Не Справедливость

Она снова тихо стонет. Я засыпаю и просыпаюсь под стон матери. На сколько сильно болезнь загубила эту женщину, что она уже на каждом выдохе выдавливает из себя протяжный, заунывный, утробный звук? Короткий, едва слышный звук, за которым тут же следует такой же, потом ещё и ещё. И так с утра до вечера. Эта песня не прекращается вот уже несколько лет. Странно было смотреть на это и осознавать. Потом стало страшно. Из года в год родной мне человек деформировался под гнетом болезни, изменялся внешне и внутренне. Её красота растворилась, её воля и сопротивление сломлены, её существование всё горше и больнее. Дом сомкнул мать в четырех стенах и она редко могла покинуть их. Она всегда боялась остаться одна, а страхи осуществляются чаще, чем мечты. Но у неё есть я. Частенько я говорила это ей, с самого начала её болезни. Говорила, а она верила. Я говорила, что не оставлю её, не предам, не забуду и спустя даже пятьдесят лет после неизбежной кончины, её образ для меня не померкнет и не исказится. Но в это она не верила. После этих слов она журила меня за излишнюю обходительность. Это было давно, тоже с самого начала её болезни. Позже, когда я говорила это, она обвиняла меня в лжи и лицемерии. Я понимала её. Болезнь не отступала, губила и заставляла мать страдать. Она была зла на себя, на свою беспомощность, а зло нужно вымещать. Не её вина, что не на кого выплеснуть злобу, кроме дочери. Благо, я готова терпеть ради неё. Но с каждым годом было труднее. Шесть лет хворь не отступала, на третий год мать чаще лежала в постели, чем держалась на ногах. Желчи в ней было безмерно. Тогда до моего совершеннолетия оставалась два месяца. Я решила, как только мне стукнет восемнадцать, я пойду в Банк Обмена и выменяю себе что-нибудь, что поможет мне терпеть. Несовершеннолетних в Банк не пускали.

Ожидание было тяжёлым. Слова матери источали яд, она все чаще сожалела о моем появлении на свет. Когда я сказала ей, что все понимаю, что люблю её и не таю обиды, она схватила первое, что попалось под руку и бросила в меня. Попала. Это был камень с могилы отца, мать давненько принесла его зачем-то. Она кричала, что я не её дочь, что она могла бы родить своего ребенка и жить с мужем, не будь он таким идиотом и не будь жизнь так несправедлива. Она любила отца, но не простила ему той глупой ошибки. Ошибки, стоящей ему жизни, и породившей на свет меня.

За день до совершеннолетия мать впервые обвинила меня в смерти отца. Я впервые обиделась на неё и в тот же день простила. Она просто больна. Я с самого своего появления на свет знала, какой ценой я рождена. А мать узнала, когда к ней пришел сотрудник Банка Обмена, рассказал, куда пропал её не ночевавший дома муж и принёс меня. Мать была в истерике. Она бросила сверток, в который меня бережно закутали, вслед уходящему человеку из Банка и в слезах просила вернуть её мужа. Но сделки Банка Обмена Нематериальных Вещей отменить невозможно. Будь я настоящим человеком, я бы пострадала от падения. Но пока мать не подписала прилагающиеся ко мне сопроводительные документы, я была под защитой Банка, что означало защиту абсолютно от всего. Мать оставила меня лежать на улице, а сотрудник ушел, зафиксировав отказ. И, почему-то, не забрав меня. Создав меня младенцем, Банк всё равно дал мне полностью сознательную жизнь. И в ту ночь, проведенную на дороге, я убедилась в могуществе защиты Банка, когда поздней осенью совсем не замерзла и проехавший по мне автомобиль не оставил даже следа от колес на белоснежной ткани.

Позже, под угрозой штрафа размером в 70 лет жизни, мать подписала сопроводительные документы. Так я стала дочерью вдовы. - Вдовы, напрасно овдовевшей, - как говорила она сама. И лишь когда мне исполнилось девять лет, она рассказала мне полную историю. Я знала, что мой отец обменял свою жизнь в Банке Обмена Нематериальных Вещей на ребенка. Но подробности мне были не известны. Узнав их, я согласилась с маминым мнением о неразумности этого поступка. Потом осознала, что у отца были свои логичные мотивы, просто они мне неизвестны.

