Метод свиданий, или работа над ошибками, 9 глава

Глава девятая. – «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?».
* * * * *
Первое, с чем я столкнулся проснувшись рано утром, было колоссальное недомогание под названием «похмелье» и легкое угрызение совести при воспоминании о моем ночном звонке Урсуле. «Ты что больной, что ли, Ник!? – задавал вопрос сам себе я. – Только-только ваши отношения стали набирать доверительности, как ты со своим пьяным рылом решил все испортить. Это же тебе не какой-нибудь потаскухе названивать за полночь! Тут деликатность должна быть…».
Мне было до того паршиво, что когда я попытался встать с кровати, то почувствовал сильное головокружение и тошноту до такой степени, что меня чуть не вывернуло наружу. Было девять часов утра, но я лично ощущал себя так, как будто я только что лег спать. Провалявшись в постели и борясь с тошнотой, ужасной сухостью во рту и головной болью, которая стремилась расколоть мою черепную коробку на два полушария, я стал замечать, что мне в голову приходят (если это можно было так назвать) мысли, что без «хирургического» вмешательства здесь не обойтись.
Под последним я всегда понимал употребление небольшой дозы спиртного для восстановления дисбаланса в организме, связанного с резким сокращением кровеносных сосудов. Сил у меня было немного, я призвал на помощь всю свою волю и, максимально быстро одевшись, через пять минут был в ближайшей забегаловке, где можно было решить проблему сегодняшнего утра.
Когда я вошел туда, то увидел скучающую продавщицу, женщину лет пятидесяти на вид, и некоего индивидуума, в очень потертой одежде и с таким же примерно потертым лицом, примерно моего возраста. По его физиономии было видно, что парень также накануне сильно перегрузил себя спиртным и пришел сюда в «народную поликлинику» с тем же намерением, что и я. Он взял сто грамм водки в одноразовый пластиковый стаканчик, одну зеленую маслину и приступил к опохмелу. Выпив грамм двадцать, он, закашлявшись, отставил прибор в сторону: видно было, что водка ему не шла и просилась назад.
«Что же ты, парень, делаешь? – мысленно чертыхнулся я. – Мне нужно поправиться, но ты, со своим беканьем, отвращаешь меня совсем от спиртного. Теперь я смогу выпить водку разве что под пыткой!». От одной только мысли об алкоголе и от запаха водки, зависшего в кафе, меня ужасно тошнило.
-Велика Россия. Позади Москва, а отступать некуда! – сказал я сам себе под нос, цитируя слова героя обороны Москвы политрука Клочкова, и решительно заказал целых двести грамм водки.
Призвав на помощь Высшие силы Космоса, я выдохнул воздух и залпом влил в себя эту гадость. Она на удивленье легко вошла в меня, я запил ее ситром и зажевал кусочком соленого огурца. Товарищ по несчастью, находившийся в забегаловке, смотрел на меня такими восхищенными глазами, как будто видел пред собой героя афганской войны. Ему по-прежнему не удавалось одолеть даже половины стакана, порции вдвое меньше моей.
-Лихо это вы гранчачок того! – изумленно проговорил он, глядя на мою довольную рожу.
-Я же сегодня на работе, - соврал я, - у меня времени на раскачку нет.
После этих слов я стремительно оставил помещение забегаловки и вышел на улицу, чувствуя, как жизнь снова начинает мне улыбаться и светиться всеми цветами радуги. Все люди казались мне братьями, каждая вторая женщина улыбалась именно мне, а дети тайно мечтали о том, чтобы признать меня своим отцом. Мне захотелось подышать свежим воздухом, и я, проделав пару километров по периметру нашего микрорайона, свернул с бульвара Шевченко на улицу Первой Авиадивизии.
Но едва я завернул за угол, как мне под ноги попал небольшой детский мяч, а двухгодовалый мальчонка, ковыляющий за ним на своих кавалерийских ножках, с радостным криком бросился ко мне:
-Папа!
Мое сердце сжалось от внезапно охватившего меня чувства отцовства и я инстинктивно раскрыл объятия, как будто это действительно был мой сынишка. Но мои грезы тут же безжалостно развеялись чьим-то девичьим голосом, который назидательно изрек:
-Сынок, ты ошибся! Это не папа.
