Курортный роман

      День начинался с утренней ссоры. Войдя в ванную, Иван не нашёл свой бритвенный прибор на зеркальной полочке, где он обычно лежал.    Со злостью   хлопнув дверью, он раздраженно заходил по квартире, недовольно бурча. Надя, убавив огонь на плите, выскочила из кухни и кинулась в ванную.  Спешно переложила все туалетные  принадлежности на полочке, перерыла корзину с грязным бельём и, даже заглянув  под ванну, недоумённо перевела взгляд на свекровь. Та, сидя за чаем, как ни в чём не бывало, продолжала  размешивать сахар в кружке, даже не повернув головы.
    - Мама, Вы не видели Ванину бритву? - растерянно, с виноватой ноткой в голосе, спросила Надя.  Свекровь,  ядовито поджав губы,  молчала.
    - Вовочка! Сынок, вставай, уже пора. А-то в садик опоздаешь, - крикнула она, направляясь в комнату сына.
    -  Вовик, ты не видел папину бритву? - откинув одеяло, задала она  вопрос.
    - Ма-а-а, я ещё посплю, - буркнул сын, не открывая глаз.
    - Вовочка, уже пора вставать. Так ты не видел папину бритву? Она  в ванной на полочке лежала, -  наклонилась мать над мальчиком.
    - Не-е-е, - сонно ответил сын, снова натягивая на себя одеяло.
    - Сынок, вставай, а-то проспишь и на праздник опоздаешь.
     Вставай, сынулька, - продолжала  упрашивать его Надя.
    - Какой праздник? - мгновенно  приподняв голову, спросил Вова.
    - Так День защиты детей.  Сегодня у вас в садике будет очень весело, к вам придут клоуны, чебурашка, мишки, зайки.  Разве ты забыл?
    - Ура! У нас сегодня праздник… А мы с Татьяной Викторовной ещё и на карусели пойдём, - радостно сообщил мальчик.
    Поняв, что сын окончательно проснулся, она вернулась в ванную. Иван, раздраженно шагая по комнате, бросил ей вслед:  «Чего ты всё ходишь?  Чего ищешь вчерашний день? У тебя всё не слава Богу. Какая ты хозяйка? Вещи уже среди бела дня пропадают. Как ты была тетёха, так и осталась. Это не Вовку, а тебя воспитывать надо».
    Чтобы не поссориться, Надя молчала, зная, что возражать раздражённому мужу себе дороже. Допив чай, свекровь, шумно отодвинув стул, встала, направляясь в свою комнату. Через минуту, резко распахнув дверь, проследовала  в прихожую.
    - А это что? - уставившись  на невестку, как удав на кролика, спросила она, держа  в руке бритвенный прибор.
    - Но я туда его не относила, - растерянно ответила Надя.
    - Ты что же хочешь сказать, что это я сделала? И не стыдно!  У тебя все виноваты!  Одна ты белая и пушистая… Как была бессовестная врушка, так и осталась, - недовольно  пробурчала  свекровь, направляясь  к себе.
    - Нет же, я просто не понимаю, как бритва попала туда, - пожимая плечами, неуверенно ответила   Надя.
- Ничего ты  не знаешь. Живёшь ни себе, ни людям… Никому не нужная. Ладно, хоть Ваня подобрал тебя. Неблагодарная недотёпа, - и, обиженно поджав губы, свекровь скрылась в своей комнате. Муж угрюмо молчал, допивая чай.
       На работу Надя  опоздала  на пятнадцать минут. Начальник финансового отдела, где она работала, недовольно ответив на приветствие, демонстративно посмотрел на часы.
    - Извините, Николай Петрович,  автобус задержался почему-то… Такого больше не повторится. Я постараюсь выходить  пораньше, - виновато оправдывалась она.
    - Верится с трудом. Это ведь не в первый раз. А что муж не подвезёт? - прямо спросил начфин.
    - А ему в другую сторону, - ответила она, понимая, что и на этот раз выкрутилась.
    - Слушай, Сидорова, а может, ты устала?  Может,  тебе отдохнуть следует? А-то вон  и бледная, и вообще, выглядишь не ахти… - пожалел  он её.
    - С чего это Вы взяли? У меня всё в порядке… Я же сказала, больше такого не повторится.
   - Ну, ну… А-то смотри, путевка есть льготная на море. Эх, сам бы съездил, да разве вырваться сейчас, - мечтательно закатив глаза и потягиваясь, ответил  начальник, - так что смотри, Сидорова, уговаривать не буду.
   - Надь, соглашайся, - подсаживаясь к ней, шепнула кассирша Верочка, - самый сезон. Представляешь, как там сейчас хорошо… Солнце, море, песочек. Полно отдыхающих… Как жаль, что  отпуск  я уже отгуляла.  Но у меня было безвыходное положение,  пришлось матери помочь на даче… картошка, моркошка.  Эх, никакой  же романтики, - уныло закончила она.
   - Дамы, работаем! Разойдитесь по своим местам, - строго сказал начфин, склоняясь над кипой бумаг.
    Весь день Надя думала, кто же мог переложить  злополучную бритву  в прихожую. «Вовка целый день в садике, а вечером его от игр не оторвать. Если это не свекровь, то, скорее всего, муж. Просто запамятовал, переложил по оплошности и забыл. Так бывает. Что-то без задней мысли сделаешь и забудешь, ведь и с ней такое бывало, - думала она, - а свекрови не привыкать обвинять её во всех грехах». Не жаловала она Надю, считая её не парой своему сыну. Но ведь, как бы там ни было, а они всё равно по-своему любят друг друга. И как муж и отец – Иван неплохой, вот только частенько, не разобравшись,  обижает её недоверием, поддерживая мать, как и в этот раз.
       Уже в конце дня начальник снова напомнил ей: «Ну, так что, Сидорова, ты подумала насчёт отпуска? Думай, думай,  только не долго. Сейчас со своими проблемами от тебя толку мало. Вот съездишь, отдохнёшь, наберёшься впечатлений, окунёшься в романтику, и, глядишь, снова человеком станешь. А-то ведь на тебя сейчас смотреть жалко. Вроде  и женщина ты ничего, одни глазки чего стоят, - оглядывая её с головы до ног,  констатировал начфин, поднимаясь  из-за  стола, - но какая-то  ты измученная, - и, помолчав, добавил. -  Ну, что, дамы, пока. Завтра без опозданий, слышишь, Сидорова?
       Дома Надю ждал очередной скандал. Свекровь, держась за сердце, накинулась на неё, едва она переступила порог.
    - Где ты шляешься? Ваня сегодня задерживается на работе, а Вовика кто заберёт?
    - Но я заходила в магазин за молоком, - робко ответила Надя.
    - Уже семь часов. Детей давно разобрали, а бедный ребёнок весь в слезах, ждёт непутёвую и гулящую мать. Ведь Ваня и так каждый день отвозит и привозит Вовика, а ты один раз не можешь выполнить свои родительские обязанности. Ты не мать, чего ты стоишь, как пень берёзовый. Марш за ребёнком, - кричала свекровь, всё ещё держась за сердце.  Надя, бросив сумку, выскочила за дверь.
     … И в этот раз, стуча по столу кулаком, Иван кричал, что уже устал от такой никчёмной, неумелой и безынициативной жены.
    - Ты на себя посмотри, ведь ты никому неинтересна… Что с тобой стало? Ты никто, и звать тебя никак… Ты пустое место, если исчезнешь, то никто этого не заметит, - отчитывал он её. - И как я с тобой живу? Я уже устал от тебя…
    - И я тоже устала, - неожиданно для него ответила Надя.
    - Что-о-о? -  удивленно уставился  на неё муж.
    - Может быть, нам действительно отдохнуть друг от друга, - продолжала Надя, сама не ожидая от себя такого  ответа.
    - Что-о-о? Ты… - замерев на полуслове, с удивлением взирая на неё, повторил Иван, - да ты, да что ты без меня значишь? Ведь двух дней без меня не проживёшь. А, кстати, где это тебя ждут,  и куда, интересно, ты пойдёшь?
    - Не пойду, а поеду. На работе путёвку в санаторий предлагают на три недели. Вот и поживём отдельно, отдохнём, разберёмся в себе. Если уж, действительно  поймёшь, что я не нужна тебе, ну, что же, расстанемся… Мы с Вовкой уедем к маме, - тихо, но решительно ответила Надя.
   - Что-о-о! - округлив глаза, снова повторил он, - о Вовке и не мечтай! Вовку я тебе, такой бестолковой, не отдам.  Я не позволю тебе испортить сына. Не дождёшься! А на курорт свой можешь отваливать. Такую клушу отпустить не страшно, кому ты там нужна-то будешь? Да ты же, кроме разочарования и жалости, ничего у людей не вызываешь, - и со злостью, хлопнув дверью,  он выскочил из кухни.
