Счастье Матильды

               
                ПРЕДЫСТОРИЯ.      

               

     В середине семидесятых годов девятнадцатого века военным губернатором Приморской области был Юган Хампус Фуругельм, фин по национальности. Его младший брат Гаральд Фуругельм управлял удельными землями в Приморской области Восточной Сибири. Братья Фуругельм стали инициаторами создания финской колонии на Дальнем Востоке. Они выбрали южную часть области, где тайга, море и климат больше всего напоминали им родной край. 20 ноября 1865 года Гаральдом Фуругельмом была создана специальная экспедиция в целях исследования территории между реками Суйфун и Сучан. Горный инженер Такскин обнаружил пласты высококачественного угля, но вместо сдачи отчета в департамент, Гарольд отплыл из Николаевска в Японию, затем в Китай для изучения торговых связей. В Петербург он вернулся через Красное море, лично убедившись в открытии Суэцкого канала. Он заранее рассчитал время и стоимость пути, так как переселение требовало больших денежных затрат, а проход через Суэцкий канал экономил и то, и другое.
     Первую группу переселенцев Юган Хампус Фуругельм лично сопровождал на шхуне «Находка». Она начала свой путь из финского порта Або (Турку) 7 ноября 1868 года, а 30 апреля 1869 года благополучно добралась до залива Америка и причалила в бухте «Находка».
     За ней последовала вторая группа шведских эмигрантов из Финляндии под руководством Фридольфа Гека, известного китобоя и шкипера. Их было 50 человек разных профессий и сословий: от профессоров до простых крестьян, готовых к преодолению любых трудностей. Среди пассажиров были 17-летний Карл Шульц, в будущем знаменитый фотограф, и четыре девушки из сиротского приюта, специально отобранные для ухода за детьми и работ по хозяйству в фактории. Одной из них была Матильда Оттовна Гольмгрен, в будущем Пашкеева, моя двоюродная прапрабабушка. Ради нее написан этот  короткий рассказ.

