Чьи это зубы? Санькины истории

               

              (дер. Репьёвка)
      Бывало, вернувшись с работы, поужинав и сделав кое-какие домашние дела, папа усаживался на маленькую табуреточку рядом с печью и, пристроив поближе керосиновую  лампу,  принимался за  мелкий ремонт обуви. Летом - Санькины домашние тапочки и сандалии (на них он умудрялся подошву стирать до дыр), и, конечно, мамину и Нянькину обувь. Зимой же, понятное дело,   были валенки.  С длинными голенищами, подшитые подошвой из толстого войлока и кожаными задниками - это валенки для улицы.  Короткие  полуваленки на тонкой подошве и подшитые кожей - для хождения по дому. Ближе к весне, когда снег начинал таять, и на дорогах  появлялись лужи, к подошве уличных  подшивалась ещё и резина, вырезанная из старой конвейерной ленты.
     Шило с крючком, дратва*, небольшой кусочек чёрного вара** для смоления этой самой дратвы и специальный сапожный нож всегда хранились в одном из ящичков столика ножной швейной машинки-тумбы.  Все эти вещи были  аккуратно завёрнуты в тряпицу.  И если у кого-то неожиданно  возникала необходимость чем-то воспользоваться, надо было обязательно об этом спросить разрешения у папы…
     О жевательных резинках, которыми сегодня просто завалены прилавки магазинов, в те далёкие времена прошлого столетия даже и не слыхивали.  Разнообразие же резинок сегодня  стало таково, что порой  складывается  впечатление - «нет ничего нужнее для человек, чем именно эта жвачка. И именно без неё человеку просто не выжить в наш широко шагающий  двадцать первый век…»
     Но даже в те далёкие времена народ умудрялся что-то жевать.  Думаю, что если  на этот неосознанный, а может и осознанный жевательный процесс натравить сегодняшних учёных генетиков, то можно с уверенностью услышать от них некую концепцию: «Во всём  виновата генетика, человек ест говяжье мясо и баранину, а ведь они-то как раз жвачные животные.  Вывод из этого прост - человек жуёт жевательную резинку, потому, что этот инстинкт  передался от животных через гены».  Главное, что сегодня такой довод  вполне может оказаться убедительным, а многие обыватели даже поверят в эту невероятную, но красиво обоснованную учёными-генетиками глупость.
      Первая жвачка, которую попробовал в своей жизни наш Санька, это был кусочек уже разжёванного чёрного вара. Если его небольшой кусочек положить в рот, немного подержать, чтобы он чуток нагрелся, и начать жевать (иногда сплёвывая чёрную слюну), то после недолгих жевательных трудов  во рту организуется некая пластичная масса. Цвета она, конечно, будет чёрного и совершенно безвкусная, но для не очень притязательных  вполне приемлема. А если в начале процесса разжёвывания добавлялся маленький кусочек масла, то этот процесс ускорялся чуть ли не вдвое. Были и другие способы изготовления жвачки - это или из пчелиного воска, или из парафина. А если туда ещё добавить маленький  кусочек сердцевины цветного карандаша, тогда у жвачки появлялся цвет.
      И вот однажды  наш герой потерял свою любимую чёрную жвачку. Где-то положил, и всё… пропала. Сначала Санька подозревал большого кота Дяденьку Васю***, уж очень тот  подозрительно смотрел, как Санька старательно выжёвывал свой кусочек. С другой стороны, зачем коту нужна жвачка, если в курятнике и коровнике полно мышей?! Он туда и так ходил  каждую ночь, ну просто как в общественную столовку. У мамы была своя, у Няньки тоже, а просить у них наш растеряша  не хотел, наверное, гордость не позволяла. Папа же этим  жевательным делом вообще не увлекался. И тут-то  Санька вспомнил, где можно откусить ма-а-аленький кусочек вара, и никто этого даже не заметит, ведь для смоления дратвы того, что останется,  всё рано хватит…
     Папа с мамой были на работе, Нянька отлучилась на улицу по хозяйским делам, наказав Саньке не хулиганить тут. «Если тут нельзя, то значит там можно, только где это там, интересно?» - промелькнула шальная мысль в голове у нашего героя. Он выглянул через окошко на улицу, убедился, что Нянька вошла в коровник, и прямиком направился к швейной машинке. Именно там (в ящичке) лежал папин набор для ремонта обуви, именно там и лежало то, что ему сейчас было крайне необходимо. Вынув из ящичка матерчатый свёрток, он аккуратно его развернул.  И вот он чёрный, величиной с его кулачёк, со следами потёртостей о дратву заветный кусок вара.
     Недолго думая, Санька впился своими острыми зубами в один из краёв. Не без труда, даже с каким-то щелчком, он откусил, а вернее будет сказано, сколол небольшой его кусочек. Убедившись, что осталось ещё достаточно много, он так же аккуратно всё завернул в ту же тряпицу и вернул свёрток на место. Он опять выглянул в окно, Нянька ещё не появилась. Тогда, взяв со стола чайную ложечку, наш горе предприниматель выскочил в сени. Там на подоконнике стояло блюдце с куском домашнего масла, на днях сбитого в ручной маслобойке из свежих сливок. Отковырнув немного ложечкой, он отправил его в рот и тут же вернулся в дом, тщательно всё разжёвывая. Ну, и понятное дело, к моменту возвращения Няньки домой, во рту у Саньки уже практически сформировалась вполне нормальная чёрная жвачка.