    - Куда это мы собрались? - подбегая к ней, завизжала свекровь, - ишь ты, курортница! Ей отдых и развлечения подавай… А кто семью кормить будет? Что,  мне к плите вставать? Нет уж, я своё отстояла. Вон какого мужика тебе приподнесла, на всём свеженьком  выращенный… Я – не ты, чтобы по два дня один и тот же борщ  он у меня ел… Это ты привыкла семью отравой кормить. Собралась она куда-то.  Что? Муж уже надоел? Ты посмотри-ка на неё, самостоятельная какая!
    - Вот и поживите без меня! 
     И выйдите из кухни, мне нужно порядок навести, - решительно отрезала она. Свекровь, хватаясь за сердце, попятилась назад.  Надя с силой захлопнула дверь.
    - Всё, хватит! Завтра же напишу заявление на отпуск. Может быть, действительно отдохнём друг от друга, соскучимся… Но дальше так продолжаться не может, - утирая набежавшие слёзы, успокаивала она сама себя. Из комнаты доносилась ругань, вопли свекрови и, успокаивающие её, реплики мужа. Но  это  Надю уже  не трогало.
             … Небольшой курортный городок,  расположенный на берегу Чёрного моря, встретил Надю ещё нежарким  солнцем и ласковыми,  успокаивающими  всплесками  прибоя. Ей, не избалованной курортными красотами, он сразу же понравился. Обзорный вид с балкона поразил её изысканным великолепием. Безбрежная бирюза моря, зелень  цветущих каштанов и магнолий,  разноцветье  прибрежных окрестностей вперемешку с белоснежной палитрой многоэтажных элитных вилл, раскиданных по склонам,  вызывали  восхищение.
    - Ах, какая красота! -  не в силах сдержать себя, громко воскликнула Надя. Но в этот миг из-за перегородки соседнего балкона показался голый, атлетически сложенный торс  молодого мужчины.
    - Ой, кто Вы? - испуганно вскликнула она, смущённо  глядя на него, успев заметить  притягательный взгляд, его серых глаз.
    - Здравствуйте! С приездом, - поприветствовал мужчина, с любопытством  разглядывая её, - я ваш сосед. Ну, наконец-то! Господь, видимо, услышал мои молитвы и послал мне такую милую и симпатичную  соседку. Вот уж повезло! А-то я уже подумал, что опять поселится какая-нибудь старушка, божий одуванчик, постоянно жалующаяся на свои болезни, или, хуже того, угрюмый пенсионер, любитель шахмат,  пристающий сыграть с ним  партию, другую. А я их  терпеть не могу. А тут… Так что я очень рад. Меня зовут Александр, можно просто  Саша. Приехал я из Красноярска, - заворожено остановив свой взгляд на её синих, как море, прекрасных глазах, улыбнулся он.
    - Здравствуйте! - прикрывая зардевшиеся щеки, скромно ответила Надя.
    - И всё? Так не честно. Я представился, а Вы?! Нет, нет,  так не пройдёт. Я жду от Вас более полного ответа относительно  биографии и семейного положения,  - заулыбался он. - У такой милой девушки, наверняка, яркая и насыщенная жизнь.
    - Я… Я Надя… Отдыхающая из Перми. Замужем, воспитываем сына. Работаю экономистом в финансовом учреждении, и, пожалуй, всё…
    - Ну, что ж, очень приятно, - с некоторой  ноткой разочарования, произнёс  он, - вот и познакомились. А я работаю  на автозаводе технологом. Вы, наверное, видели такие большие автомобили, называются  КРАЗ.  Так вот, к их производству я имею прямое отношение. Ну что ещё…  Холост. Детей пока нет. А вот квартира имеется и машина тоже, правда не КРАЗ, а меньше, но  комфортнее. Часто приезжаю сюда, потому что очень люблю море. В юности даже моряком мечтал стать, но, увы.  В Сибири нет моря, а уезжать далеко не хотелось. Но детские мечты давно исчезли, а дальнейшей жизнью всё равно доволен, - не без пафоса продолжал  философствовать  Александр.
    - Очень рада за Вас, - коротко ответила Надя.
    - Наденька, надеюсь, что в кафе мы сядем за один столик? И, вообще, я набиваюсь  к Вам в друзья.  И если Вы здесь ещё не бывали, то я постараюсь быть Вашим гидом. Я не дам Вам заскучать, а познакомлю со всеми местными достопримечательностями. И ни о чём не беспокойтесь, мы ничего не пропустим: морские круизы, экскурсии, и всё такое…  Например, Вы знаете, что недалеко отсюда находится такое знаменитое местечко, где в миниатюре расположены  все семь чудес света. Там и египетские пирамиды, греческий Пантеон, римский Колизей и даже китайская крепостная стена, да и многое другое. И мы с Вами всё это увидим. Со мной не соскучитесь, - уверенно продолжал он. - Так Вы согласны?
    - Хорошо, посмотрим, - уклончиво ответила она. - А сейчас, извините, мне нужно распаковать чемодан.
    - Да, да, Наденька!  Ну, что ж, до ужина. Я Вас буду ждать в вестибюле. Устраивайтесь, -  улыбнулся он, снова окинув её своим притягательным взглядом,  исчезая за перегородкой балкона.
… И закрутился бурный курортный роман. Начался он  как-то сразу, без конфетно-букетных отношений. На второй день их знакомства Александр  пригласил её в ресторан, после чего они очутились  в его номере. И, не успев опомниться, Надя оказалась в пылких объятиях, а затем и в его постели. Вначале, чувствуя дикую неловкость, она ещё  пыталась сопротивляться, чтобы  вырваться из его нежных, но довольно крепких объятий.  Но, как бы то ни было, его ласки, его бархатный голос, шепчущий  ей нежные слова, его взгляд  серых бездонных глаз сделал своё дело, покорив Надю окончательно.  Так хорошо ей не было ещё  никогда. Было такое ощущение, что она знает его давным-давно, и они просто долго не виделись, очень соскучившись друг по другу. Его нежные  объятия, его волнующий шёпот,  сводили её с ума.
  … Утром, вернувшись в свой номер,  Надя в душе пробовала оправдать себя за эту несдержанную вольность, правда, довольно неубедительно. Но внутренний голос, не смотря на духовное удовлетворение, неистово протестовал. Ей казалось, что чувство невыносимого стыда пожирает её изнутри, выжигая разум и душу.
            Но, в конце концов, проснувшиеся  чувства и всепоглощающая страсть, дремавшие в ней до этого времени, словно вихрь, закружили её, и она уже была не в силах совладать с собой. Это сладостное состояние,  словно наваждение, накрыло её с головой. Ничего такого до этого момента с ней и не происходило. Она и не подозревала раньше  о таких  желанных,  волнующих душу и тело,  порывах любви.  И началось… Все последующие ночи, бессонные, яркие,  страстные, непохожие одна на другую, чередой повторялись снова и снова.
    - Мне так не хочется отпускать тебя, - прижимая, только что проснувшуюся Надю к себе, нежно шептал он.
    - А ты и не отпускай, - глядя в его красивые бездонные глаза, отвечала она, отмечая, что ей ещё никто и никогда не говорил таких слов.
    - Какое блаженство просто  лежать рядом с тобой,  обнимать, целовать, - его тихий голос  нашёптывал  Наде нежные слова. И ей  было очень приятно чувствовать себя любимой и желанной.
       С Иваном у них было всё иначе:  без ярких и бурных страстей, не проявившихся  ни в первые, ни в последующие годы.  Сдержанность в любви стала нормой их жизни. Надя даже не мыслила, что может быть по-другому. Иногда, лёжа рядом с мужем, спрашивала: любит ли он её?
- Я же с тобой… Чего тебе ещё надо? - уклончиво отвечал Иван. Эти слова звучали как объяснение в любви. Когда-то,  после двухлетнего знакомства,  сделав ей предложение, он  сказал,   что просто  привык к ней, и  она посчитала  это объяснение  вполне  нормальным, дала согласие стать его женой.
     … Под утро, потихоньку приоткрыв дверь, Надя окинула взглядом пустой коридор и быстро юркнула в свой номер. Надо было хоть немного поспать, но бесполезно,  после бурно проведённой ночи сна как не бывало. Уже  с утра её начинало лихорадить от мысли о предстоящей встрече. Целый день она, вышагивая из угла в угол,   не в силах  сосредоточиться или просто расслабиться, убеждала себя в том, что это  была  их последняя ночь. И она  сегодня же  немедленно прекращает все отношения с Александром. А всё произошедшее с ней относит просто к  мести  мужу, за нанесённые ей обиды, думала она, ища себе оправдание. Но это беспокойное состояние продолжало тяготить её,   хотелось плакать от стыда и  невыносимой боли за предательство и вину перед Иваном.
   - Как жить дальше? Как смотреть мужу в глаза? Что будет с Вовкой? Нет мне  прощения… Нет! - беспорядочно бились в её голове  тревожные мысли.
         Оставшись одна, она решила сегодня, не посвящая  Александра,   отказаться от запланированной экскурсии.  В кафе  тоже не пошла, пропустив и обед и ужин. В подавленном состоянии, лежала она на диване,  обдумывая сложившееся положение, как вдруг раздался громкий стук.