Банк существовал всегда. Во всех исторических записях, начиная с наскальных рисунков, были упоминания о нём. Просто Банк соответствовал эпохе и развивался вместе с родом человеческим. Но правила в нем не менялись никогда. Человек состоит из двух вещей - тела и души. Такова идеология. Свое материальное тело человек может менять сам. Захочет мужчина стать сильнее - для него придумали множество способов развить силу тела. Захочет женщина родить дитя -сама природа дает шанс. Хочешь петь - пой, хочешь сражаться - сражайся, хочешь умереть - умри. Люди всегда верили, что их тело им подвластно. И Банк давал им верить в это. Но душа -дело иное. В душе объединялись все понятия, придуманные наукой о подсознании человека. Доброта, честность, благородство, верность. Прекрасные души, не существующие на Земле. Алчность, лживость, гнев и гордыня. Ужасные стороны души. Но в чистом виде таковых тоже нет. Всё это давалось каждому человеку в разных количествах. Банк называл это справедливостью. Одному человеку досталось отвага, много чистой отваги, а другой человек имел несчастье разжиться избыточной робостью. Будь у этих двоих поровну смелости и трусости, это было бы справедливо. Это баланс. Но такое не встречается в жизни. Просто первому досталась смелость второго, а второму - малодушие первого. Это несправедливо. Но это баланс. А баланс - справедливость. Будь они оба чрезмерно храбрыми, это была бы истинная несправедливость. Просто люди не ведают истинной несправедливости. У человека не получается мыслить более масштабно. Человек эгоистичен и думает о несправедливости, касающейся только его. А истинная справедливость не может вертеться возле одного человека.

Самой большой несправедливостью люди считали смерть. Каждая семья, члена которой забрала смерть, страдала и горевала, считая свое горе уникальным и упрекая жизнь за несправедливость. Однажды я слушала рассказ женщины, муж которой погиб в пожаре, оставив ей троих детей, которых нечем кормить. Она винила за это всё, огонь, пожарных, дом, в котором все легко горит. И больше всего она винила саму смерть и её несправедливость. Я не настоящий человек. Я могу забыть об эгоизме и оценивать ситуации масштабнее. Тогда я рассказала той вдове о другом человеке. Старом, злом, немощном и бесполезном. Он похоронил всю свою семью, он пил и жил на государственные пособия. Но он жил, а муж этой женщины, заботившийся о здоровье, о детях и работавший всю жизнь, умер почти молодым. Баланс восстановился. Справедливость есть. Моя слушательница знала, кто я и как появилась на свет. Она знала, как я воспринимаю мир и что я не могу понять ограниченность людей в этих вопросах. - Да, это справедливость, -подытожила она, - но она чертовски несправедлива. Я не могла понять людей. А люди не могли понять очевидных вещей.

Но людям редко удается выбрать себе смерть. Отец это знал. Он был странным, по рассказам матери. Он прожил не долгую, однообразную жизнь. Видел, как обстоятельства властны над ним и не сопротивлялся. Но над своей кончиной он хотел владычествовать беспрекословно. Поставив себе эту цель, он стал ей одержим. Благо, Банк предоставлял разнообразные услуги. Умереть необычно и безболезненно. Да ещё и оставив после себя нечто, чего нет ни у кого. Ребенка, подаренного самой могущественной организацией на Земле. Достойно, так думал мой отец. Глупо и бессмысленно, говорила мать. К тому же, папа ошибался кое в чем. Таких изобретательных, как он, много. Следовательно, много таких детей, как я. Мы общаемся, знаем имена и истории друг друга. Сейчас нас 158.

Какое громкое название... Банк Обмена Нематериальных Вещей. Когда люди жили в пещерах, сбивались в племена и носили шкуры животных, Банк уже существовал, но под другим названием. И выглядел он куда проще, чем сейчас - это был отдельный шалаш, в котором обитал старец, предоставляющий услуги. Все думали, что он делает это с помощью магии. По мере развития человечества Банк менялся. И ассортимент услуг расширялся вместе с потребностями клиентов. Ходили слухи, что люди пришли к апогею своего величия благодаря Банку. Смерть забирает лучших. Оттого пошла эта поговорка, что лучшие были обычными и приходили в Банк, выменивая себе то, что оставит их имя в истории. Из таких людей я, к своему стыду, знала только Бетховена. Он обменял слух на талант. И заплатил за сделку. В Банке Обмена была одна валюта - годы жизни. В древние времена в Банке можно было обменять только черты характера. Но люди развивались, и их прихоти и амбиции росли вместе с ними. Поэтому Банку приходилось расширять список услуг. Сейчас там можно обменять практически все нематериальные вещи. База данных в Банке была колоссальная. Оплата зависела от сложности. Бывало, юная девушка хотела поменять девственность на бесплодие, не наградила её природа любовью к детям. Она отдавала невинность Банку, а тот помещал её в свою базу данных. И из этой же базы давал клиентке бесплодие, которое кто-то оставлял раньше. За эту процедуру плата была небольшой - 4 года. Но девушка не хотела простого бесплодия. Ей хотелось такого бесплодия, чтобы оно не вредило здоровью организма чтобы через много лет к уже повзрослевшей девушке не пришло сожаление о заключенной сделке, которую нельзя отменить. Банк делал все необходимое и клиентка получала способность просто не рожать детей, без каких-либо последствий. И она платила 10 лет, за сложности.