Я перевел взгляд на мальчугана, который, схватив мяч, дернул в другую от меня сторону. Передо мной стояла двадцатилетняя молодая девушка, успевшая стать мамой в свои годы. Она была стройна, довольно привлекательна и очень элегантно одета. Вздох огорчения вырвался из моей груди:
-Жаль, что я не его папа, девушка! – сказал я, немного краснея от стыда.
-Простите его, он ошибся! Максик, пошли во двор! – девушка задорно улыбнулась в ответ. Кажется, она поняла, что я имел в виду.
Взволнованный курьезным происшествием, я продолжил свой путь. Не долго мне удалось побыть наедине со своими мыслями, минут через пять в кармане зазвонил мой мобильный телефон. «Не дадут спокойно умереть! – вздохнув, раздраженно подумал я. – Кого это еще нелегкая принесла?». Я взглянул на табло телефона и увидел, что мне звонит Урсула. Я тут же мысленно извинился за то, что невольно подумал о ней не совсем хорошо, и нажал кнопку вызова.
-Привет, Урсула! – затаив дыхание, ответил я.
-Добрый день, Ник! – ответила довольно сдержанно она. – Если он, конечно, добрый для кое-кого…
Я смутился, потому что чувствовал себя виноватым за вчерашний очень поздний звонок, боясь получить нагоняй от своей подружки.
-Спасибо, вашими молитвами, день очень хороший, - пробормотал я.
-И ни за что не мучает совесть? – ее вопрос прозвучал очень коварно.
-Прости, я вчера с товарищами сильно перебрал, но повод был стоящий! – пытался оправдаться в ее глазах я.
-И ты все помнишь, что происходило вчера. Где ты был, с кем и о чем разговаривал, все помнишь, Ник?
-Не сто процентов, но основные события в голове сохранились. А что такое? – забеспокоился я.
-Кто-то любит звонить девушкам за полночь и целый час не давать им спать, болтая по телефону, - ответ Урсулы сразил наповал меня.
-Как целый час!? Мне показалось, мы говорили не больше минуты, Урсула!
-Вот именно, что показалось. Эх, да что с тобой разговаривать… Ты ведь даже не помнишь, что было на самом деле. Ну, скажи, ты помнишь, что говорил мне ночью?
Ее слова звучали так убедительно, что я не на шутку перепугался. Неужели я опять спьяну отличился!? Я знал за собой такую слабость, что, хватив лишнего, я мог запросто признаться в любви или предложить незнакомой девушке замуж. А вдруг я вчера выдал и ей такую тему? Нет, такое вряд ли могло быть! Или я проштрафился вчера ночью? От этих мыслей моя голова шла кругом.
-А что я сказал что-то неприличное? – с опаской поинтересовался я.
-И он еще спрашивает! – голос Урсулы казался возмущенным.
-Прости меня, Урсула! Я не со зла… - взмолился я.
-Да ни за что! – ее слова прозвучали для меня как приговор.
Мое сердце ушло в пятки. «Как же так! – я чуть не заплакал от обиды. – Она мне так нравится, а взял и все испортил».
-Прости, я не хотел! – с каждым моим словом жизнь уходила из меня.
И вдруг я не поверил собственным ушам: Урсула смеялась надо мной! Она заливалась смехом прямо в трубку.
-Что с тобой, Урсула? Тебе весело!? – с обидой вопросил я.
-Ник, я пошутила! Только не сердись. Я разыграла тебя! Просто мне захотелось проучить тебя, чтобы ты больше не звонил мне по ночам. Хотя я и не была сердита на тебя. Прости, ничего личного, только воспитательный момент!
-Скажите, пожалуйста, они нас учат. А теперь я сердитый на тебя, Урсула! Разве можно так шутить!?
Я отключил телефон, меча громы и молнии в адрес бессердечной девушки. Но уже через пять минут ветер настроений подул в другую сторону, я ругал сам себя матом за то, что поссорился со своей подружкой. «Тоже мне, обидчивый какой! Не мог стерпеть такую малость. А вдруг это окончательная ссора?». От подобных мыслей я чуть не заплакал и в отчаянии позвонил Урсуле.