    - Надюша! Это я! - послышался за дверью его голос. Она нехотя открыла глаза и, поднявшись,  подошла к двери.
   - Наденька, открой! Что случилось? Слышишь, милая, - настойчиво стучал он в дверь, в ожидании ответа. Едва  переступив порог, взволнованно бросился к ней, заключая  в объятия.
   - Что случилось, любимая? Ты заболела? Я чуть с ума не сошёл, когда автобус тронулся без тебя. Скажи мне хоть что-нибудь, - шептал  он, с тревогой глядя на неё.
   - Нет, со мной всё в порядке, - как можно спокойнее произнесла она, отстраняясь от него, - вернее не совсем. Понимаешь, Саша,  мы не должны…  Я не имею права… Я жена, мать, я не должна… Мы не можем больше встречаться, я  чувствую себя падшей женщиной, пойми меня… Я перешла все границы. Я благодарна тебе, но так больше не должно продолжаться.  Скоро мы расстанемся, и я никогда не забуду тебя,  но сейчас нам нужно остановиться.  Пойми меня и прости, -  всё больше волнуясь, уговаривала скорее всего  саму себя, Надя.
   - Любимая!  Что с тобой?  Как ты можешь так говорить? - опешил он. - А как же я? Ведь я же не смогу уже без тебя. Нет, ты не должна так поступить со мной, ведь я же всем сердцем полюбил тебя, да и ты, думаю, тоже.  Как же мы друг без друга? Нет, нет, только не это. Сегодня я хотел тебе сказать, что люблю тебя, что уже  без тебя не смогу жить,  что ты нужна мне, как воздух.  Что же мне теперь делать?  Напиться, выпрыгнуть с балкона, утопиться? Нет! Я не уйду. Мы должны быть вместе. Я уже не мыслю жизни без тебя, без тебя мне ничего не мило. Я долго тебя искал,  Наденька, если  для тебя важно  узаконить наши отношения, то я прошу твоей руки. Давай подумаем над этим. Я не могу потерять тебя. Вы с Вовкой  нужны мне. Позже мы обязательно заберём его, и он будет не только твой, но и мой. Слышишь, любимая? Почему же нашу судьбу решаешь только ты? А как же я? - взволнованно шептал Александр, не выпуская её из своих объятий. -  Ты нужна мне. Навсегда! Слышишь?
   - Да, да я, слышу тебя. Но мне кажется, нам нужно подождать… Ты тоже мне дорог, и мне очень хорошо с тобой, я почувствовала себя настоящей женщиной и считаю дни, когда мы были вместе с тобой. Я нанизываю их на свою память, как жемчужины на нить, чтобы не потерять ни одного. А потом  в одиночестве буду их лелеять, смаковать, вспоминая тебя. Но, обманывая мужа, я поступаю  мерзко, - нежно припав к его груди, отвечала она.
   - О чём ты, милая?  Но почему же, если это любовь?  А она всегда права… А муж, ну, что ж, так, к сожалению, бывает… Ведь он не первый и  не последний. Ты ж говоришь, что с годами между вами исчезло взаимопонимание. Так что не вини себя, успокойся и прими правильное для нас решение, - внимательно посмотрев ей в глаза, продолжил он, - я предлагаю тебе уехать вместе со мной.  Через три дня у меня заканчивается срок путёвки, да и твой подходит к концу. Наденька, родная, ответь мне, ты согласна прожить вместе долгую и счастливую жизнь? - спросил  Александр, с волнением глядя на нее  в ожидании ответа. И Надя снова видела его глаза, тревожно смотрящие на неё, глаза, полные любви и надежды,  бездонные, как небо, самые любимые, которые с первой встречи свели её с ума. И в тот же  миг  все её сомнения рассеялись, как утренний туман.
   - Да, да, да,  любимый, - уже не колеблясь, быстро сдалась она, едва  сдерживая себя от нахлынувших чувств.
   - Ну, слава Богу! Теперь всё изменилось. Ура! Мы уезжаем вместе, - он привлёк её к себе и бережно поцеловал. - И мы всегда, слышишь, всегда будем рядом.
   - А я тебе не надоем? - улыбнулась она.
   - А вот этого не дождёшься, - прищурившись, шутливо ответил он.
        Вечер решили  провести  вдвоём, даже отложили вечернюю прогулку к морю. Поднявшись после ужина в номер,  едва прикрыв за собой  дверь, они со страстью бросились в объятия друг друга.  Пьянящее ощущение близости  накрыло их с головой. Его тихий бархатный голос дурманил сознание, от него кружилась голова, томительное блаженство начинало растекаться по жилам. Кровь, словно молоточками, стучала в висках. Он, с силой прижимая её к себе, уткнулся  лицом в её волосы, вдыхая сладковатый аромат. Едва сдерживая себя, нежно поцеловал её.  С каждым новым поцелуем их дыхание учащалось, а кровь неслась по жилам с неимоверной скоростью. Между ними словно проскакивал электрический разряд, заряжая всё пространство. Его глаза стали непроницаемо темного цвета, а руки, с силой прижимая Надю к себе, продолжали ласкать её тело. Ей не хватало воздуха, и,  уже не в силах пошевелиться, она отдалась его воле. Завораживающе  приятные  нежные прикосновения сводили с ума, и она,  словно проваливаясь в легкое пушистое облако, тихо застонала, испытывая неземное наслаждение.
     - Милая, я очень хотел понравиться тебе… Ты такая непосредственная, такая красивая, такая желанная, - нежно поглаживая её, шептал он чуть позже.
     - Тебе это удалось. Ты великолепный мужчина. Мне очень хорошо с тобой. Не знаю  почему, но я тебе верю, - уютно устроившись у него на груди  и перебирая пальцами  волосы, - ответила она. Он лукаво улыбнулся.
     - Милый,  мне пора! - виновато вздохнула она, взглянув на часы, -  скоро придёт горничная.
     - Пора? Как же мы проживём до вечера, весь день я буду думать о тебе, хотя, скажи мне, пожалуйста, почему мы вообще  должны расставаться? - нехотя выпуская её из своих объятий, улыбнулся он.
     - Но ведь мы расстаёмся совсем ненадолго, - ответила она,  направляясь в душ.
           На предстоящий вечер у Александра с Надей было  запланировано  посещение ночного клуба. В последнее время, предаваясь божественным эротическим  чувствам, они как-то упустили из виду духовные наслаждения: экскурсии, музеи, а также развлечения, дискотеки, которые обещал Александр Наде в первый день знакомства.  Она, прежде не посещавшая ночных заведений, немного нервничала. 
     - Надюша! Что в этом такого? Ну потанцуем, выпьем по бокалу коктейля, в общем, потусуемся. Не понравится, уйдём, - успокоил её Александр.
         Войдя в зал, как ей показалось, он с удовольствием окунулся в знакомую атмосферу. Гремела музыка, световые блики метались по стенам и лицам танцующих людей, душный табачно-сладковатый воздух, дымовой завесой витал вокруг. На высокой сцене у металлических стоек, изгибаясь в чувственном экстазе, вертелись полуголые стриптизёрши. Взяв Надю за руку, он повёл её за собой сквозь танцующую толпу, пока не остановился у стойки бара.  Александр, обрадовано кидаясь к  миленькой барменше, разразился дешёвыми комплиментами. Надя сразу же почувствовала себя неуютно, как будто осталась одна среди этой беснующейся толпы, молча испытывая некие  уколы ревности. Выпив по бокалу  апельсинового коктейля, они снова очутились среди орущей толкающейся и дергающейся толпы.  Сзади на неё напирал какой-то верзила, перед ней дёргался, неестественно  закатив глаза, обкуренный наркоман. Александр, схватив за руку  какую-то полуголую девицу, прикрыв глаза, медленно извивался вокруг неё. Не выдержав этой безобразной вакханалии, Надя, оторвав  Александра от девицы,  потащила его из душного бара к выходу.
- Прости, но мне здесь не нравится. Не лучше ли прогуляться у моря? - раздражённо спросила она, вдыхая полной грудью свежий воздух морского бриза.
- Ну, ты, даёшь? Надюша,  я не узнаю тебя. Вроде бы, современная девушка, а ведёшь себя как тургеневская  барышня, - недовольно пробурчал он.
- А, впрочем, ты можешь остаться. А я ухожу, - ответила она и, повернувшись,   пошла по тротуару, ведущему  к их отелю.
- Ты что, любимая, обиделась? Да, ну их к чёрту, эти танцы! Прости меня, я не подумал, что тебе это может не понравиться. А впрочем, нам сейчас и вдвоём неплохо, - догнав её и на ходу обнимая, произнёс он.