Чем больше запрашивали люди, тем меньше они жили. Большинство великих личностей мира родились такими же, как и все, но Банк это исправил. Эти люди оставили свой вклад и имя в истории и уходили. Смерть забирает лучших, в то время как она неизбежно забирает всех. Просто лучших быстрее. Человечество росло и росли его потребности, амбиции и эгоизм. Банк Обмена рос, чтобы удовлетворять неуемные приходи людей. Сейчас в каждом городе, будь то мегаполис или деревенька в десяток изб, было здание банка. Люди стали редко совершать сделки в чистом виде. Поэтому сотрудники Банка беседовали с каждым клиентом и подбирали каждому то, что точно соответствует его требованиям. Поэтому цены становились все больше. Почти не встретишь человека, ни разу не обращавшегося в Банк.

Браку отца и матери тогда было три года. Они уже встали на ноги, обзавелись жильем, постоянным доходом и решили принести миру ребенка. Почему-то не выходило. Мать развела руками и сказала, что посетит врача. Но отец внезапно отчаялся. Пока его жена проходила обследования, он не находил себе места. Мама знала его давно, но не припомнила ни одного раза, чтобы он так изводился из-за решаемой проблемы. Всего пару недель было потрачено на клиники и выяснение того, что мать была здорова. Она сообщила эту новость отцу, намекнув, что теперь его черед искать проблему в себе. Но отец нашел более легкий путь. Долго же ему пришлось уговаривать мать дать согласие. Он пообещал выменять себе только крепкое семя и никак его не совершенствовать, чтобы оплата была минимальной. На этом они сошлись. Папа ушел в Банк. И не вернулся. Вернулся только работник Банка, принес меня и кратко рассказал матери о том, что я создана Банком от ДНК отца, а не рождена другой женщиной. Рассказал о том, что после оплаты заказа отцу на жизнь осталось три минуты, только чтобы подержать меня на руках. Еще сотрудник дал инструкции с лаконичным описанием детей, подобных мне, и сопроводительные документы на подпись.

