Наблюдатель. Глава первая

Запись #434.

                ###

Земля.
Уже прошло 17 полных оборотов этой планеты вокруг звезды с того момента, как я начал выполнять своё задание. Изучение истории человека довольно часто вызывало у меня немое удивление; раз за разом я понимал, насколько будет тернист мой путь к пониманию их природы. Однако, за время, проведённое здесь, я осознал, что, будучи созданиями крайне противоречивыми, люди в состоянии сконцентрироваться на решении проблемы в критических ситуациях и преодолевать её сообща. В какие-то моменты я даже был под впечатлением от их усердия и напористости, любви к жизни. Их нынешняя борьба за выживание лишь подтверждала эти качества.
Связующий Симбиоза Млечного Пути-удивительно, но факт, нашу галактики люди называли так же-уверял меня, что руководство довольно моими действиями и настаивает на продолжении работы.
Как же поразительно, что я здесь оказался.
 
                ###

451-ый осматривал местность через бинокль, чтобы быть начеку. Мой брат, Кенто, проверял припасы, найденные нами в чудом уцелевшей деревне близ горного перевала. Прошло уже около более пятнадцати лет с момента окончания Третьей Мировой, проще говоря, Конечной Войны-найти что-либо пригодное к использованию становилось всё труднее, поэтому всё добытое было на вес золота. Я следил за показаниями датчиков костюма-уровень излучения должен быть постоянно отслеживаем. В течение этих долгих лет, что мы провели под землёй, отсиживаясь в бункерах, единственное, что мы могли предпринимать, было изучение обстановки на поверхности, анализы радиационного фона и попытки изобрести технологии, с помощью которых можно было бы элементарно выходить наружу. Наш отряд в этом рейде испытывал новые костюмы, более лёгкие и износоустойчивые по сравнению с предыдущими версиями. Кроме того, находясь в них, мы могли дышать воздухом извне благодаря эффективным системам очистки и вентиляции. Это было ещё одно важное преимущество перед их предшественниками – баллоны со сжатым кислородом, использовавшиеся ранее, стесняли движения и требовали большой выносливости. Так что если не доедем обратно, то добежим.
И пока мы отсиживались в безопасных подземельях, люди, оставшиеся снаружи и впавшие в безумие от отчаяния, показали животный оскал, который человечество так долго прятало.
Мародёрство. Культы. Убийства. Каннибализм. В людях проснулся первобытный инстинкт выживания, однако он был поставлен на хромую индустриальную ногу. Капканы, мины, автоматические огневые точки, порой даже встречалась робототехника…Искусству убивать человек учился всегда, постигая всё более изощрённые способы. Ему он предавался самозабвенно вне зависимости от обстоятельств.
Безумие.
-Эй, Крон!
Даже после всего того, что было, мой брат оставался всё таким же беспечным и весёлым, будто существуя в своём параллельном мире. Словно не было никакой войны, словно жизнь всё так же размеренна и нормальна… Словно наши родители всё ещё с нами.
В тот роковой день, когда зазвучал истеричный вой сирены, всё происходило крайне быстро и в огромной спешке на грани с паникой. Никто ничего не понимал и объяснять нам никто ничего не собирался, лишь голос из колонок командным тоном давал указания, как добраться до бомбоубежищ. Я, тогда ещё шестнадцатилетний мальчуган и Кенто, которому только исполнилось девять. Мы оба учились в школе, где преподавал отец. Два ребёнка, ничего не знающие об этом мире и еле поспевающие за родителями, которые думали только о том, как уберечь нас. Возле бункера была давка. Общее волнение было готово перерасти в массовую истерию, толпа была готова стереть в пыль солдат, которые из последних сил сдерживали натиск людских тел и всё ещё пытались проверять каждого по списку фамилий. Родители прикрывали нас от общего хаоса и давки, закрыв своими телами. Звуки первых взрывов окончательно сломили остатки разума. Наплевав на всё, ринулись внутрь быстрее всех сами же солдаты. За ними хлынула потоком безумная масса людей. Одна наша семья стояла непоколебимым островом среди этого течения, наблюдая всё это словно со стороны. Затем всё произошло в считанные секунды. Родители, обменявшись взглядами, и, видимо, приняв решение, расцепили круг, в котором мы были - нас засосала толпа. Я тут же инстинктивно схватил за руку Кенто, которую ему чуть не вывернуло из плечевого сустава и бросил последний взгляд на родителей в тот момент, когда ворота убежища уже закрывались. Они, обнявшись, смотрели на нас со столь сильными любовью и нежностью, будто они вложили в это прощальное послание всё то, что было у них для нас до конца своих дней. Затем ворота закрылись окончательно, отрезав от нас их и весь мир, который погибал под ядерными ударами и который нам больше никогда не предстояло увидеть прежним.
