. Возможно той бесшабашности, что я ценила в Майкле.
Каждый наш день стал похож на другой. Так было и до свадьбы: работа, вечера вместе, по выходным – собраться у общих друзей или пробежаться по магазинам. Я получала от этого удовольствие. А сейчас будто кто-то переключил тумблер в моей голове с положения «довольна жизнью» на «ничего не хочу».
Я поняла, что мои чувства прошли, когда для того, чтобы налить Джону кофе, я взяла голубую чашку из Икеи, а не ту самую. Это произошло машинально, я даже не хотела этого, всё случилось само собой. Я просто схватила первое, что попалось мне под руку.
Чтобы окончательно удостовериться в своих ощущениях, я отыскала телефон Майкла в записной книжке и набрала его. Он как всегда был весел, на заднем плане я услышала музыку и крики гостей.
- Мэри, приезжай! Океан такой теплый, а я очень соскучился.
Я собрала вещи и уехала под каким-то глупым предлогом. Кажется, я сказала что-то про заболевшую подругу. Ни у кого даже не возникло подозрений в отношении меня, ведь мы с Джоном были идеальной парой.
Майкл был по-прежнему красив, он совсем не изменился за эти годы, только выкрасил волосы в белый цвет и отрастил челку. Не знаю, зачем он это сделал. От природы он был брюнетом с темными, почти черными глазами, и новый образ ему совсем не шел.
В аэропорту было не протолкнуться, но я сразу заметила его в толпе. Сердце защемило. Мы обнялись, и я спросила, как идут его дела на работе.
- Я срежессировал свой первый фильм, - поделился он не без гордости в голосе, когда мы садились в его машину, - пойдешь со мной на премьеру.
Он совсем по-новому обставил свой лофт, теперь он больше напоминал уютное семейное гнездышко, чем жилище холостяка-наркомана. Майкл рассказал, что год назад познакомился с девушкой и даже попытался жить с ней нормальной жизнью без вечеринок, оргий и кокаина. Раз в неделю они прогуливались по магазинам, а вечерами смотрели фильмы на огромной плазме. Он продержался девять месяцев, а затем сорвался. Привел трёх проституток в дом и напился вхлам. В тот самый момент, когда одна из них делала ему минет, на пороге возникла его девушка. Она привела родителей, чтобы познакомить их с Майклом, а он совсем позабыл, что на тот день была назначена их встреча.
- Люди не меняются, Мэри, - подытожил он, - я не смог стать другим.
Мы сидели на его кухне, и мои мысли возвращали меня в прошлое. Казалось, будто не было всех этих лет, не было Джона, нашей свадьбы и грандиозных планов на будущее. «Куда я так торопилась?» - вертелось у меня в голове.
- Чай будешь? – Майкл застыл передо мной с чашкой в руках.
Я кивнула. Это была та самая чашка. Неровные формы, большие зеленые листья на сером фоне. А может ни один из них не был достоин пить из нее? Может в природе и вовсе не существует такого человека? Или этот человек – я? Поторопившись поделиться чашкой, я совсем не оставила возможности самой себе насладиться ароматом заваренного в ней кофе.
И да, люди совсем не меняются.
Эту ночь мы провели вместе. Майкл позвонил другу, и тот привез нам ЛСД. Две марки с изображением велосипедных колес, которые отправились к нам под язык. Мы снова дурачились и смеялись, и ловили невиданных существ на стенах, опутывающих нас своими бархатными лапами. Было легко, комфортно и так спокойно. Мне вдруг стало абсолютно всё равно, что подумают другие, если я внезапно разведусь. Даже если долго буду одна. Даже если никогда не найду того самого. Мне не нужен брак, не нужна вторая половинка для того, чтобы быть счастливой. Всё, что я ищу снаружи, уже есть во мне. Сейчас оно мелькало как в калейдоскопе, всплывая перед глазами то моментами из прошлого, то возникавшим из ниоткуда лицом Джона. Он был грустный, самый грустный человек на свете. С каждой минутой из его тела вырастала новая голова. Даг, Винс, Джеймс, Джейкоб… Как звали того парня, который любил оперу?
- Кевин, - вслух сказала я, чем вызвала недоумение у Майкла. Он сидел, прислонившись головой к окну, полностью погруженный в свои мысли. Его глаза, испещренные мелкими морщинками, улыбались. Сколько ему лет? Я ведь даже никогда не задавалась этим вопросом.
Сегодняшняя ночь вела меня за собой через тонны мыслей и образов. Она имела бОльшую силу и была совсем не похожа на те ночи, что мы проводили раньше. Мне было трудно сфокусировать своё внимание на чем-то конкретном, я перескакивала с одного на другое, затем выпадала из реальности и отключалась. Мир для меня умирал, становился черно-белым и лишь изредка появлявшиеся помехи разбавляли эту картину, а через десять минут он окрашивал мой зрачок изнутри в ярко-красные полосы и неоновые блики. Время застывало, но вскоре начинало своё шествие с удесятеренной силой, и мы терялись в нем, чтобы наконец на утро обнаружить себя полностью выдохшимися и голыми перед камином. Бег карусели стих, и начался новый день.