-Прости!!! – одновременно, как в синхронном плаванье, мы произнесли друг другу в трубку эту фразу и тут же оба рассмеялись. Барьер непонимания и мелких обид рухнул в одночасье. Мы снова дружили и были вместе.
В коротком разговоре я пересказал события вчерашнего дня, Урсула очень внимательно выслушала меня и порадовалась вместе со мной.
-Тебя сильно штормит сегодня? – спросила она затем.
-Да, пришлось поправляться, - честно признался я.
-Тогда нам лучше не встречаться сегодня. Жаль, но так будет лучше, Ник.
-Я и не претендую, Урсула! – согласился я.
Мы договорились отложить этот разговор до вечера, чтобы потом в районе восьми вечера созвониться и договориться о месте и характере встречи.
-Инициатива за тобой, а я подумаю над твоим предложением, - сказала на прощанье она.
Это был шаг вперед в наших отношениях. Впервые она ни слова не сказала о своих родителях. Не могу сказать, что это сильно огорчило меня, скорее даже напротив. Я серьезнее задумался о перспективах нашей дружбы, и чем больше времени я думал о них, тем больше заходил в тупик, не зная, что и предпринять.
Была первая неудачная встреча, закончившаяся ничем. Затем случайное столкновение в театре, которое стало трамплином к более близкому знакомству и дружбе. После хорошей рекомендации со стороны ближайшего родственника Урсулы мне посчастливилось познакомиться с родителями девушки и, по большому счету, быть принятым в их круг. Я навестил Урсулу дома в компании ее подруги, подвозил домой и совершал с ней совместные прогулки с работы домой. Что я мог предложить ей дальше? И какого развития сюжета мне следовало ожидать с ее стороны, или со стороны ее родителей? Кто я для нее: приятель, в обществе которого хорошо коротать время? Или я друг семьи? Или я жених, с перспективами ближайшего брака? Честно говоря, я даже сам себе не мог ответить на подобные вопросы. Чего же я тогда хотел от других? Надо было затаиться и ждать, когда по воле судьбы произойдет какое-нибудь обстоятельство, которое выведет нас из состояния неопределенности в другой статус, и тогда жизнь станет развиваться совершенно в ином направлении.
Однако, глобальные мысли глобальными, а мне нужно было предложить вечером программу развлечений для симпатичной мне особы. Я немедленно прекратил свою прогулку, пришел домой (а было около часа дня) и завалился спать, чтобы мой организм сном переборол симптомы похмелья. В пять вечера я снова был на ногах, и выглядел, как новенький огурчик, только что сорванный с грядки. Лишь одна проблема грызла мое сердце: я до сих пор не имел понятия, что предложить назавтра Урсуле.
Следующие три часа пролетели для меня в мучительных поисках выхода из создавшейся ситуации, как пять минут. Ничего нового мне не удалось придумать и когда в восемь часов вечера, как мы договаривались с Урсулой, я снял для звонка трубку, то мне впервые в жизни было стыдно за то, что я не знал, что сказать девушке. Потянуть ее просто в ресторан, - это мне казалось по отношению к Урсуле почти что святотатством. Ночной или танцевальный клуб тоже не прельщал меня. Да и ее родители бы вряд ли одобрили такой выбор. Сходить в театр – тоже звучало как-то банально и пошло.
-Привет, Ник! – голос Урсулы пробился сквозь толщу моих тягостных раздумий.
-Добрый вечер, Урсула! – слабо отозвался я.
-Ты в порядке?
-Да, я снова в строю.
-Как настроение?
-Слава Богу, нормально.
-А что так безрадостно, Ник? – Урсула зацепила этой фразой мое самое больное место.
-Ноль идей в голове насчет завтрашнего дня, - честно признался я.
-Я предвидела это. Так что сильно не переживай по поводу этого, - голос Урсулы казался абсолютно спокойным. – Мне звонила Камилла, моя подруга из Италии. Ты, наверное, помнишь ее. Такая вся воздушная блондинка из кружевных волос. Она предложила идеальный вариант проведения воскресного вечера. У нее есть хороший приятель по имени Дима, который крутится среди всякого местного бомонда. Он организует “night party” после представления своей коллекции картин в стиле сюрреализма в помещении ночного клуба «Рамсес». Мне, честно говоря, не по душе подобные посиделки, но только для того, чтобы не выпадать из реальной жизни совсем, можно было бы разок позволить отступить себе от общепринятых правил. Как ты на это смотришь, Ник?