      … И опять, оказавшись в его объятиях, Надя тут же забыла обо  всём на свете.  Было такое ощущение, что кроме него у неё никого и никогда не было, и что, наконец-то, она дождалась его после долгой разлуки, и всецело отдалась ему.  И вновь  его бархатный голос, шепчущий ей ласковые слова, его нежные прикосновения томно растекаясь сладостной волной по телу, уносили Надю в чувственном блаженстве в дивный таинственный мир любви.
- Милая! Боже, мой!  Я схожу с ума, девочка моя! До чего же ты сейчас красива, - нежно целуя её, шептал он.
- По-моему,  ты  преувеличиваешь.  Говорят, красота в глазах смотрящего, но я  не о том...  Пообещай мне, что мы будем жить долго и счастливо, и ты не обидишь меня никогда, сегодня мне не понравилось, что ты.., - заглядывая  в его томные глаза,  прошептала она, но он прервал её  шёпот долгим поцелуем.
- Обещаю, солнышко! Обещаю, всё у нас будет, как в сказке…
           Прижавшись друг к другу, они крепко заснули. Тёплая южная ночь баюкала их тихим шорохом прибоя. Легкомысленный ветерок продолжал играть занавесками на окнах. Их счастливый и уютный сон продолжался до самого рассвета.
       Солнечный луч, постепенно становясь длиннее и ярче, надоедливо полз по лицам, нежно лаская  кожу. Проснувшись, Александр потянулся, расправляя затёкшие ноги, и, обняв  Надю, крепко прижал   к себе.
- Соня! Сонюшка! – прошептал он, сжимая её в объятиях, - пора вставать. Мы же с тобой собирались на море.
- Ну, дорогой, можно я ещё немножко полежу, - нежась в его объятиях, прошептала Надя, не открывая глаз.
- Вставай, милая, мы же хотели искупаться, пока ещё никого нет на пляже. Только мы и море…
        Выйдя из отеля, они направились в сторону пляжа. Шли по набережной,  с удовольствием вдыхали вкусный воздух раннего утра, вбирающий в себя множество ароматов. Море лениво плескалось внизу, переливаясь на солнце. Дойдя до лестницы,  остановились, потрясённые ярко-синим цветом воды, бескрайним безоблачным небом. Несколько секунд они стояли, молча вдыхая полной грудью свежий воздух, чувствуя кожей лёгкий бриз.
- Синеглазка моя, сегодня море одного цвета с твоими прекрасными глазами. Оно такое же синее-синее и желанное, -  улыбнулся он, взяв её за руку.
- Ах, льстец! -  беззаботно рассмеялась Надя.
       Они легко бежали по лестнице, перескакивая через ступеньки.   Александр, остановившись у кромки воды и скинув шорты, не раздумывая, бросился в набежавшую пенистую волну. Надя, с удовольствием любуясь его стройной мускулистой фигурой, приостановилась, неторопливо снимая с себя сарафан, осторожно вошла в белоснежную морскую кипень…
       Вдоволь накупавшись, они вышли на пустынный берег и растянулись рядышком на тёплом песочке.
- Какое блаженство лежать вот так с тобой рядом, зная, что у нас в запасе ещё несколько дней отдыха и целая жизнь любви и счастья, - сказал он, поворачиваясь к ней,  - что ещё нам нужно?
- Я думаю, что этого достаточно, - улыбнулась она, припадая к его груди.
- Я так рад, что мы уезжаем вместе и никогда больше не расстанемся. Я уже никуда тебя не отпущу, - он привлёк её к себе и бережно поцеловал в висок.
- А я не надоем тебе?
- А вот этого не дождёшься!
     «Здравствуй, Ваня! Начну без предисловий. Знаю, что это письмо причинит тебе боль, но лучше сразу расставить все точки над  «И». Прости меня, но я полюбила другого, без которого уже не мыслю своей жизни.  Ты был неплохим мужем, даже невзирая на недопонимание и ссоры в последнее время, за что я тебе благодарна. Ты замечательный отец, и Вовка навсегда останется твоим сыном. Пока я не устроюсь на новом месте, он поживёт с тобой. Я приеду за ним при первой возможности.  А потом ты с ним можешь   видеться, когда пожелаешь. Ещё раз прошу прощения за причинённую боль, но думаю, что так будет честнее и лучше нам обоим, чем существовать  рядом, ненавидя друг друга. А ты ещё найдёшь своё счастье. Посылаю тебе заявление о разводе и прошу,  не затягивай с его подачей. Поцелуй за меня сына. Очень скучаю по нему. Прощай. Надя».
        В этот же день, зайдя на почтамт, она написала ещё одно письмо с заявлением на увольнение по собственному желанию на имя начальника финансового отдела, запечатав его в голубой конверт. Без сожаления опустила оба конверта в почтовый ящик, представив себе, как удивит этим заявлением своих сослуживцев.  Но уж если рвать с прошлой жизнью, то окончательно.
       Все оставшиеся до отъезда дни, она  старалась бывать поменьше на людях,   спускаясь лишь  в кафе. Ей казалось, что все смотрят на неё с насмешкой, с осуждением и презрением. Александр, наоборот, был со всеми дружелюбен и контактен, а с Надей игрив и весел. Он нежно обнимал и целовал её, дарил цветы и баловал различными безделушками.
- У нас с тобой такой скоропалительный роман, и всё происходящее с нами сжато во временные рамки. Немного жаль, что у нас не было  периода сердечек и букетов. Прости,  не смог по-настоящему побаловать тебя, но я думаю, что у нас всё впереди. И я очень счастлив, что встретил тебя, - сказал он, серьёзно глядя на Надю,-  а ты не жалеешь?
- Нет, не жалею,  мне и так хорошо с тобой, - просто ответила она.
- Тогда посмотри, что я купил тебе, - примеряя на неё пляжную шляпку,  радостно   заулыбался  он.
- Спасибо, дорогой! Но вряд ли она пригодится мне в Сибири, снимая с себя его подарок, ответила она.
- Но почему же? Иногда у нас бывает даже жарче, чем на юге, так что ещё успеешь пофорсить в ней, - ответил он, обняв её, - да, Надюша, ты уже собрала   свои вещи? Вечером уезжаем. После обеда я еду за билетами, и буду тебя ждать на вокзале, а ты постарайся  не задерживаться, -  неожиданно переводя разговор в другое русло, предупредил он Надю.
- А почему бы нам сразу не поехать вместе? - пожала она плечами.
- Так что там тебе  делать так рано?  Как мужчина, я не могу позволить, чтобы любимая женщина  задыхалась в знойной духоте, толкаясь  в очередях. Поэтому и бронирование, и выкуп билетов я взял на себя, мне не привыкать, ведь моя работа часто связана с командировками. А ты отдохнёшь и  спокойно подъедешь к 19-00. К этому времени я уже выкуплю билеты и  буду ждать тебя на перроне.  Спокойно сядем в  поезд и поедем. Не забывай, что нам ещё более трёх суток париться в душном вагоне, - заботливо  прижимая её к себе, ответил он, - а тебе я, к этому времени, закажу такси, так мне будет спокойней.
- А мне всё равно, лишь бы с тобой. Это же  наше первое  путешествие. А потом, я люблю поездки, они меня нисколечко не утомляют, наоборот успокаивают, но раз уж так, то не волнуйся, я не опоздаю, - улыбнулась она.
- О, дорогая, путешествия, в том числе и свадебное, у нас с тобой ещё впереди. В общем, мы,  Надюша, договорились. После ужина я буду ждать тебя. Твои вещи я могу забрать с собой, чтобы ты была налегке, - заявил он.
- Нет, чемодан мне ещё нужен. Мне необходимо переодеться  в дорогу, - возразила она, - а пока давай сходим  на море. Ещё успеем напоследок окунуться.
- Хорошо, сейчас я буду готов, - ответил Александр, направляясь в ванную, чтобы переодеться.
        После ужина Надя поднялась в свой номер за вещами. На 18.45 для неё было заказано такси. С грустью окинув взглядом комнату, вышла на балкон. В раздумье постояла, вглядываясь в синеву моря, в зелень прибрежных окрестностей. Сколько же волнующих мгновений пришлось ей здесь пережить, круто изменивших  всю её жизнь. Мысли невольно остановились и на её прошлом, на доме, работе… Эти воспоминания  отозвались в душе невыносимой болью. Как сын воспримет их развод?  Ведь он очень любит отца. Поймёт ли Вовка, когда вырастет, простит ли её потом? Она покачала головой, отгоняя от себя мрачные, бередящие её душу, мысли. Но как бы то ни было, а выбор свой она сделала –  и назад уже дороги нет.
              … К вокзалу Надя подъехала ровно в 19 часов. Расплатившись с таксистом, подхватила чемодан и поспешила через площадь к зданию. Александр должен был ожидать её на перроне. До отправления их  поезда оставалось ещё сорок минут.
- Ещё что ли купить бутылку воды, жара стоит вон какая, одной  для двоих будет маловато, - подумала она, останавливаясь у продовольственного киоска, и, достав из чемодана пакет с едой, уложила рядом с пирожками и бутербродами ещё одну бутылку минералки.