     Матильде едва исполнилось тринадцать, когда она впервые попала в Гельсингфорс.  30 октября 1868 года, в сопровождении наставницы сиротского приюта, четыре воспитанницы прибыли в город, чтобы принять участие в прощальном обеде, устроенном для отплывающих в дальний путь шведов из Финляндии. Их  выбрали в качестве прислуги в семьи колонистов на Дальний Восток. Край, куда они должны были отправиться на корабле с громким названием ”Император Александр II”, был настолько далек, что достичь его можно было только переплыв три океана. Несмотря на обещанную наставницей новую благополучную жизнь, Матильда испытывала некоторый страх перед неизвестностью. В группе колонистов она оказалась самой младшей. Специальная форма приюта придавала ее небольшому росту солидность, но она терялась среди  взрослых, а ее багаж казался игрушечным по сравнению с багажом других пассажиров. Много места занимала любимая кукла —  с ней Матильда чувствовала себя не так одиноко. Происхождение куклы было утеряно, так же как и происхождение самой Матильды. Все, что у нее осталось от родителей, — это имя,  отчество и  фамилия, большая редкость для шведки  середины XIX века. Матильда Оттовна Гольмгрен не знала своих родителей, но, по словам наставницы, ее фамилия имела шведское происхождение и состояла из двух корней, один из которых обозначал остров, а другой — ветвь. Временами девочка представляла, как ее давний предок, чьим потомком был Отто, жил на маленьком речном острове, густо заросшем красивыми деревьями. Наверное, он был похож на шкипера или на одного из бородатых матросов, сопровождающих их на корабль.
     Их было тридцать семь мужчин, двенадцать женщин, два ребенка, красивый  семнадцатилетний юноша Карл Шульц и они, четыре воспитанницы. В отличие от Матильды, Шульц был из богатой купеческой финской семьи и возлагал большие надежды на жизнь в новой стране. Матильда не по-детски восхищалась его решимостью и понимала, что Карл обязательно достигнет своих целей. Чтобы понять, что ожидает их в долгом пути, она время от времени прислушивалась к разговорам взрослых, из которых узнала, что «открылся Суэцкий канал и  пройти сквозь него <...> парусным судам почти невозможно...» и что «идти придется против господствующих западных ветров, и эти ветра задерживают парусные суда на несколько недель, а иногда суда вовсе не могут преодолеть противные ветра и вынуждены менять курс и идти на Дальний Восток, огибая мыс «Доброй Надежды». Этот мыс «Доброй Надежды» совсем не казался  Матильде добрым, потому что вызывал много тревог и сомнений...
     После Прощального обеда их повели к пристани. На причале стояло готовое к отплытию судно «Николай». По пути Матильда увидела величественный недавно построенный Успенский Собор. Тот унылый осенний дождливый день, изнуряющий своей хандрой, был на время разбужен звоном колоколов, пробудившем в ее душе надежду. В порту толпились провожающие и просто любопытствующие зеваки, глазеющие на отплывающих на край земли эмигрантов.
     В ранних сумерках, отплывая на пароходе «Николай» в порт Любек, она смотрела на удаляющиеся купола собора и слушала, как ударяющиеся о борт брига волны отражают отзвуки колоколов. В Любеке им предстояла пересадка на поезд до городка Бремерхафен, где их ждал шкипер Фридольф Гек.
     Это был новый порт, с красивыми парусными кораблями и широкой пристанью. Матильде больше нравилось новое название Бремерхафена - Бременская гавань. Молодой небольшой городок был переполнен людьми,  багажом и уходящими по реке Везер в Северное море кораблями. Пронизанный со всех сторон ветрами Северного моря, он носил название Города на Семи Ветрах. По рассказам Карла, Бремерхафен был ключом к Морским воротам и считался самым крупным эмигрантским портом в Европе. Эмигранты отправлялись отсюда в Австралию, Канаду, Аргентину... Множество людей с чемоданами, большими и маленькими, деревянными сундуками и плетеными корзинами, снующие взад и вперед, прибывающие и отплывающие в неизвестность, успокаивали Матильду. Наверняка они знают, куда и зачем едут, и что ждет их в странах Нового Света.
     Здесь, среди причаливших к Бременской гавани кораблей, Матильде бросился в глаза повидавший виды китобойный бриг, больше похожий на большой ящик, чем на корабль, и совсем не напоминающий Александра II. Его корпус был обшит дубовыми досками, а наружная подводная часть — медными листами. Где-то внутри себя он умещал 15 кают, в которых должны были все разместиться. На палубе брига Матильда увидела бородатого мужчину в белом берете — это был капитан судна, тот самый легендарный Фридольф Гек. Он дал команду матросам грузить на борт багаж и распределять пассажиров по каютам. У него были  крепкие руки и сильный голос, похожий на зов трубы.
     Матильда подошла к борту судна и подняла голову вверх: высокие мачты пронзали небо, рассекая несущиеся облака. Северный ветер трепал паруса, распыляя вокруг брызги волн. Ее сердце было переполнено впечатлениями. «Гельсингфорс, Любек, Бремерхафен...» — мысленно повторяла она, чтобы запомнить все что увидела за эти дни, так учила наставница в приюте. Но кому теперь рассказать о них?
     Матильда почувствовала тоску по приюту, где прошла ее жизнь и где всех она знала, вспомнила свой угол с кроватью и тумбочку, в которой хранились самые важные и дорогие ей вещи, сад в котором она играла, просторную светлую столовую и близких подруг. Расстояние между ней и приютом стало непреодолимым. Набравшись мужества, Матильда поднялась на борт корабля и вдруг поняла, что пути назад больше нет.
      