-А что мы будем там делать? – поинтересовался у нее я.
-Поглядим, как другие с ума сходят. Я сама не питаю симпатий к разному авангардному искусству. А потом можно поучаствовать в фуршете, что-нибудь перекусить, выпить какого-нибудь напитка и потанцевать. Можно еще с умным видом ходить по помещению и трепаться на разные темы с разными чудаками типа нас, - сейчас Урсула рассуждала как какой-нибудь шестнадцатилетний подросток.
Я согласился с ее предложением, хотя меня в некоторой степени удивило, что Урсула уже начала выходить за рамки прежних границ, но мы все же договорились, что в завтра в половине пятого я заеду за ней на своей «Тойоте», потом мы подберем по пути ее подругу Камиллу и направимся к тому месту, где будут собираться сливки сюрреалистического общества.
Не буду никого мучить изложением того, как прошли последующие сутки: абсолютно ничего примечательного за этот промежуток времени не произошло. Ровно в 16.30 я сидел в машине у дома Урсулы и ожидал, когда моя подружка соблаговолит составить мне общество. Последняя не заставила себя долго ждать, и вскоре я увидел ее уже абсолютно в другом имидже. Я любовался, глядя на Урсулу, которая элегантными движениями приближалась к моему авто. На ней было хорошенькое клетчатое полупальто с оригинальной расцветкой, состоявшей из, преимущественно, кремового и светло-коричневого цвета. Ниже полупальто была кожаная юбка средней длины, закрывающая колени, и сапоги-чулки, подчеркивающие стройность ее ног. Волосы Урсулы были присобраны у висков и заколоты небольшими заколками со стразами.
-Добрый день, Ник! – приветливо сказала она, садясь в машину.
-Ты сегодня великолепна! – я просто не мог удержаться от комплимента в ее адрес.
Урсула сдержанно поблагодарила меня за оценку ее внешнего имиджа и мы тронулись с места. Дорогой мы обменивались различными мелкими замечаниями по разному поводу. Я втайне любовался моей спутницей со стороны. По дороге к нам присоединилась ее подружка Камилла. Сегодня она выглядела тоже как-то по-другому, была по-своему восхитительна, и в ее обществе я ощущал некоторое время себя, как не в своей тарелке. Я с искоса поглядывал на нее, но мне неудобно было пялиться на нее в обществе с рядом сидящей Урсулой, и я старался при разговоре с ней не смотреть в ее сторону.
В «Рамсесе», где мы были менее чем через полчаса, была уже масса народу. Мероприятие должно было вот-вот начаться. Для официальной части все приглашенные собирались в одном из залов, напоминавшим нечто вроде актового. В основном, это была молодежь, от двадцати до тридцати пяти лет. Многие, особенно женщины, были вычурно одеты в дорогие шмотки, зал утопал в запахах самых разнообразных парфюмов, и вокруг стоял сильный гул. Так продолжалось до тех пор, пока у трибуны не появились двое: парень с очень экстравагантной прической, лет двадцати семи-двадцати восьми, и девушка с потрясающей фигурой и пышной копной рыжих волос, взявшая на себя роль конферансье. Она представила парня, как Дмитрия Аромовского, и стала излагать его биографию, из которой я понял, что виновник торжества – человек с завышенными амбициями, с претензиями чуть ли не на мировую известность, у которого богатые родители, без которых его коллекцию сюрреалистических картин можно было бы увидеть разве что на городской свалке.
Я откровенно скучал и, если бы не присутствие Урсулы Глиссер, вряд ли бы выдержал больше пяти минут. Скучная и безликая информация о художнике Аромовском прерывалась шумными аплодисментами, цель которых заключалась в том, чтобы скорее перейти к экскурсии в другой, более вместительный зал, во время которой можно было пококетничать с противоположным полом, поумничать возле откровенно бездарных полотен, стараясь увидеть там то, чего на них вовсе и не было, и самое главное, потянуть рюмочку спиртного под хороший закусон.