И сейчас мой брат окликал меня, жонглируя концом троса с крюком, которым мы крепили груз, будто вес костюма для него попросту ничего не значил:
-Могу ли я побеспокоить Ваше Высочество, или Вы слишком заняты мыслями о высоком? – даже сквозь панорамную маску противогаза его голос звучал всё так же бойко и невыносимо весело.
-Замолчи и просто кинь мне верёвку, - мой голос немного дрогнул от нахлынувших воспоминаний, но, похоже, что брат этого не услышал.
Схватив трос на лету, я стал укреплять ящики в багажном отсеке нашего бронированного грузовика, который мы использовали для таких опасных вылазок, заодно пользуясь лишней возможностью рассмотреть всё то, что мы везли. Чудом не вышедшие из годности медицинские принадлежности, найденные в местной поликлинике; боеприпасы, оружие и вообще всё, что было хоть как-то похоже на железо; одежда и даже какие-то вещи для дома. Раньше перспектива взять что-либо без спроса и не понести за это ответственность выглядела куда веселее и беззаботнее. Но сейчас нас на это толкала нужда и обязательства, на нас возложенные.
 В нашем убежище довольно скоро сложился порядок. Семьи, спасшиеся в нём, в большинстве своём имели отношение к научному исследовательскому институту, в котором так же работал отец и где должны были в последствии работать и мы; все были знакомы между собой. Многие занимались масштабными проектами, некоторые из которых были даже удостоены премий. Это были именно те люди, которые были так нужны в сложившейся ситуации. Но помимо интеллектуалов внутри оказались уже упомянутые мной солдаты. Как впоследствии выяснилось, там была расквартирована целая рота солдат для защиты особо ценных разработок, которыми в этом самом бункере занимались наши педагоги. Поначалу на военнослужащих косо смотрели и причины для того действительно имелись – как эти люди могут нас защищать, если в условиях реальной опасности они первыми сбежали? Пару раз даже звучали предложения выгнать всю роту наружу, хотя все прекрасно понимали, что на такой безумный шаг не пойдёт никто- каждый человек был на счету. Как потом смог объяснить их командир, никто не верил в реальную возможность войны, им было сказано, что это не более чем учения. И это было справедливо- никто не хотел верить в неё до последнего. Вопрос относительно того, кто возьмёт на себя бразды правления, решился довольно быстро - самым уважаемым среди учёных был Оргост, бывший так же и близким другом нашей семьи. Он был нашим идейным вдохновителем и лидером, в полной мере исполняя свои обязательства руководителя. Нас с братом он сразу взял под опеку, меня он отправил помогать учёным, заодно решив таким образом вопрос с моим образованием, брата же отдали в стихийно организовавшийся детский сад, так же выполнявший школьные функции. Всё-таки вне зависимости от того, что происходило в мире, дети оставались детьми и за ними нужен был присмотр. Так и прошли эти долгие годы-я узнавал всё больше и больше в различных научных отраслях, в то время как брат мой был обожаем всеми, с чем он спокойно и жил, не особо задумываясь о том, что тоже может делать что-то для всех нас. Через некоторое время, когда были готовы первые прототипы антирадиационных костюмов, адаптированных под новые условия мира, что ждал нас снаружи, меня зачислили в группу для вылазок. Не тратя время на раздумья, я попросил, чтобы мой брат тоже принимал в ней участие, объяснив это тем, что и он должен что-то делать для общего блага. Таким образом раз в два месяца мы выезжали в подобные рейды, сначала высовывая ненадолго нос наружу, делая замеры и в быстром темпе возвращаясь назад, и потом уже, получив очередные улучшения костюмов, мы начали позволять себе роскошь прихватывать что-либо из уцелевшего. Удивительным образом нам повезло и с аппаратурой – как нам объяснили со временем, порой здесь выполнялись правительственные заказы и для удобства осуществления и тестирования всех эскизов и образцов бункер был связан сетью туннелей с цехами по изготовке электроники, обработке металла и прочими. Вопрос был лишь в наличии металла, его-то в основном мы и старались добыть.
-Прошу простить меня, милорд, за столь скромный скарб-ваши воины добыли всё, что было в сокровищнице. - продолжал издеваться брат.
О Боги, как же он не выносим…Наверно, оставь мы его прям сейчас здесь, посреди выжженной пустыни, он бы ничего и не заметил, веселясь с самим собой. О, великий соблазн.
-А я смотрю, ты никак не угомонишься, да, брат?
-Ну кто-то же должен тормошить вас, отморозков!
-Оба, рты на замок. Впереди ещё долгая дорога. Не отвлекаться.
Да,451-ый.Ты всегда вносил правильную ноту в ход беседы.