     ”Император Александр II” начал кругосветное путешествие 26 ноября 1868 года. Отчалив из Бремерхафена, в Гамбурге он совершил остановку, посадив на борт 7 немецких пассажиров, и установил курс на Южную Америку, чтобы выйти в Тихий океан.
     На четвертый день вошли в Ла-Манш и попали  под мощный штормовой удар. Спасение нашли в  порту Плимут — это один из самых красивых городков Англии, расположенных на проливе Ла-Манш, с теплым климатом, позволяющим расти даже пальмам. 7 декабря бросили якоря в гавани, а покинуть берег удалось лишь в конце января.
     Движение парусного судна полностью зависело от состояния моря и погоды. Чтобы хоть как-то ориентироваться в изменениях направлений ветров, капитан должен был внимательно следить за изменением погоды, а это не всегда удавалось. Самый короткий путь между двумя портами далеко не всегда оказывался кратчайшим путем по времени. Китобойный бриг целый месяц находился в плавании, прежде чем совершил следующую остановку. При выходе из Северного моря в Атлантический океан на судне родился первый младенец.
     Сойти на берег удалось лишь на островах Зеленого Мыса Кабо-Верде, точнее, на небольшом острове Сал. Синий-синий океан, легкий освежающий ветер и невероятный покой расположили уставших от путешествия пассажиров к отдыху. Несколько дней на Островах Зеленого Мыса оказались настоящим раем. Температура воздуха не поднималась выше 25 градусов, вода океана была настолько прозрачной, что на большой глубине можно было рассмотреть кристально чистый белый песок. Со стороны Атлантического океана их обдувал прохладный ветер, освежая изнуряющие солнцем знойные дни. Остров был практически плоским. Белоснежные песчаные дюны и коричневые скалистые равнины напоминали лунный пейзаж. Свое название остров Сал получил благодаря месторождению поваренной соли, находящейся в потухшем кратере вулкана. Особенно красивым он казался благодаря большим соленым ямам, имеющим красочные оттенки зеленого, розового и синего. За время остановки на острове у семьи Михельсон родилась дочь, которую назвали в честь места рождения Сельма Констанция Бригантина Африкана. Здесь Фридольф Гек запасся большим количеством дешевой соли, которая в будущем им очень пригодилась в китобойном промысле.
     Далее бриг держал курс на Южную Америку. Следующая остановка была на удачно расположившемся в водах Карибского моря острове Тринидад. Вечнозеленый остров был покрыт густой растительностью, среди которой можно было встретить рощи кокосовых пальм и целые плантации какао. Здесь судно простояло две недели. Жизнь на острове навсегда осталась в памяти Матильды. Она узнала от Карла удивительную историю Робинзона Крузо, принявшего этот остров за материк:«...Узнав, что Пятница родом с Тринидада, Робинзон пытался его расспросить как называются различные племена, обитающие в тех местах, но большого толку не добился. Он твердил только одно:«Кариб, Кариб...»»
     Склоны самого южного острова Карибского моря были покрыты густой разнообразной растительностью. В ней обитало невероятное множество зверей и птиц, а также черепахи, ящеры, змеи — вечные обитатели и хозяева Тринидада. Но больше всего здесь было колибри — самых маленьких птиц в мире. Остров ярких экзотических пернатых стал пристанищем более 40 видов колибри. 
    Пополнив запас черепашьих яиц и мяса, набравшись сил для продолжения пути, колонисты направились к Магелланову проливу. Их путь лежал мимо острова Святой Марты. Матильде посчастливилось увидеть маленький островок, названный в честь ее святой. Ей позволили взглянуть в капитанский бинокль на огромных морских львов и кружащих над ними бакланов. Вдоль берега суетливо двигались точки. Матросы сказали, что это были  магеллановы пингвины.
     Надежда сократить путь выходом через Магеланов пролив в Тихий океан разбилась о прибрежные скалы. Когда парусное судно вошло в пролив, начался мощный продолжительный шторм с дождем. Узкий, растянувшийся почти на 600 км между Атлантическим и Тихим океанами пролив был известен среди мореплавателей как опасный для прохождения парусных судов. Мощным  ветром сломало мачту. Путь к мысу «Доброй Надежды» был неизбежен. Именно с него юный Карл Шульц отправил последнее письмо своим близким, датированное 20-м мая 1869 года.