Когда нудная тягомутина все же закончилась, все радостно захлопали в ладони, живым потоком двинув вслед за конферансье Ксенией. Мы втроем влились в него, и через минуту нас вынесло на центр экспозиции. Я оглянулся и увидел на стенах, развешенные по всему периметру полотна, числом примерно около тридцати. «Ты гляди, - с иронией подумал я, - плодовитый маляр-мазальщик! Столько красок и холстов сумел испоганить». В центре располагались столы с изысканной выпивкой и закуской.
-Ну, как тебе здесь, Ник? – Урсула вопросительно посмотрела на меня.
-Впечатляет. Особенно счет за съеденное и выпитое, - ехидно заметил я.
-Походим посмотрим? – спросила она.
-Давай, только по одиночке, а потом поделимся впечатлениями, - предложил я.
-Идет, - согласилась Урсула и мы разбрелись в разные концы большого зала.
Я еще раз оглянулся на нее и увидел, что к ней присоединилась Камилла, и они вместе отправились в паломничество по миру сюрреалистической живописи. Но меня совершенно не интересовала вся эта мазня. Как только Урсула со своей подругой исчезла в водовороте людской толпы, я тут же пристроился к фуршетному столу и позволил выпить себе рюмочку текилы с лимоном. После этого я принялся шататься для виду у картин, разглядывая местных девиц, которые большей частью привлекали к себе красотой, изысканной одеждой и молодостью. Моя кровь быстро разгорячилась спиртным и спустя некоторое время мне очень захотелось поболтать с кем-нибудь, но, к сожалению, я здесь никого не знал и приходилось рассчитывать на слепой случай, когда кто-то сам пожелает заговорить со мной.
По всей вероятности, в природе работает закон притяжения подобного с подобным, и очень скоро такая возможность представилась. Я на пару мгновений остановился возле холста, на котором были изображены два зеленых яблока с глазами и театральными масками на их лицах.
-Так вот ты какой, театр! – притворно с восхищением произнес я, не заметив, что за мной наблюдает рядом стоящий мужчина худощавого телосложения, с претензией на интеллигентность в одежде.
-Наши мысли сходятся. Я тоже в этой работе увидел театр, - задумчиво добавил он.
-Зеленый цвет означает рост, процветание, и что как не театр может дать молодежи, нашему зеленому подрастающему поколению тонкий взгляд в будущее, - откуда-то из глубин моего подсознания на мой язык выбрались следующие слова.
-Да, театр жизни… - мой невольный собеседник продолжил свои размышления, как будто из моего монолога смог уловить лишь одно слово «театр». – Мы все играем роли, носим маски, не понимая, что мы лишь тогда сможем жить в гармонии с космосом, когда отбросим с себя всякую претенциозность и покажем свое истинное лицо. Тогда у нас есть шанс приблизиться к истине.
Из его слов я мало что понял, но, не желая показаться дилетантом, продолжил его рассуждение о драматургии.
-Зло не может показать свое настоящее лицо, оно ведь не является сущностью, а лишь паразитирует на шкуре добра, - я выдал где-то ранее слышанную по телевизору фразу.
-Вы – философ? – собеседник, словно только сейчас, заметил меня, а до этого разговаривал с радиоприемником.
-Мы все по жизни философы, - уклончиво ответил я.
-А дальше пустых слов наша философия не двигается, - парировал он.
Я понял, что если продолжать разговор в подобном ключе, то можно договориться до бог знает чего, и решил мирно отвалить в сторону, оставив своего собеседника философствовать в одиночку.
-Слаб человек и немощен, - я неопределенно развел руками и сделал шаг в сторону, спрятавшись за двух барышень, которые послужили мне в качестве защитного барьера от странствующих философов.
Побродив еще четверть часа, бесполезно и бессмысленно по залу, я пришел к мнению, что пора вернуться к фуршетному столику и повторить еще рюмочку текилы. Я был так увлечен этой мыслью, что совсем забыл о существовании Урсулы на этом мероприятии. Поэтому можете представить мое удивление, когда на том самом месте, откуда я стартовал, мне довелось увидеть мою подружку Глиссер в обществе некоего молодого человека, который старательно развлекал ее, и, похоже, она была довольна его обществом.