       Постоянно двигающаяся  толпа пассажиров запрудила почти весь перрон.
- Где же его искать-то теперь? - с волнением  оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть Александра, подумала Надя.  С первой платформы  шла посадка на скорый поезд до Воронежа.
- Ой, уж скорее бы он отправился, что ли? Народу-то полно, в такой суматохе потеряться не трудно, -  интуитивно чувствуя непонятную  тревогу в душе, думала она. Встряхнувшись, постаралась выкинуть из головы пустые мысли, понимая, что изменить уже ничего нельзя. -   Подожду, а пока зайду в справочное бюро,  узнаю  про  наш поезд.
- Девушка, скажите, пожалуйста, с какого пути отправляется Красноярский экспресс? - успокаивая сбившееся от быстрой ходьбы дыхание, спросила она, заглядывая  в небольшое окошко справочного бюро.
- Какой экспресс? - переспросила сотрудница.
- Экспресс до Красноярска, - повторила Надя.
- Девушка, Вы что?! Он уже четыре часа в пути. Отправление поезда № 283 сообщением Новороссийск – Красноярск в 14-38  по московскому времени. Вы, девушка, опоздали, - с сожалением поглядев на неё, ответила сотрудница бюро.
- Как?! А… А… следующий? Он должен отправиться в 19-38, -  заикаясь, пролепетала она, холодея от внезапно пришедшей в её голову убийственной мысли.
- Да, что Вы,  нет в это время никакого поезда до Красноярска и никогда не было, - ответила девушка.
- Но, но, как же? Муж забронировал билеты именно на 19-38, - растерянно бормотала Надя, впадая в нервный ступор.
- Я ещё раз повторяю Вам, что на это время такого поезда нет. По чётным числам идёт поезд до Красноярска, время отправления 14-38, по нечётным до Абакана, время отправления также в 14-38 Москвы, - ответила сотрудница, с сочувствием поглядывая на неё, - видимо, Ваш муж что-то перепутал.
- Нет, не может этого  быть,  нет, - повторяла она, словно во сне.  Мгновенно перехватило дыхание, в глазах потемнело, ноги, словно ватные, не слушались её, подгибаясь в коленях.  Она едва стояла, водя рукой по стойке, в поисках хоть какой-нибудь, опоры.
- Женщина, если вы всё выяснили, так отойдите от окна? За вами, между прочим, очередь, - раздался рядом мужской голос.
- Да-да! - еле переставляя непослушные ноги, ответила она, стараясь  отойти подальше.
- А вещи, женщина, вы забыли, вот, -  послышался снова тот же голос мужчины, который торопливо подал ей ручку чемодана. Словно в полусне,  уже не ощущая реальной действительности,  Надя вышла из здания, волоча за собой чемодан и, очутившись на лестнице,  без сил опустилась прямо на ступеньку. В глазах потемнело, словно чёрное покрывало накрыло яркий солнечный день, погрузив всё во мрак, и  только разноцветные круги: оранжевые, зелёные, малиновые - взрываясь искрами,  сверкали в глазах. А потом вся эта цветная вакханалия сменилась сплошной чернотой. И казалось,  что  густая липкая тина, опутывая её, затягивает  в болотную топь, но не хотелось даже    шевелиться,  чтобы спасти себя.  И время для неё словно остановилось.
- Ты, что это, милая, расселась-то здесь? Скоро поезд подойдёт, затопчут ведь, - раздался над ней женский голос, - слышишь ли? Тебе что, девонька, плохо, что ли? Что с тобою?  Надя, приподняв голову, посмотрела ничего не видящими глазами  вокруг.
- Заболела что ли  ты? Слышишь ли меня? - трогая за плечо, переспросила её женщина, - поднимайся, милая, нельзя здесь сидеть. Затопчут. Вставай, вставай, дай-ка я помогу тебе, -  продолжала уговаривать она её, беря под руку. Надя снова попыталась взглянуть вверх, но все очертания расплывались, словно в тумане.
- Вставай-ка, вставай, девонька. Давай вон на лавочку присядем, - помогая ей  подняться, упрашивала её  женщина, - что же приключилось-то с тобой? Кто же тебя так обидел? Медленно поднимаясь со ступеньки, Надя тихо застонала.
- Так, вставай потихоньку, давай отойдём в сторонку. Вот тут и присядем, - подвела  её женщина к лавочке, следом волоча чемодан.  Присев, Надя устало привалилась к спинке,  снова прикрывая глаза, всё ещё находясь в глубоком стрессе.
- Вот и всё. Как же всё просто… Без денег, без документов, одна в чужом городе… Что делать? Только умереть… Зачем жить? Для чего? Да и как жить после того, что случилось? - мысли, жаля злыми осами, бессознательно бились в её разгорячённой голове.  Приоткрыв глаза, она, наконец-то, увидела склонившуюся над ней, уже немолодую женщину.
- Слава Богу! Ох, и испугала ты меня, девонька. Видно, очень плохо тебе, милая. Кто же тебя так жестоко обидел-то? Али что другое приключилось с тобой? Обворовали, что ли? - поглаживая  Надю по руке, присела она рядышком.
- Я не хочу жить! Не хочу, - наконец-то вымолвила она, всё ещё пребывая в состоянии шока.
- Да, что ты, милая, такое говоришь? Ты что, Бога-то гневишь? Он тебе жизнь дал, и ты не имеешь права решать за него. Одумайся, девонька. Видно жестоко судьба-то ранила тебя. Но что бы там ни было, а жить-то надо, сожми зубы покрепче и выбирайся из ада-то, куда попала. Нет такого положения, из которого бы не было выхода. Надо, милая, надо. Это сейчас тяжко тебе, а там, глядишь, пройдёт время-то, и уйдут все твои беды, а ты можешь натворить непоправимое, - увещевала её женщина. Надя,  опустив голову, отрешённо молчала.
- Куда, девонька, собралась-то ты? - помолчав, продолжила она.
- Не знаю, теперь ничего не знаю, -  тихо ответила Надя.
- Внимание! Внимание! - раздался, в эту минуту, из репродуктора голос диктора, - гражданка Сидорова Надежда, вас просят подойти к билетной кассе №4. Надя, вскинув голову, встрепенулась, озираясь вокруг.
- Внимание, внимание!  Повторяю, Сидорова Надежда, вас просят подойти к кассе №4, находящейся в здание вокзала, - повторился голос диктора.
- Это я! Это меня ждут!  Я, наверное, чего-то не поняла… Вы слышите, это он!  Он ждёт меня, я же знаю, что он не мог так поступить со мной… Я побегу, -  вскакивая с места, заметалась она. - Присмотрите, пожалуйста,  за чемоданом. Мы сейчас подойдём, только встретимся… Он, видимо, потерял меня, - срываясь с места, кинулась она к зданию вокзала. В её глазах засветилась такая надежда, что лиши сейчас её этого, она бы, наверное, сразу же умерла.
- Иди, иди, милая, я покараулю вещи-то твои, - обрадовано произнесла незнакомка, перекрестив её  вслед. Словно на крыльях, подлетев к кассе, огляделась. Александра не было. Надя ещё раз внимательно  обвела взглядом пассажиров, стоящих в очереди.
- Девушка! Извините, пожалуйста, я по поводу объявления, - взволнованно заговорила  она, заглядывая в окно кассы, - я Надежда Сидорова. Меня просили подойти к Вам. Скажите, кто меня ждёт?  Где он?
- Да-да! Вот вам просили передать, - и кассир, внимательно взглянув в раскрытый паспорт, протянула его Наде,  с вложенным в него билетом, - Вам  мужчина попросил передать  билет до Перми. Отправление  в 22-05, время московское, - равнодушно ответила кассирша.
- Что?!  А он где? Где этот мужчина? - наивно воскликнула она, надеясь на чудо.
- Откуда я знаю. Хотя, по-моему, он спешил на поезд. Но точно вам сказать не могу, - с интересом поглядывая  на Надю, ответила девушка.
- Спешил на поезд? - повторила она удрученно, - на красноярский, да?
- Почему на красноярский? По-моему, на московский. Впрочем, точно не скажу. Но этот пассажир  просил объявить Вас после 19-00, чтобы отдать паспорт и билет. Что я и сделала, - ответила кассир, продолжая скептически буровить её взглядом.
- Спасибо, - опустив голову, тихо ответила Надя, отходя от кассы. И  в тот миг внезапно нахлынувшая тоска сдавила сердце, отчаянно стучавшее в груди. Удушающий тяжкий  вздох, вырвавшийся изнутри, и безудержные слёзы, словно прорвав непреодолимую преграду, хлынули из глаз обильным потоком. И она, не сдерживая их и не обращая внимания на людей, зарыдала, подвывая по-бабьи. Плакала она  долго и безутешно,  судорожно всхлипывая. Пассажиры, с удивлением оглядываясь, обходили её стороной. Очнувшись и взглянув на себя в зеркальную витрину, вздрогнула. Перед ней предстала  в миг  постаревшая, с выплаканными глазами женщина. На душе у неё было такое опустошение, словно солнцем выжженная пустыня.
