Соломенная шляпка

      Моя мама бережно хранила,  святые, по ее словам, свидетельства Великой  Отечественной войны: соломенную шляпку и солдатские письма.               
      Однажды, извлекая из картонной коробки соломенную шляпу, она рассказала следующую историю.               
      В июле 1942 года меня и еще пятерых деревенских  девушек  16-18 лет вызвали в сельсовет и сказали, что пришла разнарядка: срочно направить бригаду из шести человек на строительство железной дороги на участке Свияжск – Ульяновск. Так как все мужчины и девушки старшего возраста на фронте, женщин, имеющих детей не отправишь, то придется ехать вам.
      Меня назначили старшей и посоветовали всем взять недельный запас еды,  а также рабочую одежду.  На сборы – сутки.               
      Железной дорогой прибыли в назначенное место. Всех  прибывших из разных мест объединили в бригады и объяснили, что мы приехали для замены предыдущей смены и 
будем возводить насыпь будущей железной дороги. Одновременно с нами на соседних участках  будут работать отдельные бригады заключенных, доставленные из лагерей, и немцы,  депортированные из Поволжья.               
      Работали по 10-12 часов в день.  Вручную возводили насыпь. Тяжелыми деревянными
тачками по дощатым настилам перемещали грунт-глину с прилегающей насыпь местности.
При этом не просто насыпали, а уплотняли привезенное ручными трамбовками. Нормы были  жесткие: в начале по 9 куб. м  глины на одного человека за рабочий день, а потом – и по 11 куб. м. При невыполнении плана ограничивали в еде. Оцепление – охрана была общая,
кормили в обед всех из одних и тех же котлов – баков. Еда привозилась на телегах,  запря-
женных  лошадьми.               
      Почти сразу установились теплые дружеские отношения с немцами Поволжья: они, вы-
полнив свою норму, помогали  женским бригадам. Можно сказать, мы были под  их опекой, покровительством и даже охраной. У них были умелые руки. В свободное от работы время они из глины и из соломы изготовляли различные поделки: фигурки зверей, свистульки, куклы для детей. Глиняные игрушки для прочности  обжигались на огне.               
      По окончании рабочей смены за пределы оцепления имели право выходить только мы, гражданские лица. Немцы просили нас приносить снопы соломы со скирд близлежащих  по-
лей для изготовления поделок, а также давали нам готовые изделия – игрушки, чтобы мы  обменяли их в расположенных вокруг деревнях на картошку, яйца, а если повезет, и на сало, что мы и делали.               
      Летнее солнце нещадно припекало и, обгорая,  кожа с моего лица слезала хлопьями. Один из немцев, видя это, сплел мне из соломы модную шляпу, чтобы я могла защитить лицо от чрезмерного загара.
      Поварами, готовившими еду и развозившими ее, были немцы. Один из них постоянно напоминал мне: « Приводи свою бригаду к концу обеда, вам налью густую похлебку со  дна бака!».
      О нашей бригаде говорили: «Какие красивые девочки, почему не жалеет вас государство».
      Я помню, что мама бережно носила подаренную ей шляпку, сделанную искусно, с орнаментом из соломы разных оттенков.  Она хранила ее до 1973 года, пока та полностью не развалилась.
      Еще, как я упомянул выше, мама хранила солдатские письма – небольшую  стопку из 4-5 писем-треугольников. У них тоже была своя интересная история. Вот что она рассказала.               
      Осенними и зимними вечерами девушки  и молодые женщины вязали из шерсти  теплые
вещи:  перчатки, носки, которые отправляли на фронт. Правление колхоза просило этим помочь нашим солдатам в холодную зиму.  Внутрь  вязаных вещей, прежде чем отдать на отправку, вкладывались записки со своими именами и адресами.  Солдаты, получив посылку, писали благодарственные письма. Вот такое теплое письмо однажды получила и     мама.
       Письмо ее тронуло, и она написала ответ. Завязалась переписка.               
       Мама зачитывала  выдержки из писем, из которых я узнал, что родная деревня бойца, с живущими там  мамой и сестрой, находится в оккупации,  в Смоленской области, и что ему больше некому  писать письма. В последнем письме, взятом из низа стопки, солдат просил маму прислать ему свое фото, и что оно будет согревать его, как согревали его связанные ею вещи (мама отослала трехпалые перчатки и носки) и что будет хранить это фото в  нагрудном кармане.               
        Увы, но фото у мамы не было, да откуда ему было взяться в деревне в разгар войны.
Она долго не писала ответа.  Затем, все же, написала письмо, отправив его без фотографии. Но больше писем от солдата не получала. Возможно, солдат обиделся или погиб...


18.04.2015г. Ильин М.И.