Что-то нехорошее кольнуло в области груди и я, позабыв о своем первоначальном проекте, решил понаблюдать за «сладкой парочкой», как я успел окрестить их, что из этого выйдет. Для этого мне пришлось зайти со спины Урсулы и немного сбоку, чтобы быть в состоянии видеть ее лицо и слышать ее слова, обращенные к ее компаньону, а также соответственно слышать, что незнакомец будет говорить ей. В руках у Урсулы я заметил бокалом со светлым игристым вином, а ее спутник налегал на бренди.
-Как вам здешняя экспозиция? – услышал я первую фразу, произнесенную ею.
-Впечатляет размах, - ответил, делая небольшой глоток бренди, тот. – Молодой маэстро, кажется, еще сыроват, но определенные идеи просматриваются в его творчестве. А вы что же, Урсула, пришли сами посетить местный бомонд?
Я затаил дыхание: мне очень хотелось услышать, что же ответит моя подружка.
-Нет, ни одна, я приехала сюда с подружкой, - ответила та, даже не упомянув о моей персоне.
«Какая низость! Какая фальшь! И какое лицемерие! Вот тебе и дружба…», - метал громы и молнии в своем сознании я. Эмоции так захлестывали разум, что мне пришлось сделать рывок к столу, выпить рюмку текилы и вернуться на прежнюю наблюдательную позицию.
-Разве можно такую красоту отпускать сюда в такое место и без охраны!? – наигранно восхитился незнакомец. – Кстати, меня зовут Евгений!
«Да пошел ты к чертям собачьим, Женя!» - мысленно выругался я в его адрес.
-Очень приятно, Евгений! – кивнула головой Урсула.
«А мне как было бы приятно, Женя, дать тебе по твоей сытой и довольной физиономии!» - снова про себя добавил я.
-Можно я стану на сегодня вашим кавалером, Урсула? – Евгений начал активнее ухаживать за моей подружкой.
-Что это даст вам? – ответила Урсула, и мне показалось, что она строит ему глазки.
-Вдыхать пыльцу с ваших лепестков, - тот вился возле Урсулы, как шмель над фиалкой.
-Фу, пошляк! И образы у тебя тухлые, - сквозь зубы процедил я, приняв решение прекратить это порхание насекомых в моем личном палисаднике.
Я плавным движением вынырнул из-за спины моей девушки и, стараясь казаться как можно развязаннее, бросил в ее сторону:
-Урсула, где же ты пропала? С тех пор, как мы приехали сюда, ты словно растворилась в толпе. Я, признаться, уже сбился с ног, стараясь найти тебя в этом художественном Вавилоне. Ты же знаешь, как я переживаю всегда за тебя.
Женя, он же Евгений, растерянно посмотрел на меня, затем вопросительно взглянул на Урсулу.
-Так вы, Урсула, пришли не одна? – наконец, испуганно спросил ее он.
-Конечно, не одна пришла! - встрял в их разговор я, не дожидаясь, пока она ответит этому пижону. – Или ты хочешь сказать что-то плохое о ее внешности? Может ты думаешь, что она пришла кого-то подцепить. Урсула – порядочная девушка! И я, как ее друг, могу подтвердить это.
-Я уважаю Урсулу, - волнуясь, пробормотал тот, - и ничего даже и не думал сказать плохого о ней.
-Тогда чего ты к ней пристаешь? – я пер грудью на амбразуры.
-Ник, что ты себе позволяешь? – Урсула пыталась вмешаться, но безуспешно: меня было уже не остановить.
-Я просто хотел поговорить… - Женя обмяк и с перепугу пошел на попятную.
-А ты у меня разрешения спросил? – я схватил его за лацкан пиджака.
-А кто вы такой? – вяло сопротивлялся тот.
-Пойдем выйдем за угол, я объясню тебе, кто я такой. Пошли? – я взял его на пушку, совсем не собираясь завершать это дело мордобоем. Но это отлично сработало и Евгений поспешил ретироваться.