   Вот уж кто действительно находился в своей стихии. Подобно элементалю, подобно горгулье ходил он среди нас, иссечённый шрамами и твёрдый как скала по такой же испещрённой бороздами сфере, когда-то бывшей нашей родной планетой. Ещё сильнее эффект становился в сочетании с его костюмом с подсумками под патроны и гранаты, окрашенным в серо-чёрный цвет для маскировки.  Порой можно было подумать, что это он испепелил Землю, чтобы всей его амуниции нашлось дело-настолько, мне казалось, ему естественно живётся в таком мире.
-Отстаём от графика. Оставшееся расстояние придётся форсировать. Кенто, за руль. Крон, пулемёт. Смотришь во все стороны. На мне грузовой отсек. Вперёд.
Сказано-сделано. Я встал за турель. Пулемёт, который мы нашли в ходе одной из вылазок на подбитом вертолёте, наши умельцы пришили к крыше кабины, вдобавок сделав в ней люк. Кстати, шлем пилота с того вертолёта красовался на поясе Кенто. Хоть что-то в его облике говорило о том, что происходило вокруг.
   Длинная дорога. Унылый пейзаж. Периодически встречающиеся дома с выбитыми окнами и сиротливо оставленные на улице детские игрушки. Врезавшиеся друг в друга машины.  И совсем иногда попадавшиеся глазу, но уже не тревожащие рассудок останки погибших-где-то уже скелеты, где-то ещё новые. Всё один и тот же ландшафт, похожий на разорванную и местами надрезанную киноленту, которую измождённый разум пытался заполнить знакомыми ему образами. Перед глазами так и представали картины из обыкновенной размеренной жизни-дети, бесконечно носящиеся в играх и весёлой суматохе, бесчисленные компашки подростков, слонявшиеся туда-сюда без дела, взрослые, отдыхающие после рабочего дня на верандах своих домов и с некоей светлой полу грустью, полу радостью наблюдавшие своих отпрысков. Приятные бытовые сцены, к которым так привыкаешь и о которых так грустишь, когда нет возможности их вернуть.
   В детстве у меня была любимая энциклопедия, маленькому мне она казалась безумно большой и толстой. Из неё я узнавал об окружающем мире, его красотах и явлениях, или же просто сидел на ней за обеденным столом лет до восьми. Было бы здорово снова ощутить её в своих руках, и, веря в волшебство и веря изображённому в ней, подобно тому маленькому мальчику, выдёргивать из неё листки и разглаживать их по поверхности, окружавшей меня. Вместо обуглившихся и наклонившихся в разные стороны, а то и вовсе повалившихся на бок домов – горы с озёрами, возле которых пасутся гигантские динозавры, вместо остовов сгоревших машин – клумбы прекрасных цветов, разливавших в воздух аромат жизни, спокойно существовавшей вокруг и глубоко дышавшей всем своим естеством. -А знаешь, когда-то ведь всё было нормально. Я уже начал забывать об этом.
Я аж вздрогнул от неожиданности, услышав на удивление спокойный и не резкий голос пехотинца. Я повернулся к нему-он так же, как и я вставлял какие-то свои куски воспоминаний в эту порванную киноленту реальности, блуждая взглядом по уже несуществующим местам и людям. Некоторое время спустя он продолжил с лёгкой иронией в голосе:
-Твой дурацкий мечтательный вид заставил и меня воскресить прошлое.
Я, сколько оторопев, всё же решился спросить:
-И… что же ты вспоминал?
Коротко взглянув на меня, он тут же обратил взор внутрь себя обратно к своим воспоминаниям.И тут меня пробила мысль.
   Я никогда не знал имени 451-го! Словно увидев нового и незнакомого мне ранее человека, я стал пристально его разглядывать, ожидая увидеть в его образе, среди узора шрамов на его лице, наполовину скрытого бликами света на пластике противогаза, ответы на такие простые, но возникшие только сейчас вопросы. Откуда он? Кем были его родители? Какие были его мечты в юности? Что должно было произойти с человеком, чтобы люди обращались к нему по номеру, словно он был какой-то немой деталью бездушного  механизма, совершенно не задумываясь о том, что и у него было Имя?
Родные? Чувства?..
   Однако, беседа не получила развития и я повернулся обратно к пулемёту. Интересно, что же будут вспоминать дети, родившиеся в это мрачное время? Болты, гайки и гильзы, которые у них вместо игрушек? А ведь попробуй им расскажи, что маленький я играл с фигурками супергероев и конструкторами, они бы даже и представить себе это не сумели. Может быть, кто-нибудь из них напишет сказку об этом: Давным-давно у детей были нормальные игрушки, но пришла злая колдунья Ядерная Бомба и всё у них забрала. То есть вообще всё.
Но несмотря ни на что, они всё равно оставались детьми. И улыбались… -Ребята, сообщаю последние новости! - прозвучало из кабины.
-Доложи,-как обычно бесстрастно молвил 451-ый, хотя я мог чувствовать буквально кожей моментально возникший заряд адреналина, исходящий от него.
-Аборигены желают иметь беседу с нашей делегацией!
-Что за бред ты несёшь?!-не выдержал я .
Машина, дёрнувшись пару раз, остановилась и Кенто не спеша вылез наружу, повиснув на полуоткрытой двери. Взгляд его был спокоен и не выражал ничего, от чего моя спина сразу взмокла.
-Контакт.         




12.02.2016. Глохрок.