8-11 февраля 2016

По-прежнему не хочется копаться в старых записях, чтобы не улетучились последние воспоминания конца 60-ых – начала 70-ых. Скажем, вкус морозного января в Москве 69 или оттепель в феврале 72 перед перелётом в Хабаровск, где стояли суровые дневные морозы под 30° и ночные далеко за 30°! На дружеской вечеринке мы объявили о том, что с 8-го февраля живём вместе, потом Оля поехала меня провожать в Домодедово и неожиданно для себя самой полетела со мной на самолёте. Сначала она раздобыла билеты на экспресс от Аэровокзала до Домодедово. То ли нашла, то ли ухитрилась купить как провожающая. А при входе в лайнер ей сказочно повезло с пожилой женщиной-инвалидом на костылях при двух мужчинах-провожатых! Она мигом одной левой подобрала костыли и, зажав их подмышкой, на законных основаниях присоединилась к группе пассажиров и провожающих, медленно продвигавшуюся вверх по трапу. Оказавшись в салоне, видимо, решила испытать судьбу до конца, загадав желание. Потом за дело взялся я, также поставив на судьбу. Со стороны мы светились счастливой парой даже с самых задних сидений, которые без размышлений выбрали по сложившимся обстоятельствам и ради уединения. Когда стюардессы или бортпроводницы начинали нарочито демонстративно пересчитывать людей в салоне, я, улучив момент, тут же испарялся в туалете. Ошибся только однажды, закрыв двери, чем и выдал себя. Поскольку пересчёт происходил два-три раза, я подумал о том, что нас всё же вычислили, но не захотели портить впечатление себе и настроение нам! В любом случае, сказочный спектакль продолжался до конца полёта. Места свободные были, и бортпроводницы радовались не меньше нас. Мы тепло распрощались как хорошие друзья, в чём-то даже сообщники, и после тёплого дождя в Москве вышли на крутой хабаровский мороз! И если я знал, куда и когда еду, то Оле грозила просто беда в её демисезонной одежде! Но всё разрешилось, и сделалось хорошо. Нас встретили, привезли домой, а на следующий день экипировали Олю с помощью Иды Т., близкой подруги Софы. И мы рассекали на такси по Хабаровску, то натужно поднимаясь вверх, то с ужасом катясь под уклон, как на американских горках! Ровно было только на замёрзшем материке Амура!
По Амуру в январе 1988 года мы с дядей Мотей, младшим папиным братом из Ливен, на УАЗике пытались успеть на папины похороны, но не успели. Земля на свеженасыпанной могиле ещё не смёрзлась. Папа не дожил до 75 три месяца без трёх дней.

До света в жизненном соку,
до слова в словоподражаньях
стремимся к вечному стиху,
безумно тратя обещанья.
В начале всех своих начал
счастливой музыкой незнанья
неизречённый идеал
лежит в основе недеянья.

Из вдоха воздуха объём
в предтече выраженной речи, –
светимость и звучанье в нём
неутолимо бесконечны.
Меня ещё в помине нет,
есть только зазеркальный облик
внушенья славного «поэт»,
что моря отдалённый отблеск….

Есть всё: ничто и никогда
«прамузыки» воображенья
первоначального листа
ещё от первого рожденья,
хотя второй раз был рождён
в процессе внутреннем движенья
и постепенно приобщён
к путям бессмертных сообщений!
          _______________

Во славу идола поём
за идиллическую долю,
вспахав посредственным пером
святое жертвенное поле!
Покажется бездарным пнём
и гений с опытом приличным,
которого в момент распнём
на плечиках святых привычек!

Соблазн пороком выйдет в срок,
умножив жертвенную сумму,
и игом выродится долг,
захомутав рабов безумных!
Самосожжением сплошным
творцы неистовствуют нынче,
и есть кому плеснуть бензин
для вспышки ненависти чистой!

Проверить подлинность любви,
измерить волю мирозданья –
ось времени-пространства и…
отвергнуть вновь несущий камень!
Просветы звонкой тишины
и откровенья эволюций
возможностей совсем иных
в сердцах и душах познаются….

Подачек эпохальных ждём,
заворожённые приматы,
от памятников и имён –
на «марксовых крючках» приманок,
чтоб вновь бросаясь на прорыв,
век попирая поколеньем,
пытаться застолбить свой миф
в крутой эпохе потребленья!