-Какой-то малохольный! – выдавил из себя с презрением он, и это были его последние слова, произнесенные в моем присутствии.
Урсула была изумлена моим превращеньем за пару мгновений из тактичного собеседника в рвущегося в бой петуха-задиру. Пока она подбирала слова, я повернулся к ней лицом.
-Ну, а теперь ваша очередь, сударыня! – я смотрел на нее, как хозяин на свою собственность.
-Какая еще очередь!? – изумленно переспросила она.
-Это что еще за гусь и почему он приставал к тебе?
-Да просто посторонний человек, с которым у нас завязался разговор об искусстве! – против своей воли Урсула начала оправдываться.
-Несколько месяцев назад ты уверяла меня, что не знакомишься с посторонними на улице. Или это был обман? – уточнил я.
-Это же не улица, - слабо возразила она. – Он спросил, я ответила.
-Не убеждаешь, - я сокрушенно покачал головой. – А я думал, мы с тобой друзья!
-Мы – друзья, но ты не надзиратель за мной, как в тюрьме! – Урсула начала уже сердиться и в свою очередь переходила в атаку. – Ты же мне не жених, чтобы требовать отчета. И не можешь претендовать на все мое время.
-Формально ты права, - согласился я. – Но я немного приревновал тебя к нему. Вы так мило шептались с этим Евгением!
-Так ты еще и подслушивал к тому же! – возмутилась она.
-Я нечаянно, - в оправдание соврал я и покраснел от этого.
-Не хочу даже видеть тебя! – воскликнула в сердцах она и отвернулась, глядя в сторону.
У меня опустились руки: такого поворота событий я не ожидал. Я стоял, как дурак, посредине зала с опущенными руками, совершенно не замечая крутившихся рядом людей. Между тем фуршетная часть мероприятия закончилась, в динамики было объявлено, что сейчас будут убраны столы и начнутся танцы. Урсула, не глядя в мою сторону, отошла ближе к стене, а я, как верный пес, следовал за ней на приличном расстоянии.
Поначалу зазвучали быстрые мелодии разных западноевропейских поп-групп и весь зал разделился на большие и малые круги из танцующих. В нашем кругу оказались я, Урсула с Камиллой, и еще пару молодых парней со своими девчонками. Мы танцевали молча, довольно пассивно и угрюмо, как будто нас еще утром гнали на плантации в Республике Зимбабве убирать маниоку, а потом заставили плясать под палящим солнцем после двенадцатичасового рабочего дня. «Чего мы здесь ломаемся? – размышлял я. – Не  проще ли разъехаться по домам?».
Но затем пошла серия медленных танцев, во время которых зал стал дробиться на парочки. Мне со стороны казалось, что это была наглядная иллюстрация к уроку о законе наследственности Менделя. Я равнодушно смотрел на танцующих: Урсула не хотела по-прежнему наладить отношения со мной. Но вдруг над стихийным танцполом зазвучала мелодия старой доброй битловской темы под названием «Girl». Воспоминания юности ожили враз и все перевернулось у меня в сознании. Мне вдруг до смерти захотелось потанцевать именно с Урсулой. Я решительно шагнул к ней: в ее власти было казнить меня или помиловать.
-Урсула, прости меня! Я – глупец. Давай потанцуем, мне эта песня очень нравится.
-Я не сержусь на тебя, - тихо ответила она. – Но у меня нет настроения танцевать. Пригласи лучше Камиллу, она откровенно скучает.
-Причем тут Камилла?! – я в крайнем смущении развел руками.
Мне было так обидно, что Урсула отказала мне в такой момент, когда она могла подарить мне неземной экстаз от совмещения танца с восхитительной девушкой и любимой темы, напомнившей мне мою юность. Я решил назло пригласить Камиллу и последняя, не долго ломаясь, с радостью прыгнула в мои объятия.
-Что-то случилось, Ник? – через полминуты она внезапно задала мне вопрос, которого я вообще не ожидал.
-В смысле? – я прикинулся дураком.
-Между тобой и Урсулой как будто черная кошка пробежала, - констатировала Камилла.
-Временная размолвка. Какой-то тип тут во время фуршета цеплялся к ней, и мне показалось, что Урсула симпатизировала ему, - объяснил я.
