Моей маме в июне было бы 100 лет

 
 Вроде день рождения близкого человека касается только меня и моих родственников, но когда подумаешь: 100 лет – это целый век, пролетевший только что. И уже понимаешь, что эти 100 лет имеют отношения не только к маме. Тем более, что уже 15 лет, как её нет с нами.  Мама родилась в 1916 году, а уже через год случилось событие, сказавшееся на жизни всего мира: Великая Октябрьская социалистическая революция. Естественно, она отразилась и на жизни моей мамы, которая в свой год отроду ничего понимать не могла. Но её родители в это время переехали из провинциального Новозыбкова в Москву вместе с семьёй. А в 1922 году она пошла в  школу в первый класс. Уже в 1924 году мама стала пионеркой, а в четвёртом классе занималась вместе с другими ребятами «Ликбесом»( ликвидацией безграмотности). Пионеры ходили от дома к дому, от квартиры к квартире и учили взрослых людей читать и писать. Дети очень гордились тем, что им доверили такое важное дело. Сейчас , спустя 90 лет с той поры, трудно поверить, что основная масса рабочих и крестьян была неграмотной. И вот эти малограмотные люди подняли из руин Гражданской войны огромную страну и сделали её одной из самых грамотных, умелых и сильных.

Девочка росла вместе с другими детьми страны, летом отправлялась с ними в первые пионерские лагеря. Там их учили плавать, сдавать спортивные нормы по прыжкам, бегу, стрельбе.

Позже моя мама очень гордилась тем, что она одна из немногих студентов, учась уже в педтехникуме, получила значок «Ворошиловский стрелок»,  прыгала с парашютом. А этим могли похвастать далеко не все парни, её ровесники.

Когда ей исполнилось 22 года, она уже работала в начальной школе и готовилась поступать в педагогический институт. Там мама познакомилась с моим отцом, и они поженились. Через год родилась я, а ещё через два года началась война.

На долю поколения моих родителей выпала страшная и почётная участь – уничтожить фашизм. Мужчины это делали на фронте, женщины их заменили у станков, тракторов, мартеновских печей.

Мы с мамой остались в Москве и жили от письма с фронта до письма, как и все те, кто не воевал, а ждал своих мужей, сыновей и братьев с полей сражений. Все продукты отправлялись на фронт, а рабочие и служащие жили впроголодь по карточкам. Но вся страна понимала, что так надо, иначе не одолеть фашизм. За эти 4 года враги вновь, как в Гражданскую, разорили всю страну, уничтожили миллионы лучших из лучших граждан. Но День Победы наступил, и СССР пополнилась друзьями – социалистическими странами по всей Европе. Страна выздоравливала от войны, залечивала раны, жизнь налаживалась повсеместно и в каждой семье. Отец мой был ранен, контужен, но остался жив, хоть и не вернулся в нашу семью, а женился во время войны на фронтовой медсестре.

Таких судеб , как у мамы было множество и при всей горечи чисто женской обиды, мама радовалась, что он вернулся с войны живым. Хотя и не простила отца, когда он через несколько лет надумал вернуться в нашу семью. Там уже у него тоже был ребёнок, о чём мама первым делом ему назвала, как причину невозможности его возвращения к нам.

Страна отстраивалась, люди из довоенных халуп переезжали в новые дома, в новостройки. Мы также получили прекрасную квартиру в новом 12-ти этажном доме в новом районе.

Найти работу в советское время было нетрудно, на всех заборах около предприятий больших и маленьких висели доски объявления, на которых было: требуются, требуются, требуются.

Наша семья территориально оказалась рядом с недавно построенным  новым зданием МГУ, куда через несколько лет я поступила учиться.

100 лет… Это много или мало? Для жизни страны мало, для человеческой жизни много. Мама была коммунистом , как большинство её сверстниц. Она верила партии, верила , что мы идём к Коммунизму и гордилось страной, в которой жила. Она любила русскую природу, русскую литературу, советские фильмы и советскую культуру, особенно советских музыкантов, советский балет. Ей было почти 70 лет, когда командовать страной стал Горбачёв. Сначала мама слушала речи Горбачёва по телевизору и бесконечные дебаты депутатов, с удивлением спрашивая меня, неужели он прав? Потом мы поняли, что это человек, который ведёт нас всех не вперёд, а назад. Потом настало время , которое мама не могла понять: её партийную организацию при ЖЭКе распустили.( Мама была уже к тому времени на пенсии и встала на учёт в ЖЭК) Потом ещё хуже – не стало СССР. Она, которая всегда гордилась своим Советским Союзом, чувствовала себя неуютно в этой новой России.  Мама не могла видеть власовский флаг на Кремле, вместо красного знамени Победы. Для неё это было оскорблением погибших в войну воинов, защищавших СССР. О том , что теперь есть новый герб и новые слова Гимна мама и слышать не хотела: «Это пускай новое поколение решает, надо им это или нет, а наше доживёт с тем, что нам было дорого», - говорила она. Как настоящую катастрофу восприняла моя мама снос памятника Дзержинскому и Свердлову в центре Москвы. У неё было такое чувство, что её обокрали. Когда стали раздавать ваучеры, она их все отдала мне, не интересуясь тем, что это за бумажки. Я пыталась что-то рассказать ей о ваучерах, но мама замахала руками. «Нет, не хочу я этого ничего».

Цены на лекарства стали расти, а мама всё чаще болела. Когда она первый раз попала в больницу, то пожаловалась мне, что вместо медсестры, которую она позвала, чтобы ей помочь, к ней пришла монашка и стала читать какие-то молитвы. Мама же была атеисткой и в такого рода «услугах» не нуждалась. Я сходила к лечащему врачу, попросила, чтобы монашка не приставала к маме, но он ответил, что не имеет возможности на них действовать, они как бы сами по себе. Мне пришлось дождаться этой женщины, когда она снова собралась что-то там читать маме и потребовать, чтобы ноги её возле матери не было. Что мама нервничает из-за неё, а ей нервничать нельзя, растёт давление. Больше эта дама к маминой постели не подходила. Вот с такими новшествами познакомились мы после развала  СССР даже в больницах.

Моя мама была учителем и родом из педагогической семьи. Она несла своим ученикам  разумное, доброе,  вечное, занимаясь этим ото всей души в стране, где все стремились учиться, развиваться , умножать достижения своей Родины. Попасть в государство, где все прежние ценности перестали быть ценностями, а богом стал рубль и даже не рубль, а доллар для мамы было гибелью, она ничего не понимала и не хотела жить  по новым меркам. Оказалось, что для человека 100 лет –это больше , чем ему надо, если он не в ладу с тем миром, куда попал. Маме было 85, когда она умерла. К этому времени она уже много раз говорила, что в этой жизни ей не интересно, она не хочет жить в этой России, она тосковала по СССР, где ей было всё приятно, понятно и радостно вспоминать.