- Что меня ждёт? Может быть,  я схожу с ума? - отрешённо думала она.
- Милая, я уж все глаза проглядела, дожидаясь тебя. Ой! Что? Всё плохо. Не нашла его, что ли? -  глядя на распухшее от слёз лицо, заохала незнакомка, - ну  всё, успокойся, девонька, не стоят  они наших слёз. Видно, ошиблась ты, не того встретила, не тому поверила. Так и плюнь на него. Не стоит убиваться за такого  негодяя, -  обнимая Надю, успокаивала её женщина. От её простых слов, только подчёркивающих её боль, которой не было выхода, на глазах снова появились слёзы, они душили её, застилая глаза и мешая смотреть. Но, тяжко вздохнув, она постаралась на этот раз взять себя в руки.
- Я сама, сама во всём виновата, - тихо ответила Надя, - изменила мужу, забыла о сыне. Причинила боль всем… А ещё, уволилась с работы, которую любила. Всю свою жизнь разрушила сама, как катком по ней прошлась… И поэтому справедливо наказана. А ведь я безоглядно поверила ему. Всё бросила, ринулась за ним сломя голову, - горько поведала она незнакомке историю своей мимолётной любви.
- Да, милая… Что тебе сказать… Вроде бы уж не девочка, а вот в людях-то не  разбираешься. Не смогла просчитать его.  Видимо, по неопытности в сети-то попалась. А  ловеласы-то эти караулят таких простушек. Уж прости меня, – вздохнула  женщина, - а что с мужиком-то своим плохо жила, что ли?
- В последнее время у нас с ним что-то разладилось, а так-то он хороший. Сюда попала после ссоры… Ну и вот, - опустив голову, тихо ответила она.
- Да, если бы знать, где упадешь, то соломки бы подстелить, - мудро подметила  незнакомка, - значит,  тебя Надеждой кличут?
- Да… - снова вздохнула она.
- А я Анна Григорьевна, еду к дочери в Пермь, внука она нам родила. Сама я уже на пенсии, с дедом огородом занимаемся.
- Я тоже из Перми.
- Значит,  вместе едем.  Какой у тебя вагон?
- Не знаю, билет только что отдали, - и, достав из сумочки паспорт, раскрыла его. На колени выпал билет, пятисотрублевая купюра и листок белой бумажки. Лихорадочно схватив,  Надя немедленно  развернула его: «Надюша!  Синеглазка моя! Ну почему ты такая доверчивая и беспечная? Твоя доброта и бескорыстие, действительно, поражали меня. Ты, пожалуй, первая женщина, которая от меня ничего не требовала. Мой тебе совет, не верь мужчинам, не верь никому. Нельзя сейчас быть такой легковерной. Только в ответ на твоё бескорыстие, я не хочу брать грех на душу,  поэтому купил тебе билет домой, оставил паспорт и немного денег. Надеюсь, муж тебя простит. И всё-таки, чёрт возьми, мне тоже было хорошо с тобой. Этот курортный роман я не забуду долго. Искренне желаю тебе добра. Мистер ИКС (но не Саша).
P. S.: За конфискованные у тебя безделушки прости, но не могу же я нести убытки».
      Выронив листок, Надя опустила голову на грудь и снова тихо заплакала.
- Нет, нет, это всего лишь кошмарный сон… Я должна проснуться, и всё кончится, - вытирая мокрые глаза, с горечью думала она.
Анна Григорьевна подняла  листок  и, шевеля губами, пробежала глазами по тексту, краснея от негодования. Обе долго молчали, не находя слов.
- Девонька, погляди-ка, чего он там у тебя конфисковал? - брезгливо отбросив листок, осторожно спросила Анна Григорьевна.
- Видимо, золотые украшения, - сразу же ответила Надя. - В сумочке у меня были завёрнуты в платочек цепочка с кулоном и три колечка: обручальное, одно с сапфиром и ещё с бриллиантом, подарок мужа. Я в дорогу сняла их. Не могу в жару побрякушки  носить, а обручальное ещё раньше сняла, как-то перед людьми было неудобно, ведь наш роман развивался у всех на виду. А все деньги отдала на билеты, - горько усмехнувшись, ответила она. Открыв сумочку, она сразу же нашла пустой платочек.
- Надя, Надя! - сокрушённо покачала головой Анна Григорьевна.
           … Поезд, постукивая на стыках, нёсся во всю мощь вперёд, разрезая ярким светом прожекторов черноту южной ночи. Надя, прислонившись головой к оконному стеклу, вглядывалась в кромешную тьму, словно старалась не пропустить что-то важное. Невесёлые мысли крутились в её голове, как волчок по кругу. Анна Григорьевна, спавшая на соседней полке, повернулась на другой бок и, легонько вздохнув, снова задышала глубоко и ровно, изредка посапывая во сне. При посадке на поезд она сумела уговорить  молодого человека поменяться с ним местами,  чтобы не оставлять Надю одну, предупредив об этом проводницу.
- Ну вот ещё двое суток неопределённости, и я предстану перед праведным судом. И  не будет мне прощения… Ни у кого не будет жалости ко мне… Виновата, сама во всём виновата… Интересно, что же  в первую очередь скажет мне Ваня? Ударит? Презрительно взглянет на меня?  Брезгливо отойдёт или  вытолкнет  за дверь без объяснений. Может быть, посмотрит на меня с жалостью и скажет тихо: «Надь, что же ты наделала?» Она тут же представила, каким злым, обжигающим всю с ног до головы взглядом окинет  свекровь, и так  никогда не любившая её. А рядом растерянный, с широко  раскрытыми глазёнками, полными слёз, смотрит на неё Вовка…А её отталкивают, не давая обнять сына… Боже! Что же меня ждёт? Представила она в своих мыслях и ехидно улыбающихся сотрудников, показывающих на неё пальцами, осуждающе кивающих головами и с удовольствием смакующих новость дня.  Она нервно передёрнула плечами. Ей даже, словно наяву,  послышался саркастически злой хохот начфина. И все осуждающе смотрят на неё, смеются ей в лицо, брезгливо обходя  стороной. Надя, вздрогнув, помотала головой, возвращаясь в реальность.
- Надо постараться вздремнуть. Что я мучаюсь бессонницей? Да и время во сне пролетит быстрее, - подумала она, укладываясь в постель, - быстрее, почему я жду развязки? А впрочем, всё равно.  Усталость и стресс сделали своё дело, и она, словно проваливаясь в бездну,  заснула  чутким  тревожным сном.
-Ну, слава Богу! Проснулась, милая, с добрым утром, - склонившись над Надей, с беспокойством прошептала Анна Григорьевна. Открыв глаза, она с удивлением огляделась вокруг. За окном светило яркое солнце. Поезд стоял на небольшой станции.
 - Во сне-то  металась, стонала, вскрикивала… Видно, кошмары снились, - заботливо подав ей стакан с водой, тихо шептала Анна Григорьевна, - ну, ничего, немного поспала, и то хорошо. День только начинается. И пока выкинь всё из головы, не рви сердце раньше времени. Всё, девонька, образумится. Время  лечит. Всё забудется, только потерпи…
- Где мы? - приподнимая голову и взяв в руку  стакан, спросила Надя.
- Утром Саратов проехали. Завтра к вечеру на месте будем, - ответила Анна Григорьевна. Надя, снова  прикрыв глаза, тяжело вздохнула.
     … Солнце,  уходя за горизонт, золотистым отблеском озарило вечернее небо. Поезд, скрипя тормозами, остановился у первой платформы перрона, выпуская изнутри уставших, измученных изнуряющей духотой пассажиров. Надя с Анной Григорьевной, отойдя в сторонку, поставили вещи на обочину  тротуара,  ведущего  к автобусной остановке.
- Фу-у-у, слава Богу, добрались. Мне, Надя, на Обуховку, а тебе куда? - спросила Анна Григорьевна, вытирая  платочком вспотевший лоб.
- Мне  на Советскую улицу, - грустно  ответила Надя, отводя глаза.
- Мой тебе совет, девонька, на прощание, - начала Анна Григорьевна разговор, - как бы то ни было, а жизнь продолжается. Если уж решилась остаться в семье, то домой заходи смелей. Все мы бабы немножко актрисы, так сыграй роль свою и ты. Сделай вид, что ничего с тобой не случилось. Кому будет лучше, если ты сразу же всё выложишь. Скорее всего, письмо твоё муж ещё не получил, значит ему ничего не известно.  А про деньги и драгоценности  скажи сразу же, украли, мол. Должен  поверить. Сделай вид, что рада встрече, что соскучилась. Веди себя естественно, а то по твоему виду можно догадаться, что виновата кругом. А там видно будет…  И про письмо  не забывай,  и из виду  его не упускай. Почту первое время забирай сама. Может быть, всё и обойдётся, - погладила она Надю по плечу, - а с работой ещё проще,  если заявление  уже у них, скажи, что написала  его не подумавши. Мол, предложили работу попрестижней, вот, мол, и  купилась  на это. Поговори с начальником, думаю,  поймёт. А уж если нет, ну  что ж, с твоей профессией без работы не останешься. И сделай лицо повеселей, а то у тебя  взгляд побитой собаки, - продолжала поучать её  Анна Григорьевна, - ну что, девонька, вот и всё на этом, счастья тебе и удачи. Хорошая ты женщина, Надя, но уж очень легковерная, правильно тебе твой хахаль написал. Нельзя быть нынче такой. Впредь-то думай, - по-матерински выговаривала ей  напоследок Анна Григорьевна. Надя, опустив голову, молчала, слушая её.