     Китобойный бриг повернул в сторону Индийского океана и только через 9 месяцев кругосветного путешествия, в конце августа 1869 года, китобойный бриг ”Император Александр II” достиг берегов Дальнего Востока и причалил в бухте «Находка», чтобы присоединиться к прибывшим ранее финским колонистам.
     Но 30 августа бриг Фридольфа Гека снова отплыл в море в целях найти более удобное место для поселения, так как лучшие земли в Находке были заняты. 1 сентября 1869 года судно приблизилось к  заливу Стрелок. Внимание финнов привлек живописный берег с длинным песчаным пляжем и  растянувшимися над ним вдоль Японского моря высокими густо-зелеными берегами, рассеченными большими и малыми бухтами. Расположенные напротив залива острова Аскольд и Путятин защищали его от ветров. Для поселения выбрали бухту Разбойник. Великолепие осенних красок, извилистая река с пресной водой, чистейший родник и три старые китайские заброшенные постройки с храмом помогли определиться с местом для строительства колонии. Китайские фанзы утеплили, привели в порядок и приготовили к зимним холодам. Крыши фанз были необычной формы — загнутые кверху, как крылья птиц, они надежно защищали от ветров и дождей. Участок земли возле китайских строений был отдан под земледелие финну Оберегу и навсегда сохранил название Долина Оберега.
    Со временем в колонии появились каменные одноэтажные домики с остроконечными черепичными крышами, обсаженные  вокруг фруктовыми деревьями. В долине  обнаружили почти 400 соток возделанной китайцами земли, готовой к посеву. Не меньшую радость доставили изобилие морской рыбы и устричная отмель с крупными раковинами, но основным доходом для финнов по прежнему оставался китобойный промысел.
     Финская колония не раз подвергалась нападениям свирепых хунхузов,  привлеченных в эти места золотыми приисками на острове Аскольд. Трудно сказать, кто был опаснее — уссурийские тигры, охраняющие от людей свои территории, или жестокие китайские разбойники, которые не только грабили дома и угоняли скот, но похищали и убивали людей. В июне 1879 года, после переезда Фридольфа Гека на полуостров Сидими, хунхузы, воспользовавшись отсутствием хозяина, жестоко убили его жену, двух конюхов и похитили семилетнего сына. Это был самый страшный день в жизни шкипера.
     Обе фактории продержались недолго. Первой распалась «Находка». Прибывшие  30 апреля 1868 года поселенцы приложили большой труд для ее создания, построив 15 магазинов, баню, пристань, кузницу, мельницу и даже лесопильный завод. Материал поставляли на судне «Находка». В апреле 1870 года пароход погиб, после чего фактория лишилась морского сообщения и связи с землей. Но более страшной трагедией стала смерть Гаральда Фуругельма, скончавшегося от травмы 6 апреля 1871 года. После гибели брата Юган Фуругельм поспешно  покинул Дальний Восток, за ним последовали другие чиновники, а 25 мая 1873 года имущество фактории полностью перешло государству.
     Гибель «Находки» вынудила финнов с залива Стрелок во главе с Фридольфом Геком передать государству в счет долга бриг ”Император Александр II”,  и 22 мая 1873 года судно перешло в состав Сибирской флотилии, а земли — государству.
     Финны покинули залив Стрелок. Фридольф Гек перебрался в Сидеми к Янковским, Карл Шульц уехал во Владивосток,  Иван Шишкин умер по дороге домой в Петербург, остальные вернулись на родину или обосновались в пределах Владивостока.  Не выдержали финны суровых условий Приморского края. Как вспоминал житель Сучанской долины:«... разбежались они давно. Кто в город, кто в Никольское, а некоторые рядом с краснояровскими староверами осели. А жаль! Люди они трудящиеся и на поперечных пилах музыку играть умели, страсть какую жалостливую. Ведь у нас как? В лесу ежели не на тигру, так на хунхуза наткнешься, а они к этому не привыкши. Им надо, чтобы у ворот дворник, а на углу городовой за порядком обязательно следили. Вот потому спужались и убегли»(1) Осиротевшие берега бухты Разбойник окончательно опустели.