-Это исключено: Урса не из таких, чтобы позволить первому встречному клеиться за ней, - махнула рукой в знак несогласия ее подружка.
-Сам знаю, но факты – вещь упрямая… - начал, успокаиваясь, говорить я, но тут неожиданно произошло нечто совершенно непредвиденное: мы с Камиллой делали очередной круг в медленном танце, как вдруг рядом с собой я увидел мою ненаглядную Урсулу, которая танцевала в обнимку с тем самым Женей, которого я чуть не вызвал за угол на «мужскую дуэль».
От гнева у меня все запрыгало перед глазами. «Какой чудовищный обман, Ник! – сказал я сам себе. – Какие лживые уста: «извини, но у меня нет настроения танцевать…», а сама бросается в объятия этого охламона, которого бы я побил одной левой». Целый поток разрушительных мыслей пронесся за короткое время через мое сознание. Урсула словно на расстоянии почувствовала это и взглянула на меня через плечо Евгения.
Из-под руки Камиллы я показал ей кулак, мол, я тебе еще устрою, лживая лиса. В ее глазах я прочел реальный испуг: она побледнела и умоляюще взглянула на меня снова. Но мой кулак по-прежнему грозил ей. Едва закончился танец, как я, не обращая внимания на ничего не понимающую Камиллу, на Евгения, который при моем приближении успел исчезнуть, как утренняя роса при первых солнечных лучах на рассвете, вихрем подлетел к Урсуле и, схватив ее под локоть и увлекая из зала, с гневом бросил на ходу:
-Пойдем-ка, поговорим на свежий воздух!
-Ник, прости меня, он подошел ко мне и пригласил. Я не смогла ему отказать! Прости меня! – лепетала от страха, перепуганная Урсула.
-А мне смогла отказать в такой момент, который для меня много значил. Я с детства мечтал под эту музыку потанцевать с любимой девушкой, - быстро проговорил я. -  А ты… Ну, ничего, сейчас я проучу тебя!
Мы быстро рассекли толпу и оказались на улице. Холодный ветер ударил мне в лицо, но не остудил моего пыла. Я стоял, глядя на нее, сжав кулаки. Казалось, еще миг и я ударю ее. Урсула так струхнула, понимая, что я не шучу: в ревности я был ужасен! Она вся побледнела, от ужаса у нее подкосились ноги, еще миг и казалось, что она упадет передо мной на колени, лишь бы только я не бил ее.
-Прости меня, Ник! Я не хотела тебя обидеть, - смогла только выговорить она: ее губы тряслись от страха.
Слезы брызнули из глаз и она головой уткнулась мне в плечо.
-Ты что устраиваешь спектакль? – грозно, не смягчаясь, спросил ее я.
-Не бей меня, Ник! – сквозь рыдание произнесла она. – Я однажды в детстве видела, как папа, не сдержавшись, в ссоре ударил маму. Это было ужасно! Если ты ударишь меня, Ник, я не переживу это!
Ее беспомощность и страх, перемешанные с запоздалым раскаянием, подействовали на меня как-то парализующим образом. Мои кулаки разжались, и я обнял ее за плечи. И тут я словно увидел на всю эту ситуацию со стороны: она показалась мне глупой и не стоящей выеденного яйца. Не знаю почему, но меня вопреки всему стал разбирать смех. Я просто гомерически захохотал! Урсула, потрясенная такой резкой переменой, не отводила от меня своих глаз.
-Что с тобой, Ник? – она глядела на меня так, как будто я объявил ей о том, что я – переодетый трансвестит.
-Ты что и в правду подумала, что я буду бить тебя?! – продолжал хохотать я.
-Так ты разыграл меня!? – у нее глаза округлились еще больше.
-Конечно, - ответил я и сразу получил такой удар слабой женской ручкой поддых, который чуть не свалил меня на землю.
Урсула ушла в здание, а я продолжил смеяться, когда смог отдышаться от ее удара. Нелепее ситуации я не мог себе и представить. Но самое главное, что наши отношения вышли из разряда кисельно-молочных в реальную плоскость того, что обычно бывает между мужчиной и женщиной.