- Спасибо Вам, что не прошли мимо, что поддержали. Я  очень благодарна Вам за участие. Если бы не Вы, меня бы, наверное, не было уже. Без Вас я не смогла бы пережить  этот ужас, - тихо ответила она.
- Надя, бывает и хуже, жить надо при любых обстоятельствах. Безвыходных ситуаций нет. Только будь умнее, милая. Ну что, давай прощаться, вряд ли свидимся. Мне нынче недосуг будет, внучка буду нянчить. А как  дочка  оклемается, домой надо, там ведь меня  дед ждёт, - произнесла Анна Григорьевна, обнимая  Надю, - ну, прощай, девонька!
- Всего Вам хорошего. Я Вас никогда не забуду, - смахнув слезинку, ответила  она на прощание.
       Подходя к дому, Надя взглянула на свои окна. Везде горел свет, видимо, уже все были дома.
- Все, кроме меня, - горько усмехнувшись, подумала она,  почувствовав  себя на самом деле лишней.   Как будто они сами по себе, а она сама по себе.   Ну,  что ж, будь, что будет, - вздохнула она и,  мысленно перекрестившись, открыла подъездную дверь.
- Наденька, уже приехала? Здравствуй, -  встретила её соседка, спускавшаяся по лестнице, - с приездом! Как отдохнула?
- Спасибо, хорошо, - взяв себя в руки, как можно беззаботнее, ответила она.
- А твои уже ждут тебя. Только сегодня разговаривала с Иваном Георгиевичем. Правда, захворал он, выглядел неважно, - проворковала соседка, наблюдая за её реакцией. Надя промолчала.
        Поднявшись на этаж, остановилась, не смея открыть дверь своим ключом. Немного постояв, нажала на кнопку звонка. Послышались шаги, дверь распахнулась,  и на пороге показался Иван, удивлённо глядя на неё.
- Ты? - сказал он и замолчал, разглядывая  жену. Её сердце, вздрогнув, куда-то ухнуло, словно растворяясь внутри. Нервная дрожь пробежала по всему телу. Ноги, словно налившиеся свинцом, не держали. Она бессильно прислонилась к косяку.
- Приехала, а почему раньше? Мы тебя только  послезавтра  ждали. Ну, проходи, проходи. Давай чемодан-то… Ты  что, заболела, что ли? Проходи, дверь-то закрывай, - как-то буднично, по-домашнему, произнёс он.
Непослушными ногами Надя едва смогла переступить порог.
- Ну, как доехала-то? Надь, что с тобой, заболела, что ли? Бледная вся,  от жары что ли? Я тоже неважно себя сегодня чувствую. У Вовки в садике карантин, у кого-то там свинку нашли. И  у мамы давление, - с беспокойством  поглядывая на неё, выкладывал  муж последние домашние  новости.
    Сквозь назойливый шум в ушах Надя старалась вникнуть в суть его слов.
- Ну, чего ты стоишь-то?  Проходи уже, - занервничал он.
- Здравствуй, Ваня! - наконец-то произнесла она.
- Снимай туфли, проходи. Ты что, как неродная. Заболела что ли? - повторился он, подходя к ней. Из комнаты с радостным криком выскочил Вовка, бросаясь к матери.
- Сынок! Вовочка! - выдохнула она, ринувшись навстречу и подхватив на руки, прижала его к себе.
- Ну, вот меня так не обнимаешь! - пошутил муж.
- Здравствуйте, дорогие мои! - глубоко вздохнув и понемногу отходя от стресса, робко  произнесла Надя.
       Вовка, радостно прыгая возле неё, что-то рассказывал. В прихожую с перевязанной платком головой вошла свекровь, и сухо кивнув ей, снова скрылась в своей комнате.
- Ну,  проходи, проходи, - суетился возле неё Иван. Войдя на кухню, она почти без сил опустилась на стул, стараясь спрятать в себе все свои  страхи и переживания.
- Надь, как съездила-то? Какая-то ты удручённая, будто чужая, - заботливо расспрашивал её Иван.
- Нет, нет, ничего. Немного устала. В поезде жарко, духота, - ответила Надя.
- Надь, ты прости меня. Мы с тобой тогда простились не по-человечески. Всё это время я думал, не находил себе места. Ты не сердись на меня. Я понял, что мне очень тоскливо без тебя  и дороже тебя никого нет, - обнимая её, прошептал он, - прости Надь.
- Что?! Да… Нет… Нет, я не сержусь, я уже всё забыла. Это ты меня прости, - едва сдерживая себя, зажав рот руками и до боли сжимая зубы, застонала она, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Надь, ты что? Что с тобой? Надь, а, Надь, что такое?  Успокойся, - растерянно глядя на неё, повторял он.
- Я… Я, понимаешь… У меня был… - холодея от ужаса, умолкла  она на миг, - у меня… украли драгоценности, - произнесла она, вовремя остановившись, вспомнив прощальные слова Анны Григорьевны, и тем самым, успев отвести от себя беду, и  не совершив своим  враньём роковой ошибки.
- Фу-у-у, ты! Напугала меня. Нашла о чём рыдать. Да, конечно, жаль, но не смертельно же. Успокойся, что мы на побрякушки не заработаем, что ли? - прижимая  к себе, успокаивал он Надю, - а то смотрю, какая-то ты не такая. Не знаю, уже что и думать. Как их украли-то?
- Да, сняла с себя всё, на море пошла, а прихожу, - придумывала она на ходу, не смея поднять на него глаза, - а их нет… Я обратилась к администратору санатория, но ничего не нашли. Сказали, что сама виновата, надо было сдать   в сейф,  - всё больше краснея, врала она.
- Ну, ты даёшь. Ты же не дома, чтобы бросать, где попало свои цацки, - покачивая головой, ответил он,  - ну всё, всё, это будет  тебе уроком.
- Ой,  что случилось-то? Обворовали, что ли? - видимо, подслушав, заохала свекровь, заглядывая  на кухню, - я так и знала. С ней постоянно что-нибудь случается.
- Мама, иди,  займись своим делом, - резко оборвал её Иван, мы сами разберёмся.
- Ишь, богачи какие, заработают они… Пока будешь  зарабатывать, она снова  по курортам всё растеряет, - не найдя поддержки, с обидой в голосе, произнесла свекровь, выходя из кухни.
        Почему-то от её слов, от её ворчливого тона  Наде, привыкшей к постоянным упрёкам свекрови,  даже вдруг стало легче. Прямо как бальзам на душу. Но, главное, она сумела выпутаться, не выдав себя. Права была Анна Григорьевна, сказав, что все женщины немного актрисы. Хотя после такого откровенного  вранья на душе было гадко и неуютно, но ведь это стоило того, и  она была сейчас  дома и вместе  с самыми родными для неё людьми.
- Боже, как же мне повезло, что  они письмо ещё не получили, - подумала она, а то кто бы сейчас со мной разговаривал?
           И потекли для Нади  дни, полные тревожной неопределённости. Она  уже досконально изучила время появления почтальонки, доставлявшей корреспонденцию в их подъезд. И тогда она старалась специально выйти навстречу, чтобы забрать почту самой.  Но среди вороха газет её письма пока не было. Она нервничала и очень боялась, что его может перехватить Иван, вдруг придя  домой раньше неё. Ведь  с завтрашнего дня Надя выходила на работу. И если их  семейные отношения более менее налаживались, то ситуация на работе пока оставалась непредсказуемой и туманной.
           … Наутро, едва переступив порог кабинета, Надя остановилась в нерешительности, ожидая реакцию сослуживцев.
- Надечка! Наконец-то! С приездом, - вскочив с места, бросилась ей  навстречу Верочка, -  ой, а мы тебя со страшной силой ждём… Ну, как ты?
- О, кого мы видим, кого мы лицезреем! Сидорова, ты? И даже без опоздания… Ну, что ж, загорела, похудела и даже похорошела. Так-так-так, Сидорова… Ну как отдохнула? - окинув её пристальным взглядом, спросил начфин. Судя по его реакции,  письмо он ещё не получил, успокаиваясь,  отметила про себя Надя.
- Спасибо, отдохнула хорошо. Вот вам подарки с юга, уважаемые коллеги, - ответила она, доставая из сумки сувениры, вручив начальнику морскую раковину.