                ОКОНЧАНИЕ

               Люби меня когда я меньше всего этого заслуживаю, потому что именно  тогда я действительно нуждаюсь в любви.
                (Шведская пословица)

      После распада фактории семья, принявшая Матильду в качестве служанки, следом за другими колонистами перебралась во Владивосток. Матильда стала чаще бывать на людях, выбиралась по поручениям в центр города за покупками. Она уже  не была той юной девочкой из приюта, лелеющей несбыточные мечты. Жизнь в колонии многому ее научила.  К восемнадцати годам Матильда стала привлекательной, крепкой, трудолюбивой девушкой, на которой держался весь дом, умело вела хозяйство, занималась рукоделием, играла на струнном инструменте и неплохо пела. Время от времени в их доме проводились вечера с чаепитиями и беседами. Финны поддерживали связь между собой. Идея Фридольфа Гека о создании единой коммуны в Приморье оказалась иллюзорной, но все же она зародила традиции финского братства, в котором каждый оказывал посильную помощь другим. В один из таких вечеров Матильду познакомили с Пименом, юношей из селения Шкотово. Через несколько дней они снова случайно встретились, а за новой встречей последовала другая. Они встречались все чаще, и вскоре  Матильда не заметила, как оказалась в потоке чувств, захлестнувших порывами беспечной первой любви. Неожиданные встречи постепенно переросли в ожидания. Матильда не переставала думать о нем. «Тревожные мысли роняют от малых вещей большие тени»(2). Чем больше Матильда думала, тем меньше у нее оставалось надежд. От хозяев она узнала, что Пимен — сын купца 2-й гильдии селения Шкотово Василия Андреевича Пашкеева, а его старший брат Яков — староста села. Семья Пашкеевых имела дом по Миссионерской улице в порту Владивосток, большое хозяйство в Шкотово, скотину и много наделов земли.  «Не надо летать выше, чем могут поднять крылья» - гласит шведская пословица.  Лютеранка по вероисповеданию, шведка по происхождению, круглая сирота, Матильда понимала, что Пимену приготовили хорошую невесту, подходящую для него по статусу и с богатым приданым. Чем больше она это понимала, тем сильнее и непреодолимее было влечение к нему. Их тяга друг к другу со временем переборола разум и страх перед родительскими запретами. Но недаром говорят, что «для войны и для любви все средства хороши» Первая любовь  переросла в серьезные длительные отношения, юношеское влечение привело к близости и безрассудству, а тайные встречи — к появлению на свет незаконнорожденной Елизаветы Гольмгрен.               
     Урожденная 8 августа 1873 года Елизавета изменила жизнь своих родителей. После долгих безуспешных бесед с Пименом и по настоянию священника Михаила Воронцова, Василий Андреевич Пашкеев пошел на уступки и дал свое согласие на брак, но с условием отказа Матильды от лютеранской веры и принятием православия. Около полугода Матильда находилась под оглашением, учила молитвы, принимала участие в беседах с духовенством и  4 марта 1874 года  перешла из лютеранской церкви в православную. Крестились они вместе с полугодовалой Елизаветой в храме Успения Пресвятой Богородицы города Владивостока, очень похожем на Успенский собор Гельсингфорса. Таинство крещения совершил Михаил Воронцов. Крестным отцом Елизаветы был бессрочноотпускной унтер-офицер Новгородской постовой команды Николай Филиппович Коренев, а крестной мамой — дочь Василия Андреевича Пашкеева Акулина. А год спустя, 7 февраля 1875 года, над Пименом и Матильдой было соверешено Таинство  Венчания. В присутствии множества людей Матильда и Пимен с зажженными свечами следовали за настоятелем Успенского собора под пение хора:«Блаженны все, боящиеся Господа, ходящие по путям Его... Жена твоя, как виноградная лоза плодовитая по сторонам дома твоего. Сыновья твои — как саженцы масличные вокруг трапезы твоей...»  