Букет из чертополоха роман часть 2 глава 1

Часть 2

Глава 1  Преданья старины…

Свой рассказ Севжи начала с предисловия. Она постаралась успокоить испуганную и удивлённую Любашу. Ну можно ли оставаться совершенно спокойной после таких странных совпадений имен и фактов, а также осведомлённостью этих людей даже своего имени, которое Люба не сообщала Ибрагиму, и тем не менее…

« Сейчас Турция является высокоразвитым капиталистическим государством. И сегодня Национальная разведывательная организация Турции (сокращенно MIT) является одним из самых мощных разведывательных сообществ мира. MIT тесно сотрудничает со всеми разведками ведущих стран мира. В том числе и с Россией. Следует иметь в виду, что MIT в современных условиях для турецких граждан означает тоже самое, что при Советском союзе для советского человека означало КГБ. Однако  в отличие от КГБ, которое за последнее десятилетие было практически уничтожено многочисленными реформами и потеряло своё былое могущество, возможности и высококвалифицированные кадры, наоборот MIT находится на пике своего могущества и имеет весьма сильные кадры. Да и в финансовом плане у этой организации всё в полном порядке. Мой отец и муж служили в спецслужбе. А в обязанность министерств и ведомств, общественных и иных организаций входит немедленное представление в MIT любой информации разведывательного характера, добывать и представлять по запросу сотрудников необходимую информацию и оказывать всяческое содействие в разведывательной деятельности. Поэтому мы сейчас много знаем о тебе. А причины интереса… Давай по порядку…

Примерно в начале двадцатого столетия, где-то в 1914 году  у моих прародителей пропала дочь Севжи… в возрасте четырнадцати лет. Время в Турции  тогда было тяжелое, сплошные войны и революции, смена власти, раскол общества, обнищание простого народа… в общем, как и везде, где смута.
 Севжи была необыкновенной красавицей и надеждой своих родителей. Они мечтали выдать её замуж за богатого господина, тем самым решив свои финансовые проблемы. Они были среднего достатка, всю жизнь занимаясь ловлей рыбы и имея даже своих собственных работников, но… как всегда, чем больше денег, тем больше хочется. Местного художника они наняли написать портрет Севжи, который сейчас хранится в нашей семье… но это после. Подчиняясь настроению в обществе, и видимо плохо понимая политическую ситуацию, они сами, без каких либо советов со стороны взяли под арест соседского мальчика, родители которого и старшие братья были убиты во время репрессий на христианские народы, в том числе армян. Он сидел в глубокой яме, куда обычно скидывали рыбные отходы. А непокорная дочь, которой уже заинтересовался один из помощников Энвера-паши — лидера младотурков, уже успела полюбить парня. Увидев портрет Севжи на Стамбульском базаре в руках у продававшего картину художника, господин Джемаль вскричал: « Откуда у тебя портрет моей Севен? Моей недавно почившей, любимой жены?».

- Эту девушку зовут Севаж, она дочь рыбака с Эгейского района, я писал портрет с неё, и никогда не видел вашей жены.
 Джемаль купил портрет у художника за большие деньги (кстати сказать, это была копия — оригинал портрета был у родителей Севжи), но не успокоился, пока не разузнал всё, что его интересовало. Спустя какое-то время за красавицей  приехали сваты с дорогими подарками и… участь Севжи была решена. Насколько были счастливы родители, настолько напугана и несчастлива была Севжи. Она, как могла помогала Ибрагиму пережить невзгоды заточения, страстно полюбив несчастного юношу, подкармливая и развлекая его, пока не видели родители, днём занятые своим бизнесом. Любовь была обоюдной и ничего не оставалось делать, как бежать вместе. Севжи — от безысходности предстоящего брака, а Ибрагиму… ну понятно почему. Теперь и ему грозила смертельная опасность.»
Люба внимательно слушала, вникая в каждое слово повествовавшей, глядя во все глаза. Казалось, что она забывала моргать, что бы не пропустить ничего важного. Я всё больше очаровывался девушкой, поглядывая на неё и начиная вместе с ней понимать, что к чему.