День Рождения наступил. Я встала пораньше в тот день, чтобы подоспеть к открытию Банка Обмена. Не хотелось наткнуться на очереди. Банк был в небоскребе, без вывесок, со стеклянными стенами и весь в серых тонах. От него так и веяло строгостью. Это заставило меня почувствовать скованность, поднимаясь по ступенькам ко входу. Внутри все было белым. Белые стены, полы и потолки, белые стойки, стеллажи и кожаные диваны в просторном холле. Даже на сотрудниках была белая униформа. Всю эту холодную белизну скрашивали необычные цветы, стоящие повсюду. Когда я пошла к регистратуре поинтересоваться, к кому и куда можно обратиться, ко мне тихо приблизилась женщина средних лет, крайне приятной внешности и в белой униформе. - Мы ожидали Вас. Позвольте проводить Вас наверх к специалисту, который займется Вашей проблемой. Какой приятный и мелодичный у нее голос. Она пошла куда-то влево, где за раскидистой пальмой обнаружился светлый коридор. Я пошла за ней, приглядываясь к походке миловидной женщины. Готова поклясться, что я не слыша ни единого звука её шагов, хотя на ней были туфли на каблуке, который должен стучать на кафельном полу. И шла она на удивление плавно, не подпрыгивая, как обычные люди, при ходьбе. В конце коридора был лифт. Сотрудница сказала, на какой этаж ехать и ушла. Лифт был под стать зданию, блестящий серой сталью и светлый. Даже тут в уголке стоял ярко-голубой цветок, похожий на фиалку. Стоило мне выйти из лифта, ко мне подошел мужчина, гладко выбритый, широкоплечий, с заостренными чертами лица и идеально стриженными черными волосами. Белый костюм безукоризненно смотрелся на нем. Он вежливо представился и вызвался проводить меня до нужного кабинета. Мы шли по бесконечно длинному коридору, в котором только по левой стороне были двери. Справа висели картины, стояли цветы и через равные расстояния от лифта находились закутки с окном во всю стену, где стояли диваны, столики с напитками и телевизоры. Людей еще не было. - Не удивляйтесь запустению, в такие ранние часы у нас мало клиентов, -приятным низким голосом протянул мужчина, - зато к вечеру наступает аврал. Я не знала, как любезно ответить, поэтому просто улыбнулась и кивнула. На что мужчина одарил меня великолепной улыбкой и услужливо распахнул одну из дверей. В кабинете, сидя за роскошным деревянным столом, меня поприветствовал седовласый человек. Несмотря на его немалый возраст, выглядел он прекрасно и опрятно, на его лице почти не было морщин. Здесь определенно работают странные люди. Он так же представился и пригласил меня сесть на стул рядом. Выслушал мою проблему и услужливым голосом ответил: - Я знаю, что Вам предложить. Для таких клиентов как Вы, наши услуги обойдутся дешевле, несмотря на то, что Банку придется самому создавать для Вас заказ, а не выбирать из базы данных. На вопрос, почему нельзя заключить сделку с человеком, старик кратко объяснил, что я не человек и человеческие составляющие, вживленные в меня, породят внутренние конфликты. - Итак, я могу предложить Вам равнодушие, немного усовершенствованное, конечно же. Оно будет обостряться во время ссор с Вашей матерью, и позволит Вам сохранять холодное самообладание. Так же мы добавим к этому функцию, которая позволит Вам понимать мотивы оппонента и это даст Вам возможность, откинув собственный эгоизм, оценить ситуацию взглядом Вашей матери, что поможет понять природу конфликта и разрешить его. Всё это так же будет способствовать быстрому прощению обиды, а порой и не позволит ей возникнуть вовсе. Думаю, это подойдет. - Но ведь я и так могу отбросить собственный эгоизм. И я не обижаюсь на мать. - Да, но эти функции работаю не в полной мере. Мы их дополним. Все это обойдется вам в полтора года. Так мало. Обычному клиенту это обошлось бы в 7 лет. - Я смотрю, Вы надумали другой заказ? - с предельно откровенной добротой в голове спросил пожилой мужчина.

Да, этот заказ я надумала еще очень давно. Как только мать заболела. Но я боялась, что мне не найдут чужого здоровья. И что мне не хватит лет, чтобы заплатить за это. Но раз для меня Банк может создать желаемое, да и за меньшую цену, чем предполагалось, то я определенно хочу сделать этот заказ. - Я ведь могу за свой счет сделать заказ для матери? - Разумеется. Я стала как можно подробнее описывать то, что хочу получить. Исцеление болезни, перед которой бессильна медицина, и должное здоровье, чтобы прожить до старости. Сотрудник с сожалением сказал, что моей матери можно даровать выздоровление, но ей отведено ещё немного лет и до старости она точно не доживет. Но он поспешил и обрадовать меня, сказав, что я могу отдать свои годы жизни, оставшиеся после оплаты заказа. Он что-то набрал на клавиатуре своего ноутбука, посчитывая стоимость заказа. - Сейчас вам 18. Вы должны прожить дольше обычного человека, поэтому в Вашем распоряжении 82 года. Заказ крупный, как Вы видите. Исцеление обойдется в 10 лет. Здоровье сейчас на вес золота, поэтому оставшиеся 72 года можно поделить: на 40 лет продлить жизнь Вашей маме, и на 32 оставшихся года обеспечить ей легкую старость. Как раз она проживет около 80 лет, весьма неплохо, хочу заметить. Я ведь правильно понял, Вы хотите отдать все свои года? - Да. Только оставьте мне неделю. Я проведу её в кругу семьи. - Безусловно, - сотрудник снова мягко улыбнулся. - Пройдемте сюда. Справа от входа была дверь в смежную комнату. Седой мужчина завел меня туда, велел располагаться поудобнее и вышел. Комнатка была совсем небольшой, без окон и мебели. Только посередине стояла кушетка с подголовником. Здесь, на удивление, стены были выкрашены в теплый персиковый цвет, а весь пол был укрыт мягким ковром. Я легла на твердую кушетку и мне почудилось, что она стала безмерно удобной.

И что делать дальше? Сделка совершится оттого, что я полежу в этой комнатке? Я стала нервничать. Я уже собралась подняться с кушетки, чтобы задать интересующие вопросы старику, но не обнаружила двери. Паники, почему-то, не появилось. Банк сам знает, что делать. Я распласталась на удобной кушетке и провалилась в сон.