Рядом с молодыми стояли поручители: подпоручик Николай Михайлович Цатов и знаменитый ученый садовод, купец 2-й гильдии, главный владелец земельных наделов полуострова Де-Фриз,  Гольденштед Карл Георгиевич. Карла Георгиевича многие знали и уважали. Присутствие его на свадьбе вызвало в народе особенное расположение к молодоженам, хотя сам он тогда вел нетипичный для того времени образ жизни - жил в гражданском браке с вдовой губернского секретаря Агафьей Васильевной Ливиной,урожденной Пашкеевой, которая родила от него трех сыновей и дочь Евгению.
     Через четыре месяца после венчания в семье молодых Пашкеевых родился сын Николай. Василий Андреевич Пашкеев выделил Пимену и Матильде 11 десятин земли под пашню и две десятины с просторным домом и подсобными помещениями. Кроме того, две заимки недалеко от Японского моря, на которых жили и работали 10 китайских рабочих. В скором времени молодожены обзавелись домашним хозяйством, к 1889 году у них числились пять лошадей, девять коров, восемь свиней, не считая птицы.
     Пимен с Матильдой прожили долгую добротную жизнь и умерли в глубокой старости. У них родилось восемь детей и множество внуков. Их дом славился особым гостеприимством и любовью к искусству: в нем часто звучала музыка, все дети играли на струнных инструментах, а также получили прекрасное образование и воспитание. Елизавета умерла в возрасте 10 лет от  горячки. Сын Николай вырос и перебрался во Владивосток, имел два выезда легковой биржи, потом вернулся в Шкотово и открыл кондитерскую торговлю. Дочь Серафима в 7 лет погибла из-за случайного выстрела. Дочь Александра вышла замуж за Ивана Никоновича Попова, известного капитана Дальнего Востока, служившего на кораблях выдающихся владивостокских предпринимателей: Старцева, Шевелева, Суворова, Бриннер, братьев Синкевичей. Их семья тесно общалась с владельцами судов, а также с семьями Фридольфа Гека, Михаила Янковского и с Владимиром Клавдиевичем Арсеньевым.
     Благодаря усердной службе, Иван Никонович построил дом во Владивостоке по 2-й Матросской улице, 21, куда перевез жену и пятерых детей. В старости Матильда часто живала у них и помогала по хозяйству. Иногда в виде прогулки они с внуками посещали в заливе Стрелок бухту Разбойник, как память о финской фактории, где  у семьи Пашкеевых был надел в 100 десятин земли. Дети любили гулять по берегу залива, рассматривать остатки старых китайских фанз, слушать музыку волн и рассказы бабушки Матильды о ее невероятном путешествии через три океана на самый край земли в поисках своего счастья. О дивных островах с маленькими птичками и о Робинзоне Крузо, о суетливых магеллановых пингвинах и бушующем море. Матильда подробно вспоминала каждую деталь, стараясь не упустить что-нибудь важное, потому что это было самое большое путешествие в ее жизни. Вспоминая его, Матильда не замечала, как счастье, доставшееся ей таким трудом и испытаниями, светловолосое и голубоглазое, смотрело на нее восторженными глазами, восхищаясь мудростью своей легендарной бабушки, отважившейся на подвиг ради продолжения рода. Ведь не даром гласит шведская пословица, что «молодость без любви и старость без мудрости —  потерянная жизнь.»

                Список используемой литературы:

Александровская Л. В. «Карл Шульц. Фотолетописец Владивостока конца XIX»
«Ольгинско-шкотовский родословец» 2-й том. Родословная Василия Андреевича Пашкеева.Александровская Л. В. «Опыт первого морского переселения в Южно-Уссурийский край в 60-х годах XIX века». 

Ссылки:
1) Юрий Филатов
"Край гнилой, к жилью непригодный"
2) Шведская пословица.

"Край гнилой, к жилью непригодный"


Рецензии
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.