- О, спасибо, Сидорова, весьма,  польщён. Такое внимание, приятно. Тебя просто не узнать. Вот что делает с людьми отдых на море, - довольно произнёс он, рассматривая подарок.
- Надюша, ну как отдохнула? Где была, что повидала?  И вообще, -  закидала её вопросами Верочка, с удовольствием  рассматривая  подаренный ей сувенир – разноцветные водоросли в голубой бутылочке.
- Потом, потом, всё расскажу, - остановила её Надя, - ты лучше скажи, у кого забирает почтовую корреспонденцию Николай Петрович для нашего отдела.
- У секретарши, - удивлённо посмотрела на неё Верочка, - а тебе  зачем это?
- Да нужно кое-что выяснить, - опустив глаза,  ответила Надя.
- Что любовное письмо ждёшь, что ли? А, Надь? - улыбаясь, полюбопытствовала подруга.
- Да, ну тебя, придумаешь же, - отмахнулась она.
- Ну, прости. Мы же все знаем, что ты у нас насчёт романов железная леди…
     На следующий день после обеда  Надя забежала в приёмную, и, обращаясь к секретарше, спросила про корреспонденцию, предназначенную для их отдела.
- Вы что же, Надежда Фёдоровна, курьером подрабатываете? - шутливо спросила она её.
- Да мне не трудно, всё равно по пути, а Николаю Петровичу приятно будет, когда сотрудники проявляют заботу, - ответила Надя, листая лежавший на столе, деловой журнал.
- Так он сам по пути забирает, когда приходит на планёрку. Вот и сегодня, например, он уже забрал вашу почту, - пожимая плечами, произнесла секретарша.
- Да! Ну, ну, хорошо, - растерянно ответила Надя и, попрощавшись, быстро выскочила из приёмной.
- Николай Петрович, - войдя в кабинет, обратилась она к нему, в растерянности осматривая заваленный бумагами стол начальника, - я хотела Вас спросить… насчёт моего последнего отчёта.
- А что  в нём не так? - недоумённо глядя на неё, спросил начфин.
- Я бы хотела проверить его ещё раз, - ответила она, с ужасом глядя на голубой конверт, лежащий  на самом верху, свежей корреспонденции.
- Сидорова, ты что, снова ошибок наделала? - с ледяными нотками  в голосе,  произнёс он, - я уж думал, что, отдохнувши, ты повысишь свою работоспособность, как минимум, на полугодие. Ну, даёшь, Сидорова! - наклоняясь к нижнему ящику стола и роясь в бумагах, недовольно бурчал он. 
    Незаметно для всех,  схватив со стола голубой конверт, она быстро сунула его в свою папку.
- Держи, Сидорова. Сроку тебе на проверку не более часа, слышишь? А  потом  я ухожу в трест, - строго ответил он, протягивая ей отчёт.
Едва  сдерживая нервную дрожь, Надя  облегчённо вздохнула, возвращаясь на своё место.  Минут через  пятнадцать, вернув папку с отчётом и  извинившись, она,  изящно повернувшись  на каблучках и улыбнувшись Николаю Петровичу, прошагала за свой стол.  Начфин, с недоумением  посмотрев ей вслед, покачал головой.
           … Прошло несколько месяцев. Надина жизнь налаживалась, входя в нормальное русло.  А на работе даже намечалось повышение по службе. На днях начфин намекнул, что вопрос с её переводом на должность руководителя экономического сектора почти решённый  и уже согласованный с руководством треста.
- Ну, что Сидорова, с тебя магарыч. Да уж, такими темпами ты меня скоро подсидишь, - неумело пошутил он.
- Ну, что Вы, Николай Петрович, как же мы безнадзорные и бесконтрольные, жить-то без Вас будем, -  опередив Надю, с ехидцей ответила ему Верочка.
          … Семейные отношения  между Иваном и Надей тоже потихоньку менялись к лучшему. Что-то  случилось с мужем, но было видно, с какой нежностью и трепетом сейчас  он относился к ней.  И она от этого была на седьмом небе, упиваясь  долгожданным  семейным покоем. У неё появилась надежда, что её семейное  счастье не потерялось во времени и пространстве, не выветрилось ветрами горьких перемен, а вернулось и останется  навсегда с ней и самым верным и  самым надёжным  для неё мужчиной.
… Первого сентября Вовка пошёл в первый класс, и забот прибавилось. Надя, с радостным удивлением, не мешая, наблюдала,  с каким рвением Иван  взялся  за Вовкино обучение. О письме, которое  раньше не давало ей  покоя, она стала понемногу забывать, надеясь, что оно, по всей видимости, просто где-то затерялось, тихо радуясь этому. И единственное, что беспокоило сейчас их семью, так это серьёзная болезнь матери. Она уже не вставала с постели, тая на глазах. Надя не однажды пробовала поговорить с ней по душам, забыв все прежние обиды, но свекровь разговор не поддерживала, игнорируя её. Она по-прежнему тяжело  вздыхала, отвернувшись к стене,   иногда за целый день  не проронив ни слова.
     В город пришла  мокрая и туманная осень, плача проливными дождями. Прохожие, прячась под своими зонтами, пытались укрыться от холодного ветра. Надя, стоя у окна, наблюдала за улицей, зябко поведя плечами. Сегодня ей снова приснилось море, пляж, Он… Она видит его  мускулистую, атлетически сложенную фигуру, его серые бездонные глаза, полные любви и надежды, которые с первой встречи свели её с ума. Неужели всё это было? Она помотала головой, стараясь выбросить из памяти некогда вожделенные мысли. Нет, нет и нет… Забыть всё, что связано с этим кошмаром.  Зачем хранить в памяти и бередить ещё не зажившую рану. Зачем, если   воспоминания о юге вызывали сейчас неподдельный ужас  от подлого вранья и предательства с первых дней их знакомства. Она  вспомнила,  как ей недавно  пришлось искренне удивиться и покраснеть от незнания простых фактов. Оказалось, что автозавод по выпуску КРАЗов  находится не в Красноярске, а в Краснодаре...
       А время, расставляя всё по своим местам, неумолимо летело.  В начале зимы уже исполнился год со дня смерти свекрови, и Надя, терзаясь в душе, никак не могла успокоиться, как будто была в чём-то  виновата перед ней. Умерла свекровь в больнице, по сути, не причинив своим уходом  лишнего  беспокойства.  Перед самой смертью Надя всё-таки  сумела поговорить с ней.
 Как-то, придя в больницу  с передачей, она  осторожно подсела к ней на кровать, погладила  по руке и неловко помолчав, попробовала попросить  прощение за прежнее  недопонимание.   Но свекровь, устало прикрыв глаза, перебила её.
 - Ухожу я, дочка.  Наверное, не самой лучшей свекровью я была… За то прости. Ты сама ею будешь и должна меня понять, если не сейчас, то потом… Жила уж как могла. Одна Ваню воспитала, помощи ни от кого не ждала. Потому и жалко его. И ты, дочка, береги его. Береги семью, дороже  её нет ничего. Когда лад между вами, то этим и семья жива будет. Сына из рук  не упускайте.  Живите с Богом в душе. И прости меня за всё, - были её последние  слова. И Надя,   впоследствии   возвращаясь в памяти к этому разговору, была  благодарна свекрови, пусть и за запоздалое, но  очень дорогое для неё,  покаяние.
         … В один из субботних дней Надя решила навести  порядок в комнате свекрови. Протирая пыль,  она нечаянно уронила с полочки её шкатулку. В ней  свекровь  хранила  документы, всевозможные справки, грамоты, старые письма. Собирая разбросанные по полу бумаги обратно  в шкатулку, она вдруг неожиданно наткнулась… на своё письмо, написанное Ивану с юга.  Растерянно  ахнув, она медленно опустилась на диван,  вынимая  дрожащими пальцами из конверта листок и её заявление на развод…
- Здравствуй, Ваня! Начну без предисловий. Знаю, что моё письмо причинит тебе боль, но лучше сразу расставить все точки над «И». Прости меня, но я полюбила другого, без которого не мыслю своей жизни…
… Вырвавшийся изнутри её тяжкий вздох заглушил гремевший в соседней комнате звук телевизора. И Надя, прижав к своей груди  фотографию свекрови, зарыдала  в голос.
         … Говорят, чужая душа – потёмки. И мы порой боимся заглянуть в неё, боимся соприкоснуться с ней, чтобы ненароком не разворошить то, что нам не хочется трогать. И не только потому, что мы боимся, а чтобы,  не дай, Бог, себя не ранить… И, оберегая свою душу,  стараемся не замечать истинный блеск другой. И в голову нам не может прийти, чтобы взять да  и отогреть эту застывшую  чужую душу, протереть её, отшлифовать. И, прожив жизнь, можем так никогда  и не заметить, как заблестит  она благородным бриллиантом во много-много карат и осветит  этим благодарным светом не только себя, но и всех, рядом живущих…

Пос. Ува, ноябрь, 2015год.