     С того случая прошло три дня. Был субботний вечер и папа решил подлатать случайно продранный накануне Нянькин левый валенок. У самой дальней стены коровника она наступила на подгнившую доску и, проломив её, продрала валенок об острый край. Ремонт такого порядка не требовал больших усилий, и назвать его сложным - это значит,  мастеру признаться в своём неумении. И если папа садился за такую работу, то Санька старался хоть чем-нибудь, но обязательно помочь. Особенно ему был интересен процесс прошивания.
      Через проколотое крючковатым шилом отверстие в нужном месте валенка  изнутри наружу протягивалась просмолённая дратва, концы её должны быть примерно одинаковыми. И тут начиналось самое интересное. Примерно через полсантиметра (или чуть больше) шилом протыкалось новое отверстие и внутри валенка левой рукой (совершенно вслепую) на крючок шила надевалась петля просмолённой нити. Эта петля аккуратно вытягивалась на лицевую сторону, и через неё (можно с помощью шила) уже правой рукой пропускался другой свободный конец нити. Затем левой рукой  петля с нитью втягивалась вовнутрь, а где-то на середине сшиваемых слоёв производилось равномерное, достаточно  сильное натяжение обеих нитей. Таким образом получался стежок. Размеренно повторяя эти действия, т.е. стежки, можно получить крепкую прошитую строчку, этот процесс просто завораживал нашего героя. Но перед началом такой работы нить надо было обязательно просмолить варом, чтобы она была крепкой и водостойкой…
     - Сынок, ну-ка, давай помогай мне. Надо просмолить небольшой кусок дратвы для ремонта Нянькиного валенка. Не дело же ей зимой ходить в продранном, - проговорил папа и, отрезав с полметра нити, уже было взялся за кусок вара, но, глянув на него, он с неподдельным удивлением замер.
- Да-а-а-а! Смотрите-ка, - обращаясь уже ко всем, проговорил он, - А в моих инструментах  кто-то побывал и откусил кусок вара?! Похоже, он чёрную жвачку решил себе сделать, откусив от этого куска,  и вот вам, пожалуйста - от его зубов здесь остались чёткие отпечатки. Оч-ч-чень интересно, и чьи же это зубы?…
Мама и Нянька с любопытством подошли к папе, им тоже стало  интересно взглянуть на эти отпечатки зубов таинственного «кто-то». Они, конечно, не могли сделать такую глупость и без папиного разрешения тайком отколоть, а тем более откусить кусочек чёрного вара, а тут такое-е-е-е…
     - Отпечатки зубов, вроде, мелкие какие-то, - проговорила Нянька и  бросила взгляд на Саньку.
- То-о-очно. Совсем мелкие, как у крысы. Нет, скорее всего, как  у ребёнка, - добавила мама и тоже взглянула на нашего героя.
- А может быть..? - папа сделал вид, что задумался и вопросительно посмотрел на сына, - …Это кот Дяденька Вася забрался в ящичек? Развернул тряпицу,  откусил кусочек вара для жвачки и, аккуратно всё завернув, положил свёрток на место?
Санька тоже, было, сделал любопытное лицо и, вытянув свою тощенькую шею, взглянул на кусок с отпечатками зубов, и тут  он  понял, что попался. Капитально попался со всеми своими потрохами - зубы-то были, конечно, его!
      Жгучая краска вины  тут же вспыхнула на его детском личике. Она ярким жарким пламенем, как из пышущей печи,  окатила его  (как ему показалось)  от самой макушки до самых кончиков пальцев его ног. Ему стало жарко и стыдно! Ах, как же ему стало стыдно от того, что он вот так, можно сказать, на пустяке-е-е… Слёзы обиды ручьём хлынули из Санькиных глаз. Обида за себя и за потерянную тогда жвачку. За то, что залез без спроса в ящичек и взял этот вар. За то, что зубы его чётко отпечатались и, конечно, ыу-у-у-у-у… наверняка последует наказание.
     - Папа-а-а, это не Дяденька Вася-а-а-а-а. Я-я-я-я, это я откуси-и-ил.
Малыш, прижав ладошки к мокрому от слёз лицу, стоял рядом с папой, сидящим на маленькой табуретке. Он так горько плакал, что взрослые, глядя на такое отчаянное покаяние, не сдержавшись,  просто рассмеялись. Как тут можно было  наказывать этого случайного виновника, если он всё-таки сам признал свою вину. Ну, пусть и не сразу, и пусть в тайне надеялся, что обойдётся, но он ведь нашёл смелость и признался в случившемся…Да-а-а!  Такая вот совсем непростая история случилась с нашим горе-героем…
      А в будущем знание, как подшивать валенки, да и вообще ремонтировать любую обувь, нашему  герою очень пригодилось. Но всякий раз, когда он брался за ремонт именно валенок, из  глубин его памяти сразу всплывала эта незабываемая история горько плачущего Саньки из  такого далёкого и до удивительности  бесконечно родного детства…
                -------------------------------------------------
Дратва* - кручёная просмолённая или навощённая нитка для шитья обуви,
                кожевенных изделий.
Вар** - сапожный вар,  легкоплавкое, мягкое смолистое вещество, нерастворимое в 
              воде. Различают вары светлый и чёрный. Чёрный вар - продукт переработки 
              древесной или каменноугольной смолы; используется при изготовлении
              простилочной массы в производстве обуви, а так же для пропитки (натирания)               
             ниток дратвы в обувном производстве.