А Севжи продолжала, немного отпив чаю и глубоко вздохнув, от чего сын, взволнованно взял её за руку. Мать ласково на него взглянула, как бы успокаивая, мол всё в порядке…

«...Куда бежали и куда пропали влюблённые беглецы, сразу никто не узнал. Их искали долго, но следы потерялись где-то у моря… И тут в семью пропавшей явился сам Джемаль… Он не поверил родителям, угрожая заточением и расправой, думая, что те скрывают свою красивую дочь, чтобы не выдавать замуж за великовозрастного господина. Так нет, они рассказали все подробности исчезновения Севжи и Ибрагима. Показали яму и… свою младшую дочку, которой только лишь минуло девять лет и уже была (в то время так и было), готова к браку, предлагая её взамен беглянке, но… Она, к сожалению не была такой красивой, как Севжи. Может быть потому, что она была ещё совсем маленькой и не успела расцвести, как её старшая сестра, я  не знаю.  Но Джемаль отказался, объявив о розыске Севжи и обещая награду каждому, кто даст достоверные сведения о её нахождении. Долго и безуспешно искали беглянку. Но повторяю, время  было политически не спокойное, власть постоянно менялась. И единственно, что было нерушимо во все времена Турции, так это воля покойного, которую передавали по наследству потомки. Джемаль умер в преклонном возрасте, завещая своим сыновьям разыскать пропавшую Севжи и  подарить ей, если она жива, или её потомкам некоторую часть драгоценностей, которая принадлежала умершей при родах его первой и самой любимой жене Севен, ведь она была точной копией Севжи. А драгоценности должны принадлежать той, на которой они будут выглядеть достойно, ведь Джемаль самолично подбирал каждый камень для колье и диадем своей ненаглядной жены, чтобы те подчеркивали и оттеняли необыкновенный цвет глаз Севен.  Имя её означает «любящая», и никого больше не любил в своей жизни Джемаль, чем эту красивую и действительно любящую его всем сердцем женщину. Вот таким было это странное завещание… Говорят, что он умирая, пригрозил своим сыновьям, что если кто недостойно завладеет украшениями, то Джемаль с того света найдет и покарает страшной смертью неучтивого.
 Много времени прошло с тех пор, пока нашлась твоя семья, Люба. Спецслужбы не ставили важной целью разыскать тебя. Но мы, потомки нашей прабабки Севжи, очень надеялись на то, что она выжила и дала своё потомство, где бы она не находилась. Нашему удивлению не было предела, когда первые следы её нахождения разыскал мой отец — в далёкой России, тогда ещё в Советском союзе. А потом его дело продолжил мой, ныне уже покойный муж...»

 Она смахнула слезу, с нежностью взглянув на тревожного сына. Тот всё также держал мать за руку, реагируя на каждое её движение и интонацию, подливая чай и поправляя то складки её одежды, то  подвигая поближе блюдце.
«… Это он увидел в одной из местных газет Ростовской области твой портрет, Люба. Ты же выиграла конкурс красоты в своём институте? А сходство твоё и фамилия, схожая с фамилией потомков нашей Севжи, сделали своё дело… осталось только устроить твою поездку сюда, чтобы убедиться в фактах. Да, да! Твою поездку мы тоже подстроили, через ректора вашего. Пришлось и дочку его пригласить, но она об этом даже не догадывается конечно…

 Мы с Ибрагимом только пешки в этом расследовании, и даже никогда не видели драгоценностей, которые с большой вероятностью теперь будут принадлежать твоей семье и в частности тебе, Люба, но, говорят они имеют очень большую ценность. Надеюсь, мы не зря это всё устроили и тебе это принесёт немного счастья, ведь у тебя хоть капля но осталась нашей крови, а?»

Люба не мигая смотрела на Севжи и, казалось не знала, что ответить, а потом:
- Я не знаю, это ещё доказать нужно, ведь столько времени прошло. Драгоценности меня не интересуют, я не настолько зависима от денег, тем более чужих. Пусть они остаются в музее, где-нибудь, что ли… Или отправить их в помощь малоимущим… я не знаю. Мне и моим родным вряд ли они счастья принесут. А вот подтверждения фактов, о том, что моя прабабка была турчанкой, мне нужны. Ну до каких пор я буду страдать от своей экзотической внешности, не зная корней своего рода! О том, что прадед был армянином мы все потомки догадывались, потому, что он и бабушку Любу мою научил своему родному языку. А она только ругалась на нас за непослушание на непонятном нам диалекте,  ведь её муж  - коммунист, председатель колхоза запрещал ей говорить на армянском языке. Так что не зря вы всё это затеяли, и я вам всегда буду благодарна за это. Остаётся только одна небольшая просьба: а можно ли взглянуть на портрет Севжи?

- Ну, конечно… Принеси его, Ибрагим…

 И мы с нетерпением стали ждать столь интересующий нас всех объект, чтобы убедиться в сходстве с Любашей этой далёкой и героической родственницы.