Разбудил меня тот черноволосый мужчина из коридора. - Не волнуйтесь, заказ совершен. Поднимайтесь, - он галантно протянул мне руку и помог встать. - У Вас ровно неделя, начиная с этой самой минуты. Следите за временем и, когда срок подойдет к концу, приходите в Банк. При такой сделке Вам положено умереть здесь, - говоря это, мужчина всё так же вежливо улыбался. - Я провожу Вас до выхода. Как-то слишком быстро все произошло. Я думала года у людей забирают по другому. Никаких изменений не чувствовалось. Надо поспешить домой, посмотреть, что с мамой.

Я встала перед дверью в квартиру, пытаясь унять колотящееся сердце. Еще на подходе к подъезду все было нормально, я окрыленная летела домой, ожидая видеть результат сделки, на которую я положила жизнь. А сейчас я вытирала холодные вспотевшие ладони о брюки и боялась открыть дверь. От страха дрожали колени. Я припала ухом к двери. Тишина. Ладно, ни к чему больше тянуть. Захлопнув за собой дверь я сразу начала звать маму. Она вышла ко мне с кухни. - Ты где так долго была? Я вдруг почувствовала себя лучше, хотела приготовить что-нибудь, а у нас продуктов нет. Я ощутила, как к глазам хлынули жгучие слезы радости. Мать заметно похорошела. Как же ей сказать? С чего начать? Уже без страха, а только с блаженным волнением и легкой дрожью в руках я начала рассказ...

Моя неделя подходила к концу. Всю эту неделю мать появлялась дома только переночевать. Получив здоровье она хотела наверстать упущенную за шесть лет жизнь. Бегала в поисках работы, посетила любимые места, прошлась по всем друзьям, наведалась к мужу на кладбище и просто гуляла по городу, удивляясь тому, как он изменился. Она выглядела безмерно счастливой. Я не услышала от неё даже благодарности. Хотя сказала, во что мне это обошлось. После этого разговора, она оделась и куда-то ушла. Вернулась счастливая и немного пьяная. И, глядя мне в глаза, она снова обвинила меня в смерти отца и сказала, что я должна помереть в Банке так же, как умер он из-за меня. Она относилась к моему подарку с пренебрежением, словно в любом случае должна была его получить. Но счастья в ней всё же было много. Оно исчезало, стоило ей посмотреть на меня. Поэтому она решила эту неделю провести за пределами дома. На четвертые день она выглядела виноватой и старательно избегала меня. Ни проронила ни слова больше.

Ради чего я отдала свою жизнь? Я надрывно рыдала все эти дни. Ах, мама... А ты мне и не мать вовсе. Какую страшную обиду я на тебя затаила. Я никогда не обижалась, но все бывает впервые. Первый день я тешила себя мыслью о том, что я составляю для кого-то баланс. В этом мире есть ребенок, у которого есть оба родителя, и они безмерно любят свое дитя. А мы составляем им противовес. Справедливо.

Но почему я должна так страдать ради ребенка, которого я даже не знаю? Почему моя мать не признает меня и не любит, в то время как кому-то достается любви больше положенного за мой счет?! Это не справедливо. Ненавижу это дитя. Ненавижу эти понятия о справедливости.

Срок истек. Я явилась в Банк Обмена. Меня встретил светловолосый лучезарный юноша, поздоровался, посетовал на истекающее время и повел меня в дверь за ресепшеном. Я была уверена, что это служебное помещение. За той дверью была лестница, ведущая вниз. Мы спустились и, пройдя через лабиринт коридоров, юноша остановился возле двери с номером 87. Странно, я была под этим номером в списке детей Банка, включающего 158 человек. - Вот Ваши ключи, - парень всунул мне в руку ключ с тем же номером, -одежду уже приготовили. Переодевайтесь и возвращайтесь на ресепшн, девушка скажет Вам, где проводят инструктаж. Юноша исчез прежде, чем я успела что-нибудь спросить. Ну ладно, инструкция у меня есть. Я открыла дверь ключами, зашла и включила свет. Опять небольшая комнатка, со смежной ванной и туалетом и скромным набором мебели. Но тут уютно. Здесь я буду умирать? Надо переодеться, паренек сказал, одежда где-то тут. Она была в изголовье кровати. Идеально белая блузка, юбка, пиджак и белые туфли. Нарядившись в униформу, идеально подходившую мне по размеру, я вернулась в холл. Благороднейшего вида девушка за стойкой любезно поздоровалась и поздравила с приездом в новый дом.

Так вот кто работает